Утром 28 мая, спустя ровно четыре недели после бунта, в шести лигах с наветренной стороны показался остров. Почти весь день мы, лавируя, приближались к нему и на закате заштилели милях в трех от его западной оконечности.
Наутро Кристиан объявил, что собирается сквозь проход в рифах войти в лагуну перед островом, но когда мы подошли поближе, то увидели целый флот туземных лодок.
Все воины были вооружены дротиками, дубинками и пращами, что не оставляло никаких сомнений в их намерениях. Надежда ступить на сушу не оправдалась, и мы взяли курс в открытое море. Правда, некоторые из мятежников предлагали пушками подавить сопротивление островитян, однако Кристиан категорически отказался. Он собрал своих сообщников на квартердеке, отослав нас на нос, за пределы слышимости. Через четверть часа все разошлись по своим местам; какое-то решение было принято.
Глава XI. Уход" Баунти "
На следующий день Кристиан снова послал за мной. В каюте у него был Черчилль. Кристиан учтиво, но сухо поздоровался и заговорил:
- Я пригласил вас, мистер Байэм, чтобы сообщить наше решение относительно вас и ваших товарищей, не участвовавших в захвате корабля. Зла мы вам не желаем, однако обстоятельства вынуждают нас принять меры предосторожности. Мы направляемся на Таити, где простоим неделю или более, пока будем пополнять запасы. - По-видимому, на лице у меня было написано все, что я думаю, потому что Кристиан покачал головой. - Сначала я хотел высадить вас там, - продолжал он, - куда рано или поздно зайдет корабль, который заберет вас домой. Но матросы на это не пошли, и, боюсь, они правы.
Он бросил взгляд на Черчилля, стоявшего у двери со скрещенными на груди руками. Тот кивнул:
- Нет, мистер Байэм, мы не можем оставить вас на Таити, не можем даже позволить вам ступить на берег. Вчера мы рядили и так, и этак; все желают вам добра, но позволить этого не могут.
- Они правы, - мрачно подхватил Кристиан. - Думали даже взять вас под стражу и не выпускать на палубу, но я уговорил их, что если вы дадите слово не упоминать таитянам о бунте, то мы можем позволить вам выходить на палубу, пока мы будем стоять на якоре в Матаваи.
- Кажется, я вас понял, сэр, - ответил я, - хотя должен признать, что мы надеялись остаться на Таити.
- Это невозможно! - возразил Кристиан. - Мне весьма неприятно забирать вас с собой против вашей воли, но это необходимо ради безопасности остальных. Никто из нас больше не увидит Англию - мы должны с этим смириться. Можете передать остальным мои намерения: я хочу найти какой-нибудь неизвестный остров, выгрузить на него запасы, разрушить корабль и поселиться там навсегда.
- Так точно, мистер Кристиан, - подтвердил Черчилль. - Это единственный путь.
Кристиан поднялся, давая мне понять, что разговор окончен, я вышел на палубу." Баунти" уверенно шел правым галсом, мерно покачиваясь на волнах. Я остановился у трапа и, глядя, как голубая вода струится вдоль борта, попытался собраться с мыслями. Похоже, нам нечего надеяться сбежать на Таити.. Даже если мы дадим слово, за нами будут пристально наблюдать. И даже если нам удастся сбежать, нас скорее всего поймают. Кристиан изобретет какую-нибудь сказочку, объясняющую отсутствие Блая, и вожди будут на его стороне - ведь капитан теперь он. Вождям будет обещано в награду один-два мушкета, и они заставят своих людей прочесать весь остров, чтобы нас найти. Единственный наш шанс - правда, весьма ничтожный - это раздобыть быстрое парусное каноэ и уйти на какой-нибудь остров, на который власть таитянских вождей не распространяется. В этом случае, даже если Кристиан узнает, куда мы сбежали, мы сможем переплывать от острова к острову, пока он не устанет преследовать нас.
Ускользнуть с корабля будет нелегко, добыть быстрое каноэ, а также воду и провизию для долгого плавания будет еще труднее, однако самое невыносимое - навеки распроститься с мыслью об Англии.
Я стоял, погруженный в эти невеселые думы, когда подошел Стюарт и тронул меня за локоть:
- Смотри, они выбрасывают саженцы!
Выстроившись в цепочку, матросы передавали друг другу горшки. Матрос, стоявший на самой корме, вытаскивал растение из горшка и выбрасывал за борт, другие высыпали землю и относили горшки на нос. За "Баунти" тянулся широкий след из зеленой листвы.
- Расточительство! - заметил Стюарт. - Тщета и расточительство! Как настоящий шотландец терпеть не могу ни того, ни другого.
Я размышлял о печальных результатах нашей экспедиции: саженцы выброшены за борт, Блай и его товарищи скорее всего утонули или убиты дикарями, отчаявшиеся мятежники собираются навсегда скрыться от людских глаз, и мы вынуждены разделить их судьбу.
Чуть позже я рассказал Стюарту о разговоре с Кристианом и о нашем невеселом будущем.
- Нужно как можно скорее сообщить Моррисону, - решил он и, помолчав, добавил: - По крайней мере, я увижу Пегги!
- Разумеется, если дашь слово.
- Я дам что угодно, только бы взглянуть на нее! - воскликнул он и принялся взволнованно расхаживать взад и вперед. Я молчал. Тогда Стюарт тихим голосом продолжил: - Извини, что я заговорил о своем, - моряки сентиментальны, а в море мы давно. Но ведь только Пегги может нам помочь совершить побег - больше никто!
- В самом деле! - воскликнул я. - Она может добыть для нас каноэ, больше нам просить об этом некого. Коль скоро мы дадим слово, нам придется молчать о положении дел на корабле и о том, почему мы на самом деле хотим сбежать. Ты скажешь Пегги, что мы собираемся дезертировать - как Черчилль и те, что были с ним, - чтобы поселиться среди туземцев, когда корабль уйдет. Достаточно большие каноэ, на которых можно добраться до Подветренных островов, есть только у вождей, а Теина и Ити-Ити чувствуют себя слишком обязанными королю Георгу, чтобы участвовать в заговоре против него. Отец Пегги такими обязательствами не связан.
- Вот именно, - отозвался Стюарт. - Пегги - наша единственная надежда. Мне хватит десяти минут наедине, чтобы обо всем с нею договориться. Бежать нужно, когда ветер будет с востока. Мимо корабля должно пройти каноэ, словно бы направляющееся, как обычно, в Тетиароа, и его команде следует поднять шум, чтобы привлечь внимание вахты на "Баунти". Мы же под покровом темноты спустимся с другого борта и доплывем до каноэ Пегги, которое будет дрейфовать неподалеку. Если повезет, нас никто не заметит.
- Ей-богу, Стюарт! Я верю, что это нам удастся!
Вечером 5 июня мы увидели вдалеке среди густых облаков вершины таитянских гор, а уже на следующий день вошли в бухту Матаваи и бросили якорь неподалеку от мыса Венеры. Все на борту получили указание говорить туземцам следующее: на Аитутаки мы встретились с капитаном Куком, отцом Блая, организовывавшем английское поселение на этом острове. Блай, Нельсон и прочие пересели на корабль Кука и забрали с собой саженцы хлебного дерева, нам же было приказано возвращаться на Таити, накупить как можно больше провизии и идти искать другой остров, пригодный для поселения.
На корабль прибыла толпа таитян - Теине, Ити-Ити и другим вождям было интересно узнать, почему мы вернулись так скоро и что стало с отсутствующими членами экипажа. Придуманная Кристианом история удовлетворила их вполне, а так как он пользовался гораздо большей популярностью, чем Блай, туземцы сразу пообещали снабдить нас всем необходимым.
В этот вечер я обедал с Кристианом, который пригласил также свою возлюбленную и Ити-Ити, моего тайо. Рядом с девушкой - она, разумеется, ничего не ела - Кристиан, казалось, стряхнул с себя грусть, не покидавшую его с самого начала бунта. Он поднял бокал и улыбнулся мне:
- За наших возлюбленных. Можете выпить за мою, Байэм, - ведь своей у вас пока нет.
Маймити печально улыбнулась и притронулась губами к краю бокала; мой тайо залпом осушил свой.
- Живи в моем доме, Байэм, - предложил он.
Кристиан внимательно посмотрел на меня. Я ответил:
- Мне очень жаль, но мы пробудем здесь всего несколько дней, и мистер Кристиан сказал, что я буду нужен на корабле.
Ити-Ити, удивленный, повернулся к Кристиану. Тот кивнул:
- Да, он будет нужен на борту все дни, "что мы здесь простоим.
Вождь более или менее понимал, что такое дисциплина на английском корабле, и больше вопросов задавать не стал.
Пегги появилась на корабле днем. Когда после обеда я вышел на палубу, они со Стюартом сидели, обнявшись, у грот-мачты и разговаривали по-таитянски. После того как она сошла на берег, Стюарт, Моррисон и я, как и договорились, собрались у грот-люка. Вахтенным офицером был Янг, а поскольку ночь ожидалась спокойная, он позволил своей вахте лечь спать на палубе. Он вообще был человеком беззаботным и сейчас лежал, развалясь, на юте и глядел на черный берег.
- Я поговорил с Пегги, - тихо начал Стюарт. - и объяснил, что мы хотим дезертировать с корабля. Она считает, что я сбегаю ради нее, впрочем, это недалеко от истины. Относительно вас она полагает, что вам понравилась или жизнь среди таитян, или какая-нибудь туземная красотка. Короче, она с радостью согласилась нам помочь. К сожалению, единственное большое каноэ, которое есть у них в семье, сейчас в Тетиароа. Она пошлет за ним, и завтра, если ветер будет благоприятным, каноэ будет здесь.
- Тогда давайте молиться, чтобы ветер был благоприятным, - серьезно произнес Моррисон.
- Мне бы хотелось забрать с собой и остальных, - сказал я.
- Это не удастся, - ответил Моррисон. - Кристиан собирается держать их под стражей, пока корабль не уйдет.
- Нас тогда будет слишком много, и побег из-за этого станет невозможным, - согласился Стюарт.
- Да, мы можем думать лишь о себе, - пожал плечами Моррисон. - У меня одно желание, одна мысль - вернуться в Англию. Корабль появится, хотя нам, возможно, придется ждать его года два или три. Нужно набраться терпения, вот и все.
- Терпения? - переспросил Стюарт. - Да я готов жить здесь хоть пять лет. А Байэм, тот вообще большой любитель туземной жизни.
- К черту туземную жизнь! - воскликнул Моррисон без улыбки. - Кто знает, а вдруг сейчас идет война, - тогда мы упускаем шансы получить награду и повышение !
Спать этой ночью я отправился с легким сердцем: побег наш представлялся мне делом верным, а перспектива провести год-два среди туземцев вовсе не казалась неприятной. На следующий день погода нас не порадовала: похолодало, пелена облаков начала спускаться с гор к океану. Хотя в бухте было еще тихо, ветер сменился на южный и усилился; туземцы выйти в море не отважатся.
Так продолжалось день за днем, а мы все принимали на борт груз, порою довольно необычный: поросят, птицу, собак и даже кошек. Вскоре корабль стал напоминать бродячий зверинец; дело довершили бык и корова, оставленные на Таити капитаном Куком. Постепенно наша надежда стала сменяться страхом. По всем признакам Кристиан вот-вот будет готов к отплытию; лицо Пегги, навещавшей своего возлюбленного, делалось день ото дня все тревожнее. Не буду долго останавливаться на наших опасениях. Достаточно сказать, что на девятый день ветер сменился на северо-восточный и через четыре часа парусное каноэ прибыло в Матаваи. Это произошло в полдень; для побега все было готово, но в последний миг судьба вновь от нас отвернулась. В два часа пополудни Кристиан приказал поднять якорь, и" Баунти ", держа круто к ветру, покинул бухту.
Промежуток с июня по сентябрь мне вспоминается как кошмарный сон, и так как он не имеет непосредственного отношения к основной нити моего повествования, долго распространяться о нем я не стану. Скажу лишь, что мы сделали попытку организовать поселение на одном из островов, но из-за враждебности местных жителей она окончилась неудачей. Команда обсудила положение, и мнения разделились: часть мятежников решила вернуться на Таити, остальные - плыть дальше в поисках еще какого-нибудь подходящего острова. И вот в сентябре мы снова бросили якорь в бухте Матаваи. Продолжать путь решили Флетчер Кристиан, Джон Миллз, Эдвард Янг и еще шестеро матросов. Остальные остались жить на Таити. Стюарт, Моррисон и я не находили себе места от радости: наконец-то судьба нам улыбнулась. Одним из первых туземцев, поднявшимся на борт, был мой друг Ити-Ити; когда я сообщил ему, что собираюсь сойти на берег и хотел бы поселиться у него в доме, лицо вождя расплылось в улыбке. Я поспешил к Кристиану и нашел его у грот-люка: он распределял мушкеты, абордажные сабли, пистолеты и амуницию.
- Безусловно, - сразу же согласился он. - Можете сойти на берег когда угодно. Возьмите мушкет и свинца для пуль. Пороха у нас мало, поэтому я могу дать лишь на несколько зарядов. Вы к Ити-Ити?
- Да, таково мое намерение, сэр.
- Тогда вечером увидимся. Я хочу поговорить с вами и Стюартом. Я ему скажу, чтобы он пришел к Ити-Ити через час после заката.
Я словно вернулся домой - так радостно было приветствовать Ину и ее мужа и увидеть всех их детишек. Я столь долго прожил среди этих добрых людей, что нас уже связывала не просто дружба, а нечто большее.
Только я разместил свои пожитки, как сразу стал центром всеобщего внимания: все хотели услышать о наших приключениях. Я рассказал им на таитянском языке о неудачной попытке организовать поселение и в конце заметил, что туземцев я не виню, - они ведь просто сопротивлялись людям, которые, по их мнению, хотели захватить их землю. Ина негодующе покачала головой:
- Нет! Ты не прав! Я видела этих людей; пять лет назад они приплывали сюда на большом каноэ. Это дикари! Нужно было перебить их всех и захватить остров!
- Ты жестока, Ина, - возразил я с улыбкой. - Зачем нам убивать невинных людей, чей грех лишь в том, что они любят свою землю? Если бы мы захотели их убить, Кристиан нам не позволил бы.
- Тогда он глуп. Разве они не пытались убить его и вас? А что вы теперь собираетесь делать? Долго пробудете среди нас?
- Завтра или послезавтра Кристиан и еще восемь человек поплывут на Аитутаки к капитану Куку. Остальным, полюбившим ваш остров, позволено поселиться здесь.
- Ах, Байэм, - воскликнула Ина, - мы все так счастливы! Когда ты уплыл, наш дом стал пуст!
- Да, - тепло поддержал ее муж, - ты стал одним из нас, и мы никуда тебя не отпустим!
Вечером на тропе, ведущей из бухты, появился Стюарт в сопровождении Пегги и ее отца, старого Типау. Ити-Ити отправился на корабль за Кристианом и своей племянницей. Мы со Стюартом и его возлюбленной пошли пройтись по берегу, оставив старика посплетничать в доме.
Волны Тихого океана лениво ласкали песок. Мы молча сели на берегу, прекрасный вечер словно околдовал нас своею тишиной и покоем.
Сумерки уже почти превратились в ночь, когда Стюарт вдруг сказал:
- Вот они!
Покачиваясь на волнах, по морю тенью скользила лодка. Она быстро приближалась, и вскоре нос ее зашуршал по песку. Из лодки выскочил Кристиан и, повернувшись к Маймити, которая была с ним, помог ей вылезти. Кивнув нам и сказав, чтобы мы подождали его на берегу, он проследовал за Ити-Ити в дом. Повинуясь просьбе Стюарта, туда же поспешила и Пегги.
Фигура Кристиана на тускло освещенном берегу глубоко тронула меня. Нетрудно было представить его чувства накануне расставания с Таити. Вскоре позади нас зашуршали кусты, и мы услышали мягкие шаги по песку. Мы поднялись навстречу Кристиану, однако он усадил нас обратно и, сев рядом, отбросил в сторону шапку и провел рукой по густым темным волосам.
- Мы видимся в последний раз, - отрывисто заговорил он после долгого молчания. - Отплытие завтра утром, как только поднимется ветер… Историю бунта я вам рассказал; помните, что в ответе за него я один. По всей вероятности, Блай и те, что с ним, давно погибли - утонули или убиты дикарями. О Блае я не сожалею, но вот мысль об остальных - невинных людях - гнетет мою совесть. Обстоятельства вам известны, они объясняют, быть может, даже до некоторой степени извиняют меня, но не оправдывают. Мои планы вы знаете. Тихий океан - самый большой на земле, островам на нем нет числа. На одном из них - на севере или на юге, на востоке или на западе отсюда - мы поселимся, а корабль уничтожим. Нас вы больше не увидите, обещаю.
Снова наступила тишина, которую нарушал лишь тихий шорох прибоя; где-то вдалеке захныкал проснувшийся ребенок.
- Рано или поздно, - продолжал Кристиан, - английский корабль бросит здесь якорь. Мне бы хотелось, чтобы вы сразу сами сдались его командиру, - вы оба и те, кто не принимал участия в мятеже. Вы невиновны, вам ничего не будет. Что же до остальных - пусть поступают как знают. Раз они отказались последовать за мной, я умываю руки… Некоторое время назад, Байэм, в трудную минуту, я просил вас навестить моего отца, если не вернусь домой. Зовут его Чарльз Кристиан, живет он в Мейрлендклире, в графстве Камберленд. Пусть кто-нибудь из вас зайдет к нему и расскажет всю правду о бунте, может, тогда он не станет судить меня слишком строго. Вы сможете сделать это для меня?
Кристиан встал, мы со Стюартом вскочили на ноги. Я первый пожал Кристиану руку.
- Да, - проговорил я и хотел продолжить, но Кристиан повернулся в сторону дома и позвал:
- Маймити!
Она, по-видимому, ждала. Мы увидели, как легкая белая фигурка появилась в пальмовых зарослях. За нею шли гребцы. Девушка подошла, молча обняла меня, затем Стюарта и прыгнула в каноэ. Кристиан последний раз пожал нам руки.
- Благослови вас Бог! - проговорил он.
Когда на рассвете я вышел на берег, чтобы искупаться, -" Баунти" стоял с поднятыми парусами; бушприт его был устремлен на север. Поднимался восточный ветер.
Глава XII. Теани
Как-то утром, дней через десять после ухода "Баунти", я отправился вдоль извилистого берега в сторону мыса Венеры. На самой оконечности мыса, огражденная рифовым барьером, лежит одна из самых красивых бухточек этого острова. Ее давно облюбовали туземные мореплаватели, которым хотелось иногда переночевать на берегу. Вода в ней всегда спокойна и необычайно чиста, а глубины достаточно, чтобы довольно большое судно могло подойти совсем близко к берегу.
Я любил бывать там на рассвете: из бухточки открывается прекрасный вид на побережье. Я обрадовался, что на этот раз там никого нет, и, устроившись на высокой дюне, стал смотреть на восток, где заблестели первые краски зари. Вдруг какой-то звук привлек мое внимание: в проходе между рифами двигалось большое парусное каноэ. Оно быстро подошло к берегу, и гребцы сбросили в воду каменный якорь. По размеру и довольно многочисленному экипажу судна я понял, что на нем, видимо, находятся какие-то важные персоны, но их не было видно: они еще спали под кормовым тентом. Несколько туземцев сошли на берег и принялись разводить костер; две женщины не спеша прошли вдоль пляжа и скрылись из виду.
Солнце уже поднялось над морем, когда я, незамеченный путешественниками, поднялся и направился к широкой реке, впадавшей в море на западной стороне мыса. Река называлась Вайпупу; при впадении она образовывала глубокий чистый затон, в котором я любил купаться, - спокойное живописное место.