- Если верить лоции, карте и приборам, а они пока нас не подводили, за исключением Порт-Артура, мы должны увидеть через два часа мыс Каточе. К нему не стоит приближаться, и потому возьмем полрумба левее. В самом проливе возможен снос с курса к норду, здесь сильное течение, скорость его доходит до трех узлов. В самом заливе лежит отмель Компече, ее следует остерегаться. Там было много неизвестных банок в наше старое доброе время, а в нынешнем тем более не поручусь за точность их расположения.
- Действуй так, как тебе кажется наиболее безопасным, Хуан, - отозвался Леденев. - Капитан у нас ты… Тебе и карты в руки. А я бы хлебнул чашечку кофе, но - увы - его больше нет. Попью кипяточку…
Из рубки поднялась в кокпит Нина. Леденев взглянул на нее и в который уже раз удивился тому, как умеет это молодая женщина всегда оставаться свежей, аккуратно причесанной. Вот и сейчас, едва отойдя ото сна, она, казалось, вышла не из тесной рубки небольшой яхты, а из роскошного зала "Чародейки", салона красоты на Калининском проспекте столицы.
- Доброе утро! - приветствовала мужчин Нина. - Вы хотели кипяточку, Юрий Алексеевич? Сейчас сооружу завтрак…
Она принялась хлопотать в кокпите, Хуан и Леденев продолжали беседовать у штурвала.
- Мне думается, - оказал Юрий Алексеевич, - что запасов воды нам хватит до Ямайки. Пищи тоже… К берегам Юкатана можно не подходить.
- У меня тоже нет особого на это желания, Юрий Алексеевич. Пойдем сразу к Ямайке. Если она еще, или точнее, уже существует…
- Что ты думаешь обо всем этом, Хуан? Не кажется ли тебе, что этот феномен с перебросом во времени-пространстве искусственного происхождения?
- Вы склоняетесь к мысли о существовании параллельных миров?
- Не знаю, дорогой Хуан, к чему тут уж и склоняться… Сколько разных версий в уме перебрал. Да, такого сложного дела в моей следовательской практике еще не бывало.
- Нормальный человеческий рассудок отказывается принимать случившееся, - сказал де ла Гарсиа.
- С нормальным рассудком надо быть осторожнее, Хуан. Вспомни, как Энгельс предупреждал в "Анти-Дюринге" о том, что здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования… Вот и наши рассудки подверглись небывалому испытанию. Мы сейчас проходим проверку на стойкость, выявляется наша способность на выживание в условиях, которые не может измыслить человеческий разум. В этом-то и парадокс, Хуан. Может ли человеческий разум понять то, что ему изначально не дано понять? Серьезный, знаешь ли, тест для подтверждения наших прав на звание Homo sapiens… Земляк наших американских товарищей прагматик Пирс считает, что человек настолько полно заключен в пределах своего возможного опыта, его ум настолько сведен к тому, чтобы быть инструментом его нужд, что он не может ни в малейшей степени иметь в виду что-либо выходящее за эти пределы. Понимаешь?
- Понимаю… И нам предстоит доказать, что люди умеют выйти за пределы того, что определено им прошлым опытом. Не ограничиться возможным, а перешагнуть в невозможное. Ибо то, что есть невозможное сегодня, в процессе борьбы человека за постижение истины станет возможным завтра.
- Молодец, Хуан! Ты настоящий диалектик! Держи курс в Возможное Завтра… Только скажи мне, что это за странное облако? Вон там почти сзади нас у самого горизонта с левого борта?
Хуан Мигуэл передал штурвал Леденеву и поднес к глазам бинокль, висевший у него на груди.
С минуту смотрел он, не отрываясь, затем медленно опустил бинокль, странными остановившимися глазами обвел вокруг, ни на чем не задерживая взгляда, неестественно замедленными движениями снял с шеи ремешок бинокля.
- Это не облако, - глухо проговорил де ла Гарсиа и протянул бинокль Леденеву. - Это корабль.
Юрий Алексеевич схватил бинокль и направил его на горизонт.
- Корабль?! - воскликнула Нина. Она оставила утварь, с которой возилась, приготовляя завтрак, и бросилась к де ла Гарсиа. - Откуда корабль?
- Надо спрашивать меня что-нибудь легкое…
От волнения капитан снова сбился на ломаный русский язык.
- В этом мире никто не имеет правильный ответ.
- Трехмачтовый парусник, - проговорил Юрий Алексеевич, опуская бинокль. - У него хорошая скорость, он нас догоняет и идет почти параллельным курсом. Посмотрите, Нина…
После Власовой смотрел на неведомый корабль Хуан Мигуэл.
- Если мы сейчас подвернем, то сумеем в какой-то точке пересечь наши курсы, - сказал он. - Может быть, дать ракету?
- Рано, - возразил Леденев. - Поскольку ты уверен, что мы встретимся, лучше поберечь ракеты. К тому же мне кажется, что такие парусники плавали здесь лет двести-триста назад… Я считаю от нашего, семьдесят шестого года, конечно…
- Пираты?! - воскликнула Нина.
- А почему бы и нет? - ответил Юрий Алексеевич.
- Да, - проговорил де ла Гарсиа, продолжая рассматривать корабль на горизонте, - парусное вооружение у него далеко не современное…
- А потому надо действовать поосмотрительнее, - заметил Леденев. - Поднимайте всех остальных, Нина. Может быть, понадобится наше оружие…
Прошло два часа. За это время "Палома" приблизилась к неизвестному кораблю на расстояние пяти кабельтовых. С этого расстояния можно было хорошо рассмотреть его.
- Это корвет, - сказал капитан де ла Гарсиа. - Корвет из шестнадцатого века. Видите, у него один ряд пушек. Быстроходное судно… Оно предназначалось для несения патрульной службы, для разведки. Но где же его команда, черт возьми! На палубе нет никого…
- "Летучий голландец", - проговорил Дубинин.
- Чей он? - спросил Джон Полански.
- Суди по постройке - англичанин, - ответил Хуан Мигуэл. - Возможно, это каперское судно. После гибели "Непобедимой Армады" Филиппа Второго англичане на всех парусах устремились в эти воды, чтобы грабить испанские галеоны с сокровищами Мексики и Перу. По-моему, это один из таких кораблей.
- Где же его команда? - спросил Абрахам Трумэн. - Может быть, они попрятались и ожидают удобного момента, чтобы напасть на "Голубку"?
- Скорее всего они поумирали от страха, очутившись в этом диковинном мире, - сказал Джон Полански.
- В любом случае нам необходимо соблюдать осторожность, - проговорил майор Нимейер. - У нас есть пистолеты, ни надежнее пиратских мушкетов, но на таком корабле может оказаться не меньше сотни головорезов…
Хуан Мигуэл ухмыльнулся.
- Если дойдет до драки, майор, - сказал он, - у нас найдется еще кое-что.
Он подмигнул Леденеву, стоявшему у штурвала, приподнял крышку одного из ящиков кокпита и вынул один за другим два автомата Томсона и брезентовую сумку с магазинами к ним.
- Трофей с Плайя-Хирон, - многозначительно произнес де ла Гарсиа и вызывающе посмотрел на американцев. - Есть и сорокамиллиметровый гранатомет "эм семьдесят девять"…
Яхта "Палома" хотя и считалась спортивным судном, но была на случай чрезвычайных событий приписана к отряду патрульных кораблей Республики Куба и снабжена оружием.
- Не смотри на них так, Хуан, - вполголоса проговорил Леденев по-русски. - Они ведь не знают про Плайя-Хирон…
Капитан смутился и принялся ветошью обтирать с автомата смазку. Второй он передал Дубинину.
- С таким арсеналом нам не страшны все пираты Карибского моря! - воскликнул Джон Полански. - Но куда он идет, этот корвет? Может быть, стоит подойти поближе и вступить с ним в переговоры…
- Флага у него нет, - сказал Хуан Мигуэл. - Названия на борту не видно… Идет он к отмели Кампече, и если не изменит курс, нам придется отвернуть… Если эти парни решили посадить свою посудину на рифы, то я слишком дорожу "Голубкой", чтобы следовать их примеру.
- Впереди земля! - крикнул Рейнолдс.
- Не может быть там никакой земли, - проворчал Хуан Мигуэл и поднес к глазам бинокль.
Внимание всех до того отвлекал корабль, который шел чуть впереди траверза "Паломы". Теперь все смотрели прямо по курсу.
Серо-белые кучевые облака, громоздившиеся по горизонту, сейчас приподнялись и открыли за собой неровную синюю полосу берега.
"Впереди у нас Юкатанский пролив, - подумал де ла Гарсиа, не отрываясь от бинокля. - И пролив существует, ведь мы уже проходили им севернее, когда исследовали побережье Кубы. Что это за земля? Мыс Каточе? Но мыс должен быть южнее… Ошибка в счислении? Или неизвестная земля, какой-нибудь остров в самом проливе…"
- Наш незнакомец не меняет курса, - заметил Леденев. - Может быть, рискнем подойти поближе, Хуан? Ведь он идет прямо на эту землю…
- Если мы повернем сейчас, то скорость наша уменьшится, и корвет уйдет вперед, - ответил капитан. - Надо включить мотор… Тогда мы немного обойдем корабль и станем сближаться.
"Палома" шла совсем рядом с корветом. Пушечные люки в борту его были открыты. В темных отверстиях угадывались угрюмые жерла, и становилось не по себе от мысли, что вот-вот борт корабля окутается дымом, и раскаленные ядра посыплются на хрупкую изящную "Голубку".
Но все было тихо. Ровный пассат увлекал корвет к неведомой земле, синеющей на горизонте.
- Ракету, Хуан, - сказал Леденев.
Красная ракета взвилась в небо, рассыпалась искрами.
- Там никого нет, - понизив голос, будто боясь, что его услышат, проговорил Джон Полански.
- С этим кораблем нечисто, - прошептал Эб Трумэн. - Нам лучше отойти от него подальше и не беспокоить тех, кто раньше плавал на нем…
- "Летучий голландец" со скелетами на борту! - рассмеялся Джон Полански, и почувствовалось, что смех этот дался ему нелегко.
- Высадиться на него? - задумчиво произнес Роберт Нимейер. - Если корабль покинут командой, то он может нам пригодиться… Не говоря уже о припасах, которые можно найти на нем.
- В вашем предложении есть резон, майор, - согласился Леденев. - Предлагаю десантную группу из трех человек: Эб Трумэн, Дубинин и я. Приготовьте оружие, сейчас станем подходить к борту. Один автомат берем с собой, из второго ты прикроешь нас, Хуан, ежели что… Приготовились! Бери штурвал, Хуан, подходи к его борту…
Но сделать этого им не удалось. Внезапно на палубе корвета появился человек в старинной одежде, с непокрытой головой. Длинные волосы его развевались за спиной. Лицо украшали торчащие в стороны усы и узкая бородка.
- А вот и призрак, - нарушил молчание Роберт Нимейер.
- Для мертвеца он чересчур боек, - сказал Леденев.
Человек на корвете подбежал к борту и закричал, размахивая руками.
- Он кричит по-испански, но я не разберу слов, - проговорил Хуан Мигуэл.
- Спроси его, кто он такой, чей это корабль, куда идет, - сказал Юрий Алексеевич.
Де ла Гарсиа поднес ко рту мегафон и прокричал свои вопросы.
Человек на паруснике замотал головой. Он отчаянно жестикулировал, что-то кричал, но нельзя было разобрать ни слова.
Вдруг наступила тишина. Замолк двигатель. "Палома" теряла скорость… Хуан бросился к двигателю, ему стал помогать Эб Трумэн, а корвет с человеком в старинной одежде уходил все дальше.
- Ведь он идет к опасности! - крикнул Леденев. - Как же предупредить его?
Он выстрелил красной ракетой, криков незнакомца на корвете не было слышно, но руками размахивать он продолжал.
Двигатель исправить так и не удалось. "Палома" шла за ушедшим вперед корветом под парусами, но догнать его не сумела. Земля тем временем приближалась. Вскоре стал явственно виден обрывистый берег, заросший поверху густым лесом. От берега отходили рифовые гряды. Вокруг них возникали буруны, ничего хорошего не предвещавшие мореплавателям.
- К берегу подходить опасно, - сказал Хуан Мигуэл. - Я не знаю такой земли в Юкатанском проливе.
- А корвет идет прямо туда, - заметила Нина. - Может быть, этот странный человек знает эти места?
- Сомневаюсь, - возразил Юрий Алексеевич. - По-моему, он такая же жертва Неведомого, как и мы сами. И он один на корабле… С управлением ему не справиться. Сейчас корвет врежется в рифовую гряду. Нам надо осторожно идти за ним и попытаться спасти этого человека.
"Голубка" шла за обреченным корветом. Неожиданно для всех берег расступился, и люди увидели вход в бухту. Его, наверное, заметил и человек на паруснике. Корвет несколько изменил курс и шел теперь прямо в бухту.
- Убрать паруса! - вскричал Хуан Мигуэл. - Ему б надо убрать паруса! И успеть бросить якорь…
Но все понимали, что в одиночку не справиться с парусами такого судна, и корвет получил только отсрочку…
Трехмачтовый красавец на всех парусах влетел в небольшую, но удобную, закрытую бухту. До середины бухты он продолжал идти с прежней скоростью, как вдруг будто схватила его невидимая гигантская рука. Парусник содрогнулся, резко остановился. Наполненные ветром паруса продолжали стремиться вперед, но корпус корабля был уже неподвижен. Сила инерции навалилась на мачты, и они с треском рухнули одна на другую, смыкая опавшие паруса, ломая, как щепки, мощные реи, обрывая штаги и ванты.
Посреди бухты стоял бесформенный остов еще недавно такого изящного корабля. Палуба его была завалена рухнувшим рангоутом и перепутанным такелажем.
Когда "Палома" подошла к бывшему корвету и пришвартовалась к борту, Хуан Мигуэл первым поднялся на погибшее судно и принялся звать по-испански.
Никто не отзывался. Джон Полански и де ла Гарсиа проникли в капитанскую каюту. Когда они вошли туда, из-за стола поднялся человек в украшенном золотым шитьем морском мундире.
- Входите, сеньоры, - сказал человек по-испански. - Капитан Кристобаль Джеронимо де ла Гарсиа-и-Ортега д’Аламейда рад приветствовать вас на английском капере, который я считаю своим трофеем.
Глава тринадцатая
- Мы не опоздали, Фитауэр?
- Нет, вы не опоздали, Дети… Но меня охватило беспокойство, когда я узнал о том, что Система продолжает искажать структуру времени. Число пришельцев увеличивается. Мои помощники предпринимают все меры для того, чтобы облегчить им существование. Но мы не всемогущи. Нам не под силу справиться с вашей Системой. Потому я и послал срочный вызов…
- Ты поступил правильно, Старший Отец. В последнее время мы слишком далеко ушли от нашей родной планеты и в физическом, и в нравственном отношении. Другие заботы владеют нами, и эта односторонность увлечений начинает вызывать опасение: мы все реже и реже бываем здесь. Мы благодарим тебя, Фитауэр… Ты вернул нас на Землю.
- Мне помнится, что такое выражение существовало когда-то у вас давным-давно и считалось оно фигуральным, означая возвращение от бесцельных, пустых разглагольствований, полетов беспочвенного воображения и реальной действительности.
- Ты рассуждаешь как человек, Фитауэр. У нас теперь не существует больше разрыва между беспочвенным, как ты его назвал совсем по-человечески, Фитауэр, воображением и практической деятельностью. Эти два понятия давно слились для нас в одно целое. И потому даже тебе, свидетелю всего того, что здесь происходило и происходит, трудно понять нас. Так уж сложилось все, Старший Отец.
- Потому-то, Дети, я и предпринял меры предосторожности. Но рано или поздно необходимо совершить нечто. Вы должны сами решать, какими мерами и когда воспользоваться.
- Конечно, Фитауэр. Теперь мы уже здесь, и наше присутствие снимает с тебя ответственность за происходящее. Система будет отлажена в короткий срок. Только мы хотели б тебя попросить…
- О чем?
- Все произошло не по нашей вине. Это роковая случайность. Но коль она имела место, нам хотелось бы посмотреть на них.
- Это ваша родная планета, Дети.
- Мы не сумели еще разобраться в них. Для этого понадобится какое-то время, Старший Отец.
- Располагайте мною, Дети. Только не забывайте об осторожности и не будьте пристрастны. Помните о том, что они всего лишь люди…
* * *
- Родом я из Кастилии, почтенные сеньоры, и если только молодой человек действительно носит имя де ла Гарсиа-и-Ортега д’Аламейда, то весьма вероятно, что он является моим потомком, хотя никто как будто из нашей семьи не собирался пока всерьез осесть на острове Куба… Да… Забавное приключение выпало на мою долю… Вас, очевидно, несколько смущает то спокойствие, с которым я отнесся к сообщению о приключившемся со мною. Но поверьте, если ты только что побывал в руках этих беспощадных пиратов с туманного Альбиона… Они во имя злата готовы принять на душу любой грех. И конечно, возможность провести остаток дней своих в обществе таких добрых и просвещенных людей, каковыми я считаю вас, сеньоры, мне представляется незаслуженной наградой всевышнего за мою не такую уж праведную жизнь.
Должен вам сказать, что я не всегда был моряком. Отец хотел видеть меня ученым человеком и определил в университет города Толедо. Науки давались мне легко, интерес к ним у меня никогда не угасал. Я изучал труды древних греков и их римских эпигонов, зачитывался сочинениями Эразма Роттердамского и отечественных, наших испанских, его последователей: Альфонсо де Вальдеса, Франсиско Санчеса и великого валенсийца Хуана Луиса Вивеса, который отвергал схоластику и выдвигал во главу угла опыт. Наблюдение и эксперимент, утверждал Вивес, позволяют проникнуть в глубь природы, открывают дорогу к познанию мира…
Его взгляды, которые я воспринял, может быть, излишне пристрастно, а также учение Бекона Беруламского, пытавшегося разрешить извечную проблему соотношения истины и пользы, определили мою дальнейшую судьбу. Опираясь на достижения человеческого мышления, я имел неосторожность подвергнуть сомнению один из догматов святой церкви. В своем увлечении при доказывании истинного я перешел границы и ночью был разбужен благоволившим ко мне человеком из тайной канцелярии святой инквизиции. Он сообщил, что на рассвете последует мой арест… Дожидаться окончания ночи я, разумеется, не стал. Под чужим именем отплыл в заморские владения короля и прошел долгий и нелегкий путь от матроса до капитана галиона. Знания, полученные в университете, помогали мне в морской службе, но спасти от английских каперов не смогли…