Это была старейшина. Она стояла в центре площадки, цепляясь пальцами босых ног за неровности досок. Башня раскачивалась ещё больше.
Ветер развевал тощую косичку Ру и поигрывал бахромой юбки. А она обнимала небо!
– Ты посмотри! Всё видно! Как на ладони! И наш дом! Вайли, деточка, глянь – всё видно! И главную дорогу видать!
– Готовы? – нетерпеливо спросила Инкрис.
Она привыкла к высоте и небу. Другое дело: Стена, и шапка плотного тумана, который цеплялся за её верхний край. Что там в тумане? Что он прячет?
Ру ухватилась за торчащую жердину. Вайли медленно встала на ноги, готовая в любой момент вновь слиться с помостом. Инкрис аккуратно потянула за верёвку, привязанную к бачкам у опор. Пробки вылетели, химикаты смешались – и началась реакция.
– А вдруг мы в другую сторону упадём? – прошептала Вайли.
– Я же тебе тысячу раз объясняла! – фыркнула Инкрис. – Противовесы не позволят. Как только передние опоры начнут слабеть, вес перераспределится. И давление на слабые опоры усилится…
Башня действительно начала ощутимо крениться в сторону Стены. Вайли зажмурилась, чтобы не видеть. Хватало того, что она слышала и чувствовала: треск ломающихся жердей, свист лопающихся верёвок и увеличивающийся наклон площадки.
Замерев ненадолго, башня накренилась ещё больше – и рухнула прямо на Стену. Площадка, сбитая из широких досок, прошла по касательной и окунулась в туман, окутывающий верхушку.
Но перевалиться не получилось. Там не было границы – лишь продолжение Стены. Натолкнувшись на преграду, площадка рассыпалась – и люди, которые цеплялись за неё, заскользили вниз.
Обдирая лишайники и наросты жучиных экскрементов, Инкрис, Ру и Вайли плюхнулись прямо на тюки со старой соломой и кукурузным листом.
Падать было не особенно высоко. Им повезло, что обломки башни свалились в другой стороне. А может, это было не везение: Инкрис действительно была гением планирования.
Так они и лежали, глядя в небо, пока оседала пыль, а окружающий лес возвращался к обычной жизни.
Вспугнутые грохотом и треском, птицы подняли прежний мирный галдёж. Ругались неугомонные обезьяны. Перестукивались дятлы. Кто-то с треском продирался сквозь сухостой. И стрекотали кузнечики.
– Не понимаю, почему ты так расстроилась из-за правки, – задумчиво сказала Ру – она лежала посередине. – Одно дело, если бы ты была парнем. Для мужчин это критично. Подозрения достаточно. Да и что подозрения – твоему отцу это не помешало… Тем более для женщины! – она фыркнула. – Мы собираем информацию. Доктора обязаны разъяснять и предупреждать. Но решаешь ты сама! Я видела тех, кому никак нельзя было – и поди ж ты, всё получалось, и не один раз. А у твоей полусестры из Ста Водопадов с самого начала было плохо – она и со стороны матери понабралась всякого… Никто не знает, как будет! Так чего ты?
Инкрис закусила губу. Она смотрела на полуденного коршуна, который парил высоко-высоко, выслеживая добычу.
– С чего ты решила, что твой долг – рожать детей? – допытывалась Ру. – Ты же знаешь, что это не обязательно!
– У каждого человека свой Долг, – серьёзно сказала Инкрис. – Сначала я получаю много всего разного. Обо мне заботятся, и учат, и всё дают. А потом я должна отдавать. Хотите сказать, что это не так?
Старейшина скривилась.
– Вот ты о чём… Всё так. Но почему ты решила, что долг – это непременно дети? Разве всё, что мы делаем, это детей рожаем? Да, у каждого есть Долг. А ты знаешь, как он определяется? По тому, что тебе нравится делать. Человек должен учиться тому, что ему нравится. И делать это хорошо. Можно детей. Можно что-то другое. Вот ты, например, что любишь? Строить, правильно? Чертёж какой дивный изобразила, всё подсчитала, всё предусмотрела. Не многие способны на это! У нас я таких никого не знаю. Насчёт детей – хоть та же Касси, едва брата проводила, так уже в тягости. А строить – только ты. Ещё старый Шамф умел. Но его уже нет… Понимаешь, о чём я?
Инкрис перевела взгляд с неба на старейшину.
– Мне здесь не у кого учиться, – объяснила она. – Я прочла все книги. Что дальше?
– Речная Борода, – ответила Ру.
Вайли недоуменно нахмурилась, а Инкрис просияла.
– Это месяц пути, – напомнила она, но мысли её были уже далеко.
Она знала о деревне Речная Борода, потому что оттуда был единственный в Солёных Колодцах учебник по инженерному делу. А в Речной Бороде жили самые толковые строители.
– Я с ней! – заявила Вайли, почуяв неладное.
– Ну, куда ж она без тебя! – вздохнула Ру.
Инкрис беспокоилась о своём.
– Думаете, я расхочу потом? – спросила она, не скрывая подозрений. – Брошу? Забуду про Стену?!
– Опять ты загадываешь! Откуда кто знает, чего ты захочешь потом? Выучись, сколько сможешь. А потом бросай – не бросай…
– Ты лучше вот о чём подумай. Я не сомневаюсь, тебя примут в их школу. А вот сестру твою – как посмотреть. С математикой у неё неважно. Про химию и не говорю. Сколько раз я ей помогала с уроками! Проще самой всё сделать, чем объяснить! Да ты и сама знаешь. Может, ты и подтянешь её, чтоб она поступила. Но как она дальше будет? Как ты там будешь, Вайли? Пока она будет учиться, ты будешь мучиться. Я понимаю, когда ради дружбы лезешь на Стену. Один раз. А когда каждый день?
Юницы молчали, и каждая думала о своём.
– Я так скажу: ты поступай, а ты учись, как училась. Письма друг другу хоть каждый день пишите – почта за мной, это я обеспечу. И у тебя будет повод вернуться, – повернулась она к Инкрис. – И тебе не придётся учить "эти дурацкие формулы", – передразнила она Вайли.
– И вот ещё, – кряхтя, Ру поднялась, огляделась кругом. – Я должна описать этот случай для хроники. Ты мне поможешь с цифрами и прочим, – строго посмотрела она на Инкрис, – а вот рассказывать это вашим матерям или погодить – давайте решим сейчас. Правил вы не нарушали. Всё честно. Я не обязана никого извещать. Особенно ваших матерей. Чтоб не расстраивались. И не ругали вас.
Вайли шмыгнула носом. Её больше беспокоило, что мама скажет бабушке – об исполнении опекунских обязанностей и всём таком.
– Нет, – подумав, отказалась Инкрис, – я всё открою после того, как расскажу о Речной Бороде. Она и так реветь будет, что я уезжаю, так какая разница?
– Тогда я тоже! – поспешила согласиться Вайли.
– Вот и славно, – подытожила Ру, – а теперь давайте всё здесь приберём. И на этот раз я вам помогу. Я же участвовала!
Суп, суп и суп
Сурри подмигнул новобранцам и спросил у поварихи, придирчиво осматривающей куриные тушки:
– Тётушка Айгань, а вы сегодня какой суп готовите?
– Куриный с чечевицей, – ответила та и выдрала микроскопическую пушинку из жирной желтой попки.
– О-о-о! – Сурри театрально закатил глаза. – А сколько супов вы умеете?
Повариха приосанилась, не замечая, как за её спиной лукавый помощник корчит рожицы.
Хоть какое-то развлечение для школьников! Их отстранили от занятий, назначили штраф и отправили на кухню. Двенадцать дней отработки. По два от каждого, кто участвовал в драке. Хватит и на бумагу, и на подарки выпускникам. Серьёзное наказание – с учётом того, где его отбывать.
На кухне много мелких дел, но оплачивают их скупо. Обычно поварихе помогали, не считая подмастерья Сурри, пара поденщиков. И получали они один день на двоих.
Впрочем, ей было чем занять присланную ораву. Всегда есть особенно скучная работёнка типа лущения орехов. Можно перебирать дешёвый рис или прошлогоднюю фасоль. Чистить мелкую морковь и другие корешки. Молоть зёрна кофе в ручной мельнице. Скоблить старые чугунные поддоны, чёрные от пригоревшего жира. Всё, что откладывали на потом, поручили провинившимся. Пусть помучаются – заслужили.
Драка произошла на общем уроке, что было особенно стыдно. Вся школа видела.
Учитель Тан рассказывал про наследование – какие признаки передаются от родителей детям. Позже каждый круг школьников получит своё задание, кому-то сложное, кому-то попроще. А пока все внимали учителю. И ровно в тот момент, когда он приводил в пример кошку, которая может родить котят от двух котов, вредный Ялька выдал свою очередную гадость.
"От двоих – прям как Касси!" – тихо сказал он и залыбился.
Когда и Холрен, и Гийя начали закрашивать свои мужские метки, готовясь к отцовству, это привлекло внимание. Но к странностям неразлучной троицы во главе с Касси успели привыкнуть. И лишь сплетники из деревни Болотные Светлячки да местные задиры продолжали удивляться. Правда, тайком.
Ялька оказался самым нетерпеливым.
Его шутку слышали все. Включая Жука – младшего сына Брунги. Он молча кинулся на обидчика. Сцепившись, мальчишки покатились по земле, сшибая тех, кто не успел отскочить.
Жук был на год старше и на голову выше, но Яльку поддержали друзья. Правда, и Жук не остался в одиночестве. Вокруг кучи малы образовалось кольцо из недовольных и любопытных – куда там до наследования!
Трогать их было боязно, на крики они не реагировали. В конце концов, учитель Тан плеснул на них воды из кувшина. Тогда они прекратили.
– Дразниться плохо, – сказал он своим красивым звучным голосом, – а хуже всего высмеивать близких. Когда про родных говорят обидное, ты не можешь не вступиться. Мать, бабушка, сестра, опекун – каждый помогал тебе, когда ты был маленький. Поэтому так хочется защитить их или быть полезным, – и он выразительно посмотрел на Жука, насупленного, с разбитым носом и глубокими царапинами на щеке и лбу.
– Но это не значит, что надо махать кулаками. Тем более на уроке, когда мешаешь всем. Поэтому виноваты все, кто дрался. И все будут наказаны. А кто сказал дурное про Касси, пускай извинится. Перед ней. Хватило смелости на обидные слова, хватит и на извинение.
Услышав это, Ялька зажмурился. В этот раз шутка совсем не удалась! От беременной Касси ни на шаг не отходили Гийя с Холреном – они оба стали опекунами. Холрен ещё ничего. А вот Гийя… Он точно не простит!
А учитель обращался уже ко всем:
– Мы живём в одной деревне. Нам нельзя обижать друг друга, дразниться, ссориться, драться. Потому что те, кто живут рядом, первыми придут, если что случится. Стоит говорить дурное о том, кто всегда готов помочь тебе и твоей семье? Подумайте об этом.
Наказанных было шестеро. Но на кухню явились семеро.
Потому что одной из двух учениц, которые кинулись на выручку Жуку, была Инкрис. А там, где Инкрис, там и Вайли.
Пока что.
Старейшина Ру не затягивала обещанного: наняла вестницу и отправила в Речную Бороду с предложением принять на обучение талантливую юницу. В согласии не сомневалась, но вежливость никому ещё вредила. Так что у Инкрис с Вайли оставалось немногим больше месяца. А им бы и года не хватило!
Чем ближе было расставание, тем больше сомневалась Инкрис.
Взять Вайли с собой – а смысл? Плохо у неё с цифрами, никто не спорит. Отказаться от Речной Бороды? Но старейшина Ру была права: каждый должен делать то, что нравится, и учиться этому, чтобы стать лучше.
Но как уйти на несколько лет за тридевять земель – и всё это время не видеться, не говорить, не слышать друг друга?! Они же всегда были вместе!
Как бросить Вайли после того, как она не бросила Инкрис и была готова отправиться с ней за саму Стену?!
– …Суп с курицей и фасолью, – перечисляла Айгань, опуская разрубленные тушки в большой котёл с водой, – суп с курицей и рисом, суп с курицей и кукурузой, суп с курицей и лапшой, суп с курицей, орешками и баклажанами, суп с курицей и жареным перцем, суп с курицей и птичьими яйцами, суп с курицей и пшеном, суп с курицей и грибами, суп с курицей и сельдереем, суп с курицей, миндалём и сыром, суп с курицей и бамией, суп с курицей и молодым бамбуком, суп с курицей и зелёным горошком…
В Речной Бороде всё будет по-другому. Там холоднее, чем в Солёных Колодцах, там постоянно дуют ветра и повсюду вода. Это край рыбоводов и мельников, и там многому придётся учиться заново.
Деревня расположена в дельте Большой Муэры. Дома стоят на сваях и на мостах, перекинутых над протоками. Центральная площадь так и вовсе на плавучей платформе!
Найдя в хрониках всё, что было про Речную Бороду, Инкрис представляла, каково это – ходить, сидеть, спать под звук мельничных колосьев и плеск рыбы в садках.
Но кое-что в Речной Бороде будет как у них.
Там тоже есть кухня. И каждый вечер взрослые будут возвращаться с работы, грязные, усталые, голодные. Они будут омываться – со смехом и шутками, если молодые, а если в годах, то степенно, не торопясь. Приглаживая мокрые волосы, с полотенцами на шеях, они будут усаживаться за столы, защищённые крышами от солнца и дождя. А дежурные будут разносить подносы с полными тарелками и кричать: "Поберегись!"
Палочками там едят даже суп – как торговки и бродячие переписчики. Сначала вылавливают кусочки, а потом выпивают оставшийся бульон.
"Надо будет попрактиковаться", – решила Инкрис. Понятно, что окружающие начнут потешаться, но то свои. А среди чужих лишний раз лучше не выделяться.
– …Из свинины суп бывает трёх видов: из свежей, из копчёной и из солёной, – продолжала перечислять повариха, снимая пенку с закипающего бульона широким половником на длинной ручке, – но из свежей редко получается, только по праздникам. Варят суп из свинины и свеклы, суп из свинины и помидорок, суп из свинины и початков молодой кукурузы…
Хлопотала Айгань у очага, который отделял внутреннее помещение кухни от улицы. Ялька со своими сторонниками сидел перед раздаточным окошком – никуда не денешься!
Их противники держались подальше. Жук скрёб большую сковороду. Оставалось ему немного – сковорода уже сверкала на солнце. Инкрис с Вайли сортировали мелкие сморщенные зёрнышки фасоли: целые в один мешок, ломанные в другой, мусор в третий.
Вторая юница, которая бросилась на выручку Жуку, закончила с ручной мельницей. "Иди с фасолью помоги!" – велел Сурри, и она послушно направилась к мешкам.
Проходя мимо сосредоточенного Жука, она задержалась и о чём-то тихо его спросила. Инкрис с Вайли прислушались, но ничего не разобрали – мешал звук металлической щётки и голос поварихи, перечисляющий супы с копчёной свининой.
Юницу звали Алана Шаддат. Поговаривали, что в неё при рождении вселился дух её дикой прабабки.
Алана всегда держалась особняком, что в школе, что так. Даже ела в стороне ото всех…
– А чего ты полезла? – вместо приветствия спросила она у Инкрис и зачерпнула из мешка с неразобранной фасолью.
– А ты чего? – задиристо спросила Инкрис в ответ.
Она стеснялась признаваться, что не Жука защищала, а просто реагировала на обидное про беременных.
– Так мы водились с ним, ну, маленькими, – Алана оглянулась через плечо на друга детства, – когда мать была жива. Она с его мамой дружила.
– Её змея укусила? – вклинилась Вайли. – Мне бабушка рассказывала, как искали твою маму.
– Это когда учитель Тан руку потерял? – нахмурилась Инкрис.
История про то, как учитель Тан отрубил себе руку, чтобы остановить яд, восхищала уже второе поколение школьников. Был у этой истории и воспитательный эффект: укусить должны были девочку, которая пошла в лес в то время, когда змеи мигрируют, заполоняя собой всё вокруг. Странник Тан спас ребёнка, но если бы девочка слушала старших, ничего бы не случилось!
– То было другое нашествие, предыдущее, – пояснила Вайли, сдерживая улыбку.
Хитрость сработала: разговор ушёл в безопасную сторону.
– Нашествия змей случаются каждые шесть-семь лет, – продолжала Вайли, – но бывают и чаще. Такой год называют Змеиным. Его предвещает появление Призрачной Луны.
– А ты много про это знаешь! – хмыкнула Алана.
– Я все хроники перечитала, – призналась Вайли. – Бабушка занималась книжным двором, а я ей помогала. И теперь часто там вместо неё!
Повариха перешла к супам из мяса антилоп. Юницы поначалу послушали её, но им быстро надоело.
– Говорят, что ты скоро уезжаешь, – как бы между прочим сказала Алана.
Вайли напряглась: разговоры об учёбе в Речной Бороде расстраивали Инкрис. Вдвоём они договорились не упоминать об этом.
– Скоро, – Инкрис вздохнула и стряхнула шелуху мимо мешка.
– Здорово! – Алана не скрывала зависти. – Я бы хотела побывать на Большой Муэре. И подняться вверх, к истокам. Там находят драгоценные камни. И есть приток, в котором вода зелёная-зелёная…
– Когда-нибудь побываешь, – отозвалась Инкрис.
Это прозвучало немного покровительственно, и она торопливо уточнила:
– Ты же хочешь как твоя прапрабабушка? Странствовать?
– Прапрапрабабушка, – поправила Алана. – Хочу. Очень.
– Ты сможешь, – уверенно заявила Вайли. – Вон у Жука старший брат хотел. Столько работал, старался. Потом ещё и татуировки вытерпел!
– Сможешь, – вторила ей Инкрис, но совсем другим тоном. – Это трудно, но можно. Долг выплатишь – и всё. А вот когда так…
Она не договорила. Привыкла, что всё понятно – для неё и Вайли. Но Алана не догадалась, на что она намекает.
– Когда как? – спросила она. – Когда не отпускают?
– Когда невозможно! – выпалила Инкрис – и смущённо умолкла.
– Инкрис хочет за Стену, – пояснила Вайли. – Посмотреть, что там, и вообще.
– Ну ты даёшь! – не удержалась Алана.
В её голосе удивления было пополам с восхищением.
Повариха рассказывала про супы из рыбы. Как в Речной Бороде. "А нам свежую рыбу привозят редко, больше сушёную". В другой раз Инкрис послушала бы, но сейчас не было настроения.
– Глупо, да? – горько усмехнулась она.
– Нет, – убеждённо сказала Алана. – Я бы так не смогла! Я читала про странниц, про разные места, где они бывали, и поэтому тоже захотела. А вот так, чтобы знать, что никто не бывал, никогда-никогда, и всё равно хотеть…
– А я прочитала и захотела, – призналась Инкрис. – У меня сестрёнка была, Тоя. Маленькая. Когда она заболела, то почти не вставала. Не могла. Лежала… И очень хотела увидеть Стену. Поэтому я ей читала – всё, что могла найти. Вай мне помогала, – она грустно улыбнулась подруге, – книжки давала и всё такое. А потом… В общем, я сама потом захотела.
Неразобранная фасоль почти закончилась – осталось на самом дне мешка. Приходилось низко нагибаться, чтобы зачерпнуть новую порцию.
К юницам незаметно подошёл Сурри. Хотел дать им новое задание, но услышал, о чём они разговаривают – и так же тихо исчез.
– Мне нигде не попадалось, что можно перебраться, – призналась Алана. – Пытались многие, по-разному, и подкопы делали, и мосты, и башни, у которых опоры подпиливали, и ходили далеко на юг и на север, чтоб дойти до края… Но никто не смог.
– Или никто о них не знает, – заметила Инкрис.
– Как это?