Я сама брала. И выводила: "Эту правду не следует знать тем, кто обделён властью. Если узнают, беды не будет, но станет им печаль в сердце и слабость в делах. Потому что всякое знание имеет своё назначение. А если не к чему приложить, то к чему нести?"
Я была до того подавлена, что перепоручила Брунге Чобо принимать странницу из Зелёных Парусов, которая вошла в тот день в западные ворота. Странница прибыла ради Стены, ну, а я была не в состоянии опрашивать посторонних.
Дома приготовила себе успокаивающий отвар. Послушала Вайли – они с Аланой взялись перечитать все-все хроники, искали что-то для Инкрис, а попутно собирали другие чудеса.
От голоса внучки мне враз полегчало. Но лекарство я всё равно выпила. Впрок.
Пригодилось.
Конечно, четвёртый поросёнок не имел такого эффекта, как предыдущие. Похоже, я и впрямь начала привыкать… Но расстроилась. Тем более что четвёртого изловила и принесла мне сама Вайли. Конечно, она не знала, как я к этому отношусь, но всё равно было обидно.
– Бабуля, смотри, какая красота! Здорово, правда?
Поросёнок был покрыт бело-синим узором, имитирующим вязаную ткань. И оттого сам казался связанным.
– Бабушка, а как она это делает? Им же больно!
– Не так уж и больно, – буркнула я. – Поит чем-то… Не стоит потом есть такое мясо!
– Какое мясо, ты что, как же можно? Такой хорошенький! Пусть поживёт!
Поросята у бессовестной Птеши постоянно убегали, а детишки с удовольствием их ловили, играли с ними, подкармливали вкусненьким, даже мыли. И с этим тоже ничего нельзя было сделать!
В свою очередь Птеша, чтобы отблагодарить добровольных помощников, следующего поросёнка украсила сложным лабиринтом. Вход между ушей, выход у хвостика – попробуй, пройди! Сколько визгу было, когда они его в первый раз поймали и начали проходить!
Этого, с лабиринтом, я как один раз увидела, так с тех пор он и пропадал в чьих-нибудь объятьях. А остальные шныряли по деревне. Как их собаки не растерзали! "И проклятую Птешу заодно!" – прошептала я.
Злость поутихла, но не прошла.
Едва я собралась идти – как вдруг они меня окружили. Вайли, Алана, с которой они стали подруги не разлей вода, и ещё младший сын Брунги. Окружили – и молчат.
– Бабушка, ты можешь вернуться в дом? – спросила Вайли.
Никогда у неё не было такого напряжённого голоса! Даже когда она со своей Инкрис строила башню, чтоб перебраться через Стену.
Я могла заворчать, что у меня дела, вечером поговорим… Но повернулась и принялась осторожно подниматься, ступенька за ступенькой. Всё подождёт.
В комнате я опустилась в кресло, где сидела, экзаменуя новоприбывших и разбирая дела своих. Подростки плюхнулись на пол – в рядок, как суслики у норки. И далеко не сразу заговорили. И часто перебивали друг друга. Спотыкались, путались и стеснялись. Но им было, что сказать.
Что-то непонятное было со странницей из далёких Зелёных Парусов. Не стоило мне доверять мнению Брунги!
Началось всё с Аланы. Когда она узнала, откуда пришла гостья, то не утерпела. Её знаменитая прабабка-путешественница до Зелёных Парусов не добралась, потому что изучала южный берег Закатного моря, а эта деревня в северной стороне. И оттуда ещё никто не доходил до Солёных Колодцев. Пристать и расспросить – практически, долг!
Когда я пошутила об этом, Алана потупилась.
Ей говорили в школе, что поступать так нехорошо, что в странники идут не только ради приключений, но и подальше от людей. Но Зелёные Паруса!..
Странница от разговора не отказалась, тем более Алана объяснила причину своего любопытства. Однако выставила условие: она расскажет о Зелёных Парусах, но сначала спросит сама. Алана приготовилась к вопросам о Стене. И услышала: "А что там за Стеной?"
– Как Инкрис! – не выдержала Вайли.
На случай с Инкрис было похоже ещё и тем, что странницу не удовлетворили дежурные объяснения, что "никто не знает и никогда не знал". Она упорно расспрашивала Алану, заходя то с одной темы, то с другой. А потом, как бы между прочим, поинтересовалась: "А кто-нибудь ещё хотел узнать об этом? Ты никого не знаешь, кто бы хотел?"
Возможно, если бы они не задружились, Алана рассказала бы про Инкрис. Обменяла бы эту информацию на драгоценные для себя сведения о Зелёных Парусах. Да и что тут такого?
Но "своих не выдают", как она заметила. И мы вчетвером покивали, согласные с этой аксиомой. Я бы тоже скрывала от посторонних правду о своих друзьях. Просто потому что своих не выдают.
Странницу ответ разочаровал. Она заявила, что поскольку Алана не выполнила уговор, то о Зелёных Парусах ей, значит, не интересно. И выпроводила за порог юницу, ошалевшую от такого поворота.
– Это же нечестно! – продолжала кипятиться Алана. – Откуда я могу знать, что за Стеной! Никто ж не знает!
Такое очевидное мошенничество было большой ошибкой. Что бы ни было причиной, но всякому разумному человеку понятно, как опасно ссориться с подростками!
Алана не стала спорить с обманувшей её гостьей.
План был готов к вечеру.
Уже с утра за странницей неотступно следили. Сначала Жук. Подменял его Яська. Потом младший брат Инкрис. Старые распри были забыты: наших обижают!
Подключили и кухню. Сурри, правда, отказался портить еду: какой бы вредной ни была странница, но еда неприкосновенна. Зато он дал много разумных советов.
Именно с подачи Сурри над вражиной подшутили в первый раз. За обедом, когда она со своей тарелкой отошла за крайний стол, один из мальчишек-дежурных подбежал, извинился и со словами: "У вас в Зелёных Парусах едят иначе!" – заменил обычные палочки на очень маленькие, в два раза короче привычных.
Странница мучилась, но ела короткими.
За ужином ей протянули острейший красный перец: "У нас мало его кладут – не то, что у вас в Зелёных Парусах!".
Странница послушно покрошила перец в свою тарелку. Чего ей стоило доесть до конца, представить трудно. Но доела.
А перед сном ей дали три подушки: "Извините, мы забыли, что у вас в Зелёных Парусах спят высоко!"
Она положила их в изголовье.
И так спала – Вайли сама подглядывала.
При том, что подушки были набиты сухой травой с добавлением волокна никники и должны были ужасно вонять!
Подглядывание был за гранью – и я не преминула об этом заявить. Шутки шутками, но любой человек достоин уважения, и законы гостеприимства надо соблюдать в любом случае!
Все трое сделали виноватые моськи. Хорошо, хоть не стали оправдываться.
Напоследок Вайли призналась:
– Сурри считает, что врать о том, кто ты и откуда, могут дознаватели. Что эта женщина могла прийти к нам ради какого-нибудь преступления, чтобы расследовать, и поэтому врёт. Но одно дело – врать, а другое – во всём слушаться! И когда Жук и другие следили за ней, то она не ходила к Стене. Она ходила по деревне. Как будто искала кого-то.
Я помолчала.
Версия с дознавательством была бы верной, если бы было что расследовать. Но никаких споров у нас и против нас не начинали уже лет триста.
Если что-то случилось на территории деревни, произошло это без моего ведома. И я бы могла помочь в расследовании – дознаватель, если его наняли для внутренней проблемы, непременно заглянул бы ко мне или к другим старейшинам.
Если тяжба против нас, то в Болотных Светлячках были бы рады – они только и ждут, чтобы поквитаться за спорную землю. Мы когда-то выкупили у них участок, честно заплатили, а потом там нашли воду. В Светлячках решили, что это хитрость, но никто им не поверил… Случилось это задолго до моего рождения, но такие обиды не забываются.
"Не о том я думаю! Зелёные Паруса – вот в чём дело. Если надо притвориться странником, то разумнее своей родной деревней назвать известное место. И "путешествовать" через сто раз описанное, чтобы никто не мог тебя подловить".
Я уже догадывалась, кем надо быть, чтобы притвориться выходцем из далёкого далёка.
– Сейчас, подождите.
Я достала ларец для письменных принадлежностей, вытащила простую красную тушь и свежие листья вагги. Накарябала несколько записок.
– Держите, – я раздала записки ребятишкам, по две на нос. – Ты иди на кухню. Ты к южному амбару. А ты, Жук, мчи на мельницу. Записки передайте бригадиркам. А сами потом ступайте к гостевому дому, где живёт эта странница. Да, туда-туда. Вы же всё равно туда заявитесь! Главное, внутрь не заходите, сердцем прошу!
– А ты куда? – растерянно спросила Вайли.
– И я туда, – улыбнулась я внучке. – Пока я дойду, вы дважды обернётесь!
Так оно и вышло. Работники с мельницы были уже на месте, когда я подходила, другие не сильно отстали.
И поросята крутились тут же. Один в "Солёных Колодцах", другой в "перьях", очень забавный. А третий – новый, я ещё такого не видела: в карте мира, с Закатным морем на попе и Стеной между ушек. Я пригляделась к нему, выискивая Зелёные Паруса. На задней левой ноге было что-то похожее.
Медленно поднявшись по ступенькам, я подошла к двери. Обернулась, ища взглядом Вайли. Вместе с друзьями и поросятами она притаилась в кустах. Всё-таки хорошие у нас дети растут…
На звон колокольчика к сетке подошла странница.
– Позволите зайти?
– Заходите.
В комнате было чисто и пусто, как будто здесь никто не жил.
Я опустилась на лавку. Странница встала у окна. Она не могла не заметить, что дом окружен. Тем лучше.
Я видела её пару раз, издалека и мельком. И впервые рассмотрела вблизи. Обычное лицо, правильные черты. Нормальная одежда, потрёпанная, но целая и чистая.
На этом обычности кончались.
В самом деле, мне следовало самой её принять! Тогда бы я сразу поняла, что не так. Даже говорить бы не пришлось.
Её татуировки были в порядке. Но их делала толпа разных мастериц. Ни одна не повторялась!
У каждой татуировщицы свой стиль. У наставницы и ученицы он такой близкий, что не каждый отличит. Но всё равно они разнятся. А в деревне одна татуировщица, самое большее – две. Больше просто не нужно…
Можно переезжать к соседям. Сколько – два раза, три? Пусть часто. Но метки достигнутого мастерства всегда ставит одна татуировщица, потому что не меняют учителя каждый год… Не сходится.
То, что я видела, было не просто сочетанием нескольких стилей, как случается у странников. Сумасшедшая мешанина, при которой каждый знак был поставлен кем-то другим. Полное безумие!
Такое же безумие, как взрослый мужчина совсем без татуировок, как было в Моховых Крышах – как раз вчера я получила письмо с описанием облавы на "пустого" Лишнего.
– Что вам нужно? – спросила я.
И особо не удивилась ответу – я бы удивилась, если бы ответ был другим.
Алана не поняла, о ком её расспрашивали, но мне всё стало ясно…
– Я ищу Инкрис Даат, – ответила фальшивая странница. – Где она?
Незнакомый говор, но разборчиво, без ошибок.
– Её сейчас нет.
"Итак, они знают её имя. Знают лицо – Жук говорил: "ходила по деревне и высматривала". Но всё остальное вне их власти. И они не особо умеют общаться с людьми… Даже с юницей не смогли договориться!"
– Когда она будет? – продолжала расспрашивать, точнее, допрашивать чужачка.
– Зачем она вам?
Вопрос на вопрос – старая игра. Помогает сменить тему – или выявить того, кто хочет её сменить.
– Я хочу кое-что передать ей.
Даже если честно, бесполезно. Честность либо во всём, с начала – либо не считается.
– Передайте мне, – предложила я.
– Только она может услышать то, что я ей скажу. Где она?
"Вот ведь настырная!"
– Её здесь нет.
"Я тоже умею стоять на своём!"
– Куда она ушла?
– Далеко.
– Она вернётся сюда?
– Обязательно!
– Когда Инкрис Даат вернётся?
"Упорная. Упрямая. Или просто глупая?"
– Через год, – ответила я, выбрав реальный срок – и при этом достаточно большой, чтобы подготовиться.
"Понять бы ещё, к чему…"
– Хорошо, я приду через год, – и как ни в чём не бывало, фальшивая странница направилась к выходу.
Я встала, но, конечно, не стала её задерживать. Вышла следом. Отрицательно покачала головой, давая знак работникам.
"Пусть идёт".
Подождав, пока чужачка скроется за поворотом – двигалась она в сторону тех же западных ворот, которыми пришла к нам – я неторопливо спустилась по ступенькам.
Чувствовала я себя усталой. И совсем старой, что было непривычно и ненавистно.
– Возвращайтесь к делам, – велела я подошедшей бригадирке. – Вы были нужны мне, чтобы показать, как нас много. Спасибо, что откликнулись.
– Конечно, матушка, нам не трудно, – отозвалась она, обеспокоенно глядя то на меня, то вслед чужачке.
– А почему вы её не остановили?
Я посмотрела на спросившую Алану. Она прижимала к груди поросёнка с картой. Не удивлюсь, если окажется, что Птеша выбрала такой узор ради неё!
– Я не знаю, что с ней делать, – просто призналась я. – Издеваться, как вы, у меня не получится. А за ложь какое наказание? Она никому не навредила…
"Пока", – мысленно закончила я.
И пошла прочь.
– Бабушка, ты домой? – тихо спросила Вайли.
Я не ответила.
Шла я к дому старой Тари.
Точнее, к дому Птеши.
Надо привыкать.
"Опять подниматься!" – с раздражением думала я, чувствуя, как устали мои бедные натруженные суставы. Весь день прошёл в суете. И эти ступеньки!.. Слишком много ступенек для одного дня.
Почему-то меня совсем не удивляло, что я иду сама, а не посылаю за ней.
У дома бегал последний – восьмой – растатуированный поросёнок. На нём тоже была карта, на сей раз карта звёздного неба. Я не стала приглядываться. Я не сомневалась, что всё точно.
– Приходи завтра утром, – сказала я Птеше, сидящей на ступенях крыльца, – мне надо письмо размножить. Заодно посмотрю, какой из тебя каллиграф. Может, с основ придётся начинать!
Девушка, которая ловила Луну
Обед ожидался не скоро, а в воздухе пахло укропом – ни с чем не спутаешь! Инкрис уже знала, что это означает.
– Я тебе займу место за столом, – сказал, подбегая, радостный Ганн.
Для местных это был праздник: раки.
Инкрис кисло улыбнулась.
– А хочешь, отдам тебе все свои клешни, – великодушно предложил паренёк. – Ты же всё равно не умеешь есть остальное!
Инкрис, действительно, не умела. У неё только клешни получалось разгрызть.
И не сказать, что белое раковое мясо ей не нравилось! Вкусно. Но стоило подумать о раках, как она тут же вспомнила, какими увидела их в первый раз. Кишащая зелёная масса тараканов-переростков, от которых воняло чем-то гнилостным, и этот противный треск, когда они перебирали лапками!.. Аппетит сразу пропал.
– Правда, я не хочу, – призналась она и погладила Ганна по плечу, пытаясь выразить свою признательность за щедрое предложение. – Съешь мою порцию. Разрешаю, – и побрела к мосту, ведущему к Западной пристани.
Ганн несколько минут беспомощно смотрел ей вслед.
С Инкрис было непросто. С одной стороны, она быстро усвоила все хитрости жизни в Речной Бороде. Научилась балансировать на платформах и мостиках, стоять на лодке и на плоту, грести и даже плавать. В школе с лёгкостью нагнала соседей по кругу и вошла в число первых учениц. Она знала тысячу интереснейших историй, новых песен, игр и загадок. Помогала, если попросить, и сама просила о помощи. Но вот еда!..
В Речной Бороде ели преимущественно то, что жило в воде. Рыба в садках, рыба в прудах и рыба, пойманная ночными рыбаками в Большой Муэре, а также водяные змеи, речные свиньи, раки и ракушки. Рыбу жарили, варили, тушили, коптили, солили и вялили – на любой вкус.
Инкрис предпочитала не речных, а обычных, сухопутных свиней, курятину и невиданное в здешних краях мясо антилоп. А ещё фрукты и овощи, которых в Солёных Колодцах всегда было изобилье. В Речной Бороде они использовались в основном сушёные – безвкусные ломтики, которыми не насытишься.
Всё это неимоверно расстраивало и отвлекало от радостей учёбы. А теперь прибавилась ещё одна забота, пугающая своей непонятностью.
Едва успели отпраздновать новый год и наступление сезона дождей, как срочная вестница доставила из Солёных Колодцев два письма, одно для Инкрис Даат, другое – об Инкрис Даат. Оба от Ру Онги. С похожим содержанием.
Странная женщина из непонятно какой деревни (а может, вообще не из деревни – но как такое может быть?) искала Инкрис. Непонятно, зачем. Возможно, из-за её интереса к тому, что за Стеной. А может, и нет. Ничего не известно.
Ознакомившись с посланием, старейшины Речной Бороды постановили: Инкрис вольна вернуться домой, но если решит остаться, то получит в Речной Бороде абсолютную защиту. А за чужаками, приближающимися к территории деревни, установили повышенный контроль.
В школе учителя попросили приглядывать за Инкрис – особенно вечерами, или если она выйдет за пределы жилых платформ.
Ганн воспринял это поручение с двойственными чувствами: и жалел, и тайно радовался предлогу побыть рядом с юницей, которая нравилась ему с первого дня. И которая, кажется, начала отвечать взаимностью!
…Но мост до западной пристани всегда был многолюдным, да и на причале полно портовых смотрителей. Не стоит надоедать лишний раз, а то разозлится! Тяжело вздохнув, Ганн поспешил на кухонную платформу, к своим любимым ракам.
Инкрис не обижалась. И не злилась. Её настроение не сильно изменилось после письма из дома. Грустила она давно, и непривычная еда была ни при чём.
Когда Ру предложила ей учиться в Речной Бороде, Инкрис заподозрила, что причина не в знаниях. Хитрая старуха хотела отослать опасную подружку единственной внучки – или хотя бы отвлечь Инкрис от Стены.
Самое обидное, что у Ру Онги получилось. Точнее, не у неё, а у вселенной, у бытия. Может, в этом и состоял замысел старейшины?
Оказалось, на свете несметное число загадок не менее интересных, чем "что таится за Стеной"! Именно в Речной Бороде Инкрис столкнулась с вопросами, ответив на которые можно было не просто насытить своё любопытство, но по-настоящему изменить всё вокруг, для всех людей.
Например, почему гниёт дерево, и как этого избежать?
Всего триста лет назад это было великой тайной! А теперь в речное дно преспокойно забивали сваи, строились и жили без страха свалиться в воду. Достаточно ухаживать за колониями шмыси, а она, в свою очередь, позаботится о древесине. И сделает её крепче камня и при этом сохранит упругость.