Саураг заканчивал работу над луком. Он был таким же, как и у скифских вождей - составным. Мальчик загодя приготовил все необходимое для изготовления лука, это был нелегкий и длительный процесс, но что такое время, когда в руках у тебя оружие, которое бьет почти на восемьсот локтей!
Саураг немного повозился с рукоятью, - прошлифовал, где нужно - и вот наступил главный, волнующий момент - натяжка тетивы; ее подросток сделал из жилы тарпана, потому что такая тетива была наименее подвержена истиранию. Собравшись с духом и собрав все силы, мальчик принял необходимую позу, - поместил древко особым образом между ног - и плавно потянул на себе более длинный рог. Он тянул и со страхом прислушивался - не раздастся ли треск? Тогда вся работа пойдет насмарку - обычно трещала или плохая склейка или можжевеловая основа.
Но лук только тихо поскрипывал, и когда наконец Саураг вложил петлю тетивы в паз костяной накладки, с него пот полил градом - и от огромного усилия, и от не меньшего волнения. Мальчик подошел к окошку, которое находилось под самым потолком полуземлянки, поднял лук на уровень глаз - и тихо ахнул. В этот момент в жилище старого Коудзая ворвался солнечный луч, осветив работу Саурага, и перламутровая лакировка лука засияла, заиграла красными переливами. Юный мастер с силой натянул тетиву и отпустил; в пустом помещении ее басовитое гудение зазвучало торжественно и звонко, как небесный хорал.
Есть! Он это сделал! Радость переполняла Саурага; ему захотелось немедля сесть на коня и мчаться по степи, пока солнце не отправится на покой. Увы, это было невозможно - Иданфирс приказал вернуться даже охотникам. Никто не имел права покидать поселения без особого разрешения царя или военачальников.
Немного успокоившись, Саураг бережно положил лук на баранью шкуру и хотел было заняться изготовлением горита, как вдруг в поселении раздался сильный шум, и подросток, любопытный, как все мальчики в его возрасте, оставил свое занятие и выскочил наружу.
Народ бежал к валам. Что там такое? Неужели персы уже пришли в степь?! Но мужчины не были вооружены, и Саураг успокоился. Похоже, приехало очередное посольство, подумал он, вожди племен, населявших Великую Скифию. По зову Иданфирса они начали съезжаться два дня назад на Большой совет, и все это время в общинном здании то пировали, то спорили, да так, что было слышно даже на улице.
Саураг забрался на вал и залез на площадку для стрелков - оттуда все было видно, как на ладони. К воротам уже подъехал внушительный отряд воинов в черных плащах. Все как на подбор чернобородые, угрюмые, они передвигались не ватагой, как скифы и другие племена скифской равнины, а строем, по четверо в шеренге. Впереди ехали двое - наверное, вожди.
Саураг вспомнил рассказ Коудзая, которому довелось побывать в плену у меланхленов. Старик утверждал, что меланхлены, это потомки древних племен гимирру - киммерийцев, которые были побеждены скифами. Какая-то часть киммерийцев была рассеяна по другим землям, а одно из племен ушло на север, в леса, где киммерийцы стали вести оседлый образ жизни, и, превратившись в меланхленов, живут до сих пор, ни с кем не вступая в союзы и стараясь избегать военных стычек. Тем не менее меланхлены, по словам Коудзая, были хорошими воинами и тем, кто пытался им насолить, спуску не давали.
Послы заехали в ворота, их встретили старейшины, произошел обмен приветствиями, и двух предводителей меланхленов повели в общинную пристройку к дому Иданфирса. А воинам предоставили возможность накормить и напоить коней и пригласили к столу. Конечно, он не отличался богатством и разнообразием блюд (не то, что у царя), да и столом его нельзя было назвать - всего лишь несколько ковриков, расстеленных прямо на земле, но радушие скифов и вино ольвиополитов, настоянное на вяленом винограде, которым потчевали меланхленов, растопили ледок отчужденности, и вскоре пошли разговоры вполне дружественные.
Тем временем в общинном помещении бушевали страсти. Царь меланхленов и его главный военачальник были последними из тех правителей, кого Иданфирс пригласил на Большой совет вождей Великой Скифии. Тема была одна - отпор нашествию тьмы, неисчислимому воинству царя персов Дария. В совете приняли участие цари и вожди агафирсов, невров, андрофагов, меланхленов, гелонов, будинов, тавров и савроматов. Кроме них были и цари-басилеи Скопасис и Таксакис. Скопасис правил объединением кочевых скифских племен, которые жили на берегах Меотиды, по соседству с савроматами. Таксакис представлял многолюдное племя оседлых скифов, проживавших в средней части Данаприса и его верховьях.
- Если бы вы, не причинив персам зла и не начав войну против них первыми, стали просить нас том, о чем сейчас просите, то нам было бы ясно, что ваши речи справедливы, и мы в таком случае действовали бы с вами заодно. - Царь агафирсов, высокий старик с длинной седой бородой, смотрел на Иданфирса угрюмо и неприязненно.
Иданфирс предполагал, почему старец так непреклонен. Войскам скифов, которые шли на помощь массагетам в войне против царя персов Кира, приходилось пробиваться через земли агафирсов с боями. Что конечно же не могло не оставить в душе царя агафирсов, который хорошо помнил то время, неприятный осадок, почти вражду. Тем не менее на призыв поучаствовать в Большом совете он откликнулся, а значит, существует надежда, пусть и слабая, привлечь его на свою сторону.
К сожалению, Иданфирс не знал, что незадолго до Большого совета к царю агафирсов пожаловали послы Дария, которые посулили ему большие милости, если он не поведет свое войско на помощь скифам. Они привезли ценные дары, но с одним условием - чтобы царь съездил на совет, а затем сообщил персам о том, что там происходило. Миссия эта была неприятна старцу, но уж больно сладкоголосо пели персидские послы, да и мешок золотых дариков вместе с ценной серебряной посудой не лишним оказался в его хозяйстве…
- Тебе ли не знать, что войны были, есть и будут всегда, - с легким упреком сказал Иданфирс. - Но после них обязательно наступает мир. Будь все по-иному, всеобщая вражда уже давно уничтожила бы все племена. Однако мы живем, трудимся, торгуем… да и воюем. Иногда из-за сущего пустяка. Но сейчас не время вспоминать былые обиды. Беда, которая вскоре придет на наши земли, затронет каждого из нас.
- Вторгнувшись в Персию без нашего участия, вы господствовали там столько времени, сколько позволили вам боги, - молвил вождь племени андрофагов, худой, как щепка муж с жадными глазами; он с желчной завистью рассматривал убранство общинного зала, который по случаю Большого совета обставили с большой пышностью. - И неплохо там поживились. Теперь персы хотят отплатить вам тем же. Но мы и тогда не причинили никакого зла этим мужам, и теперь не будем пытаться первыми причинить им зло.
Андрофаги жили в верховьях Данаприса и отличались бедностью и жестокостью по отношению к пленникам. Племя было многочисленным, но крайне диким в отличие от скифов, которые постоянно контактировали с греками, обладающими высокой культурой.
Таксакис побелел от злости и хотел было резко ответить вождю андрофагов, но Скопасис, более умудренный в дипломатии, придержал его порыв, слегка ткнув кулаком под бок и шепнув пару слов; негоже было высказываться басилеям, когда говорил царь всех скифов Иданфирс.
- Зачем ворошить прошлое? - Иданфирс едва сдержал презрение; в свое время андрофагов приглашали принять участие в походе на персов, но те отказались, туманно сославшись на обстоятельства; что они собой представляли, никто до сих пор так и не выяснил. - Лучше поговорим о будущем. А оно незавидное. Персы вытопчут ваши поля, угонят наши табуны, а тех, кого не убьют, продадут в рабство. Ты хочешь такой судьбы своему народу?
- Если Дарий вторгнется в нашу страну и положит начало несправедливости, тогда мы и поднимемся, - заявил царь меланхленов. - Пока мой народ этого не увидит, наши войска не пойдут сражаться против персов.
- Боюсь, когда это случится, вам будет не до сражений! - резко ответил Иданфирс, на мгновение потеряв самообладание. - Вы будете убегать словно зайцы, и вас станут бить на выбор, как на облавной охоте.
- Это мы еще посмотрим! - огрызнулся царь меланхленов.
- Конечно, посмотрите. Но тогда будет поздно что-либо предпринимать.
- Мы думаем, что персы идут не на нас, а на тех, кто были виновниками несправедливости. Вы с ними воевали, вам и ответ держать, - дерзко заявил вождь племени тавров.
- Это слова не воина, а труса! - горячо воскликнул молодой царь савроматов. - Надеешься отсидеться в горах? Пока другие будут за вас кровь проливать, вы будете сидеть в норах. Позор!
- Ты назвал меня трусом?! - Царь тавров побледнел от ярости и схватился за меч. - Ты за это ответишь!
- Конечно, отвечу… - Царь савроматов презрительно ухмыльнулся. - В любое удобное для тебя время.
- Тихо! - возвысил голос Иданфирс. - Мы собрались здесь не ссориться, а мирно решать общее дело! Успокойтесь.
Савромат и тавр обменялись взглядами, в которых светилась ярость, и отвернулись друг от друга. Иданфирс обладал большим авторитетом среди племен Великой Скифии, его уважали и побаивались, поэтому ослушаться царя скифов не решился даже независимый и чересчур самоуверенный царь тавров.
- Мы тоже не примем участия в общем походе, - категорически заявил вождь невров. - Но не потому, что порицаем скифов за их неумные действия по отношению к грозной Персии. Просто наши боги запретили нам воевать против царя Дария.
Невров считали колдунами (собственно, как и джанийцев). Эллины утверждали, что каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик. Ко всему прочему невры состояли в отдаленном родстве с джанийцами, а уже одно это заставляло относиться к ним настороженно. Иданфирс пригласил невров поучаствовать в войне против царя Дария лишь по причине полной безысходности.
- Почему? - спросил Иданфирс.
- Разве мы, простые смертные, можем понять намерения богов? Так поведали наши жрецы, посредники между богами и людьми. Мое окончательное слово - нет! - отрезал вождь невров.
Иданфирс лишь тяжело вздохнул - все его надежды на союз племен Великой Скифии против персидского нашествия рушились на глазах. Он разгадал главную причину, из-за которой вожди отказались выступить сообща против персов. Их земли не лежали на пути персидской армии, поэтому они рассчитывали сохранить в войне персов со скифами нейтралитет и даже увеличить свои владения, когда Дарий, победив войско Иданфирса (а в этом они совершенно не сомневались), уберется восвояси. А что ему делать на безлюдной скифской равнине? Отомстил - и домой.
- Печально мне слушать ваши речи, - с горечью в голосе сказал вождь будинов Рахдай. - В столь тяжкую годину для всех нас вы начинаете ворошить старые, давно забытые распри и обиды, и кивать на богов, которые якобы не разрешают вам стать на защиту своей земли от жестокого и коварного врага. Большей глупости трудно придумать! Именно глупости - назвать вас трусами я не могу, потому что это не так. Умереть в бою - что может быть почетней для настоящего мужчины? Уклонившись от сражения с персами, вы добудете себе не благополучную, сытую жизнь, а вечный позор! Если это ваш выбор, что ж, так тому и быть. Но еще раз хорошо подумайте, прежде чем принять окончательное решение. Вас никто не торопит. Однако знайте, что гелоны и будины выступят совместно со скифами. Так решил совет наших вождей и старейшин. Я все сказал.
"Как хорошо, что я послал в Гелон посольство джанийцев! - подумал воспрянувший духом Иданфирс. - Озар сделал почти невозможное - привлек на нашу сторону гелонов и будинов. Как раз на них я надеялся меньше всего. Видно, у джанийцев в Гелоне есть свои люди. Верно говорят все племена равнины, что они оборотни, - куда угодно могут проникнуть. Но сейчас я готов заключить союз хоть с нечистой силой, лишь бы отразить нашествие персов. Ведь они как саранча, все вытопчут, сожрут, а что не смогут забрать с собой - сожгут…"
Утром следующего дня цари и вожди племен Великой Скифии начали разъезжаться. К большой горести Иданфирса, свое согласие на участие в боевых действиях против персов дали лишь савроматы, будины и гелоны, а также басилеи Скопасис и Таксакис.
Глава 13
В ловушке
Земельные наделы тянулись широкими и длинными полосами от берега реки до самого поселения. Хорошо поднялись пшеница и ячмень, а вот с огородиной было не все ладно - неожиданно ударили заморозки, и местами пришлось все сажать и сеять по новой. Вождь поселения агафирсов, мудрый Тириасп, стоял на главной площади, откуда открывался превосходный вид на огороды и реку. Собственно говоря, назвать площадью клочок земли, посыпанный крупнозернистым песком, по сторонам которого теснились строения поселян, было трудно. Если приходилось устраивать общий сход, то все шли на берег реки, где находился обширный плоский выход известнякового пласта.
Тириасп тяжело вздохнул. Недобрые вести привез две недели назад гонец от самого царя, ох, недобрые. Персы шли войной на скифов, и путь их лежал через земли агафирсов. Царь категорически приказал из поселений не уходить, не оказывать им никакого сопротивления, а встретить воинов царя Дария благожелательно, оказать им теплый прием и выполнять все их требования.
"Похоже, наш царь совсем из ума выжил, - зло подумал Тириасп. - Где это видано, чтобы захватчиков ублажали и умасливали, как лучших друзей? Конечно, воевать против персов может только безумец, но не лучше ли все-таки уйти в леса, чтобы там переждать лихие времена? Ведь когда идет армия, она сметает все на своем пути; любой чужой человек для воина враг, открытый или затаившийся, а с врагами известно как поступают…"
Еще раз окинув глазом зеленеющие поля и представив, во что они превратятся под копытами конницы персов, Тириасп с тяжелой душой мысленно вознес молитву Дарзаласу - великому богу агафирсов и фракийцев, и направился к зданию общинного совета. Там уже собрались старейшины и жрецы поселения, чтобы посовещаться и решить, как быть дальше.
Перед зданием стоял большой камень с рельефным изображением Дарзаласа на коне. Бог вышел как живой. Он мчался на коне с копьем в руках в сопровождении охотничьего пса. Развевающийся плащ за спиной добавлял барельефу живости, подчеркивая стремительность движения. У подножья камня лежали свежие полевые цветы и стояли небольшие плошки с жертвоприношением - зерно, лепешки, мед в сотах и небольшой кувшин вина.
Вождь поклонился изображению Дарзаласа, прикоснулся к камню рукой, и Тириаспу вдруг показалось, что в этот миг кто-то подсказал ему верное решение сложной проблемы. Приободрившись, Тириасп начал подниматься по ступенькам к входной двери общинного здания.
Когда на совете появился Тириасп, спор был в самом разгаре.
- …Как царь сказал, так и должно быть! - не по своим годам кипятился один из старейшин, совсем дряхлый старец.
- Царь далеко, ему легко издавать такие приказы! - отвечал самый молодой и горячий из всех собравшихся, который к старейшинам имел опосредованное отношение, он командовал ополченцами поселения. - Персы всегда отличались жестокостью! И я просто не понимаю наших вождей, которые не захотели принять участие в войне против Дария вместе со скифами Иданфирса.
- А тебе и не нужно понимать! - отгрызнулся старец. - Молод еще. Делай, что велят, и не размышляй слишком много.
- Нашему птенчику захотелось повоевать, - насмешливо сказал кряжистый старейшина; он, как и Тириасп, был сплошь в татуировках. - Если мы надумаем сопротивляться, персы убьют всех мужчин, женщин уведут в рабство, а наше Мидне сожгут.
- Они в любом случае нас не оставят в покое, - мрачно заявил старший жрец, жилистый старик, прическа которого представляла собой множество тонких косичек, связанных на затылке в узел черной лентой. - Дарзаласа выбросят в реку, а нас заставят молиться своему Хормузду. Так они поступили с фракийцами, а жрецы гетов уже плачут по своим святыням. Персы разрушают их беспощадно.
Жрецам поселения было что терять. Им причиталась часть урожая и охотничьей добычи, поэтому новая вера, которую конечно же принесут на своих копьях персы, лишала их средств к существованию, и про безбедную жизнь можно будет забыть.
- Уходить нужно… - Это подал голос самый молчаливый из всех старейшин; он был еще не стар, но к его мудрым советам прислушивались - старейшина говорил редко, но метко. - Спасать женщин, детей. Благополучие наживное, а вот жизнь не вернуть.
- Что значит - уходить?! - взвился как ужаленный дряхлый старейшина. - Оставить наши дома, посевы… да и скот тоже, ведь весь с собой не заберешь. Как так можно?! Царь Дарий мудр, он требует лишь подчинения.
- И чтобы завоеванные персами народы платили дань, чаще всего неподъемную, - снова бросил реплику молчаливый старейшина.
- Но в лесах долго не усидишь, - возразил ему жрец.
- А персы долго здесь и не задержатся, - сказал Тириасп и поднял вверх свой жезл, призывая к тишине и спокойствию. - Я выслушал ваши доводы и принимаю решение. Женщины, дети, юноши и часть мужчин, обученных обращаться с оружием, уйдут в наше потаенное место, забрав все свои сокровища и взяв немного одежды, а также продукты. Там есть землянки, они, конечно, старые, крыши у них прохудились, но это не беда, дело поправимое. Места в землянках всем не хватит, придется строить шалаши, - я думаю, до наступления холодов персы вернутся домой. Все руководство исходом возлагается на тебя, - указал он пальцем на командира ополченцев. - Большую часть скота и лошадей тоже нужно увести подальше в леса. Этим займутся пастухи, количество которых должно быть увеличено. В поселении… - Тут голос Тириаспа стал жестче. - В поселении останемся мы, другие старики, женщины в годах, и немного мужчин, в том числе калеки. Всем нельзя уходить - приказ царя нужно исполнять. Кроме того, оставим и часть стад. Иначе персы сильно обозлятся, что им нечего есть. Встретим персидское воинство, как подобает радушным хозяевам и как наказал наш царь.
После речи Тириаспа в общинном здании воцарилась мертвая тишина. Даже мухи перестали жужжать, словно почувствовали важность момента. Собравшиеся молчали и когда собрались расходиться; свои мысли они оставили при себе - слово вождя было законом…