- Доходчиво, и со знанием дела… - Клыков, начальник агентурного управления разведки, заметил: - Хоть какая–то польза от иуды, а использовать можно, как методичку. Эта гнида многое, что сама знала, уже и так разболтала.
Так это начиналось. Система, работала по строгим военным законам. Вернее, по законам спецподразделения. Японские радиостанции, жучки и глушилки, применяемые при разработке клиентов, были настолько высокого качества, что их уже после окончания расследования и вынесения приговора, в середине девяностых, раскупили, не довезя до магазинов "Конфиската", сами опера. Все это покупалось обычными туристами, но в лучших магазинах Токио и Осаки.
Сложнее было с личным составом. Ну не на уголовниках же строить Систему… Какие из накачанных стероидами в подвальных качалках пацанов организаторы? Смех один.
Следователи Генпрокуратуры, которые потом, когда Система себя исчерпала и превратилась в обычную бандгруппу, с удивлением узнавали, что "шальные" деньги заманили в "Четвертую смену" и бывшего десантника и бывшего лейтенанта морской пехоты. Не просто рядового "морпеха", а командира взвода десантно - штурмового батальона, следователя местной прокуратуры и даже офицера подводного спецназа.
Однако только наивный или малознакомый с реальным положением дел человек мог предположить, что офицер элитного морского диверсионного подразделения мог повестись на "воровское благо" и понятия.
Мало кто знал, как умели воспитывать в своих подчиненных патриотизм и верность спецназовскому братству командиры этого отряда.
Степанович вспомнил неуступчивого капитана, которого пришлось долго убеждать в нужности и законности совсекретного приказа. Неровный шрам поперек щеки, спокойный взгляд и ладони, размером с саперную лопатку. Сколько сил стоило убедить командира отряда в необходимости откомандировать лучшего офицера в распоряжение штаба ТОФ. И только откуда, уже без помех, исполнителя смогли уволить на гражданку, внедрить в банду. Несомненно, основу бригады все же составили мелкоуголовные "торпеды". Спортсмены и отморозки. Но костяк, занимавшийся каждый своим направлением, так называемый штаб, был составлен из профессионалов. Действия Системы развернули не на пустом месте. Предварительная информация, собранная и систематизированная самим начальником оперативно - аналитического центра восьмого отдела Князевым, позволила ударить по главным целям. Волна покушений выкосила криминальный мир Приморья настолько быстро и качественно, что уже через год занять пост смотрящего было просто некому. А когда коммерсанты, чиновники и бандиты, наконец, поняли, что означает лавина этих случайных смертей наездов, было поздно. На смену сепаратистам пришла новая, не столь амбициозная, волна. Новые быстро сообразили, что им позволено, а что нет, потому, продолжая заниматься своим нелегким криминальным бизнесом, в политику и серьезный бизнес уже не лезли.
А вот Система пошла в разнос. Кровь и бешеные доходы опьянили не только исполнителей. Тем более, что, выполнив задание, Степанович тихо убыл в другой регион, создавать новую систему.
Клыка завалили свои же. Местная прокуратура расписалась в собственном бессилии, за дело взялись важняки из Генеральной.
Крови случайных людей на бригаде оказалось столько, что "отмазывать" почуявших вкус ее бывших отличников боевой и политической было бессмысленно. Дронов, когда его, наконец, взяли, попытался начать рассказ о подоплеке, но внезапно умер в камере на "Инструментальном". Концы обрубали другие люди и совсем не в белых перчатках… Систему, в конце концов, развалили, но опыт ее начал с успехом внедряться в других регионах. Не так топорно, как в Приморье, но куда эффективней.
Понимал ли Михаил Степанович, что у всех этих систем один конец? Он вздохнул: "Себе не соврешь. Конечно". И все же делал. Исполнял приказ. Талантливо, профессионально. Оправдывал себя тем, что другого выхода нет, что он только исполняет приказ. Система отлаживалась. Уже был создан целый букет различных Ассоциаций ветеранов ГРУ… ставших финансово - административными центрами организации. Но, как и все у нас, хотели как лучше, а вышло… Появился целый выводок дармоедов, строчащих бессмысленные приказы и инструкции. Воронов с отвращением вспомнил гениальную, в своей тупости, инструкцию, где на полном серьезе излагалась откровенная дичь.
Документ подробно перечислял куда нужно и желательно внедрять агентов. …В банки, подконтрольные криминалу, в административные органы, в налоговые, фискальные органы, в суды… Или указание создавать фиктивные войсковые части для легендирования агентов… - Лепет олигофренов, хоть и загрифованый, стал достоянием гласности. Пресса с упоением цитировала рожденное в голове столичного бюрократа, начитавшегося Семенова и Донцовой: "На базе таких структур возможно создание постоянно действующих лжебанд"… "Лжебанда - это почти как чуть - чуть забеременеть, - грустно усмехнулся Степанович"… - он уже понимал, что открыл "ящик Пандоры", но и предположить не мог, каким страшным оказалось прозрение. Одна из таких лжебанд, созданная в Закавказье, выполнив задание, была отдана на откуп ментам и прокурорским, но не пожелала стать послушным объектом следствия. Возглавляемая одним из лучших учеников Деда банда нанесла ответный удар. Решив уничтожить всех следователей, размещенных под охраной военнослужащих СКВО.
А поскольку нападение организовали выученые Степановичем профессионалы, потому прошло оно как по нотам. Уничтожили все документы и всех причастных к следствию, а заодно и остальных свидетелей.
Беседа с Олей началась трудно. Девчонка замкнулась. Сидела, глядя мимо. Молча.
- Я все понимаю. Нормальному, цивилизованному человеку сама мысль о лишении другого человека жизни противна, даже когда он, этот ближний, угрожает ему и готов причинить вред. Почему? Скорее всего, дело в особенностях восприятия. Обычный человек не готов вот так просто, ни с того, ни с сего, ударить, изувечить или даже убить другого. Подсознательно он проецируют свое отношение на остальных. Но факт в том, что есть и те, для кого подобные вопросы не стоят. Они, не задумываясь, перережут горло или убьют человека так же просто, как выпьют стакан воды.
- И это не фантазии, уж тебе, прости, должно быть известно, как никому другому. Ведь так?
Оля автоматически кивнула.
- Теперь ответь мне, только честно: разве твоя жизнь менее ценна, чем жизнь какого–то подонка? Ведь это он вывел себя за рамки человеческих норм и морали. В его сердце нет жалости. Он хищник, и человеческая жизнь для него не имеет никакой ценности.
Старик глянул на собеседницу вопросительно. Дождался согласного кивка.
- И как противостоять такому зверю? Отвечу. Нужно воспитать в себе готовность ответить адекватно. То есть убить. Только так ты сможешь защитить себя.
Итак, исходим из того, что нормальный человек доброжелателен и спокоен. Он склонен заниматься самокритикой, оценивать свое поведение, размышлять. Это состояние потенциальной жертвы. Он беззащитен.
Извини, что наступаю на больную мозоль. Вспомни, о чем ты думала, когда на тебя напали?
- Задумалась, а когда вынырнули эти, прямо обмерла.
- Так вот, запомни. В минуту опасности ты должна принять для себя простую истину. Человек с оружием - противник, он должен быть уничтожен. Я не говорю о работе, связанной с противодействием преступникам, где требуется взять живым. Это совсем другой уровень подготовки. А вот при защите своей жизни и здоровья - только так. Честный поединок хорош на ринге, а кладбища переполнены честными людьми. На такие глупости, как гуманизм, когда на карту поставлена жизнь, отвлекаться нельзя.
- И последнее, - продолжил старик. - Простой тест.
Он неуловимо изменился, голос стал жестким и властным, фразы рублеными: - Вот сейчас, в эту минуту, в дверь ломятся безжалостные убийцы. ворвались. Идут по коридору. Идут убивать тебя. Ответь, ты сможешь противостоять им. Сейчас. Сможешь вскочить, мобилизовать силы, ударить, достать оружие? У тебя в запасе нет времени. Ну?
Оля озадачено вскинулась: - Нет, пожалуй, я еще не готова. Нужно собраться, как–то осмыслить, потом…
- Потом будет поздно. Все. Ты убита. Он выстрелил с порога, в голову. Вот так–то, - дед встал. - К деталям вернемся после. Отдохни пока. А после обеда прошу на занятия. Будем тебя… учить.
- Я уже говорил, что не собираюсь заставлять тебя молотить кулаками по груше, и прочими глупостями в духе восточных единоборств. - Скучным голосом произнес педагог, когда они вернулись в зал. Метод мой, не побоюсь сказать, простой, но… Обязан предупредить: Ты изменишься. Не внешне, внутренне. Изменится твое восприятие мира, психика. Не сразу, однако кардинально. И не уверен, что тебе эти перемены понравятся.
- Неужели вы из меня монстра хотите воспитать? - Оля восприняла слова старика не слишком всерьез. - Так это, наверное, посложнее чем кулаки набить будет. Я ведь совсем не страшный монстр, так, маленький монстрик…
- Нет. - Михаил Степнаович не поддержал шутки. - Монстра, как ты говоришь, в человеке разбудить совсем не сложно. Он в каждом сидит… Я хочу раскрыть в твоем организме способность активизировать все внутренние силы. Но для этого мне требуется твое согласие.
- Не поняла, однако готова. - Оля вытянулась по стойке смирно. - Учите сенсей.
- Да как ты не поймешь… - Уже с досадой пробормотал старик. - Не игра ведь. А обратно уже отыграть не выйдет. Это как с доктором… Помнишь?
Оля озадачено уставилась на учителя.
- Метод основывается на биоэнергетическом воздействии. Я попытаюсь запрограмировать твое подсознание на активизацию всех процессов в момент, когда тебе это будет нужнее всего. В момент смертельной опасности. Увеличится скорость прохождения нейронов. В мозгу усилится кровообращение, железы будут вырабатывать на порядок больше гормонов, и самое главное - ослабеют механизмы страха. Нет, он не исчезет, просто ты сможешь его контролировать.
- Ух ты! - Оля уставилась на старика широко раскрытыми глазами. - Неужели такое возможно? Никогда бы не подумала.
- Возможно, однако каждое такое включение требует неимоверных затрат нервной энергии. Жить в таком режиме длительное время не может ни один человек. Поэтому включаться способности будут только в самом крайнем случае.
- Хм, а как оно, это самое подсознание определит, крайний случай, или нет? - Не удержалась от сомнения Оля.
- Адреналин. Лучший показатель стресса, выброс адреналина. - Михаил Степанович потер ладони, и вопросительно посмотрел на Олю. - Ну что, готова? Или не стоит?
- Я согласна. - Без малейшего сомнения отозвалась та, на все согласна. Даже если за каждое такое… у меня год жизни уйдет…
- Скажешь тоже. Не думаю, что тебе вообще придется пользоваться этим свойством часто. Я скорее перестраховываюсь. - Говоря это, Михаил Степанович усадил Олю на стул, положил ладонь ей на затылок.
- Глаза закрой, думай о чем угодно, однако сиди спокойно. В какой–то момент может дернуть… - Непонятно проинструктировал он, и тоже замолчал.
Прошло несколько секунд, минута. Оля, которой уже стало казаться, что ничего не и не произойдет, внезапно ощутила, как в голове зазвучала неясная мелодия. Не в ушах, а именно в голове. Как могло случиться такое, сообразить даже не успела. Показалось, что затылок пронзил разряд тока. Дернулась, но, подчиняясь грозному окрику, тут же замерла вновь.
- Вот и все. - Произнес старик, убирая ладонь. Можешь открыть глаза.
- И? - Оля покрутила головой, прислушиваясь к себе, вопросительно глянула на стоящего перед ней Михаила Степановича? - А как же?…
- Проверять не будем. Я сказал - значит так оно и есть. Когда нужда случится, тогда и включится. Не бойся, ни с чем не спутаешь. - Отмахнулся он, устало опускаясь на сидение тренажера. - Старею…
- Михаил Степанович, миленький, неужели вот так запросто… - Недоверие Оли было вполне объяснимо. - Так вы ведь можете кого угодно в зомби превратить…
- Кого угодно не могу. - Сонно отозвался он. - Я на твою энергетику настроился - раз, во вторых ты согласие дала. Ну и наконец… твоя травма. После нее у тебя восприимчивость возросла. - Он зевнул, и осторожно опустился на затянутую искуственной кожей скамью. - Ты ступай, а я подремаю немного.
- Знаете, я конечно вам верю, но… - Начала Оля, но заметила, что старик уже не слышит ее, закончила. - Придется поверить на слово.
Она вернулась к себе, попыталась вспомнить что за мелодия звучала в мозгу, но не смогла и бросила пустую затею.
"Правду сказал старик, или просто успокоил, какая разница. Хуже–то не стало." - Решила Оля не умножать сущности, и выбросила сеанс странной терпаии из головы.
Михаил Степанович не обманывал девочку. Его способности, не вполне изученые им самим, действительно позволяли воздействовать на людей именно так, как он и сказал. Другой вопрос, что знали об этом его свойстве всего несколько человек. Он, врач в госпитале, где бывший специалист по силовым акциям лежал после неудачной попытки свести счеты с жизнью, да еще пара тройка не слишком болтливых людей, к тому же связаных десятком строгих подписок о неразглашении…
Вести телефонный разговор с губернатором Михаила Степановичу пришлось с некоторым внутренним напряжением, однако неуверенность и легкий испуг сыграл искусно. Поведал, что внезапно раздумал заниматься самодеятельностью и намерен продолжить сотрудничество.
Выслушал ответные заверения в готовности оказать любую посильную помощь, положил трубку.
- Ничего, Витя. Сочтемся. - Михаил Степанович не сдержался и цветисто обрисовал малоприятные для чиновника перспективы. - А пока потерпим, не убудет.
Он с отвращением посмотрел на телефон. Ехать куда бы то ни было сейчас не хотелось до крайности, но информация полученная им, требовала проработки. После нескольких телефонных звонков дед выяснил, что помочь ему в этом сможет только один человек. Конструктор работал на заводе с незапамятных пор и ушел на пенсию, только, когда стало совсем невмоготу. Пенсионер жил в двухкомнатной "хрущевке", полученной от завода еще в застойные годы. Визитами бывших сослуживцев был не избалован, и появление человека, искренне интересующегося производством, его явно обрадовало. Ветеран засуетился, включил чайник, и полез в холодильник за скромными деликатесами.
Пить предложенную наливку Михаил Степанович не стал, а вот от чаю не отказался. Разговор вышел дельным. Несмотря на преклонный возраст, память разработчик изделия 9КСВ4–У, как называлась в секретных документах советского времени, система наведения ракет, не потерял. Он обстоятельно и красочно принялся за рассказ о своем детище. А когда Михаил Степанович ненавязчиво сообщил о возобновлении производства этих приборов, старик всплеснул руками: - Ну что за идиоты? Я даже слов подобрать не могу. Хотя ракета, можно так сказать, мое детище, однако, вынужден признать, время ее прошло. Я еще два года назад говорил, что опыт мирового использования противокорабельных ракет дает четкую динамику отхода производителями от заложенных в этих моделях принципов.
Взять хотя бы все последние операции американцев в Иране и в заливе. Они сместили акценты на максимальное использование авиации. И не хотят посылать корабли под удар ракет. Бомбят до последнего. Пока не останется ни одного носителя, и только потом идут вперед. Спокойно, как на прогулке. И кому, если не секрет, хотят сейчас наши умники впарить этот металлолом?
Михаил Степанович извиняясь улыбнулся и развел ладони, давая понять, что не может выдать тайну.
- Подумаешь, секрет. - Ответно усмехнулся старый конструктор. - . Попробую сам. Англичане, французы, и прочие европейцы отпадают. Это аксиома.
- Хорошо, выведем за скобки… - заинтересованно поддакнул Михаил Степанович. - А если их южные соседи, скажем с африканского континента?
Инженер хлебнул остывший чай, саркастически улыбнулся тонкими сиреневыми губами.
- Ерунда, - категорично отрезал он. - Купить носитель, будь это "Миг" Фантом или даже "Сушка", банановые республики не в состоянии. Крупных покупателей можно пересчитать по пальцам. Кто остается? Индия, Китай, Малайзия… Ну, может, еще парочка шейхов. Так? Но большинство и без того имеют чем тряхнуть, в случае нужды. Обазно говроря - затарились по самые уши. Остается Латинская Америка. А конкретно отчаяный Уго. Но у него общий с соседями бизнес… И никто не станет ломать друг другу налаженый трафик. Хотя… Если бы мне предложили сделаать ставку, то я бы наверное все же поставил на Уго.
- Тут какая–то игра. Но игра серьезная. Да ну их… развалили страну… паразиты. - он охладел к теме разговора и принялся вспоминать старое время.
А вот для гостя сказанное конструктором оказалось весьма полезным. Особенно тот факт, что системы наведения не отвечают требованиям сегодняшнего дня. Он терпеливо выслушал парочку историй, одновременно размышляя над новостью, и откланялся, едва возникла недолгая пуза.
Глава 11
За мелкими событиями, в повседневной суете, пролетели две недели. С раннего утра, Михаил Степанович усаживался в новенький автомобиль и исчезал. На вопросы отмахивался: - Какие дела, Олюшка? Мои дела - доски для "домовины" сушить. Так… суета мелкая.
Однако в этот день старик изменил своему правилу. Разбудил чуть свет: - Вставайте, маркиза, вас ждут великие дела, - пошутил он, заглядывая в спальню. - Сегодня у нас выход в свет.
- Куда?
- На светский раут. Будет весь местный, если можно так сказать, бомонд. - Дед смутился. - Короче, вставай, наводи красоту и вперед. Забот будет много, и почти все приятные, по крайней мере, я на это надеюсь.
Он спустился в столовую и, пока Оля приводила себя в порядок, заварил кофе.
- А что это за дела? - поинтересовалась девчонка, когда он закончили завтракать.
- Нас пригласили на прием. По случаю приобретения контрольного пакета акций завода, о котором я тебе говорил. А сейчас настоящие собственники хотят придать факту покупки недостающий глянец. Пресса, а ее, несомненно, пригласят, должна будет представить меня в новом качестве. Так сказать, засветить владельца. И во вторую очередь, кукловоды хотят представить меня всем более - менее весомым лицам городского террариума.
- Дед, а ведь тебе это мероприятие не нравится. - Так зачем? Может лучше уехать?
Михаил Степанович неслышно глотнул кофе. Потер лицо ладонями.
Оля поразилась преображению. Куда делся кондовый старик с ухватками сельского домового. Сейчас перед ней был жесткий, расчетливый профессионал.