- Для себя я все уладил, - объявил хозяин. - Моя дочь поступила правильно, предупредив стражников о том, что ты скрываешься здесь и что ты ей угрожал. В конце концов, ты всего лишь мародер, должник и преступник. Ты вполне заслуживаешь примерной пытки, и никто тебя не пожалеет.
- Прощай, Маленький Цветок, - сказал Икер. - Теперь я тебе уже ничего не должен.
17
Приговор обжалованию не подлежал: год каторжных работ за оскорбление государственного чиновника при исполнении, насилие в отношении государственных стражников и попытку к бегству.
Магистрат, возглавлявший суд, в состав которого входили правители провинций, почти не слушал объяснений Икера. Отягчающих его вину показаний очевидцев - налогового чиновника, писцов, хозяина, его дочери и верзилы-работника - высокому суду вполне хватило, чтобы убедиться в необходимости наказания.
Во время долгого пути в сторону Синайских рудников, где добывалась медь, Икер ни разу не был подвергнут жесткому обращению. Ему хватало и воды, и питья; он вызывал симпатию у стражников пустыни, которые не скрывали от него всех тягот того, что ему предстоит.
- К счастью для тебя, - сказал ему начальник стражи, - ты молод, и здоровье у тебя отличное. Изношенный организм года бы там не выдержал.
- Я ни в чем не виноват! Я всего лишь выявил нечестного чиновника!
- Мы знаем это, парень. Но мы подчиняемся приказу. Если мы дадим тебе скрыться в пустыне, то навлечем на себя серьезные неприятности. Да и у тебя не останется никаких шансов выкрутиться. Для всех будет лучше, если ты честно отработаешь свою вину, даже если ты обвинен несправедливо.
Конвой находился под покровительством Сопду, "Остроклювого", - сокола с клювом, крепким как самый прочный кремень. Того, что высоко парил в небе над знойными просторами Восточной пустыни. И сам бог - в священном камне, выточенном в форме треугольника, с изображенным на нем солнечным лучом - хранил своих верных детей от набегов пустынных разбойников, грабителей, не почитающих ни веру, ни закон, нападающих на караваны и безжалостно убивающих купцов.
Икер, очарованный пустыней, позабыл и покинутое крестьянское хозяйство, и его недостойных обитателей. В памяти жило лишь лицо прекрасной жрицы, которое порой грезилось ему наяву. И взгляд ее глаз, обращенный к нему, пробуждал небывалую силу, казалось, он мог двигать горы, не зная усталости! Как только она исчезала, он чувствовал себя опустошенным, разбитым, почти неспособным идти вперед. Однако желание снова ее увидеть было столь сильным, что он быстро обретал уверенность в себе. Да, он преодолеет это новое препятствие и отправится на поиски этой недоступной женщины!
В Тимне - раскаленной чаше пустыни, образованной разноцветными отвесными скалами, причудливо отесанными ветрами и солнцем, находились медные рудники, в которых добыча велась со времен первых династий. Караваны ослов регулярно доставляли рудокопам продукты питания, одежду и инструменты. Из-за суровых условий работы технические специалисты часто менялись. Что же до осужденных на каторжные работы, то им оставалось либо приспособиться, либо умереть. Бдительная стража не давала каторжникам уклониться от тяжкого труда. Им надлежало копать шахты и соединяющие их переходы, укреплять их, чтобы там в безопасности могли работать специалисты, определяющие рудоносные слои. Затем шла добыча.
Строения - дома, склады, тюрьма - были сложены из высушенного кирпича-сырца. Единственным зданием, вытесанным из камня, было святилище, посвященное богу Мину - господину жизни, покровителю работающих в каменных карьерах и шахтах, тому, кто посылал гром, грозы и дожди, наполнявшие порой водоемы. Именно благодаря его заботам каторжники, достававшие медную руду из недр земли, имели воды вдосталь.
По прибытии конвоя начальник разработок, смуглый крепыш с хриплым голосом, очень удивился.
- А где же осужденные?
- Есть только один, - ответил начальник стражи. - Вот этот парень.
- Это что, шутка?
- Для него - нет.
- Что за преступление он совершил?
- Он вывел на свет нечестность одного из налоговых чиновников из провинции Кобры.
- Но... это не правонарушение!
- Однако хозяин, его дочь и работники свидетельствовали против него. Приговор: год каторги здесь.
- Чудеса, да и только! А почему он не обжаловал приговор?
- Не было времени. Очевидно, все очень спешили от него отделаться.
Крепыш поскреб затылок.
- Не нравится мне это... Совсем не нравится! На него есть официальные документы?
- Вот они. Мы оставляем тебе парнишку и уходим. В следующий раз постараемся привезти тебе лучший материал.
Пока стражники подкрепляли свои силы, коренастый начальник рудников рассматривал нового работника.
- Как тебя зовут?
- Икер.
- Сколько тебе лет?
- Шестнадцать.
- Ты крестьянин?
- Нет, ученик писца. На меня напали, обокрали, а потом...
- Меня не интересует твоя история, и твое место - не здесь. Но поскольку это все-таки случилось, никто не может ничего изменить.
Начальник рудников обошел вокруг Икера.
- Что ж, посмотрим... Ты слишком крупный, чтобы пролезть в переход между шахтами, и недостаточно мускулистый, чтобы работать на подъемке руды. Я поставлю тебя в бригаду, которая занимается печами. Лучшего ничего не могу для тебя сделать, мой мальчик.
- Благодарю вас.
- Постарайся выдержать и не давай наступать себе на пятки.
Двое надсмотрщиков отвели Икера в маленькую хижину, сложенную из высушенных глиняных кирпичей. На полу - две циновки.
- Подожди здесь.
Место было невеселым, горы выглядели неприступно и враждебно. Икер почувствовал себя так далеко от Египта, что тот стал представляться ему недоступным. Но юноша отогнал от себя приступ отчаяния. Он обязательно выйдет из этой тюрьмы и найдет юную жрицу.
В хижину вошел человек лет двадцати с квадратным лицом, густыми бровями и круглым животом.
- Это ты - новенький?
- Меня зовут Икер.
- А меня - Секари. Мы в одной бригаде. Говорят, ты невиновен?
- Это действительно так.
- Я тоже. Но лучше не говорить о прошлом, а заняться настоящим. Нашего начальника зовут Кривая Глотка. Это злодей и подлец. Рецидивист. Он здесь уже десять лет! Он выжил в шахте и распоряжается всеми медеплавильными печами. Ни один из надсмотрщиков не осмеливается сказать ему слово поперек. Будь осторожен и постарайся ему понравиться. Что касается еды, то предупреждаю тебя: скудная и не ахти какая. Но тебе повезло: повар ко мне хорошо относится и дает добавку. Поскольку ты мне симпатичен, хочу предложить тебе "вступить в дело". Но при двух условиях: во-первых, ты держишь язык за зубами, а во-вторых, ты берешь на себя часть моей работы.
- Договорились.
Секари стал на колени и поскреб землю в самом темном углу комнатки. Он вытащил оттуда маленький алебастровый сосуд и вынул из него тряпочную затычку. В ладонь своей руки высыпал нечто вроде маленьких лепешек и протянул их Икеру.
- Глотай.
- Что это?
- Смесь зерен "сладкий рожок" и аниса. Это средство быстро избавит тебя от поноса и других желудочных неприятностей. Кое-кто от этих болезней умирает.
Икер проглотил. Секари вытащил еще одно свое сокровище.
- Недостаточно защитить тело, внимание нужно и душе. Если этим пренебречь, то тебя сломит тоска, и ты потеряешь способность жить. Чтобы сохранить спокойствие, повесь на шею это.
Секари протянул Икеру веревочку с надетыми на нее маленькими амулетами из сердолика, изображавшими соколов - птиц бога Хора, и павианов - животных, символизировавших бога Тота, покровителя писцов.
Юноша долго гладил их пальцами, потом надел на шею.
- И прекрасно. Теперь - идем, иначе накажут.
Кривая Глотка был волосатым чудовищем, ему был нипочем жар медеплавильных печей.
С первого взгляда он возненавидел новичка.
- Здесь, парень, нет невиновных. Веди себя тихо, иначе раздавлю. И никто мне ничего не скажет. Только порадуются, что на один рот меньше кормить.
Икер выдержал тяжелый испытующий взгляд Кривой Глотки.
- Ты сильнее меня, но я тебя не боюсь.
- Начнешь с выравнивания слитков. А дальше посмотрим.
Пустая порода оставалась на поверхности, а расплавленная неочищенная медь находилась в печи, выливаясь оттуда по желобам. Полученный металл переплавляли в тиглях и разливали в формы, а затем били молотами. Металл превращался в слитки, которые перед отправкой в Египет заносились в инвентарь и пронумеровывались.
Через месяц Икер все еще продолжал выравнивать слитки. Кривая Глотка не сделал ему ни одного замечания.
- Это странно, - заметил Секари, надкусывая фигу. - Обычно он не выказывает такой сговорчивости.
- Я слушаюсь его и помалкиваю: видно, это ему нравится. А, кроме того, ты дал мне очень верный амулет.
- Тем лучше для тебя, но сохраняй бдительность.
- Скажи, Секари, ты слышал здесь какие-нибудь разговоры о двух моряках по имени Черепаший Глаз и Головорез?
Секари задумался.
- Нет, эти имена мне ничего не говорят.
- Ты не мог бы поспрашивать других заключенных?
- Если хочешь. Эти двое - твои друзья?
- Я потерял их из виду и хотел бы узнать, откуда они родом. А также я хотел бы разузнать, где можно найти того, кто выдавал себя за стражника и пытался меня убить.
- Выдавал за стражника? А ты уверен, что...
Икер описал того, кто на него нападал.
- Ладно, я займусь им. Но я тебе ничего не обещаю.
Розыски Секари оказались безрезультатными. Никто из заключенных ничего не знал.
Превозмогая свое разочарование, Икер исправно выполнял свою работу, которая действительно была не слишком тяжелая.
- Хорошая работа, малыш, - почти дружелюбно сказал Кривая Глотка. - Ты заслуживаешь лучшего. По крайне мере того, чтобы твое пребывание здесь было полезным. Ты должен знать о меди все, начиная с печей. Завтра мы с тобой вместе займемся их чисткой. Это, знаешь ли, огромная привилегия. Я даю ее тебе, потому что ты понимаешь, как надо вести себя, и знаешь свое место. Это редкое качество, и его нужно поощрить.
И, тяжело ступая, Кривая Глотка удалился. Он больше не мог выносить этого щенка, который, по всей вероятности, был соглядатаем, отправленным стражей, чтобы узнать, как работает система управления заключенными.
А главной целью слежки был, конечно, он - Кривая Глотка!
Этот Икер его выдаст, и тогда его снова отправят в рудники.
Единственным решением было зажарить его голову в печи и заставить поверить в то, что это несчастный случай.
Встало солнце.
Секари потянулся и зевнул.
- Сегодня я помогаю повару. А ты?
- Я чищу печи вместе с Кривой Глоткой, - ответил Икер.
- Он к тебе действительно хорошо относится! Можно подумать, что он хочет научить тебя своему делу, чтобы ты мог занять его место.
Выходя из своей хижины, Икер и Секари натолкнулись на управляющего рудниками и целую группу стражников.
- Вы оба, Кривая Глотка и трое других каторжников переводитесь в другое место.
- Куда это? - спросил Секари.
- В бирюзовые копи богини Хатхор.
- Почему?
- Приказ сверху.
- Но мы себя хорошо вели, не получили ни одного замечания, мы...
- На бирюзовых копях острая нехватка людей. Слушайтесь начальства и прилежно работайте, не то вас опять переведут сюда. И тогда уж вам не поздоровится, поверьте, я об этом позабочусь.
18
Все наземные пути, которые вели в Абидос, бдительно охранялись солдатами, не пропускавшими ни души. Чтобы попасть на священную землю Осириса, оставалась лишь одна возможность - пристань, за которой было устроено постоянное наблюдение. Именно сюда пристала флотилия, во главе которой был корабль фараона.
Он видел, как моряки разгрузили каменные блоки, цоколи колонн и плиты для мощения. Затем высадилась группа ремесленников из провинции Кобры - начальник работ, ваятели и плотники. Все принесли клятву хранить молчание о своей работе. Все знали, что близких они смогут увидеть лишь по окончании всех работ.
Верховный жрец Абидоса склонился перед монархом в приветственном поклоне.
- Акация?
- Все в том же состоянии, Великий Царь.
- Я прибыл возвести храм, вечное жилище и город, - объявил Сесострис. - К югу от этого места будет выстроено селение Уат-Сут, "Терпеливое ожидание". Каждый день туда будут доставлять мясо, рыбу, овощи. Там будут жить повара. Жрецы и мастера будут иметь все.
- Что и как надлежит исполнить нам?
- Согласно моему последнему приказу ни один из участников ритуала в Абидосе не может быть переведен в какое-либо другое место. Ни на одном из них не будет лежать сельскохозяйственных обязанностей, ни одно учреждение не будет вправе отнять хотя бы пядь земли Осириса. Туда допускаются два вида жрецов: постоянные и временные. Когда группа временных жрецов будет уезжать, освобождая место другой, ее задача по совершенствованию должна быть выполнена - под страхом санкций. Постоянными будут: Безволосый - который отвечает за ритуалы Дома жизни; Служитель Ка - который воздает почести и поддерживает духовную энергию; тот, кто возливает жертвенное вино на жертвенные столы; тот, кто бдит над целостностностью великого тела Осириса; тот, чье действие тайно и кто читает тайны; семь жриц, которые воспевают божественный Дух; тот, кто держит золотую дощечку, на которой записаны формулы знания. Ее я поручаю тебе.
Царь вручил старику драгоценный предмет.
- Я постараюсь быть достойным Вашего доверия, Великий Царь. Когда Вы назовете исполнителей других функций?
- Выбери самых знающих жрецов. Но перед тем как идти дальше, я должен узнать, благоприятствует ли нам дух этого места.
Сесострис отправился один в пустыню.
Несмотря на бесчисленные предостережения, Собек-Защитник получил приказ остаться и не следовать за фараоном.
С самой зари времен за Абидосом следило таинственное божество - "Тот, кто возглавляет существа на Западе". Пройдя с другой стороны теней, он пролетал над землей живых, когда открывались врата невидимого.
Без его одобрения предприятие фараона было бы обречено на провал.
Фараон остановился точно у места, где будет воздвигнуто святилище его храма. Здесь земля особым образом входила в резонанс с небом.
Вся природа затихла.
Ни пения птиц, ни шепота ветра.
Внезапно, возникнув ниоткуда, появился Он - Анубис.
Черный шакал - высокие ноги, огромный хвост и очень большие прямые уши.
Он недоверчиво остановился на значительном расстоянии от пришельца. Сесострис понял знамение. Воплощение Первого из Западных требовало открыть перед ним свои намерения.
- Я должен прекратить угасание акации, - объявил фараон. - Чтобы сделать это, я построю храм, в котором ежедневно будут исполнять ритуал для поддержания жизненных сил этого места. Однако он ничего не принесет, если не будет здесь вечного жилища, где будет совершаться таинство смерти и воскресения. Не ради моей славы ремесленники выстроят эти здания, но для того, чтобы и впредь жизнь всего Египта питалась силой Осириса. Прочти планы этого дела в моем сердце и скрепи их своей печатью. Без этого они не осуществятся.
Шакал сел на задние лапы, поднял голову к солнцу и завыл свою протяжную песню - такую громкую и глубокую, что она заставила вздрогнуть всех живущих на великой земле Абидоса.
Провозвестник и его спутники только что пересекли известняковое плато, которое сменилось целой серией каменистых долин, разделенных горами. Порой встречались неожиданные островки зелени, и они несколько часов отдыхали перед тем, как пуститься снова в путь через пустыню.
Покорившиеся своему начальнику, не знавшему ни усталости, ни сомнения, путники еще находили силы обгонять друг друга. Никто больше не задавался вопросом, сколько времени они смогут выжить в этой раскаленной пустыне.
- Мы их не найдем, - сказал Бешеный. - Лучше было бы отказаться от этой затеи, господин.
- Ты во мне уже разочаровался?
- Этого никогда не случится, но как поверить в эту сказку?
- Скажи, ты когда-нибудь видел трупы, растерзанные чудовищами пустыни?
- Нет.
- А я видел. И сегодня я понял, что эти создания имеют силу, которая так нужна нам. Эта сила сделает нас непобедимыми.
- Разве хороший отряд воинов не предпочтительнее?
- Можно разгромить целую армию, но моя сила будет совершенно иной.
- На сегодняшний день, если не принимать в расчет вас и уважение, которое мы к вам питаем, мы ничем не отличаемся от обычных голодранцев!
- И ты думаешь, что несколько голодранцев были бы еще живы, если бы не слушали моих слов?
- Ну да, нужно признаться... То, что мы еще держимся на ногах, совершенно невероятно!
Их было около двадцати, но они согласились следовать за Провозвестником, который обещал им богатство после тяжелых боев. Они, преступники, осужденные властью, радовались, что тем самым спаслись от пытки.
Каждый раз, как кто-нибудь из них был готов отказаться или возмутиться, к ослабевшему подходил Провозвестник и вперял в него взор. Несколько слов, произнесенных ровным магическим тоном, возвращали сбившегося на "верный" путь. Однако путь этот вел в глубину бесконечной пустыни.
На исходе дня тому, кто шел впереди, показалось, что он заметил седжа - чудовище с головой змея и телом льва.
- Кажется, у меня галлюцинация! А если это так, то вы сейчас увидите, что я с ней сделаю!
Он побежал к чудовищу, чтобы ударом палки размозжить ему голову. Но голова змея уклонилась от удара, а львиные когти вонзились в грудь нападавшего.
- Так это на самом деле... - прошептал в ужасе Бешеный.
Появились сереф - с головой сокола и телом льва и абу - огромный баран с рогом носорога на морде.
Двое из экспедиции попытались убежать, но два новых чудовища поймали и убили их.
В рыжем свете, который озарил всю пустыню, появился са, животное Сета - на четырех лапах с головой, напоминавшей окапи. Даже если он и казался менее опасным, чем трое остальных, его горевшие красным светом глаза сверлили оставшихся в живых путников.
- Что мы сделали? - спросил Бешеный, зубы которого громко стучали.
Провозвестник поднял руки.
- Все боги - боги добра и боги зла, - торжественно произнес он, - ободряют меня. В моей голове живут сияние дня и мрак ночи. Они говорят лишь со мной, и только я один могу передать их слова людям. Тот, кто ослушается меня, погибнет, а кто пойдет за мной, получит награду. Из множества мощных сил я составлю только одну и стану ее единственным провозвестником. Вся земля поклонится мне, и будет только одна вера и один хозяин.