Сидящие за столом стали делиться впечатлениями о жизни в Бухаре и Риге. Михаил, избегая сложностей, не стал упоминать о Научном городке и переключился на приморский город. Яндаш заинтересовался товарами, привозимыми из-за границы, и сдаваемыми моряками в скупки.
– Напишите мне список привозимых товаров,– попросил он.– Я посмотрю и что-нибудь выберу. Меня интересуют товары, начиная от видеомагнитофонов и кончая, автомашинами.
Чтобы связать сделку, он вытащил два кольца с драгоценными камнями и предложил их Михаилу.
– Возьми,– сказал он.– Это будет напоминание о заказе. В будущем рассчитаемся сполна, когда товар поступит в Бухару.
Михаил не привык к подобным подаркам. Мысли стали лихорадочно перескакивать с предмета на предмет. Его смущала легкость завладения кольцами. Настораживало, что еще ничего конкретно не сделано, а его уже связывают по рукам и ногам. Лишние обязательства были ни к чему. Он рассматривал кольца, которые могли стать его собственностью. Кольцо с аквамарином он положил на край белой скатерти стола перед Катериной, и стал вращать второе кольцо, в котором яркий, красный камень был заключен мастером в витую чалму и выглядел таким же чистым, как и первый.
– Красивая работа,– оценил Михаил, продолжая разглядывать кольцо.
– Красный рубин,– подсказал Яндаш.
– Камень солнца,– сказала Катерина.
Несмотря на желание завладеть кольцами, Михаил остановил себя. По законам Азии, ценность предлагалась мужчине, как главе семейства. Михаил смутно представлял, во что оцениваются кольца. Безусловно, золото и драгоценные камни эквивалентны определенной сумме денег и не малой, но неизвестно какой. Ценность их, скорее всего, определила бы жена.
– Лучше расчет произвести после свершения сделки,– сказал Михаил, отказываясь от лестного предложения.
Стоит ли вообще заниматься посылками, подумал Михаил. пройдусь я лучше в туалет и в пути подумаю. Извинившись, он поднялся и вышел. Золотые кольца не давали ему покоя. В туалетной комнате он остановился перед широким зеркалом, висящим на стене, и почему-то оскалился. Горящие глаза на застывшем лице при выдвинувшемся подбородке смотрели на него. Сама мысль о легком приобретении злата и драгоценных камней выводила его из равновесия.
– И кольца мне не суйте,– пригрозил он воображаемому сопернику, находящемуся в зеркале.
Включив воду, он осуществил омовение рук и стер гримасу с лица. Подставив под струю согнутую ладонь, зачерпнул немного воды и пригладил мокрой рукой волосы, еще раз мысленно поблагодарив парикмахершу за удачную короткую прическу. Не спеша вошел в зал. Озираясь по сторонам, остановился. За время его отсутствия оркестр успел занять свои места. Из-за свадебного стола поднялись мужчины и встали в ряд, кладя друг другу руки на плечи. Нестройная пританцовывающая мужская шеренга вышла на середину зала. В ней явно не хватало Михаила. Он подошел к танцорам с легким чувством подвыпившего незнайки, которому море по колено. Со стороны к нему подошел, ласково улыбаясь, какой-то толстяк. Михаил ощутил на своем плече дружескую руку. Пришлось опереться на плечи танцоров, стоящих по бокам. Цепь замкнулась. Смельчак, не умеющий танцевать, собирался исполнить танец перед праздничным столом. Михаил не совсем представлял, что предстоит делать дальше. Зазвучала музыка. Сосед справа резко поднял правое колено и застыл. Михаил поспешил поднять ногу. Подпрыгнув на левой, танцор слева переместил центр тяжести на другую ногу, которая незамедлительно выполнила предыдущее упражнение. Михаил механически повторил маневр. Движения партнеров убыстрялись. Когда шеренга, подпрыгнув, шагнула вперед, он чуть не остался висеть на плечах собратьев. То, что должно произойти, было понятно по напряжению рук, лежащих на плечах. В последний момент, Михаил успел носком оттолкнуться от пола и не выпал из обоймы. Он освоился. Показалось, что вырисовывался рисунок танца. Следовало совсем прекратить слежку за движениями. Ведь танец – не подпрыгивания на той или иной ноге и незамысловатые перемещения. Он должен о чем-то говорить. Михаил попробовал забыть о себе и о том, что танцует. Укладываясь в такт, вслушивался в музыку, пока полностью не растворился в ней. Ноги начали сами выполнять нужные движения. Только тогда он по-настоящему влился в коллектив. Прояснился характер танца. Бесчисленные подскоки рассказывали о постоянном перемещении пастухов вместе с бесчисленной отарой овец. Быстрая смена ног, подчеркивала силу и выносливость пастухов, перепрыгивающих с утеса на утес. Закрепленные на плечах руки – взаимовыручку и дружбу, ценимую экстремалами, а образовавшийся круг – незыблемость и постоянное перемещение планет вокруг солнца. Не тревожась больше о правильности постановки танца, Михаил танцевал, как танцуют в кругу друзей, высоко в горах, на поляне, у дымящегося костра, возле булькающего котла, в ожидании обеда, когда не имеет значения, как ты танцуешь, прыгаешь на одной или другой ноге, перемещаешься назад или вперед, и в какую сторону.
Прозвучали заключительные аккорды и запыхавшиеся танцоры, напоминающие футбольные команды разных возрастных групп, закончивших дружеский матч, остановились. Толстяк справа, готовый отбить в ритм любой такт, тяжело дышал, но радовался и улыбался. Чтобы поскорее прийти в себя, он распахнул ворот рубахи и ладонью массировал грудь. Первое впечатление Михаила, что он не полностью выложился, не оправдывалось. Обильный пот покрывал лоб. Платок, вытащенный из кармана брюк, стал влажным. Подушечки пальцев коснулись совершенно мокрых волос. Разжав руки, бессильно опустившиеся, как плети, танцоры, еще стоя в кругу, вежливо поклонились друг другу и, обмениваясь впечатлениями, двинулись к свадебному столу. Михаил поспешил к своему.
– Не предполагал, что вы танцуете,– встретил его Яндаш.
– Я тоже. В экспромте многое воспринимается неожиданным,– улыбнулся Михаил, объясняя свое поведение.
– Я не решился бы и близко подойти к танцорам, а тем более начать танцевать,– сказал Янташ.– Вряд ли мое сердце выдержало подобную перегрузку.
– Трудно танцевать народные танцы,– подытожила Катерина.
Профессиональное мнение прозвучало лестно. Правда, дальнейшее заключение отрезвило Михаила.
– Меня восхищает твоя способность танцевать. Ты пытаешься танцевать, не имея понятия о танце. Удивительно, что у тебя получается вполне осознанный рисунок танца.
Мягкость ее тона и ласковость взора не позволяли вспылить. Мысли Михаила сумбурно прыгали. Если бы он захотел, то, по всей вероятности, вряд ли ему удалось внятно выразить что-либо. Проще было не вникать в смысл произносимых слов. К чему слова, когда Катя с ним? Он мог бы спросить и узнать название танца, но к чему?Катерина танцевала в студенческом танцевальном ансамбле университета и, безусловно, знала название танца, который только что отплясывала свадебная компания. Без сомнения, автор танца слышал ритм самой природы. Михаила интересовал не автор, а судьба танца, ставшего народным. Он не сомневался, что танец, не сходящий длительное время со сцены, становится классическим, а отшлифованный временем, переходит в разряд народного танца. Спустя столетия народный танец, созвучный природе и вышедший из неё, превращается в ритуальный. Танцоры начинают танцевать его с отрешенностью во взгляде и только через несколько минут после завершения танца, , придя в себя, начинают торжественно раскланиваются перед ревущей от восторга публикой, где нет места улыбкам и манерам.
Михаил продолжал о чем-то мечтать. Чтобы привлечь внимание мужа, Катерина тронула его за плечо.
– О чем ты думаешь?– спросила она.
Катерина недоумевала, о чем можно рассуждать в её присутствии, кроме как не о ней. Чтобы привлечь внимание, она предложила:
– Расскажи что-нибудь интересное.
– Рассказать что-нибудь интересное?– подумал про себя, Михаил.-Вот так вот сразу!
Выдать смешную байку или анекдот, да еще так, чтобы завлекало, под силу – не многим. Он не был придворным поэтом, который мог в стихах выдать поэму на любую тему. Ему требовалось время, чтобы переключиться с предмета на предмет, особенно когда просили и ждали.
– Рассказать что-нибудь? Рассказать что-нибудь интересное? – переспросил он вслух.– Пойдем лучше танцевать,– предложил он, услышав вновь зазвучавшею музыку.
– С удовольствием,– согласно кивнула Катерина, вставая.– Звучит вальс, мой любимый танец.
Как говорят: "Из огня да в полымя",-пронеслось в мозгу у Михаила, не умевшего танцевать вальс. Впрочем, что горевать?Обняв ее за талию, он повел свою подругу ближе к оркестру, где уже находилось несколько человек. Среди них элегантно вальсировал недавний сосед по групповому танцу, толстяк, успевший, проплывая мимо, дружески ему кивнуть. Михаил залюбовался плавными кружевными пируэтами, очень мило смотрящимися при вращении полных людей.
Вначале бального танца партнер и партнерша встают напротив друг друга, вспомнил он наставление учителя танцев, услышанное еще в пионерском лагере. Вспомнилось, что партнеру следовало положить правую руку на спину партнерши, чуть ниже лопаток, а левой – сжать протянутую левую руку дамы. Он выполнил все инструкции. Дальше начинался экспромт.
Требовалось немного времени, чтобы выявилось, что он не умеет танцевать. Михаил не усматривал в этом открытия.
– Удивительно, что ты приглашаешь меня, а сам не умеешь танцевать,– засмеялась Катерина, не прекращая вальсировать.– Еще более удивительно, что ты продолжаешь танцевать.
– У меня нет другого выхода,– ответил Михаил.– Мне ничего не остается, как поскорее освоить замысловатые танцевальные премудрости.
– Учти, что вальс является моим любимым танцем, и тебе придется хорошо потрудиться, чтобы научиться. Не понятно только, как ты до сих пор не освоил его.
– В этом не было особой нужды. Я пытался пройти курс бальных танцев в пионерском лагере, но меня больше привлекал футбол. Безусловно, если бы ты находилась рядом, я бы его освоил. Многое, что делаю сейчас, я делаю впервые.
Катерина прижалась к Михаилу и прошептала на ухо:
– Научиться танцевать вальс совсем не трудно. В нем всего три такта:раз, два, три.
Она остановилась, пытаясь пройти первый элементарный урок.
– Начнем с самого начала,– предложила она,– с того, чему учили тебя в детстве.
Михаил делал первые осмысленные движения в танце. С тактами "раз, два" получалось довольно симпатично. При счете "три" возникли сложности, показавшиеся через минуту пустяками, которые с грехом пополам преодолевались. Что-то получалось, но Михаил часто сбивался. После первого урока последовал второй.
– Вальс очень сложный танец,– поучала Катерина.– Вслед за три начинается раз-два-три. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Нужно слышать музыку. Движения должны быть четкими и плавными, летящими по воздуху…
Не задумываясь о способностях, Михаил надеялся, что освоит курс обучения.
ЧАСТЬ 3. КАПИТАН
ДЕРЖИМ КУРС НА ВОСЕМЬДЕСЯТ
Находившаяся у проезжей дороги калитка, окрашенная в зеленый цвет, вела во внутренний двор. За кирпичным забором располагалась асфальтированная площадка, ведущая к ступенькам частного дома. За домом в пространстве между одноэтажным строением и деревянной решеткой простейшей конструкции, делящей границу с соседним участком, бегала большая лохматая собака по кличке Пират. Она разглядывала через окна хозяев, перемещающихся из комнаты в комнату, и вызывала их стуком лапы по стеклу, как бы предлагая им заняться вместе с ней более интересными вещами, чем хождением в доме. К радости собаки на крыльцо вышел, находящийся на пенсии и практически потерявший способность двигаться, моряк Алекс Бондарь. Он сел на кучу одеял, сложенных в гамаке, висящем над асфальтированной площадкой под виноградной беседкой. Неподвижность повлекла за собой увеличение веса на сорок килограммов. Отяжелевший от излишнего веса хозяин с трудом выходил за пределы двора и с болью в коленях, опираясь на костыли, спешил возвратиться обратно. Конечным пунктом путешествия считался магазин, расположенный в пятидесяти метрах от дома. Привыкший быть в любой компании в центре внимания, он страдал от немощи. Восседая в подвешенном гамаке на подушках, как на троне, Алекс следил, как его жена Маргарита суетится, сервируя стол и готовясь к встрече с друзьями, прибывшими из Риги. На столе появились запрещенные для Алекса напитки, служившие предвестником дружеской беседы. Пират, молча наблюдавший из-за деревянной перегородки за происходящим, громким лаем оповестил о появлении гостей. Маргарита встретила у калитки и любезно проводила чету Петровых к столу. Женщины обнялись. Катерина, наклонившись, расцеловалась с Алексом и уселась за стол на скамейку. Хозяин дома, не вставая с гамака, приветствовал Михаила крепким рукопожатием. Празднество, к которому хозяева дома основательно подготовились, началось. Маргарита села напротив гостей.
Алекс, проследив тоскливым взглядом за открывающейся бутылкой и наполняющимися бокалами, отказался от коньяка.
– Где вы остановились? – поинтересовался он.
– У родственников,– пояснил Михаил.
– Они старожилы Севастополя?
– У моей сестры две дочери: Майя и Айя. Младшая Айя, во время учебы в киевском институте, вышла замуж за сокурсника и после окончания ВУЗа перебралась в Новосибирск. Майя приехала в Севастополь на курсы повышения квалификации, вышла замуж, и осталась в Крыму. Родители, выйдя на пенсию, перебрались из Ашхабада в Севастополь, поближе к старшей дочери. Мы приехали к ним погостить.
– При переезде семьи из Ашхабада в Севастополь были трудности с пропиской? – спросил Алекс.
– Пропиской безуспешно занимались более полугода,– сказал Михаил.– Лишь после личной встречи главы семейства полковника Станислава с начальником паспортного стола, тоже полковником, лед тронулся. Станислав, внук генерала Турбина, родившийся в Севастополе, указал, что не приезжает, а возвращается в родной город, в котором во время войны в севастопольской гавани от торпеды немецкой подводной лодки погибли на корабле "Ереван" его родители, эвакуируемые вместе с военным госпиталем. Дружеский разговор обоих полковников закончился обоюдным согласием, что кому, как не детям героев, сражавшихся за освобождение города, жить в Севастополе.
– Он имеет отношение, к семье Турбиных?– спросил Алекс.
– Непосредственное. Одна из ветвей семьи Турбиных, эмигрировавших после гражданской войны в Стамбул, достаточно хорошо известна и описана историками. Вторая ветвь теряется в России и представляет несомненный интерес для создания исторического романа.
Катерина распаковала привезённые подарки. Рассматривая их, Алекс следил за гостями, вовлекаясь в общий разговор. Ему не терпелось утолить жажду общения. Постепенно беседа превратилась в монолог. Благодатные слушатели лишь изредка, вставляя фразы, с интересом слушали его.
Я рад вашему приезду, говорил Алекс, и мне приятно, что появляется возможность поговорить. Иногда мне удаётся побеседовать с бывшими сослуживцами Марго, поздравляющими её ежегодно от имени руководства фирмы, в которой она работала. Сдаётся, что на предприятиях больше задумываются о людях, чем на флоте. Скольким я дал путевку в жизнь, скольких сделал капитанами и что-то не вижу, чтобы кому-то захотелось проведать меня и поговорить со мной. Мне нельзя двигаться, нельзя употреблять спиртное и сладкое. При зверском аппетите кушать много мне тоже нельзя, а я хочу есть и, глядя, как вы едите, хочу того и другого, но постоянно сдерживаюсь. За последние полгода я очень исхудал. Мой вес снизился до ста двадцати килограммов и я всеми силами стараюсь удерживать этот уровень. У меня плохой сон. Жена часто застает меня в комнате ночью, дремлющим перед телевизором. Вне зависимости от самочувствия, я встаю в пять часов утра. Приношу из дома на асфальтированную площадку двора купленный за большие деньги медицинский аппарат, ставлю на него, согласно инструкции, попеременно свои стопы, ладони и колени. Вибрации, длящиеся в течение 15 минут, равносильны бегу на два километра. Подобного расстояния мне не пробежать, но двигаться необходимо и я, по методу доктора Фролова, регулирую дыхание. В часы раздумий ищу в прессе что-нибудь новенькое на медицинские темы, что может помочь моему организму.
Он, с сожалением, посмотрел на открытую коробку конфет, которыми Маргарита угощала гостей. Рука сама потянулась к сладостям.
– Сладкое мне категорически противопоказано, но не могу сдержаться, чтобы не попробовать, – виноватым голосом сказал Алекс. – Когда возьму в рот конфету, тут же чувствую, как мою голень левой ноги, чуть выше щиколотки, начинают резать острым ножом. Правда, мои ноги страдают и без конфет. Ночью не могу заснуть от того, что нижние конечности постоянно холодные. Посмотрите!– он выставил вперед свой полуботинок, из которого выглядывала нога, обутая, несмотря на теплую погоду, в толстый, шерстяной носок.
Гости, покачав головой, повздыхали и поохали.
– Без утепления нельзя, а я помню себя совершенно другим. Ко мне ежегодно в летнее время приезжает друг Гоша из Прибалтики и мы, вспоминая о былом, отводим душу. Вспоминается, как поступали в херсонское мореходное училище. О-о-о,– протянул он, – помню, как сейчас, волшебное время, когда мы были молодыми. У-у-у, – воспринимая прошлое с высоты прожитых лет, как забаву, последовало междометие. Умудренный опытом капитан, вспомнил удачно законченный эпизод и рассмеялся.
– Не скрою,что при сдаче экзаменов в морское училище я пользовался шпаргалками. Во время моего ответа на очередной вопрос, стоящий в билете, преподаватель, вежливо покачивая головой, прошёл к парте, за которой я готовился, и вытащил учебник, уличив меня в неблаговидном поступке.
– Свой учебник и фразы, я знаю наизусть. Вы пользуетесь подрывной литературой,– потрясая поднятой вверх книгой, объявил он, но не выгнал из аудитории и, вернувшись на место, вежливо выслушал ответ до конца, после чего объявил,– Идите с Богом. Учитывая ваше рабоче-крестьянское происхождение, ставлю удовлетворительно. Положительную оценку ставлю уже за то, что вы пришли на экзамен. Если появится потребность в знаниях, докажите, выдержав конкурс среди абитуриентов, приходите учиться.