Впервые переведенный полностью роман Луи Буссенара (1847–1910) "Французы на Северном полюсе" повествует о французской полярной экспедиции, одержавшей нелегкую победу в соревновании с немецкими исследователями и благополучно завершившей свой поход.
Содержание:
Часть первая - ПУТЬ К ПОЛЮСУ 1
Часть вторая - ЗИМОВКА В СТРАНЕ ХОЛОДА 21
Часть третья - СТРАНА ЛЬДОВ 36
Примечания 54
Луи Буссенар
ФРАНЦУЗЫ НА СЕВЕРНОМ ПОЛЮСЕ
Часть первая
ПУТЬ К ПОЛЮСУ
ГЛАВА 1
Международный конгресс. - Среди географов. - Разговор о полярных экспедициях. - Русский, англичанин, немец и француз. - Великие путешествия и великие путешественники. - Патриот. - Вызов. - Мирная борьба. - Во имя родины.
Международный географический конгресс, проходивший в Лондоне в 1886 году, собрал в столице Соединенного Королевства знаменитых ученых и путешественников со всех концов цивилизованного мира.
Они съехались сюда по приглашению председателя сэра Генри Роулингтона, генерал-майора вооруженных сил ее величества королевы.
Уже почти две недели, не покидая удобных кресел, совершали увлекательнейшие путешествия через горы и леса, за Полярный круг и на экватор мужественные и подтянутые морские офицеры, мудрые профессора-энциклопедисты, предприимчивые негоцианты и судовладельцы и, наконец, страдавшие лихорадкой и вполне здоровые, худые и загорелые путешественники-исследователи. Эти последние, оглушенные шумом и сутолокой столицы, чувствовали себя очень стесненно в черных фраках вместо обычной походной одежды. В общем, здесь собрались все, для кого география и жизнь - понятия неразделимые. Заседания проходили ежедневно, с двух до четырех часов дня в залах Национальной галереи. Конгресс как конгресс. Не хуже предыдущих и не лучше будущих. Со всевозможными знаками отличий на груди, участники являлись на заседания с точностью до минуты, приветствовали друг друга и рассаживались по местам. Доклады выслушивались внимательно, по крайней мере, так казалось, однако в душе каждый с нетерпением ждал, когда часы на башне пробьют четыре и в зале станет шумно и оживленно, как на перемене в школе - начнутся разговоры на всевозможные темы, изредка они даже будут касаться прослушанного доклада. Если разговор увлекал или же погода была ненастная, географы задерживались подольше, в противном случае расходились кто куда.
Так, с небольшими различиями, проходят почти все конгрессы. Среди общего равнодушия, старательно скрываемого, обсуждаются те или иные научные проблемы, цель которых становится известна участникам лишь после опубликования итогового отчета. Затем начинаются взаимные поздравления, интервью журналистам, выдача наград, и делегаты разъезжаются.
У подобных встреч одна только польза: возникают прочные научные связи и в результате жарких споров рождаются ценные идеи.
История, о которой мы собираемся рассказать, началась 13 мая после одного из докладов, бесцветного, как и многие другие.
Немецкий географ-профессионал, человек явно кабинетный, уморил слушателей пространным докладом с уймой подробностей о путях на Северный полюс, так что после заседания многим казалось, что они несут на плечах ледник.
И вот четверо делегатов, радуясь, что избавились наконец от мучителя-докладчика, встретились в монументальном подъезде Национальной галереи.
- Ах, господа! Ну и зануда этот Эберман! - сказал один из них по-французски с притворным ужасом на лице. - Нева едва освободилась ото льда, половина страны моего государя еще покрыта снегами, я приехал сюда в надежде погреться на солнышке, а ваш соотечественник, господин Прегель, вместо того чтобы посочувствовать бедняге, шесть месяцев в году живущему, словно белый медведь, под завывание вьюг, совсем заморозил меня своим докладом.
Шутка была встречена смехом, а тот, кого делегат из России назвал господином Прегелем, ответил тоже по-французски, но с легким немецким акцентом:
- О, дорогой господин Серяков, вы несправедливы, суждения моего соотечественника не лишены здравого смысла.
- Видимо, вам не понравилось слово "зануда"? Что же, из уважения к вам я готов назвать его пилой. Что вы скажете, господин д’Амбрие?
- Этот вопрос меня как-то мало волнует, - уклончиво ответил господин д’Амбрие.
- О, понимаю, со свойственной французам вежливостью вы воздерживаетесь от любых замечаний в адрес господина Эбермана, твердившего, что французы совершенно не занимаются исследованием полярных стран. Возможно, вы и правы… Ваше презрительное молчание достаточно красноречиво…
- Серяков!.. - резко прервал русского делегата Прегель, покраснев от возмущения.
- Господа! Не ссорьтесь по пустякам! - вступил наконец в разговор четвертый из собеседников. - Подумайте лучше о том, что нас ждет экипаж, а мой повар уже готовит для вас обед, подогревает вино и замораживает шампанское.
- Поистине золотые слова, дорогой сэр Артур, - заметил Серяков, - готов примириться с айсбергами и прочими льдами, раз они замораживают шампанское.
…Обещанный сэром Артуром обед был и в самом деле восхитительным. Казалось, не совсем удачная реплика Серякова забыта. Но тут русский после очередного выпитого залпом бокала обратился к Прегелю с такими словами:
- Мой дорогой Прегель, неужели вы думаете, что французы, которые дарят нам такое великолепное вино, могут стоять в стороне от каких бы то ни было серьезных научных проблем, в частности арктических исследований?
- Вы просто несносный ребенок, мой милый Серяков! - с отеческой нежностью произнес сэр Артур Лесли, бывший намного старше русского. - Можно подумать, что научные открытия вас не интересуют, что за последние десять лет вы не заняли достойного места среди мужественных путешественников конца века!
- Вы переоцениваете меня, скромного землепроходца, любезный, но…
- Что но?
- Но упреки Эбермана в адрес Франции оставили в моей душе какой-то горький осадок. Я люблю Францию за ее великодушие, если хотите, рыцарство, люблю со всеми ее добродетелями и пороками, люблю, наконец, как вторую родину, и таких, как я, в России много!
В этих словах было столько искренности, что глаза д’Амбрие засияли и он молча протянул руку русскому, который ее крепко пожал.
- Дорогой друг, я тронут вашим добрым отношением к Франции, тем более что в наш железный век, в век Тройственного союза , вошло в моду ее порицать!.. К счастью, у нее есть чем защищаться. Но дело сейчас не в этом… Здесь собралось маленькое общество просвещенных умов, которые выше взаимных мелочных обид и подозрений, мы не боимся правды, но и не хотим оскорблений.
- Разумеется, можно высказывать любые мнения, если вы не намерены кого-либо оскорбить ими!
- К чему вы клоните, дорогой сэр Артур?
- Прежде скажите, что думаете об этом вы, господин д’Амбрие. Вы - истинный патриот, и я щажу ваши чувства.
- Дорогой друг, я - патриот, но не шовинист и спокойно выслушаю любое суждение о моей стране, особенно от такого человека, как вы. Итак, говорите, прошу вас.
- Нет сомнения, что с тысяча семьсот шестьдесят шестого по тысяча восемьсот сороковой год по количеству и результатам морских экспедиций Франция превосходила все страны, в том числе и Англию. Не могу без восхищения вспомнить о Бугенвиле , Кергелене де Тремареке, Лаперузе, Пагэ, Маршане, Лабиландьере, д’Антркасто, Фрейсинэ, Диперре, Вайане, Дипети-Туре, Лапласе, Трегуаре, Дюмон-Дюрвиле - блестящих исследователях… Но согласитесь, во второй половине века ваша страна стала все реже принимать участие в экспедициях.
- С чего вы взяли, сэр Артур?
- Мне кажется, хоть Эберман и был резок, и заслуживает порицания, но он сказал правду.
- Ошибаетесь, - с живостью возразил д’Амбрие, - могу с ходу назвать вам нескольких современных французских исследователей: маркиз де Компьень и Альфред Марш в Габоне, де Браза в Конго, Жан Дюпи в Тонкине, Крево, Туар, Кудро и Винер в Южной Америке, Солейе в Сенегале, Карон в Тимбукту, Жиро на Великих Африканских озерах, Бро де Сен-Поль Лиас в Малайзии, Пинар на Аляске, Нейс и Пави в Индокитае, Бонвало, Капю и Пепин в Азии. Все они и еще множество им подобных занимались географическими исследованиями на собственные средства или мизерные субсидии государства.
- Именно это и дает мне право осуждать пассивность вашего далеко не бедного правительства, а также равнодушие тех ваших граждан, которые владеют солидным капиталом. Они не желают вкладывать деньги в славные предприятия. Скаредность не позволила им даже оплатить подписной лист несчастного Густава Ламбера, в то время как у нас или в Америке любой миллионер поспешил бы субсидировать его экспедицию! Вряд ли, дорогой коллега, вы назовете французского мецената, такого, как наш Томас Смит, полностью оплатившего экспедицию Бафайна, или такого, как Бут, который дал Бассу восемнадцать тысяч ливров, или четыреста пятьдесят тысяч франков! А американец Генри Гриннелл, кредитовавший доктора Кени, или швед Оскар Диксон, который оплатил расходы шести полярных экспедиций, после чего снарядил судно "Вега" Норденшельда. Американец Рьер Лорияр дал деньги вашему соотечественнику Шарнейю для путешествия на Юкатан. Гордон Биннет оплатил все расходы Стенли, отправившегося на поиски Ливингстона, а затем снарядил судно "Дженнет"! Если государство или миллионеры отказывались субсидировать экспедицию, простые граждане несли путешественникам свои скромные сбережения. Так что общенациональные подписные листы позволили капитану Холлу снарядить "Поларис", немцам - отправить в плавание в полярные моря "Германику" и "Ганзу", а американцу лейтенанту Грили дойти до восемьдесят третьего градуса широты и опередить нас, англичан, на пути к полюсу!.. Что скажете на это, дорогой д’Амбрие?
- К тому же всем известно, - миролюбиво добавил Прегель, - что мужественные французские исследователи нередко вынуждены из своих скудных средств оплачивать все расходы по экспедиции. И это делает им честь.
- Мы рады воздать им хвалу за отвагу и выдающиеся заслуги. Итак, дорогой Серяков, давайте считать инцидент с докладом бедняги Эбермана исчерпанным.
- Знаете, что больше всего меня возмутило, - сказал Серяков, - что этот старик старался как можно больнее задеть французов! Будь он помоложе, честное слово, я бы…
- Выходит, - помрачнел Прегель, - вы нас ненавидите, вы, наши вчерашние друзья?.. Послушать вас, так можно подумать, что вы - француз!
- Не требуете же вы, чтобы мои французские друзья питали к вам добрые чувства?
- Я знаю, что это невозможно… Французы злопамятны.
- Черт возьми! Как великодушно вы прощаете обиды, которые сами же и нанесли!
- Не понимаю.
- Сейчас объясню. Германия сражалась с Францией , это была дуэль между двумя нациями, словно между двумя джентльменами!
- Прекрасно!
- Но что бы вы все сказали, отними победивший джентльмен у побежденного часы или бумажник? Я не знаю, как это называется по-немецки, но по-французски определяется весьма выразительным словом, которое я не решаюсь произнести. Ведь Эльзас-Лотарингия дорогого стоят!
- Серяков!..
- Уже второй раз вы обращаетесь ко мне весьма странным тоном, вам не нравится то, что я говорю, так скажите об этом прямо! В Англии производят прекрасную сталь, и, я думаю, здесь найдутся два острых лезвия, чтобы утром мы могли побрить друг друга!
Прегель бледнел и едва сдерживался, чтобы не произнести то роковое слово, после которого примирение уже невозможно.
Сэр Артур Лесли, большой любитель спорта, как и всякий истый англичанин, обрадовался возможности быть свидетелем поединка и пальцем не пошевельнул, чтобы предотвратить назревавшую ссору. Напротив, она забавляла почтенного джентльмена, который был слегка навеселе. К тому же стравливать противников, чтобы извлечь из этого выгоду или развлечение, было в обычаях политиков его страны.
Но тут поднялся во весь свой богатырский рост д’Амбрие и сказал:
- Господа, позвольте мне вас помирить, поскольку предмет вашего спора имеет ко мне непосредственное отношение.
Прегель и Серяков попытались его остановить, но безуспешно.
- Прошу вас, господа, меня выслушать, - настойчиво продолжал д’Амбрие, - а уж потом решите, как поступить. Если Франция, как утверждают, была во все времена достаточно богата, чтобы платить за свою славу, то и для оплаты своего поражения у нее тоже хватило средств. Она без возражений выплатила победителям наложенную на нее контрибуцию в миллиарды франков и не хранила бы так долго память о тяжелых днях войны, если бы не жестокое увечье, нанесенное ее земле.
Ни англичане, ни русские, потерпев поражение в войне с французами, не затаили против них ненависти, то же самое можно сказать и о Франции. Франция всегда выказывала милосердие к побежденным, а русские и англичане в свою очередь не подвергали ее позору, когда победа бывала на их стороне, не отторгали ее земель. Немцы же оккупировали часть французской земли и теперь удивляются, что их там не любят. На их глазах Франция истекает кровью от нанесенной ей раны, а они вопрошают: "Почему французы нас ненавидят и стремятся к реваншу?" Поставьте себя на мое место, господин Прегель, ведь вы - патриот. И скажите, что вы подумали бы, принеси мы жертву, которую требует от нас ваше правительство?! Мы не можем быть друзьями! Не можем забыть причиненное зло! Это было бы преступлением. И не удивляйтесь, что к западу от Вогезов идут какие-то приготовления.
Когда нет самого необходимого, бессмысленно мечтать об излишествах. Так вот, слава, которую приносят экспедиции, для нас сейчас излишество, и мы не можем себе его позволить, к великому огорчению господина Эбермана. Прежде всего нам следует заботиться о своей безопасности.
В наше время, время Тройственного союза, древний лозунг "Хочешь мира - готовься к войне!" превращает Европу в огромный укрепленный лагерь, забота о безопасности поглощает все наши средства. Мы не вправе идти на расходы, не связанные с восстановлением страны. И не двинемся с места впредь до нового приказа. Наш Северный полюс - это Эльзас-Лотарингия!
- Браво! - воскликнул русский. - Браво, мой мужественный друг!
- Дорогой д’Амбрие, - поддержал француза и сэр Артур Лесли, - вы истинный джентльмен и патриот. Поверьте, я вас глубоко уважаю и сочувствую вам.
Прегелю ничего не оставалось, как вежливо поклониться.
Д’Амбрие между тем продолжал взволнованным голосом:
- Но если правительство в настоящее время не в силах субсидировать экспедиции, это могут взять на себя частные лица и тем самым помочь родине. В случае возникновения конфликта страна не пострадает, если одним добровольцем окажется меньше. Согласны ли вы, господин Прегель, принять мой вызов?
- Согласен, господин д’Амбрие, - ответил немец, - независимо от чувств ваших соотечественников, которые я понимаю и уважаю. Одно лишь условие - затеянное не должно вызвать осложнения отношений между нашими правительствами.
- Разумеется! Деньги у меня есть, да и у вас, надеюсь, тоже. Впрочем, последнее не имеет значения. Пример "Германики" и "Ганзы" показал, что вы можете рассчитывать на помощь соотечественников, тем более что речь идет о состязаниях с французами.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я собираюсь снарядить экспедицию к Северному полюсу на собственные средства и назначаю вам встречу посреди ледового ада… Вместо того чтобы путешествовать в кабинете, мы будем исследовать неизведанные просторы и попытаемся пройти на этом тяжелом пути дальше наших предшественников, во славу родины… Итак, принимаете вы мой вызов?
- Принимаю, месье, - решительно ответил Прегель. - Его нельзя не принять. Клянусь сделать все, чтобы немцы первыми водрузили свой флаг на полюсе.
- В свою очередь и я клянусь не посрамить Франции! Чем острее будет борьба, тем больше славы она принесет победителю.
- Итак, месье, договорились?
- Договорились!
- Когда собираетесь уехать?
- Незамедлительно, если вы не возражаете.
- Конечно, не возражаю!
- В таком случае до свиданья, месье! Благодарю за гостеприимство, сэр Артур Лесли! А вас, дорогой мой Серяков, за то, что подтолкнули нас к этой идее.
- Надеюсь, вы возьмете меня с собой, д’Амбрие? Русские среди льдов в своей стихии.
- К моему великому сожалению, это невозможно. В состав экспедиции должны входить только французы.
- Какая досада! Я был бы счастлив оказать посильную помощь победе французского флага!
- Еще раз до свиданья, - сказал д’Амбрие. - Уже май месяц, и время не терпит.
- Он далеко пойдет, господа! - сказал Артур Лесли, когда д’Амбрие удалился.
- Не он один! - ответил Прегель, тоже прощаясь.