ГЛАВА 2
Перед отплытием. - Капитан д’Амбрие. - Ради славы отечества. - Отважный потомок галлов. - Постройка "Галлии". - Оборудование корабля. - Снаряжение полярной экспедиции. - Тщательный отбор провизии и одежды. - Команда пестрая, но хорошо подобранная. - Только французы. - Торжественная минута отплытия.
"Дорогие родители!
Через два часа мы отплываем, и известий от меня в скором времени не ждите. Ни почтальонов, ни почтовых ящиков на нашем пути не будет. Условиями наймая доволен. Не государство посылает меня в плавание, так как срок службы окончен, и не пароходство вроде трансатлантического или грузового, и не судовладелец, занимающийся торговлей или рыболовством. Нанялся я на корабль к одному богатому человеку, который собирается плыть на Северный полюс, да еще в место, малоизвестное не только матросам, но даже адмиралам. Владелец корабля не жалеет ни денег, ни времени.
Нанялся я к нему на три года, за восемьдесят франков в месяц в первый год, сто франков - во второй и сто двадцать - в третий. Что и говорить, деньги немалые. Кроме того, каждый получит десятую часть своего жалованья сверх положенного, когда судно зайдет за Полярный круг (Вы, отец, должно быть, знаете, что это за круг такой, потому что плавали в ледяных морях). Наверное, это черта, за которой начинаются холодные страны, но я, признаться, понял одно: что за кругом буду получать на сотню-другую франков в год больше. А по возвращении всем выдадут премию в тысячу франков, если, конечно, мы дойдем до этого полюса. В общем, работка прибыльная, разбогатею - вернусь, и тогда можно будет неплохо устроиться.
Еще раз прошу, не удивляйтесь и не тревожьтесь, если от меня долго не будет весточки.
Засим сообщаю, что нахожусь в добром здравии, чего и вам желаю.
Обнимаю и целую всех: отца, матушку и младшеньких, обещаю служить честно, как и подобает нормандскому моряку.
Ваш сын и брат по гроб жизни Констан Гиньяр, матрос корабля "Галлия".
Еще два часа буду в порту Белло".
Написав письмо старательно, словно школьник, матрос вложил его в конверт, запечатал и кликнул слонявшегося по пирсу мальчишку:
- Эй, малый!
- Я здесь!
- Возьми письмо и десять су , сбегай на почту, купи марку, наклей на конверт и опусти его в ящик. На сдачу выпьешь кружку сидра.
- Погоди, мой мальчик! - сказал матросу высокий красивый мужчина благородной наружности, стоявший на палубе. Это был капитан.
- Слушаюсь, месье!.. Я хотел послать письмо своим старикам!..
- Сейчас боцман пойдет на почту и отправит твое письмо вместе с остальными, - произнес капитан и обратился к матросу, который осматривал снасти: - Геник, собери команду!
По свистку боцмана моряки вышли на палубу и построились у грот-мачты.
- Друзья мои! - сказал капитан. - При найме на работу я не скрывал от вас, что экспедиция будет опасной и трудной. И хотя уже подписаны контракты, я счел своим долгом дать каждому возможность еще раз все хорошенько обдумать, прежде чем пуститься в неведомые края, откуда многие храбрые моряки не вернулись… Через два часа корабль покинет Францию на два-три года, а может быть, навсегда. Наступил решительный момент. Отбросьте ложный стыд. Если кто-нибудь боится страданий, лишений и смерти, пусть скажет об этом прямо. Я расторгну с ним договор без возражений, мало того, уплачу двести франков за отличную работу по оснащению корабля. И хотя времени на раздумья было достаточно, даю вам еще пять минут. Посоветуйтесь друг с другом и дайте окончательный ответ боцману Генику, он сообщит его мне.
Капитан собирался отойти на бак, чтобы не стеснять матросов, но тут вперед выступил молодой человек невысокого роста, коренастый и мускулистый на вид. Сняв берет, он поприветствовал капитана и сказал:
- Спасибо на добром слове, но хочу объявить от имени всего экипажа, что мы готовы идти за вами хоть на край света. Все, кто здесь есть: провансальцы, бретонцы, нормандцы, гасконцы, фламандцы и эльзасцы , даже парижанин, - правду я говорю, братва? - Молодой человек повернулся к матросам.
- Клянемся! - ответили моряки в один голос, подняв вверх береты.
- Спасибо, друзья! - ответил капитан, просияв. - От истинных французов я и не ждал другого ответа. Дело, на которое вы идете, столь же великое, сколь и опасное… Более того, это дело чести нашего народа! Верю, что мы водрузим наш трехцветный флаг там, где еще не ступала нога человека, и тем прославим родину!.. Вперед, моряки! Вперед за отчизну! Да здравствует Франция!
- Да здравствует Франция! - воскликнули матросы.
Капитан был человеком незаурядным, не только по своим внешним данным, но и по душевным качествам, к тому же истинный патриот.
Огромного роста, атлетического сложения, он возвышался над всей своей командой. В нем сразу можно было признать француза-галла . О галльском происхождении свидетельствовала и фамилия. Лицо капитана дышало отвагой, казалось, он ничего не боялся, разве что падения неба на землю. И конечно же он был прекрасным типажем для художника - настоящий древний галл. Лоб античной статуи, вьющиеся рыжеватые волосы, большие голубые глаза, нос с изящной горбинкой, длинные усы.
Д’Амбрие происходил из богатого арденнского рода, уходившего своими корнями в глубь веков. Родоначальником был Амбриорик , отсюда и фамилия д’Амбрие.
В начале франко-прусской войны д’Амбрие служил лейтенантом на флоте, в Луарской армии, и был награжден орденом за проявленный в битве под Артене героизм. Тяжело раненный при отступлении к Ле-Ману, он получил звание командира корабля, но после выздоровления был понижен в звании до лейтенанта, хотя имел право на более высокий чин. Оскорбленный подобной несправедливостью, д’Амбрие подал в отставку, несмотря на то, что адмирал Жеригибер отговаривал его от этого шага.
Рано лишившись родителей и став обладателем огромного состояния, д’Амбрие не предался безделью подобно многим молодым людям.
Прежняя профессия привила ему любовь к серьезным занятиям и путешествиям. Д’Амбрие пристрастился к географии и стал выдающимся путешественником-исследователем.
Мы видели, как он преподал урок вежливости своим коллегам на обеде у сэра Артура Лесли.
Прощаясь с ними, д’Амбрие сказал: "Время не терпит!" И в самом деле, уже наступил май, а приготовления к предстоящей экспедиции еще не начались. Дальше замысла дело пока не пошло.
Но чего не сделают деньги, да еще в руках такого человека, как наш бывший морской офицер!
Д’Амбрие, не задерживаясь, сел на поезд до Саутгемптона, а оттуда - на пароход до Гавра, куда и прибыл через двенадцать часов, и не мешкая отправился на кораблестроительную верфь господина Нормана.
Необходимо было любой ценой в кратчайший срок получить в свое полное распоряжение корабль, приспособленный для плавания в полярных морях.
Известный кораблестроитель сразу понял всю важность задачи и ее великую цель, понял, с каким заказчиком имеет дело, и тотчас же засучил рукава.
Получив полную свободу в денежных расходах и подробно обсудив с д’Амбрие конструкцию судна, Норман приложил максимум усилий, чтобы через три недели все детали были разработаны и на двадцать третий день корабль под названием "Галлия" уже стоял на верфи.
Пока шла постройка, д’Амбрие занимался подбором экипажа. Он отыскал капитана торгового пароходства Бершу, служившего под его началом во время войны в чине сержанта, прекрасного механика. Человек безупречно честный и очень деятельный, Бершу охотно принял предложение наняться на корабль старшим механиком и сразу приступил к исполнению своих обязанностей, всячески помогая д’Амбрие. От опытного взгляда Бершу не ускользала ни одна деталь проводимых работ.
Через четыре месяца, в середине сентября, "Галлия" была спущена на воду, а еще через два месяца - оснащена мачтами и механическим двигателем и готова к погрузке всего снаряжения экспедиции.
При своих сравнительно небольших размерах шхуна обладала превосходными качествами для плавания в арктических водах.
Несколько тяжеловесная с виду, не очень изящная, водоизмещением всего в триста тонн, "Галлия" отличалась прочностью и обладала двигателем в двести лошадиных сил, позволявшим развивать умеренную скорость, необходимую при плавании во льдах. Просторные помещения для команды и груза были рассчитаны на работу в океане и на зимовки в арктических условиях. Специальная конструкция давала судну возможность врезаться в лед. Винт и руль монтировались с таким расчетом, чтобы в случае надобности можно было снять и погрузить на борт эти важные части судна и таким образом уберечь их от аварии.
На корабле имелись: небольшая моторная шлюпка, прочно укрепленная на рострах , три китобойных шлюпки и одна плоскодонка длиной в семь и шириной в четыре метра, на которой могло уместиться двадцать человек и четыре тонны провизии; пустую, эту лодку могли нести на плечах четыре матроса.
Судно, рассчитанное на три зимовки без захода в порт для ремонта и нормальную жизнь людей в немыслимых природных условиях, имело в своих трюмах продуманный до мелочей комплект одежды и набор провианта, в который входили хорошие вина и другие спиртные напитки, чай, кофе, а также продукты, спасающие от цинги.
Что касается развлечений, необходимых в однообразной и суровой жизни, на "Галлии" имелась библиотека с научной литературой и беллетристикой, разнообразные музыкальные инструменты и даже пианино.
Помещение экипажа, состоявшее из трех кубриков, располагалось в носовой части судна и отапливалось каменным углем. Внешние стены были утеплены войлоком, а внутренние - засыпаны опилками. Кораблестроители утеплили и входные отверстия. Не было недостатка в приборах и инструментах для ведения научных работ и наблюдений, не говоря уже о взрывчатке для подрыва льдов и мощных аккумуляторах для бортового электрического освещения.
В общем, снаряжавшие экспедицию не забыли ничего из того, что необходимо для полярного путешествия, рассчитанного на четыре года.
Особую заботу проявил д’Амбрие об одежде для экипажа, поскольку от нее часто зависит жизнь людей. Здесь надо было предусмотреть все, даже нитки, которыми пришивают пуговицы. Льняные, хлопковые и шелковые не годились, поскольку не выдерживали мороза, и их заменили на шерстяные.
От разработки конструкции судна до погрузки имущества прошло всего одиннадцать месяцев - срок предельно короткий, учитывая сложность работы.
Старший механик Бершу набрал великолепную команду: профессионалов-моряков, крепких и безупречно честных. Все граждане Франции - таково было непременное условие д’Амбрие, - но жители различных областей. Это стало видно из списка экипажа, составленного боцманом:
1. Боцман Геник Тергастель, 46 лет, бретонец.
2. Жюстен Анрио, 26 лет, парижанин, помощник старшего механика.
3. Фриц Герман, 40 лет, эльзасец, старший механик.
4. Жан Иттуриа, 27 лет, плотник, баск.
5. Пьер Ле Герн, 35 лет, матрос-китобой, бретонец.
6. Мишель Элембери, 35 лет, матрос-китобой, баск.
7. Элизе Понтак, 33 года, матрос-китобой, гасконец.
8. Жозеф Курапье, по прозванью Землеход, 29 лет, матрос, нормандец.
9. Констан Гиньяр, 26 лет, матрос, нормандец.
10. Жюльен Монбартье, 30 лет, матрос, гасконец.
11. Шери Бедаррид, 27 лет, матрос, провансалец.
12. Исидор Кастельно, 31 год, оружейник, гасконец.
13. Жан Ник, по прозванью Наковальня, 24 года, кочегар, фламандец.
14. Артур Форен, прозванный Летящее Перо, 25 лет, парижанин, кочегар.
15. Авель Дюма, прозванный Тартарен, кок, провансалец.
Среди моряков, таких разных и по происхождению, и по характеру, выявилось несколько прирожденных комиков, которые поддерживали у экипажа веселое настроение. Жан Ник, по прозвищу Наковальня, бывший шахтер, упрямый и простодушный, больше всего на свете любивший свою работу кочегара, выкидывал такие фортели, что все животики надрывали со смеху.
Не уступал ему и Артур Форен, Летящее Перо, в прошлом эстрадный артист, добрый, но непреклонный, заядлый шутник и мистификатор. Полюбился экипажу и на редкость спокойный Авель Дюма, по прозвищу Тартарен, который подобно герою Доде Тартарену стремился прославиться и в конце концов действительно проявил чудеса отваги и героизма.
Как вы уже знаете, команду объединило стремление к подвигу во славу отечества, и моряки готовы были следовать за своим капитаном куда угодно, о чем и заявил от имени всех Артур Форен, Летящее Перо.
А теперь пришло время представить вам Бершу, помощника капитана, сорока одного года от роду; лейтенанта, господина Вассера, уроженца Шаранта, тридцати двух лет, и доктора Желена, маленького, худенького, уже седеющего человека, живого как ртуть, прекрасного врача и отважного охотника, выдающегося натуралиста, истинного знатока жизни в полярных условиях, долгое время работавшего на Ньюфаундленде и в Гренландии .
Итак, последние минуты перед отплытием. Машина "Галлии" под парами, судно вздрагивает на причальных тросах.
Боцман Геник привез с почты обширную корреспонденцию, быстро взобрался по трапу и занял свой пост.
Море спокойно. Капитан отдает команду поднять флаг. На бизань-мачте взвивается стяг яхт-клуба Франции с белой звездой на синем поле, а на носу корабля - национальный флаг Франции . После этого капитан передает командование лоцману, который ведет шхуну в открытое море.
Швартовы отданы, машина со свистом пускает пар, и "Галлия" медленно двигается к шлюзу, входит в распахнувшиеся перед ней ворота, шлюзуется, покидает порт и, ускоряя ход, направляется в открытое море, ведя на буксире качающийся на волнах лоцманский катер.
ГЛАВА 3
Первый айсберг. - Доктор в восторге от Арктики. - Летящее Перо узнает, что такое Северный полюс. - Опасения Констана Гиньяра. - Сквозь туман. - Первая стоянка. - Пилот, каких мало на свете. - Юлианехоб .
- Честное слово, это льдина!.. Настоящая плавучая ледяная гора! Китобои зовут ее айсбергом. Ты ведь видел такие, Ле Герн, когда охотился на китов?!
- Слово матроса, ты прав, парижанин, это айсберг! Черт подери, у тебя отличное зрение, хоть ты и кочегар, а кочегары обычно видят не лучше сухопутных работяг или корабельных коков!
- Нечего зубоскалить! В Париже я вижу стрелки на часах Обсерватории в Люксембургском саду, повернувшись к ним задом!.. Кстати, хозяин обещал поднести стаканчик тому, кто первый заметит льдину! Пойдем сообщим ему! И выпьем вместе.
- Летящее Перо, ты - настоящий брат! Лет через десять ты мог бы стать марсовым, если бы не работал в кочегарке. - И Ле Герн крикнул во всю мочь: - Лед впереди, хозяин! Мы заработали выпивку!
Первый помощник капитана, бывший как раз на дежурстве, тут же передал новость д’Амбрие, и тот вместе со вторым помощником и доктором бросили завтрак и выскочили на палубу с биноклями в руках.
Появление льдины свидетельствовало о близости гренландского берега, и это не могло не обрадовать капитана. Он распорядился дать парижанину обещанную награду и вернулся в каюту продолжить завтрак.
- Доктор, еда стынет! - крикнул д’Амбрие врачу, взобравшемуся повыше, чтобы лучше разглядеть льдину.
- Не беспокойтесь, - откликнулся доктор, - я так люблю Арктику, что готов пожертвовать завтраком. Хочу поприветствовать айсберг, словно первую ласточку.
- Как вам угодно.
Только капитан спустился в каюту, как по левому борту появился еще один айсберг, правда поменьше. Затем третий, четвертый.
- Все хорошо, все отлично! - шептал доктор Желен, не замечая, как на пронизывающем ветру у него стынет нос.
- Доктору, видимо, нравятся страны, где можно замерзнуть, - тихо произнес Артур Форен.
- Да, мой дорогой весельчак, - ответил полярник, в силу своей профессии улавливавший самые тихие звуки. - Вы тоже полюбите их, когда увидите, как они сказочно красивы.
- Извините, доктор! - Обычно самоуверенный кочегар немного смутился. - Не ожидал, что вы расслышите мои слова.
- Ничего плохого ты не сказал, мой мальчик! Гляди! Еще один айсберг по левому борту! Уж не началось ли таяние льдов? Нет, еще рано!
- Прошу прощения, доктор, разрешите спросить… - нерешительно обратился к Желену Артур Форен.
- Да, мой мальчик?
- В стране льдов и в самом деле красиво?
- Изумительно! Ослепительно! Прекрасно! Ты там увидишь холмы, горы и пропасти, арки, шпили, колокольни, причудливые ледяные фигуры, ни с чем не сравнимые сияния! Невозможно описать всех красот этой страны!