- Да ешь ты, - дед махнул рукой. - Сам управлюсь. Тут не далеко, метрах в трёхстах к востоку. Озеро у нас там небольшое, подземными ключами питается.
- Ух, ты. Ну прям вообще как в сказке, - Пашка глупо заулыбался. - Ключевая вода, и всё такое. Мы с тобой Макс в тридевятое царство попали, понял? - он громко рассмеялся.
- И чё смешного? - Макс пожал плечами. - Тридевятое не тридевятое, а до дому отсюда, наверное, дальше чем из того тридевятого. Пока доберёшься, ноги по колена сотрёшь.
- Если оно, конечно, можно добраться, - проговорил дед, и обойдя сидящего Макса, вышел из кухни.
- Можно, Егорыч, - крикнул ему вслед Макс, и облокотившись на стол, посмотрел на Пашку. - Завтра, кстати, домой и отправимся.
- А как? - Пашка взял ещё один кусок. - Вон Егорыч же постоянно говорит, что отсюда не выбраться.
Стукнула дверь, и Макс краем глаза увидел сквозь стекло, как дед спускается по ступенькам.
- Он говорит, что из них никто ни разу не выбрался. Так они и не хотят отсюда выбираться, по-моему. Видимо попривыкли уже. А ты что, решил здесь навсегда остаться?
- Нет, конечно, - Пашка покрутил головой. - Просто, я не понимаю, как…
- Да вот так, - не выдержал Макс. - Просто пойдём и всё. Возьмём ружьё, если что, отобьёмся. Дед вон сказал, научит меня стрелять.
- А он что, ружьё нам даст?
- Да зачем - даст? - Макс нервно махнул рукой. - То, которое я вчера принёс, с тем и пойдём.
- А-а, точно, - Пашка хлопнул себя по лбу. - Я и забыл совсем. Снова на гору, что ли… - Пашка осёкся. - А чё эт пойдём? - спросил он, часто заморгав. - Ты имел ввиду - поедем?
- Бензина почти не осталось, - Макс покашлял. Бензина, в общем-то, хватило бы на то, чтобы подняться на гору и ещё раз проехать туда-сюда сквозь туман, но Макс решил соврать. Он ясно понимал - Пашка начнёт ныть, если узнает, что бензин есть. А потом станет долго и нудно убеждать, что правильнее сесть в машину и ехать, нежели переться на своих двоих. Но повторять ещё раз то, что уже трижды не принесло результатов, Максу не хотелось. А хотелось Максу, чтобы Пашка не делал мозги, и без всякого нытья согласился прогуляться через лес.
- Бак пустой, - Макс развёл руками. - Прокатали туда-сюда по горе.
- Во, блин, - безрадостно сказал Пашка. - Это что же, пешком в туман?
Его взгляд резко помрачнел.
- Не ссы, Пашок, - весело проговорил Макс. - Во-первых, у нас ружьё будет, а во-вторых, мы в гору не пойдём. Мы через лес.
- Через какой лес? - не понял Пашка.
- За тем краем деревни лес начинается, - Макс кивнул в сторону окна за спиной. - Дед сказал, за этим лесом железная дорога есть. Вот по ней и попытаемся выйти.
- И чё, ты думаешь получится? Я просто к тому, причём тут железная дорога? Если б по ней можно было отсюда выбраться, то и сюда уже б давно кто-нибудь по ней припёрся на чугунном паровозе, - Пашка хихикнул. - И всех этих деревенских вывез. Не так разве?
Макс снова покашлял. Всё это было понятно и достаточно логично, но он и не рассчитывал на железную дорогу. Он рассчитывал совсем на другое - отыскать крака и следить за ним какое-то время, в надежде, что крак решит выбраться в тот мир. Вот только знать Пашке этот расчёт было совсем не обязательно.
За окнами послышался тоненький скрип, и Макс обернулся. Скрип издавала маленькая тележка, которую дед катил за собой. На тележке стояла сорокалитровая фляга из нержавейки, примотанная к ней толстой медной проволокой.
- Ни фига себе, - Пашка усмехнулся. - Дед по-ходу конкретно за водой собрался. Не по-детски.
- Ты не забывай, что теперь ещё и мы приплюсовались тут харчеваться. Чаёк хлебаем, мясо хаваем, - Макс кивнул в сторону тарелки. - Без нас небось ему бы намного дольше хватило.
- Да я ничё, - Пашка недовольно посмотрел на Макса. - Чего доколупываться постоянно, типа я виноватый тут.
- Да никто не виноватый, - лицо Макса стало задумчивым. - Вон и дед говорит, что никто не виноват.
Скрипнула открываемая калитка, потом, закрывшись, громко стукнула.
- Кстати, с собой нужно будет воды взять. На всякий случай, - всё с той же задумчивостью на лице проговорил Макс.
Дед вернулся минут через сорок. Он протащил свою поскрипывающую тележку под окнами и скрылся за домом. Макс сидел на кухне, бесцельно пялясь сквозь стекло на видимый, чисто-голубой кусок неба. Он проводил деда глазами и снова уставился вверх, на маленькое, не понятно откуда взявшееся облачко. Облачко быстро, словно испугавшись своего появления, таяло. Макс досмотрел, как оно на несколько секунд задержалось на грани видимости, и когда облачко полностью испарилось, он медленно поднялся, и подойдя к дверному проёму, заглянул в зал.
Пашка валялся на дедовском диване, читая найденный старый журнал. Журнал этот лежал в столе, в развёрнутом виде, и служил чем-то вроде маленькой скатёрки.
- О, блин, - весело проговорил Пашка, когда убирал с журнала литровую банку с солью на дне. - Прикинь, "Экран" какой-то.
- Наверное, советский, - Макс сидел с закрытыми глазами, тяжело облокотившись на стол. Бессонная ночь всё же давала о себе знать. - На фига ты там вообще шаришься?
- Да скучно, блин, - просопел Пашка, отдирая прилипший к фанере журнал. - Пойду, почитаю.
Макс какое-то время молча смотрел на Пашку.
- Пашок, - наконец, проговорил он недовольно. - Слезай, наверное, с дедова дивана. Не по-людски как-то.
- Да ладно, - лениво протянул Пашка, посмотрев поверх давно пожелтевших страниц. - Чё такого?
- Слезай, блин, - зло бросил Макс. - И журнал положи на место.
- Ладно-ладно.
Пока Пашка засовывал журнал обратно в стол, Макс подошёл к окну вплотную, и стал ждать, когда появится дед. Его вдруг начало напрягать ничегонеделание. Может быть само по себе, а может оттого, что впереди были похороны, и Макс уже несколько раз за сегодня возвращался к мыслям о них.
- А что если они считают меня виновным? - спрашивал он себя. - Да, Егорыч сказал, что это не так, но они. Что скажут они?
И этот вопрос Макса напрягал. Он хотел не думать об этом, но не мог. И каждый раз, когда он снова задумывался, он ощущал, что напряжение становится с каждой мыслью не только сильнее, но и грубей, врываясь в мозг уже без каких-либо расшаркиваний и намёков на галантность.
Дед медленно вышел из-за дома. Он шёл, чему-то своему улыбаясь, держа в руке уже ставшее привычным для глаз ружьё, а Макс смотрел на него, и ему вдруг стало предельно ясно, что он не знает этого человека. И скорее всего не узнает никогда в силу их бесконечной разности. Разве может рыба узнать птицу, не переделав плавники в крылья?
Как далеко они отстали за тридцать лет? - Макс горько усмехнулся. - Правильно ли я задаю вопрос? Может правильнее - как далеко они ушли вперёд за эти тридцать лет? Кто сказал, что весь этот долбаный прогресс, бушующий там, в том мире, не есть деградация.
Дед легко поднялся по ступенькам и уже через пару секунд был в кухне. Улыбка исчезла с его лица, отступив перед серьёзностью.
- Нужно идти на похороны, - сухо проговорил он.
Макс кивнул.
- Егорыч, а чему ты улыбался? Там, во дворе, - спросил он.
- О внучонке подумалось что-то. Вспомнил, как она маленькая на качелях любила кататься. Я ей качели во дворе соорудил и катал. А она смеялась. Радостно так.
Дед снова улыбнулся.
- А-а, понятно, - Макс тоже не сдержал улыбки, но тут же смахнул её с губ. - Идти прямо сейчас надо?
- К полудню хоронить собирались. А уже почти полдень.
- Хм. А ты откуда знаешь, Егорыч? У тебя ж во всём доме ни одних часов работающих.
- На тени погляди, - с досадой проговорил дед. - Это же просто. С точностью до получаса завсегда определишь.
- До получаса? - усмехнулся Пашка. Он едва успел положить журнал на место и поставить на него банку с солью, а теперь стоял возле стола, пытаясь ногой, незаметно прикрыть дверцу. - Да за полчаса можно до фига чего сделать. Не-е, это не вариант.
Макс хмыкнул. В чём-то Пашка был прав. В их мире учат ценить каждую секунду, потому что за одну секунду может случиться что угодно. Например, упасть курс какой-нибудь хрени и поломать жизнь миллионам людей. Будь в движении, стремись к успеху. Тот, кто не стремится, тот, кто не летит на сверхскоростях, тот неудачник. Так почему же все в конце концов остаются несчастными? Может дело совсем не в скорости?
- Послушай, Егорыч, - Макс посмотрел деду в глаза. - А вы никогда не задумывались - кто они? Ну, вот эти все твари, краки, тени, зелёные всякие.
- А зачем, Максимка? - дед с грустью, одними краешками губ, улыбнулся. - Разве если мы будем знать, это что-нибудь изменит?
- Может быть, - сказал Макс.
Глава 8
Когда Макс вышел из двора, он, уже привычно, огляделся. Но на побитой "двойке" его взгляд не задержался ни на секунду. Теперь эта тема была не только не важна ему, но даже не интересна. Он осматривался с единственной целью, ставшей теперь важной - увидеть. Движение, силуэт, качнувшуюся ветку дерева, всё, что может быть сигналом. Сигналом опасности.
Пашка вышел последним и закрыл калитку.
- Блин, - тихо выдохнул он и поплёлся вслед за Максом. Идти Пашке не хотелось. Вообще никуда, не говоря уже о похоронах. Он попытался отмазаться от этого дела, но Макс там, на кухне посмотрел на него так, что Пашке стало сразу понятно - отмазаться не получится.
- Ладно тебе уже, - еле слышно проговорил Макс, на секунду обернувшись.
Дед широко шагал впереди. Ружьё он держал в руке, так и не повесив его на плечо. Ремень колыхался вперёд-назад в такт дедовой походки.
- Может, чувствует что? Нутром своим, - подумалось Максу.
Когда они выходили из дома, Максу пришла в голову идея тоже взять с собой ружьё, но он представил, как это будет глупо, и был теперь рад, что не высказал свою идею Егорычу.
- Эти тупые мысли будут всегда появляться, - зло думал он, идя в трёх шагах позади деда. - Что за дурацкий понт, таскаться с ружьём, не зная даже с какой стороны к нему подходить. Зачем они вообще нужны эти понты дешёвые.
- Подтягивайтесь, хлопцы, - громко сказал дед, обернувшись. - И по сторонам поглядывайте.
- Угу, - кивнул Макс, ускоряя шаг. Пашка бегом догнал Макса и засеменил по левую сторону.
- А чего это по сторонам пялиться? Что, эти твари должны напасть?
Было видно, что Пашка нервничает.
- Не, не должны, - успокоил его Макс. - Так, на всякий случай просто.
- А-а, - протянул Пашка. - Типа, а случаи они разные бывают?
- Ну да, типа того.
Дед свернул вправо, в уже знакомый Максу проулок в пять дворов.
- Слушай, - шепнул Пашка, - А долго идти?
- Да я и сам не знаю. Наверное, с той стороны вот этой улицы двор погибшего, - Макс указал рукой на улицу, в которую упирался проулок. - Ну и там, само собой, похороны по ходу.
Макс оказался прав. Они свернули влево, как и вчера, когда бежали на звук выстрела. Идя по улице, Макс не поднимал глаз от дороги. Он просто не мог заставить себя это сделать, боясь снова наткнуться глазами на пятно крови, на переломанные доски в том месте, куда тень бросила умирающего, но ещё живого человека. И когда место, где произошла трагедия осталось позади, Макс облегчённо вздохнул.
- Вон, видишь лес? - спросил он у Пашки, указывая рукою на стену деревьев зеленеющую за лугом.
- Угу, - мрачно ответил Пашка.
- Через него пойдём.
Они свернули вправо и через несколько секунд вышли на следующую улицу. Впереди, домов через десять, Макс увидел двух человек, стоящих у забора, и его сердце ёкнуло. В голову снова полез вопрос - А что скажут они?
- Что, если они считают меня виноватым? - Макс почувствовал, как внутри него начинает, как на дрожжах, расти беспокойство. - Как мне смотреть им в глаза?
Дед остановился, чтобы подождать, когда Макс с Пашкой приблизятся.
- Здесь почти все уже знают о вашем появлении, - стал говорить он, зашагав рядом. - Да здесь всех и не будет. Человек десять, может.
- А нам что делать? - торопливо и как-то настороженно спросил Макс.
- Ничего особенного. Ты же, наверное, бывал уже на похоронах?
- Бывал, - Макс кивнул.
- Ну и чего тогда?
Они подходили всё ближе, и Макс уже разглядел в одном из стоящих у забора вчерашнего парня. Парень облокотился на доски, держа в руке ружьё. Второй был помладше, примерно возраста дедовой внучки. Ружья у него не было, он стоял, засунув руки в карманы брюк, и с интересом смотрел в их сторону.
- Здравствуй, Егорыч, - поздоровался с дедом младший, когда они подошли. Сергей только молча кивнул.
- Тётка здесь? - спросил дед у младшего.
- Зде-еся, - протянул тот и головой кивнул внутрь двора. - В доме с баб Нюсей.
- Вася, а на посту кто? - спросил дед у младшего. - Твоя ж вроде очередь.
- Колюню попросил, - ответил тот и пожал плечами. - Чего ему? Всё равно делать неча. А я тут помогу чем. А это эти, из города? - младший бросил оценивающий взгляд на Макса.
- Из города, из города, - пробубнил дед. - Ты бы лучше пошёл к Кольке, до пары. Так спокойней бы было.
- Ни чё, сам управится, - отмахнулся младший.
- Ну, ладно, смотри сам, - дед обернулся. - Пойдёмте в дом, что ли, - то ли спросил, то ли просто сказал дед и шагнул в открытую калитку.
Макс с Пашкой последовали за ним. Во дворе стояли женщина и мужчина средних лет, о чём-то тихо разговаривая. Они без особого интереса посмотрели на вошедших, кивнули деду, и продолжили свой разговор.
- Странно, - подумал Макс. Ему казалось, что у местных к ним должно быть по крайней мере любопытство. Всё же за тридцать лет они с Пашкой первые, кто появились здесь.
- Не разувайтесь, - обернулся и шёпотом проговорил дед. Потом стал подниматься по ступенькам. Макс только молча кивнул.
Уже в сенях почувствовался специфический запах.
- Запах похорон, - подумалось Максу. Он вспомнил, как после похорон отца, этот запах преследовал его повсюду несколько месяцев. Странный, смешанный запах. Да, можно было выделить его составляющие, и все они по отдельности были самыми обычными и не вызывающими неприятных ощущений, но все вместе… Это всё равно, как материнский борщ, пришло однажды в голову Максу. Жена варила борщ плохо, капуста, картофель и всё прочее ощущалось отдельно, у матери же получалось всё это смешать и получался вкус именно борща, неделимый на составные. Так же было и с запахом похорон. Он состоял из запаха свежего дерева, горелого подсолнечного масла, сладковатого запаха исходящего от трупа, но всё это не имело значения, потому что всё вместе давало то, что невольно заставляло содрогнуться и почувствовать внутри себя неприятную, даже пугающую тоску.
Они осторожно, стараясь не шуметь, вошли в комнату, и Макс сразу же увидел мертвеца. Тот лежал на кровати, поставленной посередине комнаты. На его глазах были монетки, щетина резко чернела на фоне слишком белого лица, руки скрещённые на груди и перевязанные тонкой тесёмкой походили больше на конечности крака, нежели человека.
- Где же гроб? - подумал Макс и одними глазами огляделся, на доли секунд задерживая взгляд на людях. В комнате было всего три человека. Мужчина, примерно того же возраста что и погибший, и две женщины, одна из которых была очень старой. Её сморщенное лицо и согнувшаяся, маленькая, даже почти детская фигура, вызвали в Максе какую-то глубокую жалость. Старушка застывши смотрела на мертвеца.
Мать, - подумал Макс, и почувствовал, как жалость становится ещё глубже, сжимая сердце из самого изнутри. - А вторая, видимо, жена.
На лице второй женщины лет сорока Макс разглядел только заплаканные глаза и тонкие, такие же, как тесёмка скрепившая руки мертвеца, губы. Мужчина стоял, опустив голову и глядя в пол, и его лицо было задумчивым и немного жёстким.
Дед подошёл к женщине, и осторожно обняв её за плечи, что-то стал шептать на ухо. Макс перевёл взгляд на труп и снова задался вопросом про гроб.
А нету гроба, - понял он вдруг. - Если бы он был, то крышка стояла бы возле входа, и её нельзя было б не заметить. Её всегда ставят стоймя возле двери. Или опирают на стену дома.
Макс увидел, как дед прошёл мимо, и следуя за ним взглядом, увидел Пашку. Тот стоял в метре за спиной, заворожено глядя на мёртвого. Максу смотреть на мертвеца не хотелось. Чувствовалась внутри какая-то тяжесть, и проследив, как дед вышел из комнаты, он принялся разглядывать ковёр на стене. Ковёр был старым, потёртым, в центре красовался вышитый олень. Его глаза были настолько правдоподобны, что Макс непроизвольно вздрогнул, когда сфокусировался на них, и почувствовал, как по спине пробежал холодок. В глазах оленя была тоска и как ни странно - злость.
Вдруг это мертвец смотрит на меня, - подумалось вдруг, и несмотря на то, что относился он ко всем этим мистическим предрассудкам с иронией, всё же поспешно отвёл глаза, чувствуя внутри всё то же растущее беспокойство, которое появилось минут пять назад.
Фигня какая-то, - успокоил он себя мысленно и взгляд его упал на фотографию, стоящую возле горящей лампадки. Это было старое, чёрно-белое фото, на которой покойник был ещё молод, в белой рубашке, с расстегнутой верхней пуговицей. И Макс снова наткнулся на взгляд полный злости и тоски, и опустил глаза к полу.
Фигня какая-то, - ещё раз сказал он себе, не в состоянии придумать других слов. Мозг словно застыл, видимо боясь размышлениями усилить страх.
И чтобы ни на что больше не натыкаться глазами, он стал смотреть в пол, нервно покусывая нижнюю губу. Ему хотелось выйти из этой комнаты, но отсутствие деда сковало его. Он понимал, что выйти вот сейчас, самому, будет грубостью, неуважением, и потому, когда дед вернулся, Макс вздохнул с облегчением.
- Как ты, нормально? - спросил дед едва слышным шёпотом, заглядывая Максу в лицо.
Макс молча кивнул, тяжело сглотнув и почувствовав слегка онемевший язык. Показывать деду, что ему по-настоящему не по себе, не хотелось. И он сохранил лицо спокойным, несмотря на то, что сердце заметно трепетало.
- Пойдёмте на улицу, - так же еле слышно сказал дед.
Макс торопливо развернулся, и стараясь ступать на одни носочки, бесшумно вышел, подталкивая вперёд Пашку.
- Давай, давай, - едва различимым и каким-то слабым, словно у человека перенёсшего тяжёлую болезнь, шёпотом говорил он ему, давя ладонью в спину.
Дед шел последним. В сенях Макс наткнулся на мужчину с женщиной, тех, что разговаривали во дворе. Они молча пропустили выходивших, и Макс едва ли не радостно вздохнул, когда, наконец-то, оказался вне дома. Здесь пахло чем-то свежим, пусть и вперемежку с пылью, но во всяком случае не похоронами.
- А где ж гроб? - спросил Макс у деда, просто, чтобы говорить и словами выдавливать из себя страх, в который там, в комнате, переросло беспокойство.
- Зачем? - непонимающе спросил дед, но тут же его лицо просветлело. - Я и забыл, что вы не знаете, - он медленно провёл ладонью по бороде и так же медленно проговорил. - Мы в землю теперь не зарываем. Мы сжигаем теперь.
- Ну надо же, - протянул Пашка. - А чё эт так?
- Краки всё кладбище перерыли, - дед насупился. - Видать с голоду и мертвечину едят, твари.