Попытки спорить оборачивались скандалами. Скандалы рождали ненависть. Так замыкался новый круг. Но во время свадьбы, он ещё верил. Может потому она ему и снилась.
Гости кричали, шумели, пили водку и участвовали в дурацких конкурсах. Он же напился шампанского и взирал на всё это с каким-то бессмысленным блаженством. Но вдруг он почувствовал, что что-то не так. Он обвёл взглядом шумное застолье и с ужасом увидел, что пьют и шумят не люди, а коричневые существа. Они открывали рты набитые острыми иглами и вливали в них пойло.
Он почувствовал, как сердце забилось быстрее.
- Что за чушь? - пронеслось в мозгу.
Он повернул голову и вместо невесты увидел перед собой крака. Тот смотрел на него в упор своими чёрными впадинами глаз.
- Тварь! - закричал он и почувствовал, как недостаток кислорода с силой швыряет его назад.
Он проснулся и быстро огляделся.
- Где я? - глупо повис в голове вопрос.
Справа тяжело сопел друг. Макс ещё не совсем соображая, поднялся, натянул кроссовки и сделал пару шагов.
- Дед. Точно, - проговорил он шёпотом. - И эта чёртова деревня.
Он медленно подошёл к дверному проёму, выглянул в зал. В зале не было ни души.
- Интересно, где этот Егорыч? - подумал он. - Может Пашку разбудить?
Он было уже развернулся и собрался, подойдя к кровати, дёрнуть Пашку за ногу, но передумал.
- Ну его. Небось, ещё синий.
Макс прислушался к своим ощущением. Последствий от вчерашнего возлияния почти не ощущалось. Так, немного болела голова, да малость сушило во рту, но это были мелочи.
- Похмелье - это совсем другое, - сказал себе Макс. - А это так - фигня.
Он быстро прошёл через зал и оказался на кухне. Здесь было так же пусто. Во всём доме, если не считать Пашкиного сопения, иногда переходящего во всхрапыванья, висела полная тишина, едва не ощущаемая физически, словно кроме них двоих здесь не было ни единой живой души.
Макс принялся искать воду, но обнаружил только горячий чайник на столе. Он налил из него в кружку и принялся дуть.
- Дед, значит, недалеко, - думал он, глядя на мелкую рябь бегущую от струи воздуха по поверхности чая. - Решил нас опять своей долбаной медуничной хренью напоить, что ли? Лучше б водички холодненькой принёс, старый пень. Тридцать лет он не пил, хм. Чё, забыл уже, что хмельному организму необходимо?
Сделав пару глотков, Макс шумно вздохнул. Сделал ещё глоток, покривился от приторной горечи. Похмелье неожиданно сошло на ноль.
- Хм, - Макс медленно повернул голову вправо, потом влево. Никаких неприятных ощущений. То ли от воздуха местного, то ли вправду чай такой целебный. Нет, наверное, от воздуха.
Он вспомнил, как несколько раз умудрялся даже совершать утренние пробежки после долгих и обильных застолий. Но случались такие чудеса только во время отпусков, которые Макс обычно проводил на море или в горах. Когда же он напивался в родном городе, с утра не то что побежать, голову от подушки оторвать и то большой проблемой становилось. Два, вовсю, непонятно чем дымящие завода, тысячи машин, люди болезненные, похмелье убойное. Да и без похмелья еле чреслами передвигаешь. Городок ещё тот, промышленный.
- Великая вещь всё же чистый воздух, - подумал Макс. - А может, и ну его этот чёртов город? Остаться здесь…
Макс удивился своим мыслям.
- Не, ну я уже совсем, - он покачал головой. - Там же рынок, жена. Вернусь, заведём ребёнка. Давно пора. Может ребёнок и поправит всё.
Макс сделал ещё глоток. Мозг словно очищался чайной горечью, в тело возвращалась сила.
Он довольно потянулся, отводя локти далеко за спину, и сладко зевнул.
- Хорошо.
Чуть пригнувшись, выглянул в окно.
За окном было пасмурно. Заросший травою двор выглядел удручающе, и появившееся было хорошее настроение, тут же испарилось. Макс вдруг снова осознал в какое дерьмо он на этот раз вляпался. Настоящее дерьмо, не хухры-мухры какие-нибудь.
Проскользя взглядом по двору слева направо, Макс тяжело вздохнул.
- Да уж, твою мать, - он сделал ещё глоток, и поставил полупустую чашку на стол. - Ещё и краки эти…
Ему вдруг захотелось пойти к машине, взять бутылку и засадить её прямо с горла. Засадить в один присест пол-литра дерьмового пойла и снова забыться в пьяном сне. Но он вспомнил, что пообещал деду - больше ни капли, да и не решит бутылка водки ничего. Ну хватит пойла им двоим с Пашкой на пару недель, а дальше что? Один хрен потом придётся что-то думать и делать.
Но Макс всё же решил к машине сходить. Он прошёл по прихожке, оглядываясь спустился с порожек, и зашагал к калитке. Калитка вяло проскрипела, Макс бросил невеселый взгляд на свою "двойку", и сплюнул на землю, снова почувствовав приторную горечь.
Измятый капот, правое переднее крыло, разбитая фара, и бензин почти на нуле. Его вдруг осенило, что теперь, если даже окажется, что отсюда можно выбраться, делать это придётся пешком. Вряд ли за тридцать лет здесь хоть у кого-нибудь сохранился бензин.
Со стороны горы дул лёгкий ветерок. Макс открыл багажник и вытащил из одного из ящиков бутылку. Торопливо открутил пробку. Минуты полторы он просто держал её в руке, задумчиво глядя на этикетку, и нервно покусывая нижнюю губу. Наконец, словно боясь передумать, резко перевернул её и принялся трясти, решив, что так пойло вытечет быстрее. Булькая, как свинья с перерезанным горлом, водка вываливалась из горлышка, и на земле стало расти мокрое пятно. Опустошив первую бутылку, Макс поставил её обратно в ящик и взял следующую.
Когда первый ящик закончился, он снова замер с полной бутылкой в руке. Оставалось ровно десять литров. Если по литру на одну рожу в сутки, выходит два литра в двоих, итого пять дней. Пять дней пофигизма, без всяких там краков, без всякого понимания неизбежности и безысходности, пять дней тупого пьяного покоя.
- На хер, - Макс резко выдохнул и перевернул и эту бутылку.
От выливаемого пойла стояла мерзкая вонь, пятно не впитываясь, растекалось во все стороны ручейками. Земля словно не хотела смешиваться с этой дрянью, а лёгкий ветерок был не в состоянии развеять тошнотворный запах. Макс кривился и отворачивал лицо, заодно разглядывая дома за спиной.
- В каком-то из них живёт Маша, - подумалось вдруг и Макс невольно тряхнул головой, словно пытаясь выбросить неожиданную и совсем неуместную сейчас мысль.
Опустошив последнюю бутылку, он поставил её в ящик и звонко хлопнул в ладоши.
- Ну вот и всё.
Ему вдруг представилось лицо Пашки, когда тот узнает, что всё пойло вылито в местную почву. Он искренне улыбнулся. Да-а, знатная будет рожа. Ведь стопудово вчера решил, что я прикалываюсь насчёт вылить. Ничё, ничё, перетерпит как-нибудь. Но рожа должна быть знатной.
Макс захлопнул багажник и зашагал к дому. Уже протянув к калитке руку и собираясь её открыть, он увидел, как из соседнего двора, в который они и ломились в самый первый раз, вышел Егорыч. Егорыч тоже увидел Максима и помахал своей огромной ручищей.
- Гуляешь? - громко спросил он, когда Макс замер и стал смотреть на приближающегося старика.
- Водку вылил, - так же громко ответил Макс. - Всю.
- Молодец. Так её окаянную.
Егорыч подошёл.
- Ну как? Настроение хоть не совсем-то унылое? - спросил он, и улыбнулся.
- Терпимо, - Макс улыбнулся в ответ. - Бывало, конечно, и лучше, но очень давно.
- А Пашка ж где?
- Спит, наверное. Я его будить не стал, он с утра обычно ещё в дупель пьяный.
- Печень слабая, почки тоже, - серьёзно сказал Егорыч и пнул рукой калитку. - Ну что, пойдём в дом?
- Егорыч, ты шкуры обещал показать, - вспомнил вдруг Макс. - Что-то там про леопарда говорил.
- Это да, - Егорыч кивнул. - Есть такая. А ты думаешь, врал я вам вчера?
- Да нет, не думаю. Просто, ну в самом деле, откуда ж здесь могут быть эти чёртовы леопарды? - спросил Макс, войдя во двор вслед за хозяином и прикрывая калитку.
- Этого я не знаю, - Егорыч пожал плечами. - Чертовщина какая-то, в самом деле. Ты не думай, Максимка, что мы тут в деревне совсем тупые. Слегка соображаем, где какие звери водятся. Вот леопарды эти, они в Африке.
- В Южной Америке ещё, - вставил Макс.
- Возможно. Но это не важно, Максимка. Главное ведь, как они сюда попали, ведь так?
- Ну да, - согласился Макс.
- Я об этом много раз думал, да вот только ничего толкового не надумал. Может что-то образовалось такое между нашей деревней и Африкой.
- Вроде портала?
- Я такого слова не знаю, - Егорыч прошёл мимо крыльца и свернул влево по дорожке, огибающей дом. Макс шёл следом, глядя на широкие плечи деда. Такие лично ему и за годы качалки не заиметь. Было понятно, что здесь замешаны генетика и чистый воздух, домашняя, натуральная еда и тяжёлый труд. И вот она - пресловутая косая сажень во всей своей красе.
- Это вроде перехода, - стал объяснять Макс. - Как коридор между двумя комнатами.
- А-а, - протянул Егорыч - Понимаю. Может и коридор какой вправду.
- Только вот откуда?
Егорыч резко остановился возле небольшой деревянной постройки, и слегка приподняв вверх, потянул на себя покосившуюся дверь.
- Просела чуть, - прокомментировал он, и сильно согнувшись, скрылся внутри. Макс остановился и заглянул вслед деду.
- Сейчас вытащу, - услышал он голос Егорыча.
- Угу, - буркнул Макс и стал разглядывать сарайчик. На вид ему было лет - мама не горюй с хвостиком. Доски давно уже трухлявые, ржавые шляпки гвоздей, оставшиеся от краски редкие, выцветшие островки то тут то там. Внутри царили пыль и полумрак, и Макс сильно сощурился, пытаясь разглядеть фигуру Егорыча, но так ничего и не увидел. В полумраке слышался грохот, шуршание, пару раз дед помянул чёрта. Прошло минут пять, а дед всё не выходил.
Макс уже было решил, что дед наврал и никакой шкуры леопарда у него нет.
- Конечно, наврал, - Макс улыбнулся и даже легонько стукнул себя ладонью по лбу. - Блин, и почему я всегда так серьёзно ко всему отношусь? А ведь это всего лишь розыгрыш, который всё ещё продолжается. Не знаю, как они там с краком этим замутили…
Додумать Макс не успел. Из сарая появился Егорыч, держа в руках шкуру. Шкура была свёрнута в рулон и перевязана четырьмя тесёмками. Макс заворожено смотрел, как дед, сопя, развязывает их своими жилистыми пальцами.
- Красивая, стерва, - говорил Егорыч, бросая развязанные тесёмки под ноги.
Когда четвёртая тесёмка упала на землю, Егорыч отпустил один край шкуры, и он очень быстро заструился вниз, похожий на маленький, пятнистый водопад. Шкура коротко протрещала, словно неисправный радиоприёмник, потом был еле слышный хлопок, и наконец, она предстала во всём своем великолепии.
- Ну? - спросил Егорыч.
Макс только пожал плечами и глупо улыбнулся.
- Красивая, правда? - сказал Егорыч, сам любуясь своей диковинкой.
Макс осторожно вытянул вперёд руку и провёл пальцами по ворсу. Мех был жёстковат, но так оно, наверное, и должно быть у хищника.
- Так как же ты его, Егорыч? - едва не шёпотом спросил он, водя ладонью вверх-вниз и получая от этого какое-то непонятное удовольствие.
- Случаем. Вообще-то я на зайца как обычно пошёл, такого добра тут хватает, а этот красавец на дереве сидел. И сдаётся мне Максимка, если б не почуял я его, не побрезговал бы он стариковским мясом. Им-то тоже небось здесь голодно приходится.
- Почуял? - с интересом переспросил Макс - Как это, почуял?
- Да просто, - дед усмехнулся. - Нутром. Оно знаешь, лучше всякого иного чувства порою бывает. Глаз подведёт, ухо, а нутро нет. В пот прошибёт, а даст понять, что опасность. Вот и меня в пот прошибло. Чувствую, кто-то смотрит на меня, а не вижу. Думал крак. А потом, когда этот с ветки спрыгнул и на меня рванул, то тут уже и все остальные чувства завопили, как резанные. Я его дробью шуганул, он снова на дерево полез. Я тогда перезарядил и пулей ему в морду.
- Егорыч, продай, - Макс вдруг посмотрел на деда прищуренным, тренированным взглядом, таким, каким обычно смотрел на нариков, сдающих на рынке всякую хрень. С десяток телефонов, небольшой телевизор для кухни, дрель и много ещё чего он приобрёл по бросовой цене, и вот теперь он вдруг понял, что на леопардовой шкуре можно навариться гораздо серьёзней, чем на перепроданных телефонах.
Дед громко и от души рассмеялся, слегка запрокинув голову. Его борода заходила ходуном, а глаза превратились в тонкие щёлки.
- Чё ты, Егорыч? - недоумённо спросил Макс.
Дед резко прекратил смеяться, его лицо стало мрачным.
- Эх, Максимка, - вздохнул он. - Не о том ты думаешь. Совсем не о том.
- Тьфу ты! - Макс вдруг зло сплюнул под ноги. Его лоб недовольно нахмурился. - Ну я совсем уже, - он помотал головой. - Деньги всё эти чёртовы. Извини, Егорыч.
- Да ничего, бывает. Люди, они знаешь ли, не боги. Всякого внутри хватает.
Он стал медленно, с видимым наслаждением сворачивать шкуру.
- Да, Егорыч, не боги, - задумчиво повторил Макс, и присев на корточки, стал собирать тесёмки. Когда в руке у него оказались все четыре, он медленно протянул их деду.
- Дед, а ружьё дашь подержать? - спросил он, глядя на деда снизу вверх. И тут же рассмеялся. - Нет, только не подумай, я не из шкурных интересов, - Макс рассмеялся громче от невольного каламбура.
- А чего б не дать, - дед заулыбался. - Если ж не из шкурных-то.
- Просто вправду ни разу в руках ружья не держал, - Макс пожал плечами. - Не довелось как-то.
- Мужчина он к оружию должен быть приучен. А ты что ж, в армии автомата не держал?
- Да я там и не был, Егорыч, - сказал Макс и почувствовал вдруг внутри себя стыд.
- А чего ж так? Болезнь какая есть?
- Да нет. Просто так получилось. Деньги в общем заплатил, чтобы не идти, - Макс поднялся и потупил глаза.
Дед громко хмыкнул.
- Ну мне этого, наверное, не понять. И чего ж вы там такое строите теперь, что вот так даже можно?
Макс промолчал, а дед развернулся и снова исчез в сарае.
- Чёрт, - подумал Макс. - Стыдно чё-то. А ведь там, перед "своими", стыдно за это не было. За положняк даже.
Дед в этот раз ждать себя не заставил. Он появился через полминуты, держа в руке то самое двуствольное ружьё, которое вчера наставлял на них.
- Отец ещё покупал, земля ему пухом, - сказал он, протягивая ружьё Максу. Макс аккуратно взялся за спаренные стволы.
- Наше? - спросил он.
Дед удивлённо хэкнул.
- Ну, я в смысле, советское? - поспешил поправиться Макс.
- А какое ж ещё? Ижевское ружьецо. "Спутник" называется. Стволы спаянны, двенадцатый калибр.
Егорыч говорил с неподдельной гордостью и любовью, а Макс осторожно провёл пальцем по стволу, затем аккуратно потрогал курок.
И в этот момент раздался резкий хлопок. Макс от неожиданности дёрнулся, втягивая голову в плечи.
- Егорыч, эт не я. Честное слово, - пролепетал он ошеломлено, но дед его не слушал. Он рванулся в сарай, и через пару секунд выскочил оттуда, высыпая в карман патроны из своей огромной ладони. Выхватив у замершего от непонимания Макса своё оружие, он бросился по дорожке, на ходу переламывая ружьё пополам.
- Ты куда, Егорыч?
Макс рванул следом, ничего не соображая, но понимая, что случилось что-то важное и неприятное. Дед ускорялся и Макс едва поспевал за ним. На порожках он увидел испуганного Пашку. Тот молча посмотрел на пробежавшего деда, резко перевёл непонимающий взгляд на друга. Макс даже не остановился, а только махнул рукой, мол, вали в комнату.
Выбежав вслед за дедом со двора, Макс резко огляделся. Он начинал понимать, что могло произойти, и потому ожидал увидеть, как минимум, одного крака, но вокруг было спокойно и безжизненно. Он догнал деда, чувствуя, как начинает резко колоть в боку. Дышать становилось тяжелее.
- Чёртово курево, - мелькнуло в мозгу.
- Егорыч, что случилось? - от одышки рвано спросил он.
- Серёжка стрелял, - ответил дед на удивление ровным голосом. - Его "тулка". Пожаловали, значит, суки.
- Кто? Краки?
- И не одни, - зло ответил дед. Стволы вернулись на место, приятно щёлкнув.
- А с кем? - Макс шумно выдохнул, стараясь наладить дыхание.
Дед не ответил. Он резко взял вправо, перепрыгнул через небольшую канаву и исчез за покосившимся забором. Макс, несмотря на то, что бежать становилось тяжелее, всё же ускорился. За забором оказался короткий проулок в пять домов, который упирался в соседнюю улицу. Широкая спина деда была уже довольно далеко, словно свернув за забор, он каким-то чудом переместился сразу метров на тридцать.
- Что за чёрт? - подумал Макс и стал понемногу сбавлять темп, понимая, что деда ему всё равно не догнать, а вот отвыкшее от таких кроссов сердце запросто может взбунтоваться.
Дед скрылся за забором последнего дома проулка, и Макс, оставшись в одиночестве, вдруг невольно снова ускорился, перестав думать о своём отвыкшем от бега сердце. Он задумался совсем о другом.
- А что мне делать если сейчас из-за одного из заборов выскочит эта мерзкая, коричневая тварь?
Ответа у него не было, и потому он всё быстрее и быстрее перебирал ногами, понимая, что рядом с дедом будет намного безопаснее. И возможно не только для здоровья, но и для жизни. Вряд ли эти краки окажутся простыми хулиганами, желающими только набить морду попавшему под раздачу неудачнику.
Выскочив на соседнюю улицу, Макс снова увидел деда. Одновременно с этим он услышал два выстрела, раздавшиеся с секундным интервалом, и инстинктивно дёрнулся в сторону забора. Быстро присев, прижался к забору плечом, и чуть вытянув голову, поверх оказавшихся рядом кустов разглядел, как Егорыч, стоя на одном колене, снова переломил ружьё. Макс резко вскочил и хотел было рвануть вперёд, поближе к вооружённому "своему", но вдруг краем глаза заметил движение слева. Не успев сделать и шага, он прямо на ходу повалился вперёд под большой куст шиповника и замер. То что двигалось не было человеком. Он почувствовал это нутром, наверное, так же, как дед почувствовал леопарда. Макса моментом прошибло в пот. То что двигалось не было не только человеком, но оно не было и краком.
Сквозь кусты Макс увидел, как Егорыч поднялся с колена и побежал. Улица не была длинной, Егорыч уже находился у последнего её дома. А дальше Макс разглядел луг. На лугу мелькала бегущая фигура. Это был крак, Макс после единственной встречи с этой тварью мог теперь узнавать её с полувзгляда, даже с такого большого расстояния. По одному только способу передвижения.
Но теперь ему было не до бегущего где-то там, метрах в двухстах от него, крака. Он перевёл взгляд на то, что двигалось гораздо ближе, всего в нескольких шагах от него, бесшумно и совсем не так, как крак. Это что-то, как будто летело, и Максу почему-то вспомнились привидения. Их он, конечно, никогда в жизни не видел, что наверное, и слава богу, но по его представлениям, именно так они и должны были передвигаться.