Когда мы поели, ко мне подошёл малыш и предложил купить набор открыток с видами Апамеи. Я купил, и чтобы доставить ему удовольствие, стал рассматривать фотографии. К моему удивлению в наборе оказалась пара открыток с мозаиками из Хуарти. Подпись под одной гласила: церковь Св. Фотия – 483 век, под другой – церковь Св. Михаила – 487 век. Так у меня появились первые данные о том, что скрывали развалины. Поскольку церкви находились в безлюдной местности, в 20 км от Апамеи, я предположил, что это был монастырский комплекс, но вот какой именно и кто его разрушил? Учёные мужи в Дамаске и Алеппо, к которым я обратился, положительного ответа не дали. Пришлось выстраивать свою версию, которую, обложившись древними манускриптами, разрабатывал уже дома.
А пока я находился в Сирии, у гостеприимных арабов, надо было пользоваться моментом, чтобы узнать как можно больше. Я попросил Хусейна нанять машину для поездки в Хуарти.
– Давай съездим на моём мотоцикле, – предложил он.
Я в этот день был в длинном арабском платье до пят. Представить себя в таком одеянии на мотоцикле казалось выше моих сил. Правда, колебание было недолгим. Победила любовь к древностям.
Второе пришествие в Хуарти
Тусклый свет фонаря, принесённого хранителем Абу-Хикметом, выхватывал из мрака подземелья яркие краски мозаики. Не было сомнений, что мы находились в одной из самых ранних церквей христиан, в которой ещё не было икон – их с успехом заменяли мозаичные картины. Причём, религиозных сюжетов было не так много. Стены украшали диковинные птицы, сады с пальмами, цветами и виноградными лозами, потрясающей красоты орнамент. Скорее всего, это были вовсе и не сады, а окружающий пейзаж того времени, очень напоминающий африканские тропики. То и дело из кустов, нам на встречу выскакивали львы, леопарды и пантеры, которые гигантскими прыжками преследовали коз, антилоп и других мелких животных. Оттенки смальты, из которой древние мастера набирали картины – византийцы использовали до тридцати оттенков – со временем не потеряли свой цвет. Это потрясающее искусство вряд ли под силу возродить современным художникам – а ведь от сегодняшнего дня нас отделяли целых 15 веков.
Выйдя на свет Божий, мы долго щурили глаза. Яркие солнечные лучи, отражаясь от белого песка, били в лицо с неимоверной силой. Абу – Хикмет, семья которого около ста лет охраняет диковинный мир, ничего не знал об историческом прошлом этих мест. Зато с упоением рассказывал о том, как не одно поколение местных жителей приходило любоваться творениями византийских мастеров. Он считает, что его соотечественники в полной мере являются наследниками и продолжателями этих традиций. Достаточно взглянуть на мозаики Мечети Омейядов в Дамаске, чтобы убедиться в его правоте.
Трудная миссия монастыря Никертай
Всё же мысль о том, что я не до конца знаю прошлое византийских базилик Хуарти, до сих пор не даёт мне покоя. Хотя, блуждание по томам энциклопедий кое-что прояснили. Прежде всего, для понимания роли Сирии в истории мировой культуры и религии.
В научных фолиантах я нашёл подтверждение тому, что видел собственными глазами и слышал от местных гидов. Первые в мире христианские монастыри зародились в Сирии, бывшей провинции Римской империи, перешедшей по наследству к Византии. Здесь же в противовес учению о Святой Троице появились первая христианская ересь и сектантство. Одни – сторонники епископа Нестория – отказывали Христу в божественной сущности, считая его простым человеком, другие – последователи архимандрита Евтихия – считали его Богом, но только в единственном лице. Первых называли несторианами, вторых – монофизитами (от греческого – "одна натура"). Хотя вселенский собор осудил и тех и других, а власти преследовали еретиков, последователей у этих ответвлений христианства в Сирии оставалось очень много. Настолько много, что когда арабские завоеватели подошли к границам Византии, многие города сдались им без боя. Дело в том, что арабы пообещали побеждённым народам религиозную свободу и слово своё сдержали – до сих пор в Сирии несторианская и монофизитская церкви мирно сосуществуют с православием.
Но вернёмся к базиликам в Хуарти. Есть версия, что они входили в состав монастыря, называвшегося Никертаем Апамейским, который был практически единственным оплотом твёрдой христианской веры в Сирии того времени. Известно, что в 518 году во время религиозных беспорядков (задолго до арабского прихода) он подвергался нападениям монофизитов. По-видимому, дело завершили мощные землетрясения 1157 и 1185 г.г.
Арабы, как смогли, сохранили для нас оставшиеся под землёй сокровища.
Тайны крепостей ассасинов
Путешествие в средневековое прошлое Сирии
Несколько лет назад, читая роман Дэна Брауна "Ангелы и демоны", и представить себе не мог, что когда-нибудь пройду по следам основателей секты ассасинов, один из членов которой вёл непримиримую борьбу с главным героем книги – профессором Лэнгдоном. Думаю, о самой секте, как о явлении в жизни средневекового Востока автор не ставил себе цели рассказать, дабы не уводить читателя от основной канвы повествования – заговора против Ватикана, устроенного тайной организацией иллюминатов. Да и не зачем это было делать – секта канула в лету ещё в 13 веке, и рассказ о ней ставил бы под сомнение логику появления вымышленного "ассасина", который вводился в сюжет скорее для экзотики – как воплощение абсолютного зла. Но, может быть, я слишком хорошо думаю о Дэне Брауне. Вероятнее всего, ему просто не доставало достоверных сведений. Известно, что он вольно обращается с историческими фактами, что говорить об ассасинах, одной из самых "тёмных" страниц в истории Востока.
От фантазий Дэна Брауна к действительности
Так случилось, что мне удалось найти свидетельства их деятельности в средневековой Сирии. Этому помогло исследование древних крепостей, затерянных в Нусайритских или, как их ещё называют, Алавитских горах Сирии. Являясь продолжением хребта Антиливана, они на несколько сот километров протянулись вдоль берега Средиземного моря, начинаясь на границе с Ливаном и заканчиваясь на кордоне с Турцией. Нельзя сказать, чтобы эти горы были труднодоступны, но их пологие вершины облюбовали для возведения фортификационных сооружений три силы, игравшие в Средние Века важную роль на арене боевых действий в Сирии: крестоносцы, князья-мусульмане и пришлые в эту землю ассасины.
Путешествуя по стране в одиночку без знания арабского, без сопровождающих лиц и переводчиков, я забрался в отдалённый от крупных центров городок – Калаат аль Мудык, расположенный в долине Аль-Гааб, рядом с Нусайритскими горами. Если бы не античный город Апамея, открытый возле него в начале 19 века, нога европейца, а точнее любопытного западного туриста, ещё долго не ступала бы на эту каменистую землю. Тем не менее, я оказался единственным европейцем в радиусе 100 км, жившим почти 2 недели в этом регионе, не считая одного француза-археолога, периодически наезжавшего сюда для изучения древностей, и туристов, иногда приезжавших поглазеть на античные развалины.
Решение приехать родилось неслучайно. В прошлом году мне посчастливилось побывать в Апамее с группой журналистов. После осмотра античного города, наш гид пригласил на чай к своему знакомому, владельцу местной гостиницы. Тогда он и познакомил меня с Мохаммадом.
Я послал ему поздравление с Новым годом и сообщил, что собираюсь приехать в гости.
Дорога
Итак, в 3 часа ночи я сел в Алеппо на скорый поезд, следовавший в Дамаск, и через 2 часа вышел в Хаме, пребывая в полной растерянности от того, что был единственным пассажиром, сошедшим в этом городе. Я достал из сумки карту, пытаясь сообразить, как в такую рань доберусь до автовокзала. Неожиданно из-за угла станционного здания появился мой спаситель – высокий араб в длинном платье и сандалиях "на босу ногу". Если убрать усы, ни дать ни взять древний римлянин, завёрнутый в белоснежную тогу. Радостно жестикулируя с таким видом, как будто он ждал меня всю жизнь, новоиспечённый "римлянин" втолковывал, что за несколько сот сирийских лир готов доставить меня хоть на край света, не то, что в какой-то Калаат Мудык. Для 80 км, которые предстояло одолеть, сумма в 9 долларов, на которой мы остановились после небольшого торга, была просто смешной. Вот такие в Сирии цены. Еда, фрукты, одежда – всё стоит дёшево.
Его такси, поразительно напоминавшее устаревшую советскую модель, ехало с небольшой скоростью, но я не жалел об этом: любовался опрятным видом ухоженных полей, наслаждался чаем, которым водитель поил меня из термоса. Трасса шла вдоль Оронта, благодаря которому долина Аль-Гааб, стала житницей Сирии. Удивительно, но поля до сих пор снабжались водой из реки с помощью древних, известных еще со времён Рима, деревянных колёс – норий. В местечке Шейзар я попросил задержаться на минуту, чтобы посмотреть одно такое колесо, а вышло так, что провели здесь с полчаса, любуясь могучей крепостью, внезапно возникшей в лучах восходящего солнца на возвышающемся над городом холме. Так я познакомился с Хасимом, таксистом, с которым вдоль и поперёк исколесил Нусайритские горы в поисках крепостей ассасинов.
Калаат аль Мудык
Калаат Мудык представлял собой одну, застроенную одноэтажными домами, улицу, на которой была сосредоточена вся деловая жизнь города – несколько маленьких магазинчиков, такой же миниатюрный базар и автостанция. Кроме того, дома жителей были разбросаны вокруг холма, на котором находилась старинная арабская крепость, заселённая жильцами, как гигантский многоквартирный дом. Она и дала название городу – "калаат" на арабском языке означает "крепость". Центром цивилизации считалась гостиница, в которой я остановился. По вечерам в её ресторане собирался цвет общества. Мохаммад, словно диковинку, представлял меня главам многих знатных семей, а однажды пригласил к себе в гости, познакомил с женой, пятью детьми, отцом, братом.
Время в Калаат Мудыке тянулось медленно. Утром с восходом солнца, пока всеобъемлющая жара ещё не занимала господствующего положения над городом, я оправлялся наверх на плато, и бродил по развалинам Апамеи, кажущейся ещё прекрасней в розовом свете утренней зари. Потом спускался в долину, сидел в ресторане, общался с арабами, в полдень читал и спал. Здесь так принято. Днём, спасаясь от жары, все спят, не работают ни магазины, ни кафе, ни учреждения, зато вечером допоздна сидят за чашечкой кофе или неспешно потягивают кальян. Я же вечера напролёт поглощал имеющуюся у меня литературу, много времени уделяя изучению религиозных верований. Не переставал удивляться, как здесь наравне с христианами и мусульманами, уживаются зараострийцы – приверженцы культа солнца, езиды, поклоняющиеся дьяволу, друзы, верящие в переселение душ. Даже почитатели сунизма и шиизма, двух главных ветвей ислама, которые противоборствовали в других странах, ведут себя здесь, словно родные братья.
Наследники седьмого имама
После смерти Пророка Мухаммеда в Аравии начались проблемы… Суниты – наряду с главной священной книгой всех мусульман Кораном, признавали сунну – собрание, содержащую предания о поступках пророка Мухаммеда и его изречения. Шииты, признавая Коран, опирались только на избранные места сунны.
Главой государства считался халиф, лицо выборное.
Но шииты настаивали на том, что верховная власть предопределена свыше и должна принадлежать только наследникам Пророка, а именно потомкам четвёртого "праведного" халифа Али – соратника, двоюродного брата и зятя Мухаммеда, женатого на его дочери Фатиме. Передача власти, по их мнению, должна была осуществляться от отца старшему сыну.
У Али было много детей от разных жён – 14 мальчиков и 19 девочек. По мере дробления рода увеличилось число претендентов на власть, вызывая в стане шиитов различные ответвления. Одно из них – исмаилизм.
Шестой шиитский имам Джаафар ас-Садик лишил своего старшего сына Исмаила права наследовать сан. Часть шиитов не согласилась с этим, и после смерти последнего провозгласила седьмым имамом Мухаммеда, сына Исмаила. Боясь возмездия, потомки Исмаила бежали. Мухаммед – в Персию, его дети – в Индию. Али с сыновьями – в Сирию. К концу 11 века в Персии, на южном побережье Каспийского моря образовались первые исмаилитские общины. Глава одной из них, основатель секты ассасинов Хасан Саббах захватил замок Аламут и положил начало создания государства ассасинов, единственного в своём роде, так оно не имело границ – его подданные небольшими анклавами жили в захваченных крепостях.
Наши пути с Лоуренсом Аравийским расходятся
Однообразие бытия и чтение книг быстро наскучили. Вернее, чтение пробудило интерес к изучению окрестностей и расположенных в них памятников истории, которые в виде условных значков были прилежно нанесены сирийскими картографами на туристические карты. Несколько поездок к бедуинам и в близлежащие крепости крестоносцев Калаат Борзей и Сьон – не удовлетворили моего любопытства. Мне было известно, что британский авантюрист Лоуренс Аравийский, археолог, писатель и разведчик в одном лице, за три летних месяца 1909 года прошёл пешком более тысячи миль от Алеппо до Иерусалима и изучил 36 крепостей крестоносцев. Свои наблюдения он систематизировал, снабдил рисунками, фотографиями и на их основе написал научную работу. Её под названием "Замки крестоносцев" уже после смерти Лоуренса, в 1936 году небольшим тиражом издал его младший брат. В отличие от знаменитого британца, путешествовавшего по равнине, я задумал добраться до крепостей ассасинов, спрятанных в глубине гор, куда пешком путешественнику было дойти затруднительно. Они практически никем не изучены, потому что основное внимание учёных привлекают памятники древних цивилизаций хетов, арамеев, шумеров, финикийцев, которые в большом количестве разбросаны по всей Сирии. Собирался недолго, позвонил Хасиму, и на следующий день в семь утра выехал из гостиницы.
Первым на нашем пути должен был оказаться замок Абу Кбейс. Во время 1 крестового похода нормандские рыцари Танкреда захватили Абу Кбейс, но у феодала не было сил, чтобы оставить здесь гарнизон, и он попросту обложил замок данью. Арабский летописец Ибн Мункыз пишет, что в 1133 году ассасины договорились с неким Ибн аль-Марджи, что он проникнет в крепость и сдаст её за богатый куш. Такова была тактика ассасинов. Они добивались своего где подкупом, а где шантажом и убийствами.
Гашиш, острый клинок и смерть во имя веры
Название ассасины происходит от арабского "хашшашин", то есть, "потребители гашиша" – наркотики использовались в секте для усиления зависимости от высшего руководства. Захватив несколько крепостей в горных районах Северного Ирана, ассасины стали проникать в Сирию.
В начале 12 века эмир Алеппо Рыдван первым из сирийских вельмож поддержал "миссионеров" и примкнул к секте. Он выделил сектантам помещение, в котором те вели службу. За это ассасины отблагодарили Рыдвана в присущей им манере: прямо в мечети во время проповеди "неизвестные" закололи его злейшего врага – эмира Хомса Джанаха ад-Даула. В это время в Сирии происходили жестокие сражения между крестоносцами и арабскими правителями. Каждый хотел найти нового союзника. Дары рекой текли в сундуки секты, где перемешивалось золото тех и других. Симпатии ассасинов часто менялись. В 1126 году они поддержали сельджукского атабека Дамаска Тогтекина и помогли ему отбиться от войска крестоносцев. В 1149-м уже вместе с "освободителями гроба Господня" сражались против арабского полководца Нур ад-Дина. Через три года ассасины убили одного из лидеров крестоносцев Раймонда 2-го, графа Триполийского, а в 70-х дважды покушались на жизнь грозы крестоносцев Салах ад-Дина. В их среде воспитывались воины-смертники "федаины", для которых ничего не стоило пойти на смерть ради веры. Граф Анри Шампанский, посетивший замок ассасинов Кахф, наблюдал такую сцену: "На высоких башнях замка несли дозор закутанные в белые одежды стражи. Желая произвести впечатление, шейх подал сигнал, и тотчас двое из них не раздумывая ни секунды, бросились с башни в пропасть на острые камни". А на прощание, сделав богатые подарки, хозяин замка предложил свои услуги по устранению любого, кого пожелает граф.
Абу Кбейс
Купец Ибн аль-Марджи часто навещал Абу Кбейс, проще говоря, был там своим человеком. Однажды, войдя в крепость, он ночью убил сторожа и открыл ворота. Вместе с крепостью к ассасинам перешла обязанность платить рыцарям-госпитальерам владельцам крепости Крак де Шевалье 800 золотых в год, а также снабжать их сыром и поставлять ячмень для лошадей.
Добраться до крепости было непросто. Перебравшись по мосту в районе городка Тель Салхаб на другую сторону Оронта, мы углубились в горы по дороге, идущей вдоль глубокого ущелья. Не доезжая до городка Абу Кбейс, свернули и поднимались ещё с 1 км по горному серпантину. Абу Кбейс – настоящее орлиное гнездо, примостившееся на краю пропасти. До наших дней хорошо сохранились стены с пятью башнями и остатки внутренних построек. Побродив по развалинам и сделав несколько снимков, я подошёл к обрыву, с которого открывалась захватывающая дух панорама долины. Когда-то она представляла собой болотистую местность, поросшую лесами и изобиловавшую дичью. Здесь любили охотиться египетские фараоны Тутмос 3-й и Аменофис 4-й. Известно, что за 10 лет охоты в Сирии последний самолично убил 102-х львов, а уж трофеям в виде оленей, фазанов и зайцев несть числа. Полюбились эти места и крестоносцам, но не красотой, а возможностью собирать дань за проход караванов, поэтому они строили крепости по обеим сторонам долины.
Меня же интересовали не рыцари креста, а ассасины. Они забирались высоко в горы в труднодоступные районы. Теперь здесь пролегает прекрасное шоссе, оно весело петляло меж горных вершин. Пейзаж напоминал Карпаты. Такие же покатые склоны, "зелёные полонины" и море цветов по обе стороны дороги, только на сирийском асфальте, в отличие от украинского, нигде не видно ни выбоин, ни щербинки, ни какого-либо другого, хотя бы незначительного дефекта. А ведь мы находились в глубинке. На промежутке пути в 20 км, что оставались до следующего городка Ад Далена, нам не встретилось ни одной машины, зато попадались крестьяне, трудившиеся на своих участках. Они поголовно культивировали растение, листья которого после сушки употребляются для курения: их мнут пальцами и заворачивают в тонкую бумагу, так что каждый курильщик сам мог сделать себе сигаретку.
Почитатели культа Луны и божественной триады