Своими руками
I
То ли от укрепляющего целебного меда, то ли от чистого воздуха, движения и от охватившего его азарта, но Борис чувствовал себя совершенно здоровым.
Небольшие, плотные, очень сильные и выносливые горные лошадки быстро подняли всадников на гору. Егор старался все время ехать рядом с Сапегиным, но это не всегда удавалось, и тогда Егор торопил коня, а он, привыкший следовать за хвостом передней лошади или итти впереди, но не рядом, сердился, прижимал уши, старался зубами схватить Егора за ногу. Эта борьба занимала много времени, и Егор не видел того, что восхищало Бориса.
Прежде всего Бориса поразила удивительно пестрая окраска обнаженных скал. Были они и красные, и темные, и коричневые, и малиновые, и светлые. Всадники спугивали куропаток и диких голубей. Один раз промчался кабан. Барс, бежавший рядом с лошадью Максима Ивановича, только насторожился, посмотрел на хозяина, но тот не дал команды преследовать, и Барс остался возле лошади.
В полдень спешились в плодовом лесу на той же горе, где ребята поймали парашютиста, километров на десять ближе к Зеленой лаборатории.
- Вот, - сказал Искандер, - первый ярус - орех. Деревьям - от шестидесяти до ста восьмидесяти лет, средняя высота - двадцать три метра, средний диаметр - тридцать четыре сантиметра.
- Средний запас древесины кубометров двести, - вставил Егор Иванович Дубинин.
- Второй ярус - клен туркестанский и яблоня киргизов.
- Хотя клена больше, вы ведь его уничтожите? - заметил Дубинин.
- Обязательно срубим, чтобы не затенял, - подтвердил Искандер. - Средний возраст второго яруса - восемьдесят лет, средняя высота - двенадцать метров. Ниже второго яруса идет подлесок: боярышник, жимолость, алыча, барбарис, шиповник, крушина слабительная, бересклет.
- Егор, - обратился к мальчику Максим Иванович, - а ну скажи, сколько здесь ореховых деревьев, - и он показал на группу стволов.
- Двенадцать ореховых деревьев, - быстро пересчитал Егор.
- Вот и ошибся: всего-навсего одно дерево, - объяснил Сапегин. - Это все стволы одного и того же ореха, от одного пня.
Егор смутился.
- Ребята, подойдите-ка все сюда, - позвал Сапегин Бориса и Гномика. - А ну-ка, Гномик, опиши-ка мне эти две яблони. Начни с высокой.
- Яблоня высокая, плоды белые, а вторая небольшая, и яблоки красные… - Гномик замолчал.
Максим Иванович подождал немного, потом спросил:
- Все?
- Все, - ответил Гномик.
- Надо быть более наблюдательным и описывать подробно. Попробуй-ка ты, Борис.
Борис глубоко-глубоко вздохнул, будто запасая воздух, и начал:
- Мощное дерево… темносерая кора… шероховатая.
- Правильно! - одобрил Сапегин. - Дальше.
- Дальше? Листья тонкие, будто бумажные, яблоки крупные, светлые.
- Неплохо, - сдержанно похвалил Сапегин. - А другое?
- Второе - небольшое дерево с красновато-бурой гладкой корой. Колючки…
- Где? - быстро спросил Сапегин.
- Ну, на этих… ростовых побегах… Лист плотный, сильно опушенный с нижней стороны.
- Славно, Борис, просто молодчага! Вот так и надо. Из тебя будет толк!
Максим Иванович предложил ребятам описать ореховые деревья и ореховые плоды.
- Помогать так помогать! - сказал он. И, внимательно посмотрев на лица ребят, произнес голосом Гномика: - А охота когда же?!
Ребята дружно засмеялись: как раз об этом они и думали.
- Завтра утром, - ответил Сапегин. - К вечеру мы достигнем середины вон той горы, там заночуем, а завтра рано утром поохотимся, чтобы днем снова работать. Согласны?
Ребята охотно согласились и занялись описанием орехов так, как научил их Искандер.
Что могло быть интереснее ночи у костра, проведенной вместе с Максимом Ивановичем! Сапегин рассказал об окончившейся войне с Японией, о применении атомной бомбы в Нагасаки и Хиросиме. Потом он рассказал о появлении в Италии колорадского жучка, размножавшегося в огромных количествах.
Много говорил он о том, что век атомной энергии сменит век электричества.
- А у нас будет атомная энергия? - спросил Гномик.
- Можете не сомневаться! - уверил его Сапегин. - Атомная энергия для мирных целей в будущем станет основной энергией эпохи коммунизма.
Рассказал он и о сельском хозяйстве будущего. Ребята согласны были слушать его хоть до утра. Он рассказывал просто и весело. Но в час ночи Максим Иванович напомнил об утренней охоте и приказал ложиться спать.
II
Борису не спалось. Он лежал, устремив глаза на звезды. Вот он и в горах. Хорошо! Но вдруг он вспомнил о своих неудачных выстрелах на охоте и опечалился. Что, если и утром случится то же самое? Это будет просто ужасно. То ли он ослабел и рука нетверда, то ли патроны виноваты?
Этот же вопрос он задал себе на утренней охоте, промахнувшись по дикой свинье, бежавшей в десяти шагах. Он промазал позорно, как мальчишка, впервые взявший ружье в руки. Борис ругал себя как только мог. Но что толку! Где-то внизу прогремело три выстрела, и крик Егора: "Сунулся, готов!" возвестил о первом трофее.
Борис шел по склону самым верхним. Через полчаса снова раздались выстрелы. Потом послышался приближающийся лай Барса.
Вдруг перед Борисом появился из-за кустов дикий козел и стал: огромный, рогатый, чудесный!
Уже спуская курок, Борис понял, что промазал, потому что в то же мгновение, когда он нажал спуск, козел прыгнул, а Борис не успел перевести ружье. Это было ужасно, просто ужасно! Повидимому, после болезни и глаз стал неметок, и рука нетверда, и от ружья отвык, и ослабел. Да! Несчастливый день!
Переживая неудачу, Борис брел по склону, неся ружье в руке. Солнце поднялось над горой. Внизу уже не стреляли. Борис все шел и шел. Вот тут-то он и увидел шесть козлов. Они шли впереди цепочкой, не замечая охотника. Вспомнив слова Сапегина - стрелять только козла, но не козу, - Борис выбрал самого рогатого. Козлы зашли в камни. Борис спешил, задыхался в разреженном воздухе. Ведь он был где-то на высоте около трех тысяч метров. Когда козлы появились снова, руки Бориса так дрожали, что он не мог хорошо прицелиться. А пока он отдышался, козлы снова ушли вперед, и снова он пошел за ними, стараясь не дышать шумно, но козлы все же его заметили и удрали. Борис был в отчаянии.
Склон был крутой. То здесь, то там торчали, как столбы, огромные камни. На один из таких камней со стороны вершины и влез Борис, приподнявшись на руках. Больше делать было нечего. Отдохнуть - и назад.
Теперь он сидел на выступе скалы и слышал биение своего сердца - так было тихо. Потом Борис залюбовался лесами и потоками, сверкавшими внизу, успокоился и уже собирался итти, как услышал очень тихий шелест внизу, будто сыпались мелкие камешки. "Сурок, - решил Борис. - А может, дикобраз?" Борис приподнялся, вытянул вперед шею, посмотрел направо, за камень, и ничего не увидел.
"Бывает же!" рассердился он сам на себя и совершенно явственно услышал, как опять зашелестели камни. Борис встал, сделал шаг к обрывистому краю камня и заглянул вниз. Ружье, заряженное жаканом на козла, он держал в руках. У подножья камня лежал на брюхе пятнистый огромный барс с длинным хвостом и яростно рыл когтями землю. В тот же миг, когда Борис заметил барса, тот поднял голову, и Борис выстрелил. Это случилось мгновенно. Барс рванулся и забился на земле; безвольно сползая вниз по склону, он свивал и развивал длинный хвост. Борис не успел испугаться, барс не успел прыгнуть. Все кончилось мгновенно.
Борис смотрел с камня на вздрагивающее тело барса, и торжество победителя с огромной силой охватило его.
- Максим Иванович, Егор, Гномик! - закричал он, потрясая ружьем.
Эхо далеко унесло его крик по ущелью.
Не ожидая помощи, Борис спрыгнул с камня. Пуля пробила зверю голову. Это был меткий выстрел.
Егор и Гномик долго звали Бориса и, не дождавшись, отправились на розыски. Они встретили его на полпути и были просто потрясены, увидев убитого барса.
- Ты ранен? - спрашивал Гномик, осматривая Бориса, бледного от возбуждения. - Он бросился на тебя? Как же ты его убил?
У Бориса был большой соблазн изобразить охоту в духе "страшных рассказов": как прыгал и ревел зверь, "а я его, а он меня", но правдивость взяла верх, и Борис сказал:
- Сразу, наповал и очень легко. Случайно.
Но Гномик не поверил. Он помнил свою охоту на секача. Это было не просто.
Трофей Бориса оказался непревзойденным. Максим Иванович добыл большого козла и кабана, Егор и Гномик - одного кабана вместе. Борис так разошелся, что легко подстрелил промелькнувшего в ветвях дикого голубя. Сапегин был в восторге от этого меткого выстрела.
- Вот это чонмерген! Просто готовый снайпер! - сказал он.
И снова они осматривали плодовые леса, и Егор с полным правом потом говорил: "Целые десятки километров будто едешь по фруктовому саду".
Что же касается типа окультуренных плодовых лесов, то такими, как сказал встретившийся им профессор, на устроенных площадках будут лесо-сады, на неустроенных - лесо-плодовые хозяйства и лесные хозяйства с плодовыми; последние будут выращивать и деловую древесину и попутно плоды.
Егор, Борис и Гномик за эти дни узнали много нового о плодовых лесах, и Максим Иванович в шутку называл их "мои академики".
III
Это было воистину величественное зрелище, создавшее впечатление силы и организованности. Вся Четвертая дружина выстроилась на утреннюю линейку возле Пчелиного города на Ореховом холме.
Отряды Гюльнары и Петухова, построившие в ореховом лесу лагерь для Четвертой дружины, ждали гостей там.
Рапорт принимал Максим Иванович Сапегин. Возле него стояли Василий Александрович, Туйгун и Искандер, позади них - Егор Иванович Дубинин, Лена Чукмасова, прибывшие с пионерами учителя и гости из района.
Запела труба, загрохотал барабан. Гарун скомандовал "смирно", и из-под исполинских ореховых деревьев показался Ромка с высоко поднятым знаменем дружины в руках. Его сопровождали Гномик и Люда. Гарун и командиры отрядов рапортовали о совершенном маршруте и двухдневном отдыхе. Только семь человек из всей дружины натерли ноги. Потом Гарун рапортовал Максиму Ивановичу Сапегину о готовности четырехсот десяти пионеров приступить к окультуриванию плодовых лесов.
Максим Иванович поздравил пионеров с началом большой, интересной работы, которая предстоит им. Напомнил, что надо делать, и вскоре вся дружина поотрядно выступила в поход. Нужно было итти три километра. Еще затемно к лагерю отправились Егор, Топс, Асан и Мария Ивановна с несколькими пионерами, ведя в поводу лошадей, навьюченных орудиями для работы.
Было построено два лагеря - один для мальчиков, другой для девочек. Под длинными навесами из веток, загораживающими с северной стороны и по краям, лежало сено. "Столовая" была рядом. Столами служила земля. Глубокие канавы, куда можно было опустить ноги, тянулись параллельно, на расстоянии метра друг от друга. У каждого стола Гюльнара воткнула веточку с номером отряда. Рядом на углях стояли котлы с рисовым супом, с чаем, на столах лежали лепешки, яблоки, стояли деревянные бочонки с медом. Нехватало только гостей.
Первыми примчались Гарун и Ромка.
- Ну как, готово? - еще издали закричал Ромка.
- Молодцы! Очень хорошо выбрали место бивака, молодцы! - твердил Гарун, осматривая столы.
Завидев колонну, Егор и Петух выбежали вперед, доложили Максиму Ивановичу о готовности бивака и сказали, что каждый представитель отряда, прибывший с ним, поведет свой отряд к столу.
Не было ни беготни, ни ссор, ни суеты. Было много смеха и веселья.
- Это мы настреляли кабанов, - не утерпев, похвастался Гномик.
- Если бы собрать всех пионеров и организовать облаву "гай", то можно добыть штук сто, - заметил Ромка.
Эта мысль понравилась и Максиму Ивановичу и Дубинину.
После завтрака и небольшого отдыха, заключив договор социалистического соревнования на лучшую работу, опять построились в отряды и двинулись в лесо-сад. Он начинался сразу же за шалашами.
Два отряда вел Василий Александрович, другие вели Искандер, Дубинин, Лена Чукмасова, тетя Слу и учителя. Борис, Егор, Топс, Ромка, Гномик, Асан и Люда были в сводном отряде полковника Сапегина.
Они прибыли в дикий плодовый лес. Этот лес надо было очистить от неплодовых, клена и других деревьев, раскорчевать старые пни, и, главное, надо было отобрать из растущих ореховых и яблоневых деревьев лучшие. Остальные же надо было наметить к спилке осенью. Весной от каждого пенька вырастет поросль, и летом из шестидесяти штук поросли у одного корня будет оставлено три-четыре штуки.
Это был такой же чудесный ореховый лес с "ореховым климатом".
Сначала надо было как-то ограничить свои четыре гектара леса. Один гектар - это десять тысяч квадратных метров; значит, четырехугольник сто на сто метров - гектар, а двести на двести метров - четыре гектара. Так и сделали, отметив границу кучками камней.
Потом сводный отряд разделился на четыре группы по двадцать человек. Каждая такая группа занимала ленту леса в пятьдесят метров; это при длине ее в двести метров составляло один гектар.
Прежде всего Максим Иванович предложил каждой группе пройти свой участок и отметить самые плодоносящие ореховые деревья.
- Удовлетворительно плодоносящих будет не больше двадцати процентов, все остальные придется спилить, оставив пеньки для размножения поросли. Смотрите не только на обилие плодов, но и на их качество. Оставлять надо только вполне здоровые деревья, - сказал Василий Александрович.
Как просто сказать: первый ярус - орехи. А чтобы увидеть их, надо откинуть голову назад, и тогда только увидишь эти гигантские деревья во всей красе. Один такой великан красовался на участке Егора, выделяясь между всеми.
- Эх, если бы все были такими! - сказал Егор, и вся его бригада и стоявший рядом Гномик согласились с ним.
Только Ромка, командовавший соседней группой, осмотрел орех и сказал:
- А я бы его спилил на пенек.
- Никогда! - возразил Егор и обратился к Максиму Ивановичу, ходившему от группы к группе.
- Самое могучее дерево, - согласился Максим Иванович. Егор торжествующе улыбнулся. - Но надо его спилить на пенек, - закончил Максим Иванович.
- Ага! - крикнул Ромка.
- Но почему? Почему? - недоумевал Гномик.
- А потому, что дерево это образует только мужские цветы, значит не дает урожая.
Когда Максим Иванович ушел, Егор стесал топором кусок коры и на древесине написал: "Н. П." (на пенек).
Оценку лучших ореховых деревьев делали сообща и внимательно. Нелегко решиться срубить огромное дерево.
Хорошо сказать: наметить в рубку старые и больные деревья, неплодоносящие или слабо плодоносящие, с плохо развитой кроной, деревья, дающие плоды плохого качества; оставить все деревья, дающие обильный урожай хороших плодов, вне зависимости от здоровья и возраста; оставить молодые, могущие быть привитыми или окультуренными. Здесь были деревья всех возрастов.
Егор и Люда пересчитали все ореховые деревья на своем гектаре, их было 91. Ромка насчитал 83, Борис - 102, а группа Асана и Топса - 88. Так и оказалось, как говорил Максим Иванович: из всех деревьев удовлетворительно плодоносили только 20 процентов. Значит, Егор должен отобрать 18 ореховых деревьев, Ромка - 16, Борис - 20, Асан и Топс - 17.
Вот и попробуй выбрать лучшие, да так, чтобы они не стояли рядом, а распределялись по всей площади. Было одно рекордное по урожаю дерево, но с дуплом.
Пришел Максим Иванович и разрешил спор:
- Это дерево надо оставить: дупло еще небольшое, надо его продезинфицировать, засыпать щебнем и замазать глиной.
Нет, все это было вовсе не так просто, как думалось вначале. Каждый чувствовал себя хозяином, каждый чувствовал ответственность, а желание сделать лучше всех заставляло ребят бегать от дерева к дереву и сравнивать их. В трудных случаях на помощь приходил Сапегин. Он везде поспевал, его шутки вызывали громкий смех, его бодрый голос слышался то здесь, то там.
Потом Максим Иванович проверял, принимал работу по отбору деревьев. Почти у каждого он переменил два-три дерева. Гномик и Топс жалели рубить и оставили много старых ореховых деревьев. Топс был в особенно добродушном настроении: он получил письмо от сестры, возвратившейся из армии. Он всех приглашал к себе в гости, был весел и оживлен.
После успехов и поздравлений, выслушанных от профессора за сбор редких жуков - усачей, чернотелок, стафелин, жужелиц, слоников, особенно редкого слоника, называвшегося по-латыни "акалес раулцерн", - Гномика признали специалистом.
Потом принялись за дикие яблони. Надо было оставить хорошие старые яблони, и молодые для прививки, и "подрост" от корневой поросли.
Всех яблонь, включая выросшие от поросли, должно было быть шестьдесят штук на гектар. Значит, старых надо было оставить штук двадцать.
Дикой сливы, алычи, должно было быть сто кустов на гектар. Посадка должна была вестись от деления кустов, обладающих лучшими плодами, а их надо было выбрать.
И все это была не игра, а самая настоящая и интересная работа.
Три девочки из группы Егора так хорошо заделывали дупла, что их приглашали в другие группы и даже к Ромке. В группе Бориса нашелся настоящий чертежник, и все приставали к нему с просьбами сделать план "своего" плодового леса.
После обеда уточнили, какие деревья пойдут на вырубку, какие нужно оставлять на пенек, а какие совсем убрать.
Уже к вечеру первые удары топора в группе Егора возвестили, что ребята приступили к вырубке неплодовых. Первый клен "грохнулся" под восторженные крики. Падая, он задел ветвями оставленную яблоню и обломал у нее одну ветку.
- Надо быть осторожнее и лучше обрубать большие ветки на дереве, - сказал Василий Александрович.
Но не так-то легко было лезть на дерево и рубить. Не все могли это сделать. Лучше всех это делал Асан.
Стучали топоры, валились деревья, и на площадках все отчетливее вырисовывались деревья, оставленные жить, и те, которые должны были срубить на пенек в конце октября.
Чистый воздух, ясное небо, бурное веселье увлекали даже самых тихих и робких ребят.