У двухэтажного дома, над дверью которого висел щит с надписью "Сауна", машина повернула направо. Проехав метров сто, замедлила ход и остановилась, визгливо скрипнув тормозами.
- Пожалуйста, фрейлейн. Если в субботу будет скучно, приходите к восьми часам к кинотеатру "Алмаз" - приятно проведем время.
- Спасибо, - быстро произнесла Ирма и, открыв дверцу, выскочила на мостовую. - До свидания.
- Всего доброго, фрейлейн. Будьте здоровы.
Грузовик рванулся с места и скрылся за углом.
Оглядевшись по сторонам, девушка не спеша направилась к центру. Вокруг небольшого фонтана среди раскидистых лип стояли скамейки. Ирма подошла к одной из них. Отдохнув немного и убедившись, что не привлекла к себе чьего-либо внимания, встала, словно не дождавшись кого-то, и неторопливо свернула в боковую улочку. Ирма шла на квартиру, где ей должны были помочь установить связь с теми, к кому ее направили. Правда, ее там не ждали, и поэтому ни о каких знаках, предупреждающих об опасности, не могло быть и речи. Она быстро разыскала дом и вошла в парадное. По крутой лестнице со стертыми ступенями она поднялась на третий этаж и остановилась перевести дух. На покрытой облупившейся эмалью двери квартиры номер семнадцать висела позеленевшая медная табличка:
"Зубной врач Эрнст Петерс".
Ирма посмотрела вниз. Никого. Она нажала кнопку звонка. И тут же почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Дверь отворилась почти тотчас, словно по ту сторону только и ждали, когда позвонят. На пороге стоял невысокий человек средних лет, в очках, белом, слегка помятом халате и белой шапочке. Он оглядел девушку и сделал приглашающий жест.
- Прошу вас, фрейлейн, проходите.
- Мне нужен доктор Петерс. - Ирма насторожилась: на фотографии, которую ей показывали в Москве, был совсем другой человек, не имеющий даже отдаленного сходства с тем, кто стоял перед ней. - Я, очевидно, ошиблась квартирой?
Ладони ее стали влажными, меж лопаток покатились, неприятно щекоча спину, капельки пота.
- Нет, нет, вы не ошиблись. Он ждет вас, проходите. - Человек в халате улыбнулся какой-то фальшивой улыбкой, показав неестественно ровные зубы. - Прошу вас, не стоять же нам на лестнице.
"Все, попалась", - окончательно поняла Ирма. У нее перехватило дыхание. Доктор не мог ее ждать, он о ней ничего не знал. Эта явка была резервной.
- Извините, я все-таки перепутала адрес - это не тот дом. - Она повернулась, но ее тут же грубо схватили за куртку и рывком втянули в квартиру. С пружинным звоном захлопнулась дверь. Ирма очутилась в темном, пахнущем лекарствами коридоре.
- Спокойно, фрейлейн, не трепыхайтесь, - раздалось рядом, - доктор здесь и, уж будьте уверены, тотчас начнет лечить вас и вдоль и поперек.
Она огляделась. Рядом с мужчиной в белом халате стояли еще два каких-то типа.
- Давай-ка ее, Отто, в комнату, - сказал один из них, схватил девушку за руку, распахнул дверь и толкнул ее в спину.
- Стой, Эрик, стой, не торопись. - Другой, в сером коротком клетчатом пальто, подошел и глянул на нее сверху вниз. - Лапки подними, крошка. Выше, выше, не стесняйся.
Ирма подняла руки. Клетчатый похлопал ее по бокам.
- А, ну, расстегни куртку!
Ирма распустила ремень и распахнула куртку.
- Что, перетрусила? Дрожат ноженьки? Пусто. Можешь вести.
Клетчатый поднял рюкзак и сказал:
- Двигай вперед, птичка залетная.
В светлой, уютно обставленной комнате, на диване, рядом с которым стоял журнальный столик, закинув ногу на ногу, в непринужденной позе сидел молодой офицер СС со знаками различия унтерштурмфюрера.
- Садитесь, пожалуйста. - Он указал на стул, а сам поднялся и, уперев ладони в стол, уставился на девушку ласковыми глазами.
- Вот все, что у нее отобрали. - Один из мужчин положил перед унтерштурмфюрером букет уже немного пожухлых листьев, носовой платок, пудреницу, короткий обломок расчески, несколько рейхсмарок и ключи. - В рюкзаке немного продуктов и кое-что из женских тряпок.
- Так, так. Благодарю вас, Эрик. Оставьте нас одних - Офицер взял ее удостоверение, ознакомился с ним и спросил:
- Ваше имя, фрейлейн?
- Ирма Линдус. Я…
- Минуточку. Как попали в Кайпилс?
- Ходила менять вещи на продукты на хутора. Вы же знаете, с продовольствием плохо. Возвращаясь, кажется, застудила зубы. Такая резкая боль - нет сил терпеть, и решила заглянуть к доктору. - Ирма застенчиво улыбнулась. - Он, наверное, переехал, придется искать другого.
- Да, он переехал в иное место, но мы вам устроим с ним встречу, если это, конечно, понадобится. - Офицер сочувственно закивал и снял трубку телефона. Набрал неторопливо номер.
- Оберштурмфюрера, пожалуйста. Хайль Гитлер, господин оберштурмфюрер. Докладывает унтерштурмфюрер Рейнхольд. На квартире доктора Петерса задержана молодая особа, назвавшаяся Ирмой Линдус. Документы в полном порядке. "Легенда" вполне правдоподобна. Так. Слушаюсь. - Он положил трубку и крикнул: - Отто, Эрик, немедленно доставьте девушку к оберштурмфюреру Вайсу.
В дверь кабинета Вайса вошла секретарша.
- Задержанную доставили, господин оберштурмфюрер.
- Давайте ее сюда.
Вайс пристально смотрел на молодую женщину. Это было его манерой - постараться составить свое мнение о человеке еще до ознакомления с документами и до начала допроса. Выработать подход к субъекту и форму дознания.
"Лет двадцать пять, может быть, немножко меньше. Интеллигентна. Красива. Очевидно, умна. Немного нервна и впечатлительна. Эмоциональна. Держится настороженно, скорее всего, новичок, не исключено - это ее первая подобная акция. Старается смотреть в глаза. Дескать, я вся тут, скрывать мне нечего. Наивное дитя! Разумеется, это именно та связная, которую катерники спугнули с подводной лодки. Агент докладывал, что дублирующим каналом может явиться не имеющая прямого контакта с подпольщиками квартира зубного врача Петерса. Значит, она знает, куда ушли и где скрываются моряки с подводной лодки. Связь у нее с подводниками наверняка есть - русские своих ни за что не бросят, пока не убедятся или в полной безопасности товарища, или в полной невозможности ему помочь".
Он взял лежащую перед ним голубую папку. Медленно просмотрел донесение и документы, отобранные у девушки. Прищурился и нажал на кнопку звонка.
В дверях появилась секретарша и с ней гестаповец.
- Отправьте, пожалуйста, в седьмую камеру. - Вайс заметил, как на лице задержанной мелькнуло не то недоумение, не то удивление.
"Это хорошо, - отметил про себя. - Она ожидала допроса, чего угодно, но не того, что произошло".
Девушку увели.
- Ваше мнение, штурмфюрер? - Вайс повернулся к сидящему в уголке Вальтеру.
- Это, несомненно, та связная. Хрупкая, слабая девчонка. Работает за идею. Комсомолка, а то и коммунистка. Подкуп, мне думается, исключен. Как большинство молодых, здоровых и красивых людей, жизнелюбива. Отсюда - допрос третьей степени, обещание сохранить жизнь, и правда из нее посыплется, как переспевшие желуди с дуба.
- Присаживайтесь, Вальтер, поближе и давайте пофилософствуем.
"Начинается… - подумал штурмфюрер. - А время идет, и только бог ведает, что натворят шестьдесят красных матросов, которые шляются сейчас по нашим тылам".
- Допрос натур тонких, а тем более женщин, дело тоже тонкое, и грубости здесь быть не может, разумеется, физической.
- Так точно, - скрывая недовольство, коротко ответил Вальтер.
- А посему сейчас вы пойдете к фрейлейн, зачитаете то, что мы имеем за последние три дня. Подчеркиваю: зачитаете - и никаких вопросов. Бесстрастным голосом опишете картину событий, не реагируя на ее реплики, комментарии и прочее. После этого, не давая прийти в себя, отправьте ее в камеру и установите наблюдение за поведением. Надеюсь, вы меня поняли?
- Так точно.
- Завтра утром после небольшой беседы со мной мы покажем нашей подопечной кинофильм номер три особой серии…
Глава 6. ЗЛОВЕЩИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
Рано утром, войдя в кабинет, оберштурмфюрер приказал позвать Вальтера.
Не прошло и трех минут, как в дверях появился штурмфюрер.
- Как провела ночь интересующая нас особа?
- Как черная пантера из лейпцигского зоопарка. Ходила из угла в угол. Ни разу не прилегла и не присела.
- Очень хорошо. Поведение подтверждает, что она новичок. Опытный разведчик, получив неожиданную передышку, тотчас бы завалился спать. Во всяком случае, прилег бы, чтобы сохранить силы, хотя бы физические, для предстоящего допроса. Что ж, вызывайте ее в студию.
Комната, куда ввели Ирму, выглядела необычно: квадратная, без окон, стены и потолок окрашены белой масляной краской. Слева, в полуметре от стены, небольшой диванчик. Над ним вырезы, какие обычно делают в аппаратной кинотеатров. У самого пола два динамика. Рядом с диваном стол, за которым в кресле сидел вчерашний оберштурмфюрер. Справа маленький столик, на нем кофе, бутылка коньяка и сигареты.
- Заходите, пожалуйста, фрейлейн, присаживайтесь. - Офицер поднялся и жестом показал на диван. - Коньяк, кофе?
Ирма села на жесткий диванчик, зябко передернула плечами, хотя в комнате было тепло.
Гестаповец вышел из-за стола. Налил в чашечку кофе и пододвинул к ней.
- Не стесняйтесь, прошу.
Она взяла чашку и поставила на стол. Затем обеими руками, одной за блюдечко, другой за ручку чашки, поднесла ко рту ароматный кофе.
Офицер присел рядом и закурил.
- Вы обратили внимание, что мы не задавали вам никаких вопросов? Не так ли?
- Я ничего не знаю, меня задержали по недоразумению. Вы ошибаетесь, принимаете за кого-то другого, - начала Ирма.
- Не будем об этом. Так вас ни о чем не спрашивали. Почему? Да потому, что, как ни тривиально звучит, мы действительно все знаем. Вам зачитали документы и сообщения. На хуторах вы не были и так далее. Не будем терять времени. Нам известно многое, но, к сожалению, разумеется для нас, не все. Нам неизвестно, куда ушел отряд и где он сейчас. И вы нам это скажете.
- Я ничего не скажу. - Ирма запнулась. - Я просто не знаю. Мне ничего не известно ни о каких моряках.
- Зачем же так поспешно и неуклюже: то не скажете, а уж потом не знаете. И почему о моряках? Я же упомянул об отряде! Не собираюсь ловить вас на слове. Я уверен, вы сообщите, куда делся отряд подводников, - теперь я говорю, что это моряки.
- Я ничего не знаю. А про моряков мне сообщил вчерашний офицер, - попыталась вывернуться Ирма. - Можете делать со мной все, что хотите, мне безразлично.
- Это уже хорошо, что вы заговорили. Но не стройте из себя Жанну д’Арк, вам далеко не безразлично. Опять же, к великому сожалению, теперь уже для вас, фрейлейн, все то, что говорят о нашем учреждении во всем мире, - правда. Больше того, преуменьшенная. Мы применяем такие изощренные пытки, от которых застыла бы кровь в жилах у самых отпетых инквизиторов средневековья. Они были дилетанты, а мы вооружены последними достижениями науки и техники. Все, что известно о зверствах в гестапо, - правда. Боль для каждого гомо сапиенса остается болью, а Муция Сцеволы из вас не получится.
Ирма почувствовала мелкую дрожь во всем теле, перехватило дыхание, закружилась голова.
- Если я не узнаю, куда ушел отряд, вам будет очень плохо. Да и в протоколах мы отметим, что вы нам все рассказали. Это для ваших. Они вас проклянут. Если же вы скажете нам, где моряки и когда с ними встреча, я отпущу вас на все четыре стороны, уничтожив следы пребывания в нашем заведении. А сейчас разрешите продемонстрировать небольшой фильм, причем документальный. - Вайс вернулся к столу, сел и нажал кнопку.
Погас свет, остался лишь голубой плафон над диваном. На стене засветился яркий прямоугольник. Застрекотал аппарат. На белом полотне появилась точно такая же, до мельчайших подробностей, комната. Распахнулась дверь, и два обнаженных по пояс здоровенных гориллоподобных мужчины втолкнули в комнату молоденькую белокурую девушку в простеньком летнем платьице - фильм был цветной. В ее больших голубых глазах на показанном крупным планом хорошеньком личике застыл страх, пухлые губы полуоткрыты, слышалось частое, свистящее дыхание - фильм был озвучен. Дальше началось нечто невообразимо кошмарное. Казалось, самое больное воображение садиста-маньяка не смогло бы создать ничего подобного. С девушки сорвали одежду, выкручивали ей руки и ноги, ломали пальцы, рвали волосы, прижигали самые чувствительные места раскаленным железом. Из динамиков неслись душераздирающие вопли, стоны и хрипение, хруст костей и бульканье крови. Камера выхватывала из этой изуверской сцены одну за другой детали. В ярком свете все выглядело как что-то находящееся за пределами человеческого восприятия.
Когда Ирма пыталась отвернуться или закрыть глаза, заткнуть уши, стоящие рядом брали ее голову за подбородок, отводили пальцы от ушей, принуждая смотреть и слушать.
Если она теряла сознание, что было неоднократно, Вайс нажимал кнопку, фильм останавливался. И едва ее приводили в чувства - все продолжалось дальше.
Ирму тошнило. Ее била судорога. Она была на грани помешательства, не владела собой, снова теряла сознание. Очнулась она от сильного запаха нашатырного спирта. Тело как ватное, лицо, спину и грудь заливал пот, дрожали руки и ноги.
Комната была освещена. Аппарат молчал, световой прямоугольник на стене исчез.
Ирма обвела окружающих мутным взглядом и задохнулась от ужаса: в дверях стояли, ухмыляясь, те самые палачи-эсэсовцы, которые только что на экране истязали девушку.
- Вы меня слышите? - Над ней наклонился оберштурмфюрер. - Откройте глаза, вот так. Теперь все зависит от вас. Или скажете, где и когда встреча с отрядом, или молодцы проделают все то, что вы наблюдали в этом чудесном фильме, но героиней будете вы. Я жду ответа немедленно.
- Я скажу, - прошептала Ирма, - только оставьте меня хоть на час, на полчаса в покое…
Когда за ней закрылась дверь, вошел Вальтер. Вайс, довольно потирая руки, сказал:
- Вот как надо работать. Это называется психологической обработкой высшей степени. Между прочим, я не первый раз смотрю фильм, и всегда создается впечатление, что это действительно человек, а не муляж, - очень талантливо сделано. Вы видели ее реакцию? Приняла все за чистую монету. Исполнено со знанием дела, даже у меня пробегает мороз по коже. Дайте в ее камеру приглушенно звуковое сопровождение фильма. Мы сняли с коры ее мозга зрительные раздражители, а слуховые оставим…
Глава 7. БРОСОК ЧЕРЕЗ ФРОНТ
Третий день отряд подводников пробирался к линии фронта. После того как покинули замок Эльзелот, прошли в глубь леса на юг километров тридцать. Потом повернули на восток, выбирая самые глухие звериные тропы, обходя стороной одиноко стоящие хутора и деревеньки, стараясь держаться подальше от шоссейных и грунтовых дорог. Не обошлось и без происшествий.
На вторые сутки утром моряки залегли на опушке рощи, выжидая, когда спадет движение по шоссе и можно будет перескочить его одним махом.
Неожиданно четыре грузовика, полные солдат, свернули к противоположной обочине. Гитлеровцы, переговариваясь, высыпали на дорогу, полезли в кусты, стали ломать ветки для маскировки машин. Несколько человек схватили ведра и помчались к ближайшей речонке за водой. И вот тогда у кого-то из ребят не выдержали нервы. Над примолкшим шоссе грохнул одиночный выстрел. На мгновение замерли немцы и притаившиеся моряки. Секунду спустя ударил уже залп, в фашистов полетели гранаты, застрочили автоматные очереди. Подводники бросились на врага. Солдаты заметались среди грузовиков, пытались забраться в кузова, где оставили оружие, но везде их настигали пули. Часть гитлеровцев побежали вдоль дороги вперед, другие пытались укрыться в лесу или между колес автомобилей. Отряд перешел шоссе и углубился в чащу, оставив на дороге четыре горящих машины и полтора десятка трупов солдат. Правда, чья-то оплошность не обошлась для подводников безнаказанно: трое были убиты и пять ранены. Но самое главное, они обнаружили себя.
В полдень остановились на привал. На небольшой полянке среди высокой, в рост человека, травы стояла заброшенная рига, к которой подступал буйно разросшийся ольховый подлесок. Костров не разводили, закусили сухарями и мясными консервами и кто где мог примостились отдыхать.
Командир сидел на плащ-палатке и задумчиво грыз соломинку. Еще прошлой ночью они видели в той стороне, куда шел отряд, сполохи артиллерийских взрывов, и оттуда доносился глухой отзвук канонады. А сейчас они подошли к передовой вплотную. Ольштынский с нетерпением ждал, когда возвратятся разведчики во главе с лейтенантом. Долматов лежал рядом, опершись на локоть согнутой руки.
Наконец из кустов показались разведчики.
- Наконец-то! - Ольштынский вскочил и смахнул приставшую к брюкам солому. - Докладывайте, что там делается! Или лучше прямо изобразите вот здесь, на обороте карты. Рассказывай, штурман.
- Мы подошли почти к самому переднему краю… - Лейтенант карандашом нарисовал маршрут разведчиков и позиции противника. - Тут, чуть восточнее того места, где мы находимся, очевидно, стык двух частей. Кругом болота, почти непроходимая топь, камыши, руку поднимешь - не видать. Дальше на песчаных взгорках окопы, линии укреплений, проволочные заграждения, а в лесу доты и артиллерия. Танков поблизости не заметили. Вот здесь склады боеприпасов. Очень много ящиков, в каких обычно хранят патроны и снаряды. Охрана хотя и сильная, но впечатление такое, что с этой стороны немцы ничего не опасаются, все внимание вперед, где проходит оборона. Вот здесь блиндажи, а дальше, сдается, уже позиции наших. Огневая активность слабая: бросят десяток мин или снарядов с обеих сторон и молчат. Изредка завяжется короткая перестрелка - и опять затишье. Ничейная полоса метров двести, местность ровная, открытая, избитая воронками, - прямо лунный ландшафт. Днем не проскочить. Наши ничего не знают, и мы можем оказаться между молотом и наковальней. Вот дислокация огневых точек и график смены часовых. Мое мнение: прорываться именно на этом участке. Спуститься той же дорогой, какой мы подбирались. Скопиться в лощине, подстраховывая друг друга, и вперед. Бушлаты на проволоку - и баста. Но делать это следует ночью - днем все как на ладони, щелкай на выбор.
- Ну что ж, сведения полные. Какой талант, штурман, потеряла войсковая разведка в твоем лице! - засмеялся капитан-лейтенант. - Молодцы, идите отдыхайте, а мы потолкуем кое о чем с комиссаром…
Офицеры и старшины собрались в дальнем углу риги. Подняв тучи отдающей прелью пыли, чихая в ладони, уселись на брошенные на солому бушлаты.
Командир после сообщения о данных разведки объяснил план прорыва. Отряд разбивался на три части. Первая во главе с лейтенантом подбиралась к складам, без шума снимала охрану, и склад взрывали. Вторая - основная группа, которую вел командир, - ударяла напрямик с тыла по блиндажам, забрасывала траншеи гранатами и, выскочив на ничейную землю, залегала на ее середине, прикрывая прорыв остальных. Группа Долматова должна была подстраховать первую группу и потом прорываться вместе с ней. Выступление назначили на двадцать три часа, когда, по словам разведчиков, до смены караула остается совсем немного и уставшие часовые не столь бдительны. Сигнал к прорыву - белая ракета.