Дубровский предложил пойти вечером в клуб журналистов, но Анри отказался. Сказал, что у него есть срочное задание для своего журнала. Безделье угнетало его - он пошел побродить по приморским кварталам, рассчитывая немного развеяться. Но вышло наоборот. Песни и музыка, доносившиеся из дешевых ресторанов, волновали - поймал такси и решил тоже поехать в клуб журналистов, - не захотелось возвращаться в мрачный номер отеля.
Таксист запетлял по узким извилистым улочкам и наконец выскочил на центральную магистраль, залитую светом реклам. Когда уже подъезжали к клубу, Анри неожиданно спросил водителя:
- Вы знаете, где ночной клуб "Игривые куколки"?
Спросил так, без определенной цели; еще секунду назад не было и мысли об этом ночном притоне, и сам рассердился на себя, что мог подумать об этом, - у них же был договор с Бонне, и не имело смысла нарушать его, но все же он приказал шоферу:
- Отвезите меня туда…
Анри подумал об "Игривых куколках" потому, что клуб этот размещался на отшибе, почти за городом, а комиссар пошел сегодня к "Девушкам в красных чулках".
Ехали минут пятнадцать по крутому берегу моря. Анри видел огни кораблей, стоящих на рейде, слышал шум прибоя, но все это не успокаивало.
Ночной клуб "Игривые куколки" возвышался в парке у берега - четырехэтажное белое здание с освещенными окнами. Рядом - стоянка машин.
Анри вышел из такси и уверенно направился к стеклянным дверям, за которыми маячила фигура швейцара в форменной одежде - коренастый человек, настоящий вышибала, какими и представлял себе Анри людей подобной профессии.
Анри, прикинувшись пьяным, остановился и сказал уверенно:
- Ты что, не узнаешь? А–а, - засмеялся, - я побрил бороду, и ты не можешь меня узнать… - Вынул из кармана банкнот. - Но ты всегда узнаешь это и, наверно, знаешь разницу между десятью и пятьюдесятью франками.
Анри подмигнул швейцару, тот жадно посмотрел на пятидесятифранковый банкнот, но не взял. Севиль попробовал развеять его подозрение:
- Я же старый клиент!
Швейцар заколебался, но не стронулся с места.
- Не могу… Приказано пропускать только по особому разрешению мадам.
- Неужели, - сделал вид, что не поверил, Анри. - Раньше ведь не было этого? Зачем такие строгости?
- Будто не знаете: выступают новые девушки… Очень большой наплыв…
У Севиля загорелись глаза: а может, Генриетта здесь? Придя в себя, проворчал:
- Если новенькие, так старым посетителям уже и нельзя… Где же справедливость?
Швейцар только руками развел. Анри снова помахал ассигнацией.
- Пятьдесят монет, парень… Не зря же я ехал сюда!.. И такси отпустил.
Швейцар только покачал головой. Анри спрятал деньги. Хотел было уже уйти, но задержался и спросил словно ненароком:
- И хорошенькие есть среди новеньких?
Швейцар хитро подмигнул.
- Приходите через месяц.
- Через месяц… через месяц, - надул губы Севиль.
- Не пожалеете! Говорят, куколки из самого Парижа, мосье, - доверительно сказал швейцар, но, поняв, что сболтнул лишнее, спохватился: - Однако точно не знаю…
У Севиля перехватило дух: Генриетта здесь! Но ни о чем больше не стал расспрашивать, чтобы случайно не встревожить швейцара.
- Эх, - сказал разочарованно. - Была надежда познакомиться с красивой девушкой…
Повернулся и чуть не столкнулся с коренастым мужчиной. Постоял в освещенном квадрате перед подъездом. Конечно, сделал ошибку, отпустив такси: до центра города около десяти километров, а свободную машину здесь разве найдешь?
Часы показывали начало первого, Анри медленно двинулся вдоль берега, надеясь на попутную машину. В конце концов, какое это имеет значение - все равно через полтора–два часа доберется до отеля.
…Грейт чуть не столкнулся с Севилем, вначале подумал, что ему показалось: неужели тот самый француз, которого он видел вместе с полицейским агентом? Полковник опешил. Значит, конец, в клубе облава! А может, пока не поздно… Только почему играет оркестр? Оглянулся - проклятый француз идет вдоль стоянки машин.
- Эй ты! - позвал швейцара. - Почему пустил этого?.. - и показал на Севиля.
- Что вы! - возмутился швейцар. - Я здесь не первый день и знаю порядок. У меня не пройдет ни один посторонний…
- Но ты разговаривал с ним… О чем?
Швейцар пожал плечами.
- Ни о чем… Ну о девочках из Франции.
- Ты! - выдохнул зло полковник, схватив швейцара за грудь. - Ты знаешь, что наделал? Это же полицейский шпик… Мадам Блюто спустит с тебя три шкуры!
Швейцар отвел руки полковника.
- Но я видел, - произнес твердо, - я видел, француз пошел пешком. Он еще недалеко и…
Полковник размышлял несколько секунд.
- Догони! И того… Только тихо!.. Возьми с собой Жозефа.
…Анри услыхал, что его догоняют. Какие–то люди шли быстро, не прячась, громко разговаривали. И все же на всякий случай Анри сошел с дороги, притаился за деревом.
Те двое приблизились к дереву, и один вдруг сказал:
- Он здесь!
Второй направился к Севилю.
- Ты почему не расплатился, паршивая свинья? Сбежать решил?
Севиль узнал швейцара.
- Вы же не пустили меня…
- Не ври!
Второй зашел ему за спину. Анри хотел проскочить на дорогу, но швейцар ударил его в лицо. Севиль пошатнулся, и тогда второй резко пнул его ногой в живот. Чувствуя, что падает в бездну, Анри замахал руками, чтобы удержаться, но тело перевесило, и он закричал в отчаянии, ударился обо что–то плечом, затем головой. Боль пронизала его - Анри протянул руки, чтобы задержаться, но ободрал пальцы. Еще раз ударился коленом, увидел море, боль снова пронизала его - и все…
Двое осторожно подошли к обрыву. Швейцар посмотрел вниз, лучом фонарика ощупал берег. Луч вырвал из темноты скрюченное тело.
- Готов.
- Надо бы проверить, - заколебался Жозеф.
Швейцар направил луч фонарика на отвесную стену.
- Здесь сам черт голову сломает. Начнется прилив, его смоет… Полиции никогда в жизни не докопаться.
- Э–э, - вздохнул Жозеф. - Шел пьяный, оступился… Полиция уже привыкла к этому…
- Погоди… - швейцар осветил фонариком место, где произошла драка. Сказал с удовлетворением: - Камень, следов не осталось.
Они посидели на вершине, покурили. Затем снова свет фонаря выхватил из темноты безжизненное тело внизу, на берегу.
- Все. Пойдем, - предложил Жозеф. - У меня насморк, а ветер с океана.
- Пойдем, - согласился швейцар, хотя ему не очень хотелось возвращаться. Знал: мадам шутить не любит, и, хотя они и исправили свою ошибку, неприятностей не избежать.
***
Мадам Блюто нервно затянулась дымом, погасила сигарету и спросила полковника:
- Так что же нам делать?
Грейт ответил категорично:
- Если полиция подозревает что–то и к утру не дождется своего агента, перетрясет всю виллу. А вы можете положиться на всех своих куколок?
- Они у меня опутаны со всех сторон, и с точки зрения закона…
- А пресса? - отрезвил ее полковник. - Вы знаете, какой шум вокруг всей этой истории поднимет пресса?
Мадам улыбнулась.
- От этого я только выиграю. Бесплатная реклама "Игривых куколок".
- А на нас вам наплевать?
- Хорошо, - согласилась Блюто, - мы тем временем перебросим новеньких к "Девочкам в красных чулках". Даже полиции неизвестно, что половина этих девок мои…
- Вы - кладезь мудрости, мадам, - расцвел в улыбке Грейт.
Блюто позвонила по телефону и распорядилась:
- Три машины во двор. И ту, что возит продукты, ну фургон. Как нет шофера? Придет только утром? Ну ладно, я сама поведу ее.
…Ночью в коридоре загремело, и в комнату Генриетты ворвался надсмотрщик.
- Собирайся! - завопил он, сорвав с девушки одеяло.
У Генриетты оборвалось сердце. Значит, мадам сдержала свое слово: ее ждут притоны Южной Африки!
- Я никуда не пойду, ваша мадам не имеет права…
- Я тебе покажу право! - стащил ее с кровати надзиратель. - Одевайся, или пойдешь так?..
Генриетта знала: в "Игривых куколках" не бросают слов на ветер, и надела халат. Все равно она не покорится, что бы ни ждало ее. Уже неделя, как ей давали только хлеб да воду, два раза в присутствии мадам секли розгами, она искусала себе пальцы от позора и отчаяния, но не смирилась.
А как другие?
Незадолго до того, как большинство девушек их партии покорилось мадам Блюто, Генриетту перевели в отдельную комнату, и она не знала, что произошло с другими девушками. Мадам сказала, что все уже подписали контракт и работают в ночном кабаре, она приводила к ней Жюстину и еще нескольких девушек, шикарно разодетых, раскрашенных, с модными прическами. Те улыбались ей несколько виновато, но Генриетта не хотела их слушать, кричала, ругалась. Блюто била ее по щекам и запирала снова.
И вот наконец осуществила свои обещания.
Генриетта вышла в темный коридор. Решила: она не даст издеваться над собой, лучше уж умереть…
Перед подъездом стоял фургон. На него облокотилась Мелани, рядом курили полковник и мадам Блюто. Мадам сказала полковнику:
- Если у вас возникнут осложнения, возвращайтесь к рыжему…
Грейт не дослушал, повернулся к девушкам.
- Быстрее! - показал на фургон.
Надсмотрщик втолкнул Мелани и Генриетту в машину. Генриетта прижалась к Мелани, чувствуя, что нет у нее сейчас на свете ближе и родней человека.
- А мне сказали, что ты… - не договорила. - Я не верила, не могла поверить им…
- Сидите молча! - приказал надзиратель, но девушки продолжали перешептываться, и надсмотрщик был вынужден смириться с этим.
- Ты видела Жюстину? - спросила Мелани.
- Ее приводили ко мне. Она не устояла перед мадам.
- Какая мерзавка!
- Не надо так, просто она оказалась слабее нас.
- Нас, наверно, продали.
- Конечно, зачем бы вывозили ночью, тайно, в фургоне, - сказала Генриетта.
Надзиратель зажег фонарик. Что–то хотел сделать, но передумал и отделался угрозой:
- Приедем, вы у меня еще пожалеете!
- Дурак ты… Мне уже ничего не страшно! - воскликнула Мелани, но прижалась к Генриетте, и та поняла: смелость подруги напускная, Мелани боится так же, как и она.
Фургон недолго ехал по асфальту, скоро его начало бросать на выбоинах, затем несколько крутых поворотов, и завизжали тормоза. Надзиратель взглянул.
- Можно выходить, мадам? - спросил. Та буркнула что–то, и надзиратель открыл дверцу. - Быстрей!
Фургон стоял посреди какого–то двора. Вдали серел двухэтажный коттедж, а рядом протянулось низкое строение, напоминающее гараж. Надзиратель звякнул ключами, открыл двери двух боксов. К одному подтолкнул Генриетту. Мелани указал на соседний.
- Заходите, курочки… - пригласил ехидно. - Теперь здесь будет ваш курятник.
Мадам Блюто постучала кулаком по капоту. Пригрозила:
- Перед дальней дорогой… Даю вам три дня на размышление… А потом уже будет поздно…
***
Вода все поднималась и скоро начала лизать щеки Анри. Севиль раскрыл глаза, перевернулся лицом кверху. Волна набежала, смочила волосы, и это окончательно привело его в сознание. И все же сразу не сообразил, где он и что случилось. Близко, над самой головой, кажется, протяни руку - и достанешь звезды, блестящие и огромные. Их много, они мерцают и перемешаются. Анри впервые в жизни увидел, как двигаются звезды, плывут где–то в просторе, плывут безостановочно, и от этого кружится голова. Кружится и болит.
Слева темнела отвесная стена. Анри долго соображал, откуда и зачем она здесь, и вдруг вспомнил, чуть не потерял сознание, но заставил себя подняться, хотя тело не слушалось его.
Через силу сделал несколько шагов, оперся плечом о стену и поднял камень. Может быть, они уже спускаются сюда, чтобы добить его, - он будет бороться до последнего.
Проходили минуты, но ни один звук не нарушал тишины - только шумело море, накатываясь на берег.
Анри устал стоять, сполз, держась левой рукой за стену, правая не слушалась и болела. Поднял ее немного и сморщился от боли: может, сломана. Поднес часы к уху - стучат. Долго всматривался, пока разобрался в положении стрелок. Неужели в самом деле три часа ночи? Он вышел из "Игривых куколок" где–то около двенадцати или в начале первого… Может, стоят часы?
Но они шли нормально, и наконец Анри понял все и с отчаянием посмотрел на отвесную стену. Ему не преодолеть ее…
Вспомнил о Генриетте. Это воспоминание придало ему сил, и Анри пошел вдоль берега, надеясь найти тропинку, которая вывела бы его наверх. Лез по камням, брел по грудь в воде, а то и плыл. Но все его усилия были напрасны: берег все так же нависал над водой крутыми скалами, и, казалось, нет им конца.
Севиль устал. Рука болела все сильнее, и ноги отказывались идти. В довершение ко всему, огибая очередную скалу, он потерял ботинок и почти сразу же разбил ногу об острый камень.
Анри полз, протискивая тело между камнями, со стонами и чуть не плача от боли.
Перебираясь с камня на камень, вдруг увидел, как недалеко в море что–то вспыхнуло, будто кто–то зажег спичку или на секунду включил фонарик. Прислушался - ни звука. Может, показалось? И все же, ни на что не надеясь, закричал:
- Эй, кто там? Спасите!..
В ответ кто–то крикнул на незнакомом языке и направил на берег луч фонаря.
- Спасите! - уже что было силы закричал Анри и замахал руками.
Его заметили с лодки. Послышался плеск весел, и спустя некоторое время лодка приблизилась к берегу.
Его снова осветили фонарем, и лодка уткнулась носом о камень совсем рядом. Кто–то протянул руку, и Анри, еще не веря своему счастью, в изнеможении перевалился через борт. Рыбаки–марокканцы с любопытством смотрели на него. Анри жестами объяснил им, что упал со скалы, - они цокали языками и недоверчиво улыбались.
- Танжер… - сказал Анри и показал в сторону города.
Рыбаки поняли его, заговорили о чем–то быстро, качая головами. Анри протянул им несколько монет.
- Танжер! - повторил он.
- О–о! - Рыбаки сразу же сели на весла и погнали лодку к городу. Высадили Анри у порта, разыскали такси, рассказав что–то водителю. Тот немного понимал по–французски. Севиль объяснил ему, что хочет поговорить по телефону, и позвонил Дубровскому: не мог же появиться в отеле в таком виде.
Серж спросил взволнованно:
- Где ты и что случилось? Бонне поднял на ноги полицию…
Анри не дал ему договорить:
- Я сейчас приеду в отель, ты жди меня напротив, вынеси только мой костюм и ботинки.
- Что с тобой?
- Время не ждет… - Анри повесил трубку.
Через четверть часа он был уже возле отеля, где его ждали Дубровский и Бонне,
…Анри лежал в кровати, возле него пристроился на стуле Сергей, а Бонне, заложив руки за спину, ходил по комнате. Видно было, что комиссар нервничал и еле сдерживал гнев. Анри уже успел рассказать обо всем.
- Необходимо положить тебя в больницу. Рука рукою, а возможно, что–нибудь повреждено еще внутри, - сказал Дубровский.
- Вряд ли, - возразил Севиль утомленно. - Я бы почувствовал…
Бонне остановился возле кровати. Произнес категорично:
- Утром мы положим вас в частную больницу. Чтобы никто не знал, что вам удалось спастись.
Анри удивленно поднял брови.
- Зачем? - не понял. - Сейчас вы произведете налет на "Игривых куколок", и я уверен…
- А–а… - махнул рукой Бонне и снова начал ходить по комнате. - Вы сами не понимаете, что натворили.
Севиль расстроился.
- Мне удалось установить, - начал с досадой, - что в "Игривых куколках" находятся девушки, вывезенные из Франции.
- Мы установили бы это на день–два позже и сразу же накрыли всю банду… А теперь…
- Они же убеждены, что я погиб, и вряд ли всполошились.
- Здесь ваша первая ошибка. - Бонне оседлал стул, оперся подбородком о спинку. - Имеем дело со старыми волками, мадам Блюто наверняка упрятала девушек, да так, что днем с огнем не найдем.
Дубровский смотрел на комиссара с интересом.
- Вы абсолютно логично мыслите, Люсьен, - заметил он. - Насколько я понимаю, предлагаете блокировать ночной клуб и выяснить, там наши девушки или их уже вывезли.