Поначалу Гуннхильд переживала. Но по мере того как преследователи снова и снова возвращались с пустыми руками, она меньше и меньше думала о них. Как девочка, она знала лишь то, что ей удавалось подслушать и что с видом превосходства сообщали ей иногда Ольв и Эйвинд. Вскоре все в один голос заговорили, что, мол, мы напугали их и они сбежали из наших мест. Тогда отец закончил охоту. В конце концов, у него и помимо этого было много дел. Она почти не обратила внимания на то, что отец поклялся, что бедный Гизли все равно не останется неотмщенным, и вовсе не заметила, как он втихомолку договаривался о чем-то с самыми доверенными своими людьми. Кловерби, кошка, которую Гуннхильд считала своей, принесла котят. Двоих позволили оставить в живых, и они только-только перестали сосать молоко. Возня с котятами доставляла девочке удовольствие в отличие от унылого круга ее обычных обязанностей.
Однажды прохладным утром она вышла из длинного дома, держа в руках одного из котят, направилась через двор. Котенок уютно свернулся в пушистый пестрый клубок и лишь иногда щекотно лизал ей запястье. Но, когда она вышла из ворот, к ней подошел Ингвар, слуга ее отца.
- Куда ты направляешься, молодая госпожа? - спросил он.
- Навестить мою подругу Сейю, - ответила Гуннхильд. - Я уже давно ее не видела.
- Не стоит тебе ходить туда, пока эти головорезы шляются по округе.
Об этом девочка совсем не думала, и поэтому слова Ингвара потрясли ее. У нее перехватило дыхание.
- Тогда почему же ее оставили там совсем одну?
Ингвар пожал плечами:
- Вряд ли они решатся подойти так близко к поселку, пока мы гоняемся за ними. А твоей больной матери не пошло бы на пользу, если бы она все время видела ее рядом с собой. - Его взгляд посуровел. - Наши охотники нашли следы, которые говорят, что эти мерзавцы все еще находятся где-то здесь. Держись подальше от леса.
Гуннхильд выпрямилась во весь рост. Она чувствовала, что закипает.
- Ты запретишь мне? - Эзур ловил рыбу в фьорде, а Крака крепко спала после тяжелой ночи.
- Да, я возьму это на себя.
- Пошли со мной, человека, если боишься.
Ингвар немного подумал, но потом отрицательно покачал головой:
- Нет. Мы… У нас нет свободных людей.
- Очень глупо - сейчас не то время года. И не думай, что я не вижу, что за мною, куда бы я ни пошла, всякий раз следует какой-то мужчина или мальчишка. - "И я ничего об этом не говорила дома", - добавила она про себя. Она ничего не спрашивала об этом, потому что такие дела не касались женщин до тех пор, пока мужчины не решали о чем-то рассказать. Теперь она жалела, что не поинтересовалась вовремя.
- Сторож не смыкает глаз. Если ты уйдешь, тебя вернут обратно. - Ингвар улыбнулся. - Наверно, будет лучше, если это сделаю я в разговоре с глазу на глаз, чем неотесанный мужлан на людях?
Гуннхильд сморщила нос, гордо повернулась и отошла, не произнеся ни слова.
Как все это глупо, думала она в гневе. И трусливо. А каково сейчас Сейе - знать обо всем, что происходит вокруг, и сидеть в лесу с одними только свиньями? Гуннхильд не могла смириться с этим. Но она должна быть хитрой. Женщина всегда должна пользоваться хитростью, если хочет добиться своего.
Она три раза обошла двор, делая вид, будто желает успокоиться, а затем направилась к кургану Ульва - все должны были подумать, что она намерена сидеть там, обидевшись на весь свет. Никто, похоже, за ней не следил. Если она уйдет на дальнюю сторону насыпи, то две сосны скроют ее. Вокруг плетня лежала широкая полоса, на которой росла только трава, а дальше простиралось покрытое стерней поле. Но все было пусто. Гуннхильд добралась до опушки и скользнула под защиту деревьев. Ближний лес она знала как свои пять пальцев, так что быстро нашла нужную ей тропу.
Хижина мирно стояла среди свистевшего в ветвях ветра и беспокойно играющих бликов света.
- Здравствуй! - крикнула снаружи Гуннхильд и перепрыгнула через порог на лежавший намного ниже уровня земли пол каморки. Огонь за земляной загородкой озарил внезапно потемневшее помещение тускло-красным пламенем. Сейя стояла у своего ткацкого станка. Она с тревогой, присущей рабу, вгляделась в появившуюся фигуру, но тут же узнала Гуннхильд и успокоилась.
- Это ты! Добро пожаловать!
- Как ты поживаешь? - выпалила Гуннхильд.
- Я скучала, без тебя, дорогая. Ну, садись. Хочешь есть или пить?
- Я должна… Ну, в общем, мне не позволили бы. Тебе не было страшно?
- Не очень. Меня мало чем можно напугать. - Сейя улыбнулась. - А теперь у меня есть охрана.
- Какая? Где?
- Когда перестали охотиться за объявленными вне закона, твой отец устроил в чаще поблизости засаду. Там всегда сидит кто-нибудь из парней; они сменяют друг друга. Если он увидит кого-нибудь чужого, то тут же побежит за помощью. А ты не знала об этом?
- Нет, мне никто об этом не говорил. - Гуннхильд мимолетно удивилась этому, но тут же ее мысли повернули в другом направлении. - Но этот человек должен был заметить и меня, когда я шла сюда, а Ингвар сказал, что меня заставят вернуться в поселок, как только я попадусь кому-нибудь на глаза.
- Значит, ты проскочила мимо него. - Сейя хихикнула. - Я осмелюсь предположить, что он, наверно, отошел подальше в кусты, чтобы присесть на корточки. - В ее душе шевельнулось предчувствие. - Он увидит тебя, когда ты будешь выходить.
Гуннхильд вскинула голову.
- Я скажу ему, что если он расскажет кому-нибудь о том, что видел меня, то я сделаю так, чтобы он пожалел об этом. - Ее отец все равно может узнать об этом, но с ним-то она как-нибудь справится.
- Ладно, что сделано, то сделано. Мы будем сидеть внутри и говорить потише. Я так счастлива, что ты пришла ко мне. Но почему ты носишь с собой этого котенка?
Малышу не понравилось продираться сквозь кусты. Гуннхильд пришлось усмирять его; в результате этой схватки она получила несколько царапин. Котенок успокоился лишь после того, как девочка оказалась на дорожке. Она протянула его Сейе:
- Это тебе. Чтобы у тебя был друг. А у меня будет жить его сестра. Мы дадим им похожие клички.
По щекам финки прокатилась пара слез.
- О, Гуннхильд. Ты… Ты такая добрая. - Сейя обняла ее, прижав к груди.
Опустив котенка на пол, Сейя поспешно налила в миску воды, положила творогу и мясных остатков.
- Слышишь, он мурлыкает! - Она рассмеялась. Обе уселись на пол, собираясь поиграть с малышом.
Внезапно дверной проем заслонила тень. Сейя вскрикнула.
В хижину прыгнул мужчина, за ним второй. Оба были крупными людьми, но изможденными, оборванными. Лица у обоих почти полностью скрывали спутанные грязные волосы и бороды. От них исходило такое зловоние, что Гуннхильд почувствовала сильный спазм в желудке. У каждого на плечах была туго набитая котомка. Один был вооружен топором, другой копьем.
- Хо-о! - проревел тот, у которого было копье. - Эй, Коль, смотри-ка, что мы нашли!
- Еду, надеюсь, получше, чем у нас с собой, и еще вон тот кувшин, - хрипло отозвался человек с топором. Желтая полоска зубов тускло блеснула в грязной бороде. - Но сначала и потом надо позабавиться, правда, девочки?
Это те, объявленные вне закона, поняла Гуннхильд. Такого не могло случиться на самом деле. Она должна проснуться, и этот кошмар - кончиться, настойчиво повторял какой-то голос в ее мозгу. Но все вокруг оставалось прежним - ткацкий станок, миски, поставленные для котенка, угли на очажном камне, ее поднятые руки… Но человек, сидевший в засаде, должен был их заметить. И уже бежать за людьми. Как долго будет он добираться до Ульвгарда? Скоро ли смогут мужчины взять оружие и добежать сюда? Дом находился совсем недалеко, на это не могло потребоваться много времени! Гуннхильд почувствовала, как ее кожу покрывает холодный пот, и постаралась вжаться в стену.
Сейя схватила миску и швырнула ее. Глиняная посудина разбилась о нос Коля. Женщина кинулась к преступнику и вцепилась в него.
- Гуннхильд, беги! - взвизгнула она.
Копьеносец боком двинулся к девочке. Дверь оставалась свободной. Гуннхильд кинулась вперед. Оборванный сунул древко копья ей под ноги. Она перескочила через него. Мужчина сделал широкий шаг и преградил ей дорогу. Она остановилась, беспомощно уставившись на него.
- Я ее поймал! - торжествующе крикнул преступник.
Сейя извивалась в руках Коля, пытаясь достать до его глаз. Свободной рукой он легко защитил лицо, а потом стукнул женщину. Та покачнулась, с трудом устояв на ногах.
- Карауль дверь, Мёрд, - бросил он брату и добавил, обращаясь к Сейе: - Уймись, сука, а не то хуже будет. - Он вытер с носа кровь и сопли и погрозил женщине топором.
- Я закрою дверь на засов, и эти курицы никуда не денутся, - сказал Мёрд.
- Нет. Кто-нибудь может подойти и застать нас врасплох. Будь настороже. Я тебя скоро позову.
Испуганный котенок громко замяукал, подбежал к Гуннхильд и ткнулся ей в ноги. Она подняла его и прижала к груди. Она сама не понимала, что держит: маленького зверька, знамение удачи или же просто предмет, занимающий руки?
Коль взял кувшин с пивом и сделал огромный жадный глоток.
- Тебе всегда все достается первому, - проворчал Мёрд. - Я тоже умираю, пить хочу.
- Тебе все достанется в свое время, - хохотнул Коль. - Ты сможешь еще больше позабавиться, если сначала поглядишь на нас.
- Ладно, только я сначала натяну эту хорошенькую телочку. - Мёрд уперся тяжелым взглядом в Гуннхильд. - Вы будете с нами ласковы, понятно? Обе. А не то… - Он протянул руку, выхватил котенка из рук девочки, швырнул на пол и тяжело опустил пятку на голову зверьку. Чуть слышно хрустнуло, и по земле разбрызгались ошметки мозгов и кровь.
Гуннхильд снова прижалась к стене. Она почувствовала, что по ее бедрам течет теплая моча. Собрав все силы, она сдержала подступившую к горлу рвоту. Все поплыло у нее перед глазами.
- Я не заставлю тебя долго ждать, - сказал Коль. До слуха Гуннхильд его слова доносились, как глухой звон. - Та баба с хутора никуда не годилась, помнишь? Эта должна быть получше. Эй ты, ложись на шкуру! - приказал он Сейе.
Финка успела оправиться, и к ней вернулся весь ее разум. Она подняла глаза на преступника.
- А зачем? Вы ведь все равно убьете нас. - Ее голос звучал почти ровно.
- Не сразу, если сможем задержаться здесь на некоторое время. Не, не сразу. Если будешь хорошо себя вести, мы даже, может быть, возьмем тебя с собой, когда пойдем дальше. А будешь упрямиться, я, перед тем как отодрать тебя, переломаю тебе ребра.
- Понимаю. Пощадите меня, и я буду ласковой. - Сейя прикрыла глаза. - Я могу быть очень ласковой. Не торопись со мной. Я сделаю для тебя много интересного.
Она тянет время, подумала Гуннхильд. Люди отца должны вот-вот подоспеть сюда, они могут появиться через один или два удара сердца, ведь до поселка совсем недалеко, а они рослые, сильные мужчины, быстро бегают, и оружие у них всегда наготове. Скорее, скорее!
- Но я не стану вечно торчать здесь! - прорычал Мёрд.
- Тебе понравится смотреть на нас, - нежным голосом пропела ему Сейя. - А потом мы попробуем много других способов, ты и я.
- Не своди глаз с двери, - приказал Коль. - И не вздумай загородить ее, когда полезешь на эту кобылу.
- Смотри, как мы будем это делать, - почти беззвучно выдохнула Сейя. - Начнем мы вот так. - Она стянула через голову свою вылинявшую рубаху и уронила ее на пол. Гуннхильд никогда еще не видела ее грудей с вырисовывавшимися под снежно-белой кожей синими жилками и нежно-розовыми сосками, не видела темных влажных завитков волос ниже живота.
- О-о-о! - пробасил Коль.
- Уй-й-й! - вторил ему Мёрд.
Сейя крутанула бедрами.
- А что у тебя есть для меня?
- Я бык! - задушенно прохрипел Коль.
Мёрд искоса взглянул на Гуннхильд.
- Я тоже, ты скоро в этом убедишься.
Коль уронил топор на пол. Гуннхильд захотелось кинуться к оружию, схватить его и разбить насильнику голову. А потом Мёрду. Как он сделал с ее котенком. Нет. Она не сможет. Но воины отца вот-вот будут здесь. Почему они так медлят?
Коль трясущимися руками расстегнул пояс и спустил штаны. Его напряженный член торчал вперед. Гуннхильд - у нее все сильнее кружилась голова - припомнила, что несколько раз, пробираясь через кусты, подглядывала за тем, что там происходило, и каждый раз, видя это, думала, что это сук дерева. Но страшный, пугающий сук.
Сейя шагнула вперед, взяла член в обе ладони и принялась поглаживать его.
- О, да, да, да… - напевно произнесла она.
Коль грубо схватил ее за предплечья.
- Ложись, живо!
Сейя вздохнула и медленно, устраиваясь поудобнее, улеглась на спину на овчины, служившие ей постелью. Коль встал на колени и раздвинул ей ноги. У Мёрда, стоявшего около двери, потекла из угла рта струйка слюны. Где же Ингвар, где его воины?
- А-а-ах, - прохрипел Коль, дернувшись вперед и навалившись на женщину всей своей тяжестью. Его ягодицы задвигались, сначала не спеша, а потом все быстрее и быстрее. Сейя лежала неподвижно, раскинув руки со сжатыми кулаками.
Коль вскрикнул, содрогнулся и остановился.
- Ну, - пролаял от двери Мёрд, - ты управился наконец?
- На первый раз. - Коль поднялся, подтянул штаны и застегнул ремень. - Твоя очередь. - Он толкнул Сейю ногой в грязном башмаке. - Пошла прочь, ты. Освободи место для следующей.
Отец, Ингвар, Один и его валькирии, где вы, когда вы появитесь?
Коль занял пост у двери. Мёрд подошел к кувшину и несколько раз хлебнул. Потом поставил наземь и указал согнутым пальцем на Гуннхильд.
- Ну ты, ступай.
Весь страх и нерешительность сразу покинули девочку. Вместо них внезапно, как огни северного сияния, вспыхнули гнев и ненависть, холодные, как ветер, налетающий с зимнего моря. Она не знала, визжала она или выла. Не глядя, но безошибочно она схватила одну из мисок, молниеносно разбила ее оземь и подобрала длинный острый черепок. Если ей повезет, она сможет по крайней мере выколоть ему глаз. Она заставит его убить ее. - Он сможет осквернить только ее мертвое тело. А потом ее призрак будет терзать негодяя, не давая ему никакого покоя, насмехаясь и вопя, лишит его сна и будет насылать на него несчастье за несчастьем. Он шагнул к ней, и она присела, зажав черепок в кулаке, готовая броситься на насильника.
В этот момент Коль, стоявший в двери, попятился и шагнул и каморку. В животе у него торчала, дрожа, стрела. Он упал, громко закричал и принялся размахивать руками. Мёрд взвыл и кинулся к копью, которое только что прислонил к стене. Гуннхильд, мысли которой мгновенно прояснились, ногой отбросила копье в сторону. Когда разбойник наклонился, нашаривая его на полу, в хижине вновь потемнело. Но это был Ингвар, вбежавший в хижину с мечом в руке.
Меч глухо чавкнул, и у Коля осталось только полголовы. Кровь брызнула несколькими струйками, а потом хлынула потоком. Вслед за Ингваром вбежало еще несколько воинов. Гуннхильд не могла разглядеть в тесноте, что случилось с Мёрдом, но с ним разделались так же быстро, выпустив кишки наружу. На пол хлынуло еще больше крови, и еще сильнее запахло смертью.
Люди Эзура расступились, и вперед вышла Сейя. В руках у нее было копье Мёрда. Она ткнула им в мертвое тело Коля, потом еще раз и еще.
Ингвар прижал Гуннхильд к груди.
- Мы… Мы не знали, что ты здесь. - Он запнулся. - Мы не знали, я клянусь. О, но Храпп понесет наказание за то, что оставил свой пост, пусть даже совсем ненадолго!
Именно в это время она и прошла сюда, мелькнуло в голове у Гуннхильд. Неужели это сотворили норны?
Но она не должна плакать. Ни в коем случае не должна.
- Почему вы не пришли раньше? - дрожащим голосом спросила она.
- Госпожа, о, госпожа, мы и понятия не имели, что ты здесь. Если бы мы знали об этом, то обогнали бы ветер. Это придумал твой отец. Если что и могло привлечь их, так эта стоящая на отшибе хижина. Когда нас предупредили, мы осторожно прокрались через лес, чтобы окружить их и наверняка поймать.
- Я… Я понимаю. - Гуннхильд отошла от него. Мысли у нее путались. Она могла понять, думала она, она могла простить, тем более что во многом была сама виновата. Что скажут отец и мать… Но потом, потом… Со всем этим она разберется позже.
Тут она оказалась в объятиях Сейи.
- О, дорогое дитя, как же я рада за тебя! - услышала она.
- Т-т-ты… ты не предвидела этого?
- Я никак не ожидала ничего подобного… И, з-з-знаешь, м-м-мое умение так мало…
- Но ты… то, что случилось…
Гуннхильд почувствовала, что женщина пожала плечами.
- Я постараюсь позабыть об этом. Не хуже, чем… - Сейя не договорила. - Но если ты, Гуннхильд, не сможешь выбросить это из памяти, если будешь видеть дурные сны, то позови меня. Я знаю несколько исцеляющих заклинаний. Я смогу освободить тебя от этого. Было бы неправильно, несправедливо, если бы у тебя на всю жизнь остался в душе шрам и ты потеряла бы желание любить мужчину.
- Я принесу тебе другого котенка, - только и смогла проговорить в ответ Гуннхильд.
Ее язык выбирал слова сам, почти без помощи ее разума. В это время в голове девочки росло новое знание: отец использовал Сейю не только как наложницу, но и как приманку в западне. Сильные всегда используют слабых.
Она сама, Гуннхильд, сегодня оказалась в числе слабых. Но она никогда больше не позволит себе оказаться в таком положении.
Какому еще колдовству она могла выучиться, чтобы получить силу - собственную силу, которую она смогла бы, если бы того захотела, прибавить к силе какого-нибудь достойного мужчины. И она не ограничится колдовством; она будет искать силу везде и всюду, где она только может оказаться, и научится плести сети, которые удержат эту силу при ней.
V
Крака Рёгнвальдсдоттир умерла осенью следующего года. Старые служанки омыли ее тело. Муж закрыл ей глаза. Их дети стояли рядом с ним. Какой странной она стала; боль оставила ее, но вместе с ней ушли также и ее царственный облик, и ее смех, и ее теплота - не осталось ничего, кроме восковой маски, туго натянутой на выступившие на лице кости.
Дыхание больше не приподнимало ее иссохшие груди. Если убрать платок, поддерживающий ее челюсть, она все равно не сможет заговорить.
И это к лучшему. Гуннхильд сдержала дрожь. Смелый Ольв и нахальный Эйвинд притихли. Отец сидел, ссутулившись, всю ночь, которую они провели возле умершей. При мерцающем свете жировых ламп Гуннхильд, не очень удивившись, рассмотрела, как сильно он поседел.
О том, что Крака умрет, знали уже давно. Костер был заранее заготовлен, могила вырыта. Ульв Старый приказал захоронить себя в корабле со всем оружием и насыпать курган, с которого он мог бы смотреть на море. Так до сих пор хоронили покойников на юге, но северяне чаще сжигали своих умерших. Тем не менее Краку тоже решили похоронить в земле, ее одели в лучшие одежды, а за похоронными носилками мужчины несли золотые, серебряные и янтарные украшения, а также все, что нужно было для женского рукоделия, и разную утварь вплоть до заморского стеклянного кубка, который будет лежать в земле подле ее костей. Мальчишек разослали по округе созывать соседей на трехдневный погребальный пир. Во время пира Эзур убьет лошадь. Так высоко он ценил свою Краку.
А Гуннхильд тем временем ускользнула из Ульвгарда и ушла за милю от дома, туда, где погребли ее мать.