А что виновник всех этих бед? Взятая им Москва горела. Доставка фуража срывалась. Усложнилась доставка продовольствия. В армии появились мародеры, дисциплина падала. Бонапарт лучше всех понимал, что дальше так продолжаться не может. И он трижды обращался к Александру с предложением почетного для него мира. Но император молчал. У Бонапарта был последний шанс: дать русским крестьянам свободу. Но, бывший революционный генерал, сторонник Робеспьера, став императором, на это не пошел.
Ему ничего не оставалось, как дать приказ на оставление Москвы. Но как выходить обратно? И Бонапарт решил идти по новой калужской дороге. Это позволило бы ему идти по местам, где имелось продовольствие. Но исполнению его желания помешал Кутузов. У Малоярославца разгорелся бой. Город восемь раз переходил из рук в руки. В конце концов остался за французами.
А утром следующего дня Бонапарт чуть не попал в плен, когда с группой генералов решил осмотреть русские позиции. На них напали казаки. Мюрат, Бессьер и несколько офицеров окружили императора и стали отбиваться. Спасли их подоспевшие гвардейские егеря и польская конница.
На военном Совете в селе Городни французы поняли, как поменялась обстановка. Теперь Кутузов искал генерального сражения. Но Наполеон на него не решился. Пришлось возвращаться на старую калужскую дорогу. Бонапарт, чтобы подбодрить солдат личным примером, шел вместе с ними, с палкой в руке, перенося все тяготы русской зимы.
В Дорогобуже он получил весьма неприятное сообщение из Франции. Республиканский генерал Малэ бежал из тюрьмы, подделал документы о смерти Наполеона и указ сената о провозглашении республики. Ему удалось арестовать министра полиции Савари, ранить военного министра. Он все же был схвачен и расстрелян. Но все это показало Бонапарту, что обстановка требует скорейшего его возвращения во Францию. Он боялся еще и того, что его сателлиты поднимут голову, узнав о гибели великой армии. Бонапарт понимал, что только собрав новую, он может заставить их по-прежнему следовать за собой.
Наполеон решил это сделать только после того, как войска перейдут назад Неман. Он помнил, что царь Александр не подпишет мира до тех пор, пока последний французский солдат не покинет Россию. Но если у Александра и обнаруживались такие настроения, которые поддерживал Кутузов, говоря, зачем проливать русскую кровь за пруссов и австрийцев, то у английского посланника Вильсона были другие планы. Уход Наполеона для него, как и для многих других, был только началом дела. Необходимо уничтожить Наполеона, иначе, как они пугали, в Европе все останется по-прежнему.
И вот она, Березина. На пути Наполеона только в Борисове был постоянный мост. Русский генерал Чичагов выбил оттуда Домбровского. Наполеон побледнел, когда ему доложили об этом. Но Наполеон не был бы Наполеоном, если бы не нашел быстрый выход из этого положения. Сманеврировав движение армии, он обманул Чичагова. Наведя понтонные мосты у Студенки, французы начали переправу. Обманутый Чичагов появился у переправы. Бонапарт приказал сжечь мосты, оставив на берегу до десяти тысяч своих солдат, которые частью утонули, частью попали в плен или были порублены казаками.
Отступление продолжалось. Как свидетельствуют очевидцы, старая гвардия Наполеона проходила среди толп казаков, как стопушечный корабль перед рыбачьими лодками. Тревожные сообщения заставили Бонапарта в местечке Сморгони, собрав маршалов, объявить им о том, что покидает армию. Он был совершенно спокоен, заявил, что делает это не из-за трусости, ведь он, не моргнув глазом, встречал смерть много раз, а из соображения быстрейшего создания новой армии. Присутствующие поняли, что находиться под картечью им придется еще много раз.
Подойдя к Неману, и русские задумались, что делать дальше. Кутузов тоже понес большие потери. От его 100-тысячной армии осталась одна треть. Но Александр вдруг стал непримирим. И в его голосе послышались знакомые нотки, не раз повторявшиеся непрошеными заморскими гостями: "Если дать Наполеону передышку, то вновь его можно ждать к себе в гости". Наверное, кроме Вильсона и другие причины сыграли свою роль. Прусский генерал Иорк, сражавшийся на стороне Бонапарта, перешел к русским. Пруссия искала момента сбросить иго Бонапарта. Даже его тесть, император Франц, заключил перемирие с Россией, с которой Австрия с 1812 года числилась в войне. Подталкиваемые английскими агентами, страны бывшей коалиции готовились вновь объединиться.
Война продолжалась. В Вильно генерал Шувалов приехал поздно вечером. Весенняя распутица сильно сдерживала движение. Они подъехали к городской управе. Она была закрыта. На стук за дверью раздался чей-то заспанный голос:
- Вам чево?
- Открывай! - приказным тоном сказал Семен и добавил: - Прибыл его сиятельство граф Шувалов.
Загремел засов и на пороге показался лохматый мужик.
- Слушаю, ваше сиятельство, - промолвил он, набрасывая на плечи шубейку.
Граф, стоявший за спиной Семена, легко отстранил его и вышел вперед.
- Скажи, любезный, не проезжал ли здесь наш император?
Тот поправил шубейку на мощных плечах и, кашлянув в кулак, спросил, хитро прищурив глаз:
- А в какую сторону?
Граф рассмеялся и в тон ему сказал:
- Да в туя, в туя! - и он рукой показал на запад.
- А, проезжал, проезжал, только не нончи.
- А дальше куда он поехал? - продолжал граф допрос.
- Дальше? - он повернулся и крикнул: - Эй, Микола! Ступай сюда, скажи барину, куда царь-то поехал.
Подошел, сильно прихрамывая, мужик средних лет в поношенном солдатском мундире.
- Царь-то, видать, на Гродно подался.
- Спасибо, а скажи, милейший, - граф повернулся к мужику в шубейке, - где мы коней можем заменить?
- Миколка, - мужик повернулся к солдату, - ступай, покажи.
Лошадей на станции не оказалось.
- Когда они будут? - спросил граф у пожилого, с плешиной, смотрителя.
- А кто его знает, - пожал он плечами.
Граф больше его допытывать не стал, только спросил, где он может купить лошадей. Тот почесал затылок. Потом с какой-то опаской сказал:
- Да… своих могу предложить.
Набитый глаз Шувалова сразу обнаружил, что это были армейские лошади. Но допытываться, откуда они, он не стал. Все было ясно.
- Сколько? - только и спросил он.
Тот назвал. Цифра была немаленькая, но у Шувалова не было другого выхода.
Миколка, вызвавшийся за рубль вывезти графа за город, проезжая около одного из домов, вдруг приказал остановиться.
- Что случилось? - Шувалов выглянул из кареты. - Что случилось?
Он увидел, что Миколка стоял по стойке "смирно", глядя на окна двухэтажного дома. Потом он пояснил:
- В этом доме жил Кутузов. Сюда приезжал царь.
Поступок простого израненного солдата приятно удивил Шувалова. Такое почитание! Как бы поддерживая Миколку, он вылез из кареты и склонил голову. Потом Миколка каждому встречному и поперечному рассказывал, как граф тоже исполнил долг перед памятью великого Кутузова.
Да, Кутузова уже не было в живых. Известие о смерти его быстро распространилось по России. Дошло оно в свое время и до графа, который полдня от такой вести не мог прийти в себя. И первое, о чем он тогда подумал: "Кто же теперь поведет армию?". Об этом он думал и сейчас, отъезжая от дома. Пока главнокомандующего не было.
В Гродно, переправившись через Неман, они продолжили свой путь по следу наступающей армии. Теперь обо всем узнавали от раненых, которых сотнями везли в Россию. Так они добрались и до Бунцлау, городка, где была последняя штаб-квартира М. И. Кутузова. Он нашел двухэтажный дом главнокомандующего. Ему показали окно, из которого тот наблюдал за отрядами пленных французов, которых гнали мимо. Зашел в эту комнату. Долго стоял с непокрытой головой около кровати, где отдал богу душу главнокомандующий. С тяжелым сердцем покидал он этот дом. Но как ни было ему тяжело, дело требовало быстрого розыска императора. Один штабс-капитан, потерявший ногу, но не присутствия духа, толково рассказал Шувалову, где найти царскую резиденцию.
Оставленная Наполеоном армия проигрывала на "всех направлениях". Русские взяли Кенигсберг, Варшаву, Данциг, Познань, Калим.
Но вот вернулся Бонапарт, приведя новые силы. И в первой же битве под Вейсенфельсом русско-прусско-австрийская армия потерпела поражение. Александр I был весьма расстроен. В это не совсем подходящее время перед ним появился генерал Шувалов. Царь посмотрел на него отсутствующими глазами. В их голубезне ясно просвечивался испуг: "Неужели все сведется к Аустерлицу?".
Услышав рапорт о возвращении в строй и просьбу дать ему настоящее боевое действие, царь как бы очнулся от своего состояния. Взгляд его принял осмысленное выражение.
- Генерал, - он смотрел на него такими глазами, как будто видел впервые, и сказал: - по вашему состоянию я просто не могу допустить вас…э…
Да, генерал был бледен, как человек, не совсем еще выздоровевший. А весь его вид - усталый, утомленный долгим путем, говорил сам за себя. Но как порой внешность бывает обманчива. Труднее заглянуть вовнутрь. А там все бушевало. И он заговорил твердым голосом, с желанием быть понятым:
- Ваше Величество, я уведомлен о тех поражениях, которые несут союзные войска. И мой долг, моя честь диктуют мне отдать мои знания и военный опыт Отечеству, которому по-прежнему может угрожать новое нашествие.
Генерал говорил убедительно, стараясь смотреть в глаза императору. Впервые Александр улыбнулся. Похоже, эти слова вернули в какой-то мере ему самому уверенность. И разве не приятно иметь рядом человека, которого не пугают трудности, даже беды.
- Хорошо! Я скажу Барклаю де Толли. Он вернет вам часть.
Барклая Шувалов нашел под Лютценом. Решение императора тот получил и, похоже, был очень доволен. Он помнил, как Шувалов спас его войска от преследования Наполеона. Они поговорили об общей обстановке. Барклай рассказал ему, что силы у них прибавились. Но плохо то, что сюда прибыл сам Бонапарт.
- Не сегодня завтра состоится битва, так что, дорогой Павел Андреевич, у вас, по сути, нет времени войти в курс дела. Но, как говорится, что успеете. А позиция ваша… - они подошли к карте, и Барклай пером показал ее.
Шувалов, нигде не задерживаясь, немедленно выехал на рекогностировку. Объезжая местность, он увидел ряд слабых мест. В одном из них пушки поставили почему-то в низине между двух холмов. В другом месте прямо за расположением части была трясина.
- Кто у нас справа? - спросил он у одного из сопровождающих офицеров, рассматривая их в трубу.
- Пруссы, ваша светлость.
- Смотри, сколько у них орудий! - удивился он.
- А это дивизия генерала Иорка, который первый из пруссов перешел к нам, бросив маршала Макдональда. Вот поэтому у него и много стволов.
- Мда-а, - как-то неопределенно выразился он, не то это обрадовало, не то, как любая измена, была неприятна генералу.
Сопровождавшие остались в недоумении.
- Ладно, - сказал граф, - едем дальше.
Они подъехали к левому крылу. Увидев, что дальше располагаются другие части, он опять спросил:
- А это кто?
- Австрийцы!
- Что ж, проедем, посмотрим. Кто командует?
- Генерал Шмидт.
Такого он не слышал. Проехав всего несколько минут, кто-то из сопровождавших, показывая в сторону противника, воскликнул:
- Смотрите! Там нами тоже интересуются.
Шувалов поднес к лицу смотровую трубу. Ехавший впереди человек показался ему знакомым. Вглядевшись, он узнал французского императора. Его группа, как и он сам, остановилась и, что-то рассмотрев, стала обсуждать.
Генерал подозвал полковника Игнатьева.
- Мне думается, - сказал генерал, - Наполеон хочет здесь сделать прорыв. Он не раз бивал австрийцев, знает их "воинскую мощь". Опрокинув их, он зайдет к нам с фланга. Как вы думаете, полковник?
Игнатьеву было около сорока. Это был боевой, обстрелянный воин. Вот только с повышением ему не везло. На Бородинском он дважды выдержал удары Мюрата. Потом обрушился Даву. Поредели ряды, и ему пришлось отступать. Прорвавшиеся французы встретили кирасир Багратиона. Завязался бой, в котором смертельно ранили генерала. Кое-кто увидел в этом и вину Игнатьева. Но полковник не жаловался, воевал и воевал.
И тут он понял Шувалова с полуслова.
- Я отойду к тому лесочку, - показал Игнатьев рукоятью нагайки, - и в случае чего, их поддержку.
- Молодец, полковник! - похвалил генерал.
Всем же офицерам приказал рассредоточить солдат, большую часть спрятать в лесу. Это было что-то новое.
Новым было и наступление французов, которые, не дожидаясь рассвета, начали артиллерийскую атаку. Казалось, что они вели ее по всему фронту. Но плотнее всего она оказалась в районе расположения австрийцев.
Битва разгорелась по угаданной Шуваловым схеме. Главный удар пришелся на австрийцев. Ней, Мармон обрушились на них как горные лавины. Они дрогнули, стали отступать. Но неожиданно на помощь пришел Игнатьев. Воодушевленные поддержкой русских, они отбили свои позиции. Пруссы стояли насмерть. О русских и говорить было нечего. Александр и Фридрих Вильгельм, с которым они успели соединиться, подъехали ближе к месту битвы. Но сами в ней не участвовали. Наполеон бросил в бой свежие силы Удино и Бертрана. Барклай приказал отступить. Маневр Шувалова с рассредоточением людей вполне удался. Он позволил сохранить много жизней и помог держаться Шувалову, на которого Бонапарт обрушился всеми своими силами, и только угроза окружения вынудила Шувалова отдать приказ к отступлению. Но это не было массовым бегством, как привыкли видеть французы. Планомерное отступление косило врага кучами. Шувалову стало ясно, что гений Бонапарта все же возьмет верх. Отступил и Милорадович со своим пополненным войском.
Бонапарт взял Дрезден. Тут же собрав своих маршалов, он упрекнул их в отсутствии былой энергии и не удержался, спросил:
- Кто командовал русскими войсками на участке между пруссами и австрийцами?
- Генерал Шувалов, - ответил кто-то из них.
Ожеро, чтобы как-то польстить императору, сказал:
- Он пытается копировать вас, сир.
Бонапарт резко повернулся:
- И это ему превосходно удается. Не то, что некоторым… из вас.
Австрийцы заволновались. Франц, связавшись с Александром, просил его согласия на заключение мира с Наполеоном. Александр сильно испугался, когда после поражения под Дрезденом Наполеон вновь начал теснить их. Теперь роли поменялись. Границы Франции были рядом, а до России далеко. Поэтому царь не ставил больших задач, откромсать у Бонапарта много территории. Александр потребовал, чтобы тот отказался от Варшавского герцогства, а австрийцы - от протектората над Рейнским союзом, от ганзейских городов и Иллирии.
Конечно, в том положении, в котором находился Бонапарт после его изгнания из России, такие запросы победителей были просто детской забавой. Союзникам казалось, что их скромные предложения Наполеоном с радостью будут приняты и восторжествует долгожданный мир. Но, как говорится, не на того напали. Запах побед кружит голову. Наполеон ответил их посланцу, генералу фон Бубна:
- Вы начинаете требовать Иллирию, потом вам захочется Тосканию, потом… Нет. Если вы хотите получать от меня земли, вам нужно проливать кровь.
Война продолжалась.
Шувалов успел вернуться к своей части, чтобы под Бауценом вновь сразиться с французами. Сражение было ужасным. Французы заставили союзников отступить. Наполеон послал Нея, чтобы тот с правого фланга обошел отступающих. Удайся Нею выполнить приказ Наполеона, союзники могли бы полностью лишиться своих войск. Но на пути Нея встал генерал Шувалов, который сдержал его. Союзники были спасены и отступили в полном порядке.
После этого поражения союзники, как и французы, которые, несмотря на свою победу, понесли большие потери и требовалось время на их восполнение, пошли на перемирие. Для подписания мира была выбрана Прага, куда опять направили Шувалова. Но тут началась закулисная борьба. Австрия не хотела усиления России. Поэтому Меттерних тайно прибыл к Наполеону в Дрезден. Наполеон обрушился на него с обвинениями, что Австрия нарушила договор и примкнула к коалиции. Меттерних начал отказываться, но Бонапарт обвинил его во вранье.
- Под Лютценом я бил вашего генерала.
- То была ошибка, - оправдывался австрийский посланник.
Наполеон посмотрел на него так, что колени австрийского переговорщика задрожали.
- Вы хотите воевать со мной? Значит, люди неисправимы! Уроки им не идут на пользу! Поэтому я вам назначаю свидание в Вене в октябре.
Меттерних набрался храбрости и заявил, что Австрия хочет мира. Но Наполеон должен уступить те земли, которые обозначили союзники. Бонапарт пришел в бешенство:
- Чтобы это получить, вам надо вести со мной переговоры у подножья Монмартра!
Но надежда союзников на то, что разговор о мире в Праге состоится, все же теплилась. С этим настроением Меттерних расставался с Бонапартом.
Вернувшись в Вену, Меттерних высказал свою претензию Францу за то, что тот тайно отправил свою дивизию на помощь Александру. Франц усмехнулся:
- Австрия мечется между двумя сильными противниками - Александром и Наполеоном. Не окажи я помощь Александру, как бы он посмотрел на меня? Не стал бы я ему врагом?
- А Наполеон?
- Хм… Наполеон! Он, как-никак, мой зять… Ха! Ха!
- Это особый зять.
Франц вздохнул:
- Я понимаю. Однако, мне кажется, солнце его закатывается. Скажу тебе, - он посмотрел на Меттерниха выцветшими глазами, - Александр только почувствовал вкус победы. К тому же он очень зол на Бонапарта. О причине я могу только догадываться. А людей у него… не чета нам с Бонапартом.
Меттерних посмотрел на императора:
- Так вы выбрали русских?
Веки старика опустились вниз. Пока оставалось только терпеть.
Наполеон, считая, что перемирие ему выгодно, решил в него поиграть. Он послал графа Нарбонна на эти переговоры, сказав ему, что он должен тянуть их, но не идти ни на какие уступки. Узнав о такой установке Нарбонну, у Бонапарта собрались Нарбонн, Коленкур, Фуше, Савари, Бертье. Все они в один голос убеждали Наполеона заключить мир. Все было напрасно.
Десятого августа кончалось перемирие, а одиннадцатого августа Вена официально объявила Наполеону войну. У союзников, грозя разладом, возникла проблема: кого назначить главнокомандующим. Фридрих-Вильгельм предлагал Блюхера, австрийцы - фельдмаршала Шварценберга. А русские… Александр думал. У него не было ни Кутузова, ни Багратиона. Подумывал он о Шувалове. Но частые отлучения его на дипломатическую службу препятствовали ему в этом назначении. Побаивался он и за его здоровье. Часто мысленно возвращался он к Барклаю. Но, анализируя его военные действия, он не находил у него примеров, где бы он даже отдаленно мог сравниться с Кутузовым, Багратионом; с Наполеоном он и не думал сравнивать.
Кто-то ему подсказал о генерале Моро, которого высоко ценил Бонапарт, но из-за связи с роялистом Колдудалем, хотя и не совсем доказанной, он был изгнан из Франции и жил в Америке. Вот его вдруг захотел увидеть русский император. Ему было послано приглашение.
Пока думали, кого назначить главнокомандующим, временно назначен был австрийский фельдмаршал Шварценберг. Наполеон был рад этому назначению, зная его полководческие способности.