Англичанин в Петербурге не спал. Тайно встретился с Паленом, Беннигсеном, Зубовым, Талызиным и другими видными арис-тократами. Одних напугал тем, что об их поступке узнает Европа, других - что Англия не будет покупать у них пшеницу. Прибывший тем временем из Вены граф Шувалов донес Александру, что, если австрийцы получат это предложение, оно будет встречено с пониманием. И он дал совет Александру - согласиться. И Александр стал склоняться в эту сторону. Трудно сказать, чей был бы верх, не отбудь граф Шувалов на другой день в Вену.
Доброходы, видя колебания царя, обрушились на его мать, Марию Федоровну. Да и сами не очень-то церемонились с царем. И Александр I, откладывая ответы наседавшему Коленкуру, все же вынужден был дать такой ответ: он не против, но сильно возражает царица… его мать, ссылаясь на то, что Анна слишком молода, ей нет еще и 16 лет. Ответ послу решил вручить сам Александр I. Наверное, этим он хотел несколько отвести недовольство французского владыки. Коленкур, получив его, странно посмотрел на императора. Увидев его взгляд, царь как-то растерянно произнес:
- Это ведь царица, мать. Сами понимаете.
Посол раскланялся и удалился. Недобрый взгляд бросил царь в спину посла. Что это? Незабытый ответ Бонапарта? Ведь многие из его окружения стали замечать, что после Аустерлица царь стал совершенно другим. До этого он был кроток, доверчив, ласков. Теперь стал подозрителен, строг, неприступен и нетерпим, когда ему говорят правду.
Вопрос о своей женитьбе Бонапарт поставил на совете с высшими чиновниками. Там были выдвинуты ими две кандидатуры: Анна Павловна, сестра Александра I, и дочь императора Франца, Мария-Луиза. Мнения разделились. Решили официально запросить Вену. Пока шли запросы, Бонапарт узнал, что австрийцы согласятся с радостью, а в России многие аристократы против. Хотя посланец граф Шувалов уговаривал царя принять положительное решение. Из России пришел официальный ответ с просьбой к Наполеону подождать, когда Анне исполнится 16 лет, а Австрия сразу ответила положительно. Бонапарт, раздраженный таким упорством России, выбрал Марию-Луизу. Но продолжал писать любящие письма Жозефине.
И закрутилось колесо. МИД Франции официально запросило посла Австрии Меттерниха, согласен ли император Франц отдать свою дочь за Бонапарта. Меттерних тотчас заявил о согласии. Значит, Австрия уже знала об ответе России. Кто сообщил? Тайна. Не Англия ли? Тут же был подготовлен брачный договор. Вернее, взяли из архива и просто переписали брачный договор Людовика XVI, когда тот женился на другой эрцгерцогине Марии-Антуанетте, которой позже, вместе с мужем, отрубили голову. Франц моментально подписал договор.
Вскоре состоялась свадьба Бонапарта. Она была довольно странной. На следующий же день после подписания договора в Вену, где должна была состояться свадьба, Бонапарт отправил в качестве жениха… начальника главного штаба Бертье, этого грубого, большеголового, неуклюжего коротышку, который даже на венчании беспрерывно грыз ногти.
В Вене же этот брак воспринимали как орудие спасения. 11 марта в Вене, в соборе, состоялось это странное бракосочетание. Маршал Бертье и эрцгерцог Карл вдвоем провели всю церемонию. Начались поздравления. Подавленная Мария-Луиза еле стояла на ногах. В их семье раньше говорили о Бонапарте как о самом злом, страшном человеке. И вдруг…
Когда очередь поздравлять невесту дошла до русского посланца, граф в отличие от других, поняв состояние невесты, постарался внушить ей:
- Бонапарт не так плох, как его рисуют здесь, в Вене. Он любящий семьянин, который разделяет свою любовь к вам с любовью к Франции. Во имя этого он выбрал вас, Мария, в жены, с большой надеждой, что вы родите ему наследника. А когда у вас случится это, так ожидаемое им событие, вы поймете, что лучшего мужа вам не надо. Так что улыбнитесь: вас ждет прекрасное будущее!
Как правильно он угадал замысел Бонапарта. Его слова бальзамом легли на сердце Марии-Луизы. Восемнадцатилетняя принцесса сама уже подумывала о ребенке. Природа толкала ее к этому. И слова Шувалова попали в цель. Прямо на глазах она изменилась. Улыбнулась и тихо сказала:
- Я вас не забуду, граф.
Вскоре молодая жена отбыла к мужу.
Как Шувалов оказался в Вене? Несколько человек в обществе вырабатывают политику, а уж потом политика движет обществом. Наполеон, заключивший мирный союз с Россией, ожидал от нее помощи. Например, в войне с той же Австрией. Но император с византийским мышлением хитрил, и Бонапарт реальной помощи не видел. Не очень-то Россия хотела порвать с Англией, этим замечательным рынком сбыта. Отсюда и недоверие к России.
В свою очередь, Александр I тоже не особенно доверял Бонапарту, который не очень-то торопился выполнять свои обязательства. Таким образом, недоверие росло. Россия все же боялась остаться наедине с Наполеоном, войска которого близко подошли к ее границам. Единственным союзником оставалась недобитая Австрия. О Пруссии в это время нечего было и думать. Так вот, чтобы наладить отношения с Францем, который с опаской смотрел на союз Франции и России, Александр решил отправить своего генерала в качестве особого представителя, памятуя о том, что он когда-то очень понравился Францу. И он не ошибся.
Франц очень тепло встретил генерала. Они подолгу разговаривали на разные темы. Весьма культурный император мог убедиться в начитанности русского генерала, в глубоком понимании происходящих событий. Он давал точные, по мнению императора, рекомендации. Поведал он ему и о своих предках, которые не жалели сил на ниве укрепления Российского государства.
Его дед, Петр Иванович Шувалов, - генерал-фельдмаршал времен Елизаветы Петровны, за свои деяния был пожалован в 1746 году в графы, с правом наследства. Он много сделал для внутреннего устройства страны: уничтожил внутритаможные службы, повысил пошлины на ряд товаров, что способствовало развитию российской промышленности. Отец, Андрей Петрович, очень грамотный, культурный человек, автор оды на смерть М. В. Ломоносова. Был в комиссии по переводу Вольтера, председателем комиссии по древней истории России. Создатель заемного банка, покровительствовал художникам.
Когда он рассказывал о своем отце, император с доброй улыбкой на лице спросил его:
- А не пробовал ли ты сам писать стихи?
На что посланец ответил:
- Я, Ваше Величество, выбрал другую стезю. Моя тропа - это песнь ядра или свист пули. А мои танцы - прекрасный конский галоп в атаке.
Император рассмеялся:
- А все же в твоих жилах что-то есть от отца!
Эти встречи все более сближали, пока тайно, обе страны.
Александр I был очень доволен своим представителем. Доверие выразилось в том, что Шувалов был направлен в Париж на встречу с Наполеоном. Встреча проводилась по просьбе французского императора. А причиной ее было то, что обстановка в Европе накалялась. Бонапарт без всяких условий захватил герцогство Ольденбургское, которое, по его мнению, очень плохо боролось с континентальной блокадой, лишив Петра Ольденбургского его герцогства, а следовательно, и его сына Георга, мужа Екатерины Павловны, старшей сестры Александра. Тот не мог этого простить. Почувствовав охлаждение, Коленкур немедленно доложил об этом Бонапарту, который обратился к Александру с просьбой о встрече. Царь доверил провести ее Шувалову.
Встреча состоялась 6 мая 1811 года в Сен-Клу. Начал разговор Наполеон:
- Я не хочу воевать с Россией, - заявил он, - пока она не нарушит Тильзитский договор.
Далее он заявил, что не верит миролюбию Александра. Его речь, наполненная жалобами, часто перемешивалась с угрозами.
- Я знаю, как выигрывают и проигрывают сражения, поэтому меня нельзя запугать…
И тут же заявил о выгоде дружбы с ним, сравнив Павла I и Александра I.
- Войска Павла побеждали в Италии, - говорил он, - но этот император нажил только долги, а Александр, проигрывая сражения, получил Финляндию, благодаря вам, генерал.
При этих словах Шувалов не сдержал улыбки, а Наполеон продолжал:
- Молдавию, Валахию. Так что пусть император подумает, с кем ему выгодно дружить.
Шувалов все доложил Александру.
- Что делать? - спросил тот.
Шувалов ответил:
- Ваше Величество, вам решать, чего вы хотите: войны или мира.
Царь задумался.
По возвращении Шувалова в Вену встречи с императором продолжились. На одной из них Франц выглядел весьма расстроенно. Шувалову он поведал, что Наполеон понуждает его к заключению мира. Шувалов быстро взглянул на него:
- И просит, чтобы вы помогали ему вой-сками?
Император не ответил, только опустил глаза.
- По всей видимости, - сказал граф, - мое нахождение в вашей стране становится нежелательным?
С виной на лице император кивнул головой. "Понятно, - подумал Шувалов, - Австрия вынуждена выбрать Наполеона, так как думает, что Франция сильнее нас. Так… Да, надо срочно ехать в Россию. Войны не избежать".
Как по мановению волшебной палочки, он был срочно отозван в Санкт-Петербург. С радостью и с тревогой в сердце возвращался он на Родину. По прибытии он отказался от отпуска, а попросился в армию. Получив корпус, тотчас начал, по примеру своего первого учителя Суворова, его подготовку. Он всем своим существом чувствовал, что вот-вот засвистят ядра.
В это же время в Париже, по случаю именин императора, был прием дипломатического корпуса. Бонапарт, обходя стройный ряд дипломатов, остановился напротив князя Куракина, посла России во Франции, и обрушился на него. Он обвинил Александра в неверности союзу, в неприязненных действиях и потребовал, чтобы Куракин подписал соглашение, которое уладило бы все недоразумения. На что посол ответил, что у него нет таких полномочий. Наполеон крикнул:
- Так потребуйте! И учтите: пока секретные намерения вашего двора не станут открытыми, я не перестану увеличивать армию…
Вскоре стало известно, что Бонапарт потребовал от Австрии и Германии, чтобы они направили в его войска по 30 тысяч человек. Обо всем этом посол сообщил Александру I. В России многие убедились, что войны не избежать.
В ночь на 24 июня 1812 году Бонапарт приказал начать переправу через Неман. Рубикон был перейден. Первыми на русский берег вступили 300 поляков из тринадцатого полка. О переходе Наполеоном русской границы Александр узнал поздно вечером 24 июня, находясь на балу в его честь, данном градоначальником города Вильно. Он вызвал к себе министра полиции Балашова и приказал ехать к Наполеону с его письмом. И дал ему наставление передать на словах: "Если Бонапарт намерен вступить в переговоры, пусть отведет армию за границу. Если он этого не сделает, я даю слово, что в будущем не приму никаких условий о мире, пока последний французский солдат не покинет границы России".
Наполеон принял Балашова в Вильне. У него было две встречи с Бонапартом, в которых он слышал долгие тирады в адрес царя, обвиняемого во всех грехах. Он ответил на предложение русского императора. Вторая встреча закончилась его словами:
- Готовы ли лошади генерала? Дайте ему моих лошадей, ему предстоит долгая дорога.
Балашов доложил обо всем Александру. Вопрос о войне был решен окончательно и бесповоротно.
Закончив переправу через Неман, Бонапарт, вопреки ожиданию, на его восточном берегу не встретил ни одной живой души. Удивленный, он приказал следовать на Вильно прямой дорогой. В это время в русском штабе царила растерянность: что делать? Одни, во главе с Александром I, предлагали встретить врага в укрепленном лагере в Дриссе. Но многие генералы, в том числе и Барклай де Толли, боялись, что Наполеон обойдет этот лагерь, и он должен будет капитулировать. Вторая армия под командой Багратиона отступала на Минск.
Барклай принял решение: не принимать сражение под Дриссой, а отступать на Витебск. Разгневанный Наполеон, который жаждал генеральной встречи, бросился вдогонку за Барклаем.
- Я заставлю этого трусоватого генерала принять бой. Он у меня не отвертится! - говорил Наполеон.
Барклай это понимал, как понимал он и другое: уйти от Бонапарта непросто. Он знал его умелые, быстрые переходы. Спасение могло быть только в двух случаях: бросить обоз, пушки и налегке уходить от него. Но что дальше ждет его? Гибель! И второй вариант: оставить самых умелых, храбрых генералов, которые сумеют задержать врага. Выбор пал на Шувалова и Тучкова. Отпуская их, Барклай сказал:
- Сегодня вы - спасители России. Она никогда не забудет ваш героизм. Я верю в вас. С богом.
Павел Андреевич умело выбрал позицию - участок единственного прохода, который находился между многочисленными болотами и озерами. Сосредоточив артиллерию в центре, он мощным огнем встретил Даву, который поклялся своему императору сломить это русское сопротивление. Французы лихо атаковали. Но встретив не упорное, а жестокое сопротивление, несколько раз откатывались назад.
Наполеон скрежетал зубами: Барклай уходил! Это грозило тяжелыми последствиями. Французы ужесточили атаки, получив подкрепление. Но все было бесполезно. Русские стояли насмерть! Наконец Шувалов получил приказ об отступлении. Войска Барклая были в безопасности. Последняя атака французов. Схватка кипела в траншеях. И… пуля попала в генерала. Семен и еще несколько солдат вытащили своего генерала с поля боя. Узнав о ранении Шувалова, Барклай назначил командующим корпусом генерала Остермана-Толстого, который тоже под Островко двое суток не давал французам двинуться вперед.
В этой суете все забыли о раненом генерале. Лишь Семен разыскал где-то крестьянскую телегу, бросил туда хорошую охапку соломы и, уложив раненого, погнал коня за уходящими солдатами. Генералу было плохо. Благо, они столкнулись с Раевским, который тоже отходил к Смоленску. Узнав, кто в телеге раненый, он послал за своим врачом, а сам подсел к Шувалову. Через силу тот поднялся и сколько ни уговаривал его генерал, он не ложился. Между ними завязался разговор. Раевский очень сетовал, что оказался под руководством Барклая, который из-за своей трусости не принимает решительного боя, да и вообще армия разбросана.
- Да, я с тобой согласен. У французов все собрано в одном кулаке. А у нас два главнокомандующих: Барклай и Багратион.
Прибыл врач и осмотрел рану.
- Ваше сиятельство, - сказал он, - я все сделал, чтобы спасти вашу жизнь, но… дальше она в ваших руках. Вам требуется хороший медицинский уход. Вы меня поняли?
- Благодарю вас, доктор, я постараюсь выполнить ваше требование.
- Постарайтесь, генерал.
Когда они остались вдвоем, Раевский предложил ему немедленно ехать в тыл.
- Смоленск мы вряд ли удержим. Хотя я буду стоять до последнего. Так что, Павлуша, срочно уезжай, битва тут будет знатная.
Видя, что граф молчит, Раевский стал настаивать.
- Дай слово, что уедешь немедленно. Или я выделю конвой, и он увезет тебя насильно.
В ответ Шувалов улыбнулся.
- Я думаю, ты бы так не поступил.
Они улыбнулись друг другу. Раевский коснулся его щеки своей, вскочил на коня и поскакал догонять своих.
Лекарь Раевского помог Шувалову. У него прибавилось сил, и он стал подумывать о возвращении в армию. Да Семен не пустил.
- Ваше сиятельство, что хотите со мной, то и делайте, но я повезу вас дальше. Что сказал вам лекарь?
Но Семену не удалось сразу увезти его. Он еще встретился с Дохтуровым, Неверовским, Цибульским. И все в один голос говорили, что Барклай не способен оказать сопротивление Наполеону, нужна другая, более колоритная фигура. К ним присоединился князь Волконский, которому срочно надо было возвращаться в Петербург.
- Друг мой, - обратился к нему Шувалов, - я хочу написать письмо императору и прошу тебя передать его ему.
- Хорошо, только с условием: я передаю письмо, а ты уезжаешь лечиться.
Шувалов посмотрел на Волконского грустными глазами и прошептал:
- Согласен.
Он попросил перо и бумагу и, сильно прихрамывая, ушел в другую комнату.
Князь недолго его ждал. Шувалов вышел с конвертом в руках. Видя, как графу тяжело идти, Волконский подскочил к нему.
- Вот, - протянул Шувалов незапечатанный конверт. - Ты прочти его.
- Я чужих писем не читаю, - ответил Волконский.
- Я прошу тебя, князь, прочти, там нет никаких тайн.
- Ты настаиваешь?
- Будь любезен.
Волконский достал письмо. Сначала глаза его побежали по строкам, потом их бег замедлился. Когда дочитал до конца, лицо его побледнело. Характер царя он знал хорошо.
- А ты, граф, не боишься?
- Нет, князь, я боюсь только за Родину.
А в письме Шувалов писал: "…Исходя из вышеследующего, хочу сказать Вам, Ваше Величество, если Вы не дадите обеим армиям одного начальника, то я удостоверяю своей честью и совестью, что все может быть потеряно безнадежно. Генерал Барклай и князь Багратион очень плохо уживаются. Последний справедливо недоволен… Нужен, повторяю, один начальник над обеими армиями и необходимо, чтобы Ваше Величество назначили его, не теряя ни минуты, иначе Россия погибнет".
Князь Волконский выполнил свое обещание, как и граф Шувалов.
Александр, получив письмо, долго ходил с ним по кабинету, читая его много раз. Наконец, сел в кресло, взял колокольчик, но опять задумался. Он знал, кого могут предложить… Но после Аустерлица к генералу от инфантерии Кутузову у него появилась какая-то неприязнь. И все же он позвонил и приказал собрать Государственный Совет.
Вскоре собрались: председатель Совета Салтыков, генерал Вязмитинов, Лопухин, князь Кочубей, министр Балашов и генерал от артиллерии Аракчеев. До этого письма в Совет поступили рапорта Барклая и Багратиона. Зачитав их, Салтыков зачитал и письмо Шувалова. Они знали отношение императора к Кутузову. Но как ни судили, ни рядили, письмо Шувалова заставило их принять решение. Россию надо было спасать. Главнокомандующим над обеими армиями стал генерал от инфантерии Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Было выполнено и требование дворян обеих столиц. Но не только их. В армии, как в офицерской, так и в солдатской массах, говорили о Кутузове. Многие видели в нем не только черты сибаризма, лени, лукавства, но видели главное: большой ум и безусловный военный талант. Когда об этом узнал Шувалов, он воскликнул:
- Эта прекрасная весть - бальзам на мою рану!
Бонапарт так и не мог получить долгожданного сражения. А войска его таяли. Уже тогда он почувствовал недоброе от такой тактики русских.
Генерал-лейтенант Шувалов смог присоединиться к действующей армии только в 1813 году в Пруссии. Такой срок потребовался для его излечения, ибо ранение оказалось не из легких. Было время, когда Варвара, со слезами в глазах, стоя на колеях, молила Пресвятую Богородицу спасти ее мужа. Добрые лекари - Федька да Лукерья - помогли ему встать на ноги, приговаривая, что русского человека надо и лечить по-русски. Свое умение они доказали. И как только он немного почувствовал в себе силы, велел запрягать экипаж. Не могла его остановить и любимая Варвара. Он сказал ей:
- Любовь моя, ты прости меня, но я не могу спокойно смотреть на этот уютный теплый дом, когда кругом полыхает пожар войны, когда тысячи людей теряют свой кров, близких, родных. И я думаю, что ты сбережешь мою честь и совесть, без которых я не мыслю свою жизнь. А Бог даст, свидимся!
Что оставалось делать жене после таких слов? Крепко поцеловав его на дорогу, она попросила Семена беречь графа и долго смотрела ему вслед, пока не скрылась кибитка и не затух колокольный звон.