XV
Он понял, что это означало, и не стал мешать своему противнику умереть.
Бутылочка с ядом была опорожнена. Каспар д'Эспиншаль сам подошел и отворил дверь ломившейся в нее толпе, воскликнув при этом:
- Теперь всему конец! Можно прийти и взять меня.
Обращаясь к кавалеру Телемаку де Сент-Беату, он добавил:
- Вы храбрый человек! Простите меня за зло, которое я вам причинил, и я прощаю вас.
- Вы, граф, могли бы кончить жизнь иначе, - возразил Телемак де Сент-Беат.
- И вы могли бы быть моим другом, кавалер! - иронически заметил Каспар д'Эспиншаль и засмеялся. - Веселая и приятная была особа… ваша сестра.
Глаза умирающего закатились. Телемак де Сент-Беат в гневе сжал кулаки.
- Умрите, по крайней мере, как пристойно христианину, - шепнул он.
Лицо графа вдруг побледнело. Но и перед мраком надвигающейся на него неизбежной смерти насмешливая ирония не оставила этого человека.
- Все мы умрем в свою очередь, - шептал он. - Я пожил. Поживи и ты, кавалер Телемак де Сент-Беат, и тебе будет легче расставаться с жизнью. Я вовсе не воображал, что смерть собственно такая пустая вещь… Ох!… Мне остается только потянуться, остынуть - и я труп. Благодарю за то, что вы не стреляли в меня, как в дикого зверя.
Земля постепенно притягивала его, наконец он упал, воскликнув:
- Теперь я увижу, что делает на том свете ваша сестра!
Бигон, алебардщики и толпа народа ворвались в комнату. При виде графа Каспара д'Эспиншаля, распростертого на земле, все радостно вскрикнули и хотели броситься на него.
- Ни с места! - скомандовал Телемак де Сент-Беат. - Нет ли здесь доктора?
Лагульф выдвинулся из-за алебардщиков.
- Исполняйте вашу обязанность, - распорядился кавалер Телемак де Сент-Беат.
Но Лагульф, увидя в руках Каспара д'Эспиншаля свою бутылочку, только покачал головой.
- Это понятно. Он принял смертельный яд. - Прослушав пульс, доктор прибавил: - Он уже умер!
Весть эта разнеслась по толпе. И пока составлялся протокол, народу сбежалось еще больше: свирепые крики требовали, чтобы тело магната было отдано городским профосам, чтобы ему мертвому отрубили голову. Только личная бдительность Телемака де Сент-Беата помешала черни надругаться над трупом. Телемак де Сент-Беат приказал разбудить уже спавших патеров ордена святого Франциска с тем, чтобы они немедленно приготовили катафалк в их церкви.
- Похороните графа Каспара д'Эспиншаля, достойные отцы, - говорил Телемак де Сент-Беат монахам. - При жизни Каспар д'Эспиншаль был великим злодеем, но теперь - это только мертвое тело дворянина и не следует отдавать его на поругание черни.
Комиссары "Трибунала Великих дней" сейчас же дали знать графу Шато-Морану о случившемся, и так как Каспар д'Эспиншаль уже мертв, то советовали ему отложить бесплодные погони за ним в горах Вале.
В этот самый день, под вечер, в Клермон вошел мальчик-крестьянин с глазами, бегающими, как у зверька, и пробрался к площади Иуды. Там толпилось несколько любопытных и громко разговаривали. Двое между ними ораторствовали громче других.
- Надо Лагульфа благодарить за эту смерть! - восклицал один. - Телемак де Сент-Беат только воспользовался случаем, подготовленным совсем не им.
- Что вы толкуете? - прервала его другая особа из толпы. - Если вы так рассуждаете, очевидно, вы не знаете, что такое Каспар д'Эспиншаль! Более того, вы сами д'эспиншалист, потакатель его злодейств; вы, может быть, даже его сообщник. Ого! Если так… Товарищи! Не мешает нам повесить этого д'эспиншалиста немедля.
Лакей Лагульфа просто остолбенел от таких речей, и в особенности от такого заключения Бигона (это был все он же), и поспешил отречься от своего мнения.
- Я ни слова не сказал в похвалу умершему злодею. Утверждаю одно: моему господину принадлежит половина награды за поимку Каспара д'Эспиншаля.
- Как! Что! - заревел Бигон. - Сравнивать пластырника, лекаришку с моим господином, пресветлейшим кавалером Телемаком де Сент-Беатом. Ну, это верх дерзости!
В эту минуту кто-то сзади потянул оратора за фалду сюртука; он обернулся, и глазам его представился упомянутый нами уже крестьянский мальчик.
- Мне кажется, вы - человек честный и умный, - шепнул ребенок.
- Мне всегда так говорили, по крайней мере, - ответил Бигон. - Что же тебе надо, друг мой?
- Я хотел бы знать все случившееся с Каспаром д'Эспиншалем.
- Это я могу рассказать обстоятельнее, чем другие. - И болтливый экс-купец бакалейным товаром передал все подробности борьбы и смерти грозного сеньора. Лицо мальчика кроме любопытства, казалось, не выражало ничего особенного. Наравне с другими из толпы он прослушал и заключение Бигона о том, что теперь мертвый граф лежит в церкви отцов францисканцев, а завтра его похоронят у входа на кладбище, именно там, где всегда хоронят самоубийц.
Мальчик поклонился и ушел торопливо, ворча:
- Они думают, что Каспар д'Эспиншаль умер! Да разве он может умереть? Он их, наверное, одурачил. Я пойду ждать его туда, где он велел, - в лесу.
И Миц ушел из Клермона, уверенный в том, что Каспар д'Эспиншаль не умер.
XVI
Катафалк, на котором положено было тело Каспара д'Эспиншаля, стоял посередине церкви отцов францисканцев; до вечера вокруг гроба собиралось множество любопытных; к ночи церковь опустела и ее заперли. Только четыре свечи горело около катафалка, и все огромное здание церкви было залито мраком. Согнувшись в креслах, старичок монах, с большой белой бородой, читал погребальные молитвы, время от времени поглядывая на мертвое тело человека, которого злые страсти столько наделали бед в мире и которое лежало охладелое и бессильное между гробовыми досками.
Из отворившейся ризницы вышел толстый господин и, тяжело ступая, приблизился к катафалку. Монах посмотрел на вошедшего и крикнул:
- Дон Клавдий-Гобелет!
- Да, это я. Приехав в Клермон закупить кое-что, я здесь услышал о трагической смерти моего несчастного сеньора и пришел проведать его. Брат Хризолог! Этот бедный умерший не очень-то заслужил людское сочувствие.
- Говорят, что так.
- Был он разбойником. Судьи глупы! Они и четвертой части преступлений Каспара д'Эспиншаля не знают. Этот Каспар д'Эспиншаль, которого черти станут мучить во веки веков, был настоящий антихрист!
- И вы так долго с ним вместе уживались!
- Я хотел его обратить. Ну, да это то же самое, что сделать уголь белым или воскресить мертвого.
Произнося эти слова достойный капеллан, что называется, подавился своим собственным словом и окаменел с открытым ртом.
Мертвец в гробу пошевелился.
Отскочив в сторону, дон Клавдий-Гобелет упал на Хризолога, издавая дикие вопли, сделавшись вдруг бледнее мертвого.
- Ты видел? - спросил он, дрожа, старика.
- Что такое я мог видеть?
- Граф пошевелился.
Хризолог улыбнулся суеверию своего собрата.
- Я этому не верю, ведь я в здравом рассудке.
- Не веришь? Так погляди же.
Взяв свечу в руки, дон Клавдий-Гобелет подошел к мертвому, который теперь лежал неподвижно.
- Удивительная вещь, - шептал он. - Мне казалось, я так хорошо видел.
Но он не окончил монолога. На этот раз вскрикнул Хризолог: труп поднялся и сел в гробу.
- Иисусе Христе! Спаси нас! - шептали монахи.
- Что это значит? - раздался громовой голос.
Дон Клавдий-Гобелет схватил за руку старого францисканца, и оба упали лицом на пол церкви в крайнем ужасе. Ни уходить, ни кричать у них не было сил.
Граф Каспар д'Эспиншаль встал, шатаясь; его глаза, широко раскрытые и неподвижные, походили на глаза человека, пробудившегося от летаргического сна. Прежде всего он заметил катафалк и свечи.
- Значит, я умер, - подумал он первоначально. Но полное соображение скоро к нему возвратилось: припомнив свое происшествие у доктора Лагульфа, бегство по крышам, Телемака де Сент-Беата, стражу и комнату старухи, он вспомнил и то, что выпил яд.
"Значит, если я живу, выпитое мной не яд", - подумал он. Глаза его скоро разглядели окружающие предметы: церковь францисканцев, двух монахов на земле и тяжелые колонны, исчезавшие во мраке. Теперь он уже понимал свое положение и сейчас же сообразил, как ему действовать.
Он легко, не чувствуя никакой боли, соскочил на каменный пол церкви.
Услышав этот прыжок, монахи потеряли разум и забормотали: "Господи, избавь от сатаны!"
Дон Клавдий-Гобелет вопил, прося дьявола дать ему время раскаяться.
Граф положил свою руку на плечо капеллана, говоря:
- Дурак! Имей я честь быть чертом, твоя душа давно была бы в аду.
Капеллан открыл один глаз.
- Вы шутите, ваше сиятельство?
Но лишнего времени у Каспара д'Эспиншаля не было.
- У тебя ключ от церкви? - спросил он.
- У брата Хризолога!
- В таком случае иди и отопри.
Трепещущий Хризолог, толкаемый вперед, пошел отпирать двери.
Каспар д'Эспиншаль вышел и исчез во мраке, но увел за собой и дона Клавдия-Гобелета, говоря ему: "Ступай и ты со мной. В городе ко мне могут привязаться".
Только четверть часа спустя старик Хризолог сообразил, что случилось. И сообразил только потому, что отряд стражи, под предводительством Телемака де Сент-Беата, явился в церковь среди ночи.
Случилось вот что. Доктор Лагульф, успокоившись после всего происшедшего у него, принялся водворять порядок в своей аптеке и не нашел усыпительного питья, морфина. Тут только он вспомнил, что дал Каспару д'Эспиншалю по ошибке вместо яда усыпительное.
Он сейчас же бросился к Телемаку де Сент-Беату и признался в ошибке.
Тогда кавалер, не теряя времени, со стражей пошел в церковь францисканцев, чтобы предупредить их и наблюдать за пробуждением графа. Но он опоздал: гроб и катафалк были уже пусты.
В ту же ночь неутомимый Телемак де Сент-Беат бросился снова в погоню за убежавшим своим врагом.
XVII
Мы уже видели, как Эвлогий, предательски оставленный своими людьми, один принял бой и, обманув своих врагов, избежал смерти. Он мог скрыться из опасных мест, но, самозабвенно любя брата, считал такой поступок подлостью. По его убеждению, следовало оставаться и до конца помогать графу Каспару д'Эспиншалю, распыляя силы врагов и отвлекая их от замка Мессиак.
Согласно такому плану Эвлогий удалился в малонаселенную и дикую сторону Вале, покрытую горами, лесами и болотами и укрепленную самой природой. В углу этой печальной местности геологические перевороты вырыли множество глубоких пещер и нагромоздили сотни скал одна на другую.
Эвлогий поселился на самой высокой из гор, лежащей на левом берегу Луары и называемой Чертова гора. Страшные пропасти отделяли эту гору от остальной гряды, и она выглядела точно остров. Взойти на Чертову гору можно было только с северной стороны, карабкаясь со скалистой платформы на другую по узенькой тропинке. Со стороны Луары шла обрывистая недоступная стена.
Забравшись на свою гору, Эвлогий поселился в пещере. Но он не думал вечно оставаться здесь. Он жаждал мести; гнев его достиг крайней степени после измены собственных слуг, предательства графа де Шаранса и Канеллака.
В особенности он ненавидел этого последнего и осудил на смерть как старого барона, так и всех его разбойников.
Дня через два он спустился в долину с целью разузнать: что слышно?
Поселянин, к которому он обратился с вопросами, ответил, что в Тери, где была главная квартира Шато-Морана, получены известия об аресте Каспара д'Эспиншаля.
Дикий человек побледнел. На этот раз он был переодет поселянином.
- Но, может быть, это ложные вести? - попробовал возразить он.
- Да, может быть, - ответил поселянин. - Граф Шато-Моран тоже сомневается и отправил за удостоверением в Клермон своего родственника Рауля.
Эвлогий подал крестьянину серебряную монету, прося его продать ему немного хлеба.
- За кого вы меня принимаете? - возразил крестьянин. - Я вас и так накормлю.
Когда они входили в дом, послышался топот лошади. Крестьянин поспешил навстречу подъезжающему, а Эвлогий остался один с его семейством и через окно сейчас же узнал в прибывшем всаднике Рауля.
Вскоре поселянин возвратился, восклицая:
- Ну, вот вам и новости!
- Что? Каспар д'Эспиншаль умер?
- Как он мог умереть! Разве черт умирает? Он их всех осмеял и остался цел и невредим.
Вслед за этими словами Эвлогий услышал подробный рассказ о клермонских происшествиях с Каспаром д'Эспиншалем. В заключение рассказчик добавил, что за графом Каспаром д'Эспиншалем неутомимо следит кавалер Телемак де Сент-Беат и в помощь ему прибывают силы, а в Вале остается только старый де Канеллак и разбойники.
В голове Эвлогия после услышанного родился новый план.
- Хочешь ли ты получить много денег? - обратился он к крестьянину. - Но не от Шато-Морана, а от Канеллака.
- Смотря по тому, как их придется заработать.
- Ничем иным, как говоря истину. Я уже знал прежде, что Каспар д'Эспиншаль бежал, но не знал подробностей. Поверь мне, что это истина: я сам, собственными глазами, видел Каспара д'Эспиншаля.
- Вы его видели?
- Как тебя вижу. Он даже сказал мне: "Если мои враги желают встретиться со мной, передай им, что я завтра пробуду весь день в Канкбоа".
- Канкбоа! Это у подошвы Чертовой горы. Но будет ли он действительно там?
- Будет, в этом не сомневайся. Только сообщи об этом де Канеллаку, и деньги получишь без всякого сомнения.
- Вы мне это советуете?
- Советую. Иди и расскажи де Канеллаку, где прячется Каспар д'Эспиншаль.
- Ах вы, негодяй! - воскликнул рассерженный поселянин. - Вы мне советуете предательство за деньги, а я делил с вами хлеб-соль… Презренный! Ты счастлив, что у меня под рукой нет моей палки.
Улыбка в первый раз осветила суровые черты Эвлогия.
- Не бойся никакой измены, - сказал он. - И посылай Канеллака в Канкбоа.
- Послать его туда для того разве, чтобы черт схватил там эту старую собаку.
- Именно! Ты угадал.
- А кто же мне в этом порукой?
- Я! Я сам, граф Каспар д'Эспиншаль.
Крестьянин остолбенел.
- Вы… вы… - бормотал он. - Да… теперь вижу: это действительно вы… Но что за отвага! Узнай они об этом только…
- Ты мне не изменишь?
- Не сомневайтесь.
- Говорю, не бойся ничего; посылай Канеллака в Канкбоа и увидишь, что из этого получится.
Эвлогий ушел от крестьянина, называвшегося Жаном Польгастом, оставив у него на столе несколько луидоров.
XVIII
Наутро этот Жан Польгаст вел по берегу Луары отряд вооруженных людей: Канеллака и одиннадцать разбойников.
- Если ты меня обманул, - обратился старый барон к проводнику, - ты мне дорого заплатишь за это.
- Будьте уверены. Я так же хорошо видел Каспара д'Эспиншаля, как вижу вас. Вы его встретите в Канкбоа.
- Когда же, черт возьми, мы попадем в это Канкбоа! Уже два часа как едем.
- Не торопитесь! Кто знает, что вас ждет.
- Но ведь ты уверяешь, что Каспар д'Эспиншаль один, а у меня двенадцать вооруженных человек! Один против двенадцати - он несомненно погибнет.
- Как знать. Но видите ли вы сельский трактир? Его содержит тетка Жиро. От нее добудем самые верные сведения.
Канеллак соскочил с лошади и обратился к Жиро с вопросом:
- Не видала ли ты негодяя, которого мы ищем?
- Откуда мне знать, кого вы ищете! Сегодня я видела только одного человека, с благородной физиономией, вооруженного с головы до ног. Он был здесь, а теперь, кажется, он пошел в горы. Да, еще недавно слышен был выстрел на той стороне. Он, наверное, в Канкбоа охотится.
Канеллак многозначительно посмотрел на своего проводника и распорядился разместить на отдых лошадей и людей своего отряда.
Когда все принялись завтракать, Жан Польгаст обратился к Канеллаку.
- Я, кажется, все исполнил, что обещал. Жиро подтвердила мои сообщения.
Старый барон кивнул головой.
- Вы мне обещали награду: двадцать луидоров.
- И ты желаешь их получить.
- Я их заслужил.
- Хорошо! Эй, Проломи-Бок! отсчитай этому псу двадцать ударов плетью, - крикнул Канеллак. - А если он предпочитает удары палаша плашмя, не стесняйся и фухтелюй ему, сколько влезет.
Чтобы избежать оригинальной монеты, которой ему собирались платить, Жан Польгаст убежал, провожаемый смехом и шутками разбойников. Но раздраженный крестьянин не пошел домой, а обошел Чертову гору и, найдя тропинку, принялся влезать на вершину.
Канеллак после завтрака со всеми своими разбойниками тоже отправился взбираться на Чертову гору. Он и его люди, покрытые железными панцирями, казалось, не думали ни о какой опасности, а сами искали ее.
Тетка Жиро, глядевшая им вслед, несколько встревожилась, вдруг увидав перед собой безобразного карлика, незаметно подкравшегося.
- Что тебе надо? - крикнула она. - Ах, бродяга…
- Я не бродяга, - ответил Миц (это был он). - Мне надо знать, не видали ли вы человека, которого я ищу: высокого роста, благородной наружности, блондин…
- Это твой родственник?
- Не знаю.
- Как ты не знаешь своих родственников? Ты, может быть, вор или нищий.
- Ни то, ни другое. У меня есть деньги. Но я тоже не знаю, почему вы вместо ответа на мои вопросы задаете мне свои, совершенно не касающиеся моего дела.
- Гм!… Ты, маленький безобразник, гораздо умнее, чем я думала. Но я расспрашиваю тебя вовсе не ради пустого желания болтать; человеку, о котором ты осведомляешься, приходится теперь очень плохо; видишь ли всех этих вооруженных, взбирающихся на Чертову гору, они его ищут, и нельзя сказать, чтобы с целью поговорить с ним по-приятельски.
Миц внимательно осмотрел околицу, горы и вооруженный отряд, исчезавший вдали, затем так же незаметно исчез, как и появился, приведя тетку Жиро в еще большее недоумение своей ловкостью.
Не зная дороги на вершину Чертовой горы Миц, однако, благодаря инстинкту горца, попал на настоящую тропинку, а благодаря ловкости и неутомимости скоро очутился на одной из верхних платформ, поперек которой лежали груды камней, очевидно, натасканных сюда чьими-то руками. Из-за камней виднелись две человеческие головы.
Миц узнал одну из них и, радостно крича, замахал клочком бумаги.