- В самом деле так. Я думаю, если не считать моей любви к Сьенфуэгосу, что никогда не встречала столь благородного, смелого и щедрого человека, - вздохнула она. - Увы, боюсь, что это не принесло ему счастья, судьба не вознаградила его за многочисленные добродетели.
- Слишком много соперников для влюбленного вроде меня, - с улыбкой проворчал дон Луис. - Как я могу сравниться с рыжим гигантом и коротышкой-бретёром?
- Почитайте мне стихи.
- Какие?
- Те, что успокоят сердце, позволят воспрянуть духом и заверят в том, что сельва вернет мне потерянное.
Между тем, из сельвы больше не летели отравленные стрелы, и "Чудо", покинув устье Магдалены, вновь продолжило бесконечное путешествие по морским волнам, подолгу останавливаясь у берегов, ожидая ответа на залпы своих пушек и оставляя странные надписи на скалах и утесах. Судя по тому, с какой легкостью команде удавалось добраться до берега, эти места, по всей видимости, были необитаемы.
Спустя месяц они оставили позади глубокий залив Ураба с его болотистыми берегами, который показался самым глухим и забытым богом уголком земли, после чего двинулись на северо-запад, вдоль берегов Панамы. Между тем, с запада, с высоких гор, ветер быстро нагнал темные тучи, напомнив о штормах Бискайского залива и заставив капитана Моисея Соленого нахмуриться в страхе за корабль.
- Сиксто Вискайно был прав, - сказал он однажды непроницаемо темной ночью, когда зарядили дожди. - Этот корабль неспособен вынести настоящие шторма.
- И каков ваш совет?
- Держать курс на Ямайку.
- А дальше?
- Ждать. Скоро наступит сезон ураганов.
- У нас не хватит провианта.
- Придется его найти.
- Где?
- Где получится.
- Вы прекрасно знаете, что единственное место, где есть провизия - это Эспаньола, а стоит нам там появиться, как нас казнят.
- В Харагуа правит ваша подруга Анакаона.
- Верно. Но там же находится эта свинья Рольдан, который поклялся меня повесить, когда я отказалась финансировать его мятеж, - заметила донья Мариана. - А он еще хуже адмирала.
- Сомневаюсь.
- Не сомневайтесь. Колумб - мелочная личность и совершенно негодный вице-король, но при этом - великий адмирал, а Рольдан - вороватый правитель, жалкий человек и предатель. Хуже него просто быть не может!
- Решение за вами.
- Как трудно его принять!
- Я отвечаю лишь за корабль, а он в опасности.
Не нужно было быть знатоком навигации, чтобы понять - угрюмый Балабол прав, и в тот же вечер немка отдала приказ держать курс на северо-восток: прежде всего, она собиралась найти защиту от непогоды у берегов Ямайки или на почти не изученном острове Сантьяго, а уж потом решать, плыть или нет в Харагуа. В любом случае, она отнюдь не горела желанием встречаться с изменником Франсиско Рольданом и его людьми.
Положение становилось все более угрожающим. Донья Мариана прекрасно отдавала себе отчет, что прошло уже более пяти месяцев с тех пор, как они пустились в плавание, и запасы провизии подошли к концу, несмотря на то, что в последнее время они питались в основном рыбой и черепашьим мясом. А главное, матросы устали от бесконечного и бесцельного блуждания по незнакомым морям.
К тому же один из матросов погиб, а еще дюжина заболела цингой, лихорадкой или дизентерией, и теперь они тащились вдоль мрачных унылых берегов, где таились неведомые племена "голых дикарей".
И ни следа Сьенфуэгоса.
Им так и не удалось узнать ничего нового после того, как женоподобные итоты рассказали, что среди пакабуев якобы живет волосатый ревун, и даже отважному Якаре, решившемуся пару раз приблизиться к туземцам, не удалось ничего разузнать о рыжеволосом гиганте, которого они ищут.
- Нам нужно отдохнуть и пополнить запасы провизии, - заметил дон Луис де Торрес и многозначительно добавил: - Да и женщины, опять же...
- Уж не собираетесь ли вы превратить мой корабль в бордель? - подозрительно спросила немка.
- А вы, надеюсь, не собираетесь превратить его в монастырь? - усмехнулся он в ответ. - Или, хуже того, в тюрьму? Видите ли, я хорошо знаю этих людей... Отдохнув пару месяцев среди обильной выпивки и ласковых девочек, они вернутся к побережью Твердой Земли куда с большим энтузиазмом, - он цокнул языком, неодобрительно покачав головой. - Но если будете на них давить, они сбегут при первой возможности.
Донья Мариана прожила достаточно долго среди людей подобного сорта, чтобы понимать - дон Луис во многом прав, а потому, когда двенадцать дней спустя перед ними показалась темная громада Ямайки, велела капитану Соленому найти тихую бухту, где они смогли бы причалить, чтобы расположиться на "зимних квартирах".
- Держим курс на юг, - сказал тот.
- Как скажете!
- Так и говорю, - невозмутимо ответил капитан. - Остров слишком высок, с севера на него не выбраться.
- Вы бывали здесь раньше? - спросила немка.
- Нет. Но слышал достаточно.
Умелый капитан ничего не оставлял на волю случая, иногда можно было вообразить, будто он предугадал, всё, что случится в дальнейшем, поскольку, ни разу не побывав на Ямайке, направил корабль в большую, защищенную полоской земли бухту на юге острова, куда вытекал чистый ручей.
Это место находилось почти на той же широте, что и столица, Санто-Доминго, расположенная на Эспаньоле, и те немногие, кому доводилось здесь бывать, утверждали, что Ямайка - уменьшенная копия своей северо-восточной соседки, поистине ее младшая сестра.
На берегу они заметили просторную хижину, которая, кстати сказать, стояла на том самом месте, где сейчас находится главная площадь Кингстона. Ее обитатели, едва завидев вошедший в бухту корабль, бросились прятаться в лесной чаще, но в скором времени, узнав в прибывших капитана Соленого и донью Мариану, вышли поприветствовать их с улыбками и веселым смехом.
Хозяином дома оказался их старый знакомый, толстый валенсиец по имени Хуан де Болас, больше известный под кличкой Серебряные Ручки, который несколько месяцев назад решил убраться из Санто-Доминго ввиду того, что тамошние события приняли самый неприятный оборот. За ним увязалась огромная Сораида ла Морса, самая знаменитая из испанских шлюх, пересекших Сумрачный океан.
Немка, которая в прежние времена старалась избегать слишком близкого знакомства с этой вульгарной громогласной проституткой, да что там - на Эспаньоле она даже смотреть не желала в ее сторону - теперь обняла и расцеловала ее со всей сердечностью. Не подлежало сомнению, что если эта пропахшая потом громадина с мозолистыми руками оставила свое прежнее сомнительное ремесло и начала новую достойную жизнь на неосвоенной земле, то ей вполне можно доверять.
И Сораида действительно оказалась превосходной хозяйкой и непревзойденной поварихой, способной из самых неожиданных продуктов сотворить настоящее чудо, и благодаря своим талантам и золотым рукам толстяка, вскоре превратила свой дом в одно из самых гостеприимных мест в Новом Свете.
- И каковы местные жители? - тут же поинтересовалась донья Мариана.
- Мирные и приветливые.
- Я пока ни одного не вижу.
- Каждому кулику - свое болото, - весело ответила Сораида. - На Эспаньоле у нас был печальный опыт слишком близкого соседства, и теперь мы решили, что, если хочешь жить с ними в мире, лучше держаться на расстоянии. Хотя кроме моего толстяка мне никто и не нужен.
- И что нового в Санто-Доминго?
- Я расскажу вам миллион новостей. Но всё по порядку. Сначала ужин.
10
Его превосходительство капитан Леон де Луна, виконт де Тегисе и владелец острова Гомера, однажды прекрасным летним утром познакомился с доньей Аной де Ибарра, утонченной дамой из высшего севильского общества. Огромные, мечтательные черные глаза и стройная фигурка юной девы заставили его на время забыть об опустошительной ярости, неустанно терзающей сердце.
Почти целый год жажда мести бывшей супруге дремала где-то на задворках его души, но когда осмотрительный дон Томас де Ибарра вежливо сообщил, что обручил дочь с молодым родственником, поскольку виконт, похоже, не намерен вести ее к алтарю, взбешенный капитан пришел к выводу, что воспоминания об Ингрид Грасс будут преследовать его, пока он не похоронит их под двухметровым слоем земли.
Как добропорядочный христианин, он понимал, что не имеет права просить руки доньи Аны, да и никакой другой Аны на земле, пока жива ненавистная немка. К тому же он знал, что родство с католическим королем Фердинандом лишает его всякой надежды получить от Папы Римского аннуляцию брака.
По этой причине в тот день, когда ворота особняка дона Ибарры окончательно захлопнулись за его спиной, виконт был так зол и хмур, что направился в постоялый двор "Красная птица", где когда-то состоялась его странная дуэль со знаменитым и всеми обожаемым искателем приключений Алонсо де Охедой.
После того безумного вечера он завел дружбу с хозяином постоялого двора, Перо Пинто, и тот шепнул по секрету, что корабли под предводительством командора Франсиско де Бобадильи отплывают в Санто-Доминго, чтобы сместить Христофора Колумба с должности губернатора Индий, и уже готовы поднять якоря.
- То есть как это? - поразился виконт. - Монархи и впрямь решили сместить Колумба?
- Это дело решенное после многочисленных беспорядков на Эспаньоле, - ответил трактирщик, словно речь шла о том, что не нуждается в доказательствах. - Вы что, так втюрились, что уже и не знаете, что происходит в мире?
- До меня доходили слухи, но об этом болтают уже столько времени, что я и не думал, будто слухи станут явью.
- Ну так теперь стали, - заявил трактирщик довольным тоном человека, знающего всё на свете. - Чашу терпения их величеств переполнили известия о том, что адмирал заключил договор с генуэзцами и готов отдать Эспаньолу им. Можете себе представить? Остров, за который отдали жизни многие храбрые кастильцы, эта свинья собиралась вручить генуэзцам.
- Ни за что не поверю, что адмирал - изменник! - возмутился виконт. - Во что угодно поверю, только не в это!
- Изменник? - негодующе воскликнул Перо Пинто. - Да ему и в голову не придет считать это изменой, ведь он же и сам генуэзец.
- Это не доказано.
- Доказано, - понизил голос трактирщик. - Я точно знаю, потому что кузен моей женушки служит помощником кондитера самого епископа Фонсеки, королевского советника по делам Индий, и в курсе всех дворцовых интриг. Вице-король - обращенный иудей и генуэзец!
- Да пусть бы и так, я все равно не верю, что его лишат всех привилегий. В конце концов, ведь это он открыл Новый Свет.
- Да, а вместе с ним еще сотни добрых христиан, - поспешил ответить собеседник. - Но большинство из них ныне повешены или нищенствуют, в то время как адмирал купается в золоте, наслаждается неограниченной властью и порабощает несчастных дикарей, которые мрут как мухи, стоит им сюда прибыть. Это как плохое вино - они не переносят плавание через океан, скисают, и приходится от них избавляться. Я купил одного, так он и двух месяцев не протянул.
- Сожалею.
- А уж я-то как сожалею! Видели бы вы, что осталось это этого птенчика, за которого я отдал столько мараведи! - он сплюнул было на пол, но попал себе на ногу, и тут же раздраженно растер плевок. - Да за эти деньги я мог бы купить превосходного сенегальца. Меня попросту надули! А виноват в этом не кто иной, как этот чертов "фараон", проклятый Богом генуэзец.
Он с ворчанием удалился, чтобы обслужить нетерпеливого слепого, громко стучащего по столу с требованием обеда. А рассеянный виконт де Тегисе потихоньку напился до бесчувствия, хотя в его голове крутились мысли (правда, она и без того шла кругом) о только что услышанных новостях.
На следующий день в полдень, одурманенный изрядным количеством превосходного вина, которое в полном одиночестве, зато с большим энтузиазмом пил почти всю ночь, капитан де Луна облачился в лучший наряд, прицепил к поясу кинжал и шпагу, призванные во всеуслышание провозглашать статус благородного кабальеро и доблестного воина, и отправился прямиком в резиденцию командора Франсиско де Бобадильи, чтобы испросить у него аудиенции, ради чего, нисколько не смущаясь, представился как виконт и дальний родственник короля Фердинанда.
Он увидел перед собой человека неопределенного возраста, худого, даже истощенного, с желтоватым лицом, на котором ярко горели черные глаза; но даже огонь этих глаз не искупал непривлекательности - длинного острого носа и тонких поджатых губ, которые, очевидно, даже в детстве не знали, что такое улыбка. При виде гостя Бобадилья заговорил сухим деревянным голосом, больше подходящим инквизитору или палачу, нежели будущему губернатору Индий:
- Итак, чего же вы от меня хотите?
- Хочу поступить к вам на службу, чтобы помочь исполнить трудную миссию, с которой вас послали, - смиренно ответил виконт де Тегисе.
- В каком качестве?
- Капитана вашей личной охраны, если позволите. Мой клинок долго служил монархии, я совершил немало подвигов, которыми могу гордиться.
- Мне не нужна охрана.
- Нет, нужна, если, как утверждают, вас посылают для того, чтобы сместить вице-короля.
- Для подобной миссии мне хватит и письменного приказа их величеств.
- А если дон Христофор откажется подчиняться?
- Он тут же совершит государственную измену.
- И кто же заключит его в тюрьму? Вы лично?
Тощее лицо сурового и вечно хмурого командора вытянулось еще больше, а уродливый изгиб рта искривился так, что лицо превратилось в отвратительную театральную маску.
- Даже адмиралу не придет в голову не подчиниться королевскому приказу, - сказал он, почти не разжимая губ.
- В таком случае не вижу причин для вашего плавания, - насмешливо ответил виконт. - Разве Колумбам не шлют корабли с рабами взамен на золото с рудников? Разве не такие приказы он получил от монархов?
- Ваша наглость возмутительна!
- Но заставила вас задуматься. Ведь так?
- Возможно.
- Спросите себя, в каком вы окажетесь положении, если в Санто-Доминго, в сердце своей вотчины, где за его спиной стоят братья и приспешники, дон Христофор решит обойти вниманием королевские приказы.
- Он не посмеет!
- А как вы думали несколько лет назад - посмеет ли он пересечь Сумрачный океан?
- Думал, что не посмеет.
- Но он это сделал.
- Этого никто не станет отрицать.
- Так что же?
Невозмутимый командор, вечно складывающий руки как для молитвы - можно подумать, в детстве его убедили, будто этим жестом он заслужит место в раю - долго рассматривал висящую над камином картину "Страсти Христовы", словно только что обнаружил на ней нового персонажа, и наконец, когда уже можно было подумать, что его мысли пребывают где-то совсем в другом месте, сказал, обращаясь к картине:
- Скажите, капитан, а вам-то какая от этого польза? - теперь командор посмотрел виконту в глаза. - Только не пытайтесь меня убедить, что человек вашего положения станет рисковать жизнью ради незнакомца вроде меня без серьезных причин.
- Разумеется, нет.
- Тогда в чем же дело?
- Я лишь хочу, чтобы однажды вы отплатили за мои услуги, свершив правосудие.
- Видимо, дело грязное, раз его просят совершить в оплату долга. А это не в моем стиле.
- Правосудие - всегда правосудие, ваше превосходительство. И я не прошу ничего противозаконного, - теперь капитан де Луна надолго замолчал, будто хотел придать своим словам больше значения. - К сожалению, сейчас в Индиях закон отправляют с мучительной медлительностью, так что до сих пор я не получил положенного.
- Расскажите мне о вашем деле.
Виконт коротко рассказал, как от него сбежала неверная жена - добавив при этом, что она якобы прихватила с собой фамильные драгоценности, которые ей не принадлежали, после чего сменила имя и, вопреки всем законам, божеским и человеческим, поселилась в недавно основанном городе на Эспаньоле, где и проживает до сих пор, бессовестно марая его доброе имя.
- Не понимаю, чем она пятнает ваше имя, тем более, как вы и сами сказали, она живет под другим, - лукаво заметил Бобадилья. - Вы сами себе противоречите.
- Если она называет себя Монтенегро, это еще не значит, будто никто не знает, что она моя жена.
- Но даже если и так, мне это кажется делом чести, а не закона.
- Любой закон должен уважать честь мужчины, точно так же, как любой человек чести обязан подчиняться закону, - виконт нетерпеливо подался вперед. - И что мне теперь прикажете делать? Я не могу создать новую семью, не могу заключить новый брак, как подобает доброму христианину, а эта потаскуха тем временем шляется по кабакам Санто-Доминго, и никто не может покарать ее должным образом, хотя бы посадить в тюрьму. Надеюсь, хоть вы меня поймете.
- Никто не имеет права брать исполнение закона в свои руки.
- Даже тот, кто устал дожидаться справедливости?
И снова картина над камином полностью завладела вниманием этого человека, похожего на ленивца из амазонской сельвы, которому еще предстояло многому научиться, прежде чем отправиться в путь. Когда он заговорил, то в его голосе звучали сомнения.
- Нужно набраться терпения. Всему свое время.
- Я жду уже почти восемь лет, ваше превосходительство. С такими темпами когда я смогу завести новую семью, придется начинать сразу со внуков.
И тень улыбки не тронула губ его собеседника; даже в глазах у него ничего не мелькнуло. Не случайно именно дона Франсиско де Бобадилью королева Изабелла и король Фердинанд лично выбрали для трудной задачи: разобраться с тираном вице-королем, злоупотребившим своим положением и позволившим себе слишком многое. Бобадилья представлял свою жизнь не иначе, как постоянной епитимьей; стоило жизни стать чуть легче, как он тут же заковывал себя в железный панцирь, и ничто не могло его пробить.
Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как монархи приняли решение послать его на Эспаньолу и подписали документ о назначении его первым лицом Нового Света. Тысячи нетерпеливых голосов взывали к Богу и дьяволу, умоляя покончить наконец с ненавистной диктатурой Колумбов, однако Бобадилья не торопился вписать свое имя в историю.
Возможно, он понимал, что в тот день, когда его корабли поднимут якоря, ничто уже не спасет его от того, что он останется в памяти многих поколений как серый человек без прошлого, унизивший одного из величайших гениев в человеческой истории. Потому он и не спешил сделать первый шаг, хотя все считали, что он просто собирает необходимые силы.
- Не думаю, что вице-король откажется подчиниться верховной власти, даровавшей ему этот титул, - произнес он наконец. - Поскольку в этом случае он поставит под угрозу и собственную власть. Но уж поверьте моему опыту, человеческая душа имеет свойство меняться, особенно если в ней укоренился такой грех, как гордыня. Итак, я собираюсь должным образом обдумать предстоящие действия и, возможно, рассмотрю ваше предложение, - закончил он, не пошевелившись. - Приходите через неделю, и мы все обсудим.
Едва виконт покинул зал после аудиенции, угодливый секретарь поспешил осведомиться, как прошла встреча с его превосходительством. Ответ настолько его озадачил, что секретарь в конце концов решил полностью пересмотреть свое отношение к суровому командору.