Я пылал гневом, и потому слегка подтолкнул Тинтрига вправо и с силой двинул вперед толстое ясеневое древко, к нему добавился вес коня и всадника, и копье скользнуло по краю щита противника, прошило кольчугу, одежду, кожу, мускулы и вошло в живот. Я выпустил копьё, схватил врага за шлем и выкинул из седла - вокруг торчащего из живота копья хлестала кровь. Левая нога всадника запуталась в стремени, и его, скулящего и оставляющего кровавый след, потащило по утреннему лугу.
- Не такой уж я старый, - крикнул я Бергу и вытащил Вздох Змея из ножен.
- Пленники! - прокричал Финан. Подозреваю, он кричал это мне, потому что я бесцеремонно игнорировал свой же приказ брать в плен.
Я рассек мечом еще одного - враг как раз поднял щит, чтобы отразить удар. Я заметил, что красный топор яркий, явно недавно нарисован поверх старого символа, кое-как стертого с ивовых досок. Противник сделал выпад и промахнулся - меч застрял в задней луке моего седла, бородатое лицо, обрамленное шлемом с застегнутыми нащечниками, исказилось свирепой гримасой, которая сменилась ужасом отчаяния, когда копьё Берга вонзилось воину в спину. Невероятно мощный удар: я увидел, как кончик копья вылезает из груди сквозь кольчугу. Бородач открыл рот, явив беззубую пасть, из которой пузырясь хлынула кровь.
- Прости, господин, он тоже в пленники не годится, - сообщил Берг, обнажая меч. - Попробую еще.
- Господин! - прокричал Финан, и я увидел, как он махнул мечом на восток - с полдюжины врагов галопом удирали прочь.
- Эти-то мне и нужны, - крикнул я Бергу.
Эта шестерка мчалась на отличных конях, у одного воина - превосходный шлем на голове, увенчанный плюмажем из черного конского хвоста, у второго сбруя пылала золотом, но сильнее всего предводителей выдавал знаменосец - он обернулся, заметил нас и в отчаянии отбросил огромное знамя с громоздким древком и фальшивой эмблемой.
Позади меня враги бросали щиты и поднимали руки, показывая, что не желают больше сражаться. Спутники Брунульфа, похоже, оказались в безопасности и сгрудились вокруг своего флага, пока мой сын сгонял в кучу пленников, крича, чтобы спешивались и бросали мечи. Значит, пленники у нас есть, но не те, что мне нужны, и я пришпорил Тинтрига. Сейчас это состязание лошадей, и у той шестерки преимущество раннего старта, зато трое моих людей верхом на небольших легких жеребцах, которых мы использовали для разведки. Эти лошади намного быстрее огромных зверюг вроде Тинтрига, а два всадника даже прихватили копья.
Они мчались бок о бок с беглецами, а затем один из моих, Свитун, резко ускорился и вонзил копьё, но не во всадника, а в ноги первой лошади. Та резко заржала от боли и рухнула, молотя ногами, потом покатилась с пронзительным визгом и придавила сброшенного всадника, скользя по траве. В первую лошадь врезалась вторая и тоже упала, остальные всадники отчаянно натягивали поводья, чтобы избежать этой свалки, и мои люди оказались совсем близко.
Воин с плюмажем из черного конского хвоста заставил своего коня перепрыгнуть через упавших и озирался в поисках пути к отступлению, но тут его настиг Берг и дернул за плюмаж, всадник завалился навзничь и почти выпал из седла. Берг схватил его за руку, рванул еще раз, и на этот раз тот свалился с коня. Шлем, сбитый с головы первым рывком Берга, слетел и покатился прочь по траве, но у врага еще оставался меч, и он с ревом встал и замахнулся на коня Берга, но молодой норвежец оказался уже слишком далеко, и его противник повернулся к следующему всаднику.
Ко мне.
И тут я понял, почему двумя днями ранее двое откололись от числа переговорщиков и вернулись в форт, лишь бы не встречаться с нами. Видимо, они узнали меня, и понимали, что я тоже узнаю их, не просто узнаю, но и почую тошнотворный душок предательства - готовясь выпустить кишки Тинтригу тяжелым мечом, со мной сошелся Брайс.
Когда-то у меня был воин по имени Брайс - подлый мелкий ублюдок, который в итоге погиб под мечом датчанина во время захвата Честера. Может, имя делает человека подлым, потому что Брайс, стоящий сейчас передо мной, это еще одно злобное создание. Рыжеволосый и седобородый воин, что неоднократно сражался за своего господина Этельхельма. Человек, которого тот всегда выбирал для грязной работёнки. Именно Брайса послали в Сирренсестр схватить Этельстана, и Этельстан точно бы погиб, если бы мы этому не помешали. Теперь Брайсу доверили разжечь войну, и он снова провалил задание.
Брайс яростно взревел и нацелился Тинтригу в брюхо. Мне пришлось развернуть жеребца, умышленно обернувшись к противнику левой стороной - без меча. Он это увидел и снова сделал выпад, надеясь выпустить Тинтригу кишки, но я отразил мощный удар левым стременем: клинок рассек кожу сапога и наткнулся на одну из скрытых железных пластин. Он все-таки меня ранил, но и вполовину не так сильно, как я повредил черепушку Брайса, двинув по ней железным краем щита. От удара Брайс свалился на землю. Я понадеялся, что не прибил скотину, потому что это удовольствие должно обождать.
- Мне его прикончить? - Кеттил, один из моих датчан, заметил, что Брайс еще шевелится.
- Нет, он пленник! Убей лучше коня, - я указал на лошадь, сбитую копьём Свитуна, ковылявшую с перебитой ногой.
Кеттил спешился, взял топор Фолкбальда и сделал, что требовалось. Все шестеро беглецов смирились и теперь стали пленниками.
Фолкбальд, один из моих гигантов-фризов, держал высокого пленника за загривок, или, скорее, за кольчужный капюшон, волоча его по земле, забрызганной кровью убитой лошади.
- Говорит, что священник, - жизнерадостно сообщил мне Фолкбальд.
Он бросил свою ношу, и я узнал отца Херефрита в кольчуге поверх рясы. Священник зыркнул на меня, но промолчал.
Я улыбнулся и спешился, передав поводья Рорику, который подхватил огромный флаг с красным топором. Я вложил в ножны Вздох Змея и бросил щит на траву.
- Итак, - обратился я к отцу Херефриту, - ты один из духовников короля Эдуарда?
Тот по-прежнему молчал.
- Или ты ручной колдун олдермена Этельхельма? Вот этот придурок, - я указал на Брайса, распластавшегося на траве, - человек Этельхельма. Здоровенный болван. Хорош для того, чтобы убивать и калечить, просто талант, если нужно кого-то избить или насадить на копьё, но у него мозги улитки. Лорд Этельхельм всегда посылает какого-нибудь умника вместе с ним, чтобы указывал Брайсу, кого бить, а кого - нет. Вот потому он и послал тебя.
Отец Херефрит свирепо взглянул на меня, одним из тех взглядов, что способны убивать.
Я снова улыбнулся.
- А лорд Этельхельм приказал тебе спровоцировать войну. Он жаждал услышать, что на тебя напали люди короля Сигтрюгра. Вот почему ты оскорблял меня два дня назад. Ты хотел, чтобы я тебя ударил. Одного раза хватило бы! А потом ты мог спокойно ускакать домой и наблеять лорду Этельхельму, что я нарушил перемирие, наподдав тебе. Что я напал первым! Ты же этого добивался, да?
На его лице не дрогнул не один мускул. Священник молчал. Мухи садились на голову дохлой лошади.
- Но не вышло, - продолжил я, - поэтому тебе пришлось изобразить воинов короля Сигтрюгра. Ты изначально намеревался так и сделать, разумеется, потому и притащил сюда щиты с намалеванным красным топором, но, видимо, надеялся, что этот обман не потребуется? Но потребовался... Однако и это не удалось, - я поднял правую руку и дотронулся рукой в перчатке до шрама на его щеке. Херефрит вздрогнул. - Этот шрам не получить, служа мессы, или кто-то из мальчишек хора оказал тебе сопротивление?
Священник, продолжая молчать, попятился, чтобы уклониться от моего прикосновения. У него на поясе болтались пустые ножны, а значит, он нарушил церковные правила, взяв в руки меч.
- Ты точно священник? - спросил я. - Или только притворяешься?
- Я священник, - прорычал он.
- Но стал им недавно. Раньше ты наверняка был воином.
- Я все еще воин! - он плюнул в меня.
- Один из воинов Этельхельма? - спросил я с неподдельным интересом.
- Я служил лорду Этельхельму, пока Господь не сообщил мне, что как слуга церкви я достигну большего.
- Твой бог наврал тебе с три короба! - я указал на меч, отличный клинок, лежащий в траве. - Ты был воином, так что я дам тебе этот меч, и можешь сразиться со мной. - Священник не ответил, даже бровью не повел. - Разве не этого хочет твой бог? Не моей смерти? Я же дьявольский выпердыш, задница сатаны, как там ты меня называл? Ах да, и убийца священников! И вот этим я горжусь.
Когда я шагнул к нему, Херефрит лишь с ненавистью посмотрел на меня.
- А еще ты сказал, что я женат на саксонской шлюхе, и за это, святоша, я дам тебе то, что ты хочешь - повод. Это тебе за мою саксонскую жену, - я ударил его по щеке, которой касался раньше, и он не просто вздрогнул, а упал навзничь, его лицо обагрилось кровью. - Только вот повод этот несколько запоздал. Ты будешь сражаться? Это единственная война, что ты получишь.
Он встал и пошел на меня, но я снова его ударил. На этот раз по зубам и достаточно сильно - заныли костяшки пальцев, и я почувствовал, как крошатся зубы. Священник снова упал, и я пнул его ногой в челюсть.
- А это тебе от Эдит, - пояснил я.
Финан наблюдал за этим с седла и притворно вскрикнул, как будто я ударил его, а не отца Херефрита.
- Не очень-то разумно с твоей стороны, - произнес он и скривился, когда священник выплюнул зуб и сгусток крови. - Ему в воскресенье нужно читать проповедь.
- Надо же, не подумал об этом.
- У нас гости, - произнес Финан, кивая в сторону юга.
Поток всадников изливался из форта. Брунульф поехал перехватить их, поэтому я предоставил отца Херефрита заботе Фолкбальда, снова взобрался в седло и поехал им навстречу.
Когда жаждущие битвы молодые воины из форта оглядывались в поисках врагов, возникло некоторое замешательство, но Брунульф крикнул им, чтобы убрали оружие, и направился ко мне. Он был серьезен, смущен и бледен. Я придержал Тинтрига и подождал, пока подъедет Брунульф, а потом посмотрел на небо.
- Рад, что дождь задерживается, - сказал я, когда тот поравнялся со мной.
- Лорд Утред… - начал он, и, похоже, не знал, что к этому добавить.
- В молодости меня никогда не беспокоил дождь, - продолжил я, - но с годами... Ты слишком юн, чтобы это понять, - последние слова я адресовал отцу Стефану, молодому священнику, сопровождавшего Брунульфа, когда внезапно мирное пастбище превратилось в поле битвы. - Наверное, - продолжил я в его сторону, - вы ехали сообщить мне, что отказываетесь платить таможенные подати королю Сигтрюгру?
Отец Стефан взглянул на Брайса, который поднялся на ноги. Кровь струилась по его голове, окрашивая алым впалые щеки и седую бороду. Раны в голову всегда обильно кровоточат. Стефан перекрестился и кивнул мне.
- Именно так, господин.
- Я и не ожидал, что ты мне заплатишь, - я обернулся к Брунульфу. - Так что тебе стоит меня поблагодарить.
- Я знаю, господин, я знаю.
Брунульф был бледен: он только начал понимать, как близко сегодня разминулся со смертью. Он посмотрел мне за спину, и я повернулся в седле и увидел, что отец Херефрит топает в нашу сторону. Рот священника превратился в мешанину из крови и плоти.
- Кому ты служишь? - спросил я Брунульфа.
- Королю Эдуарду, - ответил он, поглядев на отца Херефрита.
- И тебя послал Эдуард?
- Он... - начал Брунульф, но похоже, не знал, что сказать.
- На меня смотри! - рявкнул я, уставившись на него. - Тебя послал король Эдуард?
- Да, господин.
- Он послал тебя, чтобы начать войну?
- Он велел нам делать то, что прикажет олдермен Этельхельм.
- Он сам тебе это сказал?
Брунульф покачал головой.
- Приказ привезли из Винтанкестера.
- Кто? Отец Херефрит? - догадался я.
- Да, господин.
- Это был письменный приказ?
Он кивнул.
- Он еще у тебя?
- Отец Херефрит... - начал он.
- Его уничтожил? - предположил я.
Брунульф глянул на отца Стефана в поисках помощи, но тот не ответил.
- Не знаю, господин. Он показал приказ мне, а потом... - он пожал плечами.
- А потом уничтожил, - закончил я. - А вчера Херефрит, Брайс и их люди уехали на юг. Что они тебе сказали?
- Что едут за подкреплением, господин.
- Но велели верить мне, что я не нападу? Велели встретиться у камня?
- Да, господин, но они сказали, как только ты услышишь, что мы не отступим, так тут же осадишь форт, и потому они поедут на юг за подкреплением.
Сейчас на пастбище находилось по меньшей мере две сотни воинов Брунульфа, большинство верхом, и все озадаченные. Они толпились за спиной Брунульфа, кто-то пялился на брошенные щиты с красными топорами, другие признали мою эмблему - волчью голову. Мы были врагами, и я слышал ропот саксов. Я вынудил их заткнуться.
- Вас прислали сюда, - крикнул я, - на убой! Кому-то понадобился предлог для начала войны, и вы стали этим предлогом! Эти люди вас предали, - я показал на Брайса и отца Херефрита. - Он правда священник? - спросил я отца Стефана.
- Да, господин.
- Их прислали, чтобы убить вашего предводителя! Убить его и многих саксов, если получится! А потом обвинить в этом меня! Но... - я прервался, оглядел встревоженные лица и понял, что многие из них наверняка когда-либо дрались под моим командованием. - Но, - продолжил я, - Нортумбрия и Мерсия заключили мир, и ваш король Эдуард не желает его нарушать. Вы не сделали ничего плохого! Вас просто привели сюда и обманули. В прошлом кое-кто из вас сражался вместе со мной, и вы знаете, что я вам не лгу!
Это не было правдой, потому что мы всегда лжем воинам перед битвой, обещаем, что их ждет победа, даже когда боимся поражения, но сказав им, что мне можно доверять, я говорил воинам Брунульфа то, что они хотели услышать, и раздался одобрительный гул. Один воин даже прокричал, что охотно будет драться вместе со мной снова.
- И теперь, - продолжил я, - вы вернетесь на юг. На вас никто не нападет. Вы заберете свое оружие и уйдете с миром! И сегодня же!
Я взглянул на Брунульфа, и тот кивнул, я
отвел его в сторонку.
- Скажи своим людям, что они поедут на юг, в Геваск, и проведут там три дня. Знаешь, где это?
- Знаю, господин.
Я подумывал забрать у них лошадей, чтобы замедлить их передвижение, но их было в три раза больше нас, и если кто-нибудь решил бы оказать сопротивление, я бы проиграл последующий спор.
- Ты пойдешь со мной, - сказал я Брунульфу и увидел, что он уже готов возмутиться. - Ты обязан мне жизнью, - резко бросил я, - так что можешь подарить мне три или четыре дня этой жизни в знак благодарности. И отец Стефан тоже.
Брунульф криво улыбнулся, неохотно выразив согласие.
- Как скажешь, господин.
- А кто второй по старшинству?
- Хедда, - он кивнул в сторону воина постарше.
- Он будет отвечать за пленников, - я указал на остатки войска Брайса, - и поедет в Геваск. Скажи, что мы присоединимся к нему где-то через неделю.
- Почему Геваск?
- Потому что это далеко от Ледекестра, - сказал я, - а я не хочу, чтобы лорд Этельхельм узнал о том, что здесь произошло. Пока я сам ему не скажу.
- Думаешь, лорд Этельхельм в Ледекестре? - его голос звучал встревоженно.
- Я слышал, что король Сигтрюгр встречается с леди Этельфлед с Ледекестре. Этельхельм наверняка где-то рядом. Он захочет удостовериться, что их переговоры провалились.
Значит, мы поскачем в Ледекестр.
А потом я отправлюсь домой.
В Беббанбург.
Хедда повёл побеждённых воинов на юг, а мы поскакали на восток, к Линдкольну, где я по-быстрому поговорил с дочерью.
- Можешь возвращаться в Эофервик, - сказал я ей, - войны не будет. В этом году не будет.
- Правда? А что ты сделал?
- Прикончил парочку западных саксов, - ответил я, а потом объяснил, что случилось, пока она не успела разорвать меня в клочья. - Так что в этом году они не нападут, - закончил я.
- Значит, в следующем? - спросила Стиорра.
- Возможно, - мрачно ответил я.
Мы стояли на высокой террасе римской постройки, глядя на грозовые тучи, надвигающиеся с северной стороны. Вдалеке над полями виднелись широкие серые полосы, там уже лил дождь.
- Мне надо идти, - сказал я дочери, - я должен добраться до Этельхельма раньше, чем он нанесёт ответный удар.
- А что ты станешь делать в случае войны? - спросила Стиорра, подразумевая - как мне удастся примирить любовь к ней с присягой Этельфлед.
- Драться, - коротко сказал я, - я надеюсь поселиться во Фризии и еще долго прожить.
- Во Фризии?
- Беббанбург для меня потерян, - ответил я. Не знаю, поверила ли она мне, но если и Стиорра станет распространять эту сплетню, вреда это не причинит.
Мы ехали на юг по старой римской дороге, что вела в Ледекестр, но спустя пару миль повстречали торговца, который двигался на север и сообщил, что великие лорды саксонских земель собрались в Годмандкестре. Торговец был датчанином, мрачный тип по имени Арвид, занимавшийся железной рудой.
- Грядет война, господин, - поведал он мне.
- А когда было по-другому?
- Армия саксов стоит в Хунтандуне. Там их король!
- Эдуард!
- Его так зовут? И там же его сестра.
- А король Сигтрюгр?
Арвид ухмыльнулся.
- А что ему остается? - Арвид ухмыльнулся, - воинов у него мало. Все что он может, так это пасть на колени и молить о пощаде.
- Он воин, - возразил я.
- Воин! - усмехнулся Арвид. - Заключил мир с женщиной. А теперь приходится мириться с её братом. Хотя ярл Турферт уже смирился! Сдал Хунтандун и принял крещение.
Турферт - один из датских лордов, отказавшихся присягать на верность Сигтрюгру. Он владел огромными фермами на границе земель датчан и саксов. Если войска западных саксов двинутся на север, владения Турферта падут первыми, но если Арвид прав - Турферт спас свою собственность, уступив бург в Хунтандуне, крестившись и присягнув на верность Эдуарду.
Турферт никогда не был великим воином, но его уступка Эдуарду несомненно означала, что за ним последуют другие датские ярлы юга Нортумбрии, облегчая нападение на Сигтрюгра. Теперь моего зятя спасал только шаткий мирный договор с Этельфлед, договор, который вознамерился разрушить олдермен Этельхельм.
Итак, мы поспешно ушли на юг, уже не в сторону Ледекестра, а по более широкой римской дороге, что вела к Лундену. Бург в Хунтандуне охранял переправу через Юз, это был бастион, всегда защищавший южные рубежи Нортумбрии. Теперь он потерян, отдан войскам Эдуарда. Я коснулся молота на своей шее и подумал - неужто старые боги трусливо сдались пригвожденному? И им всё равно?