***
Мы спрятались в подлеске задолго до того, как на востоке забрезжил первый свет. Напуганные нами птицы хлопали крыльями в листве, и я боялся, что лазутчики западных саксов догадаются, что мы - причина этого шума, но если у Брунульфа и были разведчики в этом лесу, они не встревожились. Он посылал всадников проверить лес перед наступлением ночи, они кое-как выполнили эту задачу и не нашли ничего, потому что я вывел своих людей. Но я беспокоился, что они могли оставить в лесу дозорных на ночь. Похоже, они этого не сделали, и, насколько я могу судить, мы потревожили только птиц и зверей в ночной темноте. Мы спешились, прошли через густой подлесок, приблизились к южной кромке леса и остановились в ожидании.
Я знал, ждать придется долго, потому что Брунульф не выедет из форта, пока полностью не рассветет, но я не хотел подъезжать к лесу после рассвета, поскольку потревоженные птицы могли насторожить саксов. Финан, всё еще не понимающий моих планов, прекратил расспросы, и теперь сидел, прислонившись спиной к поросшему мхом стволу поваленного дуба, и водил камнем по лезвию меча, уже такого же острого, как и ножницы в руках одной из трёх богинь судьбы. Мой сын играл в кости с двумя своими людьми. Я отвёл Берга в сторонку.
- Надо поговорить, - сказал я ему.
- Я что-то сделал не так? - встревожился он.
- Нет! У меня для тебя есть поручение.
Я отвел его туда, где нас не могли услышать. Мне нравился Берг Скалагриммсон, и я полностью ему доверял. Это был молодой норвежец, сильный, преданный и умелый. Я сохранил ему жизнь, что дало ему повод быть мне признательным, но его верность намного превосходила обычную признательность. Берг гордился тем, что принес мне клятву верности, настолько гордился, что даже вытатуировал на щеках мою эмблему, волчью голову, и всегда задирал людей, что спрашивали его, зачем он наколол эти свиные морды на лице. Я немного помолчал, прежде чем заговорить, но Берг был абсолютно преданным, и несмотря на неторопливость, сообразительным.
- Когда мы сегодня всё закончим, - сказал я, - мне нужно будет поехать на юг.
- На юг, господин?
- Если все пройдет хорошо, то да. А если плохо? - я пожал плечами и коснулся своего молота Тора.
С тех пор как мы покинули руины усадьбы, я всматривался и прислушивался к разным знакам, но пока ничто не говорило о воле богов кроме того, что настал день Одина, а это, несомненно, добрый знак.
- Так мы сразимся? - он испытующе поглядел на меня, как будто боялся, что не представится шанса обнажить меч.
- Сразимся, - ответил я, надеясь, что это так, - но я ожидаю лишь десятка три врагов.
- Всего три десятка? - в голосе Берга прозвучало разочарование.
- Может, парочкой больше, - уточнил я.
Эадрик прошлым вечером принес новости, которые я так ожидал. Отряд всадников, по словам Эадрика, человек двадцать пять - тридцать, покинул форт и ускакал на юг. Эадрик спрятался в канаве неподалеку от саксов, поэтому не смог за ними последовать и выяснить, куда они повернули потом - на запад или на восток. Я считал, что на восток, но только при свете дня мы узнаем правду.
- Но эти тридцать, - продолжил я, - будут сражаться как демоны.
- Хорошо, - Берг радостно улыбнулся.
- И мне нужны пленные!
- Хорошо, господин, - с готовностью согласился он.
- Пленные, - повторил я. - Я не хочу, чтобы ты с довольной ухмылкой перерезал всех, кто попадется на глаза.
- Не стану, обещаю, - Берг дотронулся до молота Тора на шее.
- И когда все закончится, я поеду на юг, а ты на север, и я дам тебе золото. Много золота!
Берг ничего не ответил, просто посмотрел на меня серьезным, удивленным взглядом.
- Я пошлю с тобой восьмерых воинов, все - датчане или норвежцы, тебе нужно добраться до Эофервика.
- До Эофервика, - неуверенно повторил он.
- Йорвика! - я назвал норвежское имя этого города, лицо Берга прояснилось, - а в Йорвике ты купишь три корабля.
- Корабля! - удивился Берг.
- Ну, такие большие деревянные плавающие штуковины.
- Я знаю, что такое корабль, господин, - уверил он меня.
- Отлично! Тогда купи три корабля, каждый на тридцать-сорок человек.
- Боевых корабля? Или торговых посудины?
- Боевых корабля, и они мне потребуются очень скоро. Недели через две. Не знаю. Может, позже. И в Эофервике, - продолжил я, - вы не войдете в город. Купите себе еды в "Утке". Помнишь, где это?
Берг кивнул.
- Помню, господин. Прямо за городом, да? Но нам нельзя появляться в Эофервике?
- Тебя могут узнать. Жди в "Утке". У тебя будет куча дел - проконопатить купленные корабли, но если ты войдешь в город, то тебя кто-нибудь узнает, а известно, что ты служишь мне.
Куча городского люда видела, как мы проехали через город, и кто-то может легко вспомнить высокого, привлекательного и длинноволосого норвежца с волчьей головой на щеках. Конечно, его запомнили, я на это надеялся.
Берг - выдающийся молодой воин, в котором нет ни капли хитрости. Ни единой. Он мог с той же легкостью убедительно соврать, как и перепрыгнуть через Луну. Говоря неправду, он краснел, шаркал ногой и выглядел смущенным. Его честность прямо-таки сияла. Точь-в-точь как татуировки на щеках. Одним словом, он был надежным. Если я попрошу Берга хранить цель задания в секрете, то он это сделает, но его все равно узнают... А именно этого я и хотел.
- Ты умеешь хранить секреты? - спросил я.
- Да, господин! - он снова дотронулся до молота Тора, - клянусь честью!
- Мы не можем захватить Беббанбург, - понизив голос, чтобы он приблизился, произнес я.
- Нет, господин? - в его голосе звучало неподдельное разочарование.
- Там сейчас скотты, и хотя и жажду сражений, но не могу биться с целым народом. А скотты - злобные ублюдки.
- Я слыхал об этом.
Я заговорил еще тише.
- Потому-то мы и направимся во Фризию.
- Во Фризию! - удивился он.
- Т-с-с, - зашикал я, хотя никто не мог нас услышать.
- Саксы захватят Нортумбрию, - внушал я ему, - а скотты - север, так что жить нам станет негде. А значит, нам придется пересечь море. Мы найдем новую землю. Построим новый дом во Фризии, но никто об этом не должен знать!
Берг коснулся молота.
- Я никому не скажу, господин, обещаю.
- Единственное, кому ты можешь сказать, так это тому, кто продаст тебе корабли, ведь ему следует знать, что нам нужны корабли достаточно прочные, чтобы пересечь море. Можешь еще рассказать Олле, хозяину "Утки", но больше никому!
- Никому, господин, клянусь!
Я был уверен, что достаточно рассказать этим немногим, чтобы слухи дошли до Эофервика и половины Нортумбрии, причем еще до заката, и примерно через неделю мой кузен услышит о том, что я распрощался с Британией и отплываю во Фризию.
Пусть мой кузен в осаде, но он как-то получает и отправляет сообщения. На бастионе со стороны моря имелась дверца для внезапных вылазок - небольшой проем в бревенчатой стене. Для атакующих Беббанбург в ней толку никакого - невозможно до этого проема добраться незамеченным: пришлось бы пройти по голой песчаной отмели и взобраться по крутому склону прямо под высокими стенами.
До неё можно было незаметно добраться в ночное время, но мой отец всегда настаивал на том, чтобы ночью дверь накрепко запирали изнутри, и мой двоюродный брат, я уверен, делает то же самое. Я подозревал, что ему удается впускать через эту дверь людей, возможно, прямо с берега, куда те высаживаются в тумане с рыбачьей лодки, и я не сомневался, что новость о моей покупке кораблей в конце концов доберется до кузена. Может, он и не поверит в байку с Фризией, но Берг поверил, а Берг был настолько кристально честен, что его рассказ будет звучать крайне убедительно. В худшем случае эта новость заставит моего кузена засомневаться, на что я и надеялся.
- И помни, - повторил я, - сообщи это только тем, у кого будешь покупать корабли, и еще можешь рассказать Олле. - Олла, как я знал, не сможет удержаться от возможности посплетничать. - Можешь доверять Олле.
- Олле, - эхом повторил Берг.
- В его таверне есть всё, что тебе нужно. Приличный эль, хорошая еда, симпатичные шлюхи.
- Шлюхи, господин?
- Девушки, которые...
- Господин, кто такие шлюхи, я тоже знаю, - обиженно произнес Берг.
- А у Оллы есть дочь, - внушал я ему, - и она ищет мужа.
Берг оживился.
- Она хорошенькая, господин?
- Её зовут Ханна, - сказал я, - и она нежная, как голубка, мягкая, как масло, покорная, как собачонка и хорошенькая, как утренняя заря. -
По крайней мере, последнее было правдой.
Я взглянул на восток - небо уже окрашивали первые слабые лучи солнца.
- А теперь, - продолжил я, - самое главное. Олле известно, что ты мой человек, но никто другой не должен об этом узнать! Если кто тебя спросит - говори, что ты из южной Нортумбрии и оставил свои земли ещё до вторжения саксов. Ты направляешься домой, за море. Бежишь из Британии.
Он нахмурился.
- Я понимаю, господин, но... - он запнулся, явно чувствуя себя несчастным оттого, что придётся удирать от врагов. Он был храбрым молодым человеком.
- Тебе понравится во Фризии, - серьёзно сказал я.
Прежде чем я успел добавить что-то ещё, из-за деревьев, уклоняясь от колючих веток, выбежал мой слуга Рорик.
- Господин, господин!
- Тише! - приказал я. - Тише!
- Господин! - он склонился передо мной. - Меня прислал Кенвульф. Из форта выехали всадники!
- Сколько?
- Трое, господин.
Лазутчики, подумал я. Рорик вместе с Кенвульфом и двумя другими стоял на страже, выше по склону, там, откуда с южной стороны они могли наблюдать за фортом.
- Поговорим позже, - сказал я Бергу, а потом вернулся туда, где ждали мои пятьдесят воинов, и приказал им молчать.
Трое лазутчиков не пытались проверить восток или запад, они направились по тропе в лес. Похоже, они не собирались задержаться там надолго. Кенвульф, следивший за ними, сказал, что они вошли в лес с северной стороны, откуда могли увидеть дюжину моих людей и лошадей, пасущихся в отдалении, у камня. Должно быть, эта картина усыпила их бдительность - они развернулись и поскакали назад, к югу. Они ехали медленно, очевидно, довольные тем, что за деревьями не скрывалась опасность.
Яркое солнце поднялось уже довольно высоко, окрасив золотом края лёгких облаков на востоке. Это предвещало хороший день, по крайней мере, для нас. Если только я не ошибся.
Я отправил Рорика назад в укрытие, к дозорным. Больше ничего не происходило. Из глубины леса на пастбище вышел олень, принюхался и, что-то почуяв, повернул назад, в чащу. Мне хотелось присоединиться к наблюдателям, чтобы самому видеть форт, но я сдержал порыв. От того, что я сам стану наблюдать за стенами, дело не ускорится, а чем меньше мы двигаемся, тем лучше. Золото по краю облаков угасло, сменившись туманной белизной. Я вспотел в боевом облачении - под кольчугой на мне была кожаная безрукавка, в тяжелые сапоги с нашитыми металлическими полосами заправлены шерстяные штаны, руки богато украшены золотыми и серебряными браслетами. На шее я носил простой костяной молот на золотой цепи, Вздох Змея пристегнул к поясу, а щит, шлем и копьё лежали под деревом.
Ближе к полудню Финан начал недовольно ворчать.
- Может, он и не придёт.
- Брунульф придёт.
- Он же не собирается нам платить, так зачем ему приходить?
- Затем, что если он не придёт, - ответил я, - то не будет и войны.
Финан взглянул на меня, как на безумца. Он собрался что-то сказать в ответ, но тут снова появился запыхавшийся Рорик.
- Господин... - начал он.
- Они выехали из форта? - прервал я его.
- Да, господин.
- Я же тебе говорил, - сказал я Финану, а потом к обратился к Рорику: - Сколько их?
- Двенадцать, господин.
- Есть у них флаг?
- Да, господин, а на флаге червяк.
Он говорил о драконе на знамени Уэссекса, именно его я и ожидал увидеть. Я потрепал Рорика по голове, велел ему быть рядом со мной, а потом приказал воинам приготовиться. Я, как и они, надел шлем со скользкой и пропахшей потом кожаной подкладкой - свой лучший шлем с серебряным волком на гребне. Я натянул его поглубже, опустил нащёчники, и Рорик затянул тесемки под подбородком, потом подал тёмный плащ, завязал его на моей шее, подал перчатки. Он придержал Тинтрига, я вскочил в седло, воспользовавшись поваленным бревном как подставкой, и принял у Рорика тяжёлый, окованный железом щит. Я просунул в петлю щита левую руку и крепко сжал ручку.
- Копьё, - сказал я. - И вот ещё что, Рорик.
- Да, господин?
- Не лезь вперед. Держись в стороне.
- Да, господин, - слишком быстро согласился он.
- Я не шучу, паршивец. Ты мой знаменосец, а не воин. Пока не воин.
Я облачился в сталь и золото. Обычно я не носил ни плащ, ни браслеты, пользовался обычным шлемом. Но в ближайшие несколько минут мне предстояло решать судьбу трёх королевств, а это определённо заслуживало некоторой помпезности. Я слегка шлёпнул Тинтрига по шее и кивнул Финану, сверкающему серебром и золотом, как и я. Я оглянулся и убедился, что все мои пятьдесят воинов уже в седле.
- Спокойно, - сказал я им, - едем потише! Нам незачем спешить!
Мы направили лошадей из леса на пастбище. Два зайца пронеслись мимо нас к реке. Мы всё ещё оставались в низине, невидимые и из форта, и для Брунульфа, ведущего своих ничего не подозревающих людей по коровьей тропе к камню за лесом. Я полагался на Кенвульфа, старого опытного воина, он должен был подать мне знак.
- Теперь ждём, - приказал я, - просто ждём.
- Почему бы не подождать, пока они не станут невидимы из форта? - недовольно спросил Финан.
- Потому, что не я выбрал то место для битвы, - ответил я, продолжая держать его в неведении, а потом повысил голос, чтобы объяснение смогли услышать все воины: - Когда мы двинемся вперёд, - сказал я в уверенности, что мой голос не слышен за пределами поросшей травой низины, где мы скрывались, - вы увидите дюжину всадников под флагом Уэссекса. Нам нужно защитить их! Эти двенадцать должны остаться в живых. На них нападут двадцать пять, может, тридцать человек! Я хочу взять в плен тех людей! Убейте столько, сколько понадобится, но у меня должно быть несколько пленных! Особенно - их предводитель! Высматривайте самые богатые кольчуги и шлемы, берите сволочей в плен!
- О Господи, - выдохнул Финан, - теперь я понимаю.
- Мне нужны пленные! - ещё раз подчеркнул я.
Рорик вскочил в седло, поднял флаг с волчьей головой, и тут у края леса показался размахивающий обеими руками Кенвульф. Я коснулся молота, висящего на золотой цепи.
- Вперёд! - приказал я. - Вперёд!
Должно быть, Тинтриг заскучал от ожидания - он рванулся вперёд от одного касания шпорами. Я низко склонился на нём, и все мы опустили копья, поднимаясь по короткому склону на холм.
- Когда ты понял? - крикнул мне Финан.
- Две ночи назад!
- Мог бы и сказать!
- Я думал, это и так понятно!
- Вот хитрый ублюдок! - восхитился он.
Мы поднялись на вершину холма, и я понял, что боги на моей стороне.
Брунульф со своими всадниками оказался рядом с нами, на расстоянии не больше четверти мили. Они остановились, поражённые, увидев, что на востоке появились другие всадники с щитами и обнажёнными мечами. Я увидел, что Брунульф поворачивает к югу. Его сопровождали два священника в чёрных рясах, один в испуге свернул к лесу, и Брунульф крикнул, чтобы тот вернулся. Я видел, что он направляется к форту, но было уже слишком поздно.
Поздно потому, что дальние всадники скакали, отрезая им путь к отступлению. Я насчитал примерно тридцать человек. Не сомневаюсь, что вчера, покидая форт, они ехали под знаменем с драконом западных саксов, но теперь над ними развевался флаг с красным топором. Флаг был далеко, но огромный красный топор отлично виден на расстоянии, и я не сомневался, что их щиты отмечены тем же символом.
Это была эмблема Сигтрюгра, но это не люди Сигтрюгра. Это западные саксы, прикинувшиеся датчанами, западные саксы, которым приказано убить своих собратьев и разжечь войну. Брунульф и его спутники должны умереть на глазах у своих товарищей из форта, которые смогут сообщить Этельхельму и Эдуарду, что коварные воины Нортумбрии договорились о перемирии, а сами напали на посланников и убили их. Это была разумная схема, несомненно, придуманная самим Этельхельмом. Он хотел вызвать войну, но понял, что Сигтрюгр способен сдержаться, что Сигтрюгр действительно сделает всё, чтобы избежать конфликта. А раз так, если сам Сигтрюгр не нападёт на людей Эдуарда, то воины Этельхельма встанут под знамя с красным топором и совершат убийство.
Вот только там оказался я, и я был настроен мстить.
Мой двоюродный брат всё ещё занимал Беббанбург.
Этельхельм пытался уничтожить мою дочь и её мужа.
Константин оскорбил меня, изгнав с земель предков.
И я уже месяц не виделся с Эдит, моей женой.
Кому-то придётся за это ответить.
Глава пятая
Сначала ни Брунульф, ни его люди нас не заметили. Они не сводили взглядов с всадников, приближавшихся с востока, всадников со сверкающими клинками, несущих щиты с эмблемой Нортумбрии, готовых убивать. Первым порывом Брунульфа было вернуться назад, к форту, но половина всадников свернули к югу, отрезая путь к отступлению. Один из людей Брунульфа посмотрел на запад и увидел нас. Он окликнул Брунульфа, тот обернулся. Я подъехал уже достаточно близко и мог разглядеть испуг на его лице. Он думал, что едет договариваться о мире, а вместо этого к нему с двух сторон приближалась смерть. Он был в кольчуге, но без шлема и без щита, а оба священника, ехавших рядом, совсем беззащитны. Брунульф стал вытаскивать меч, но помедлил, возможно надеясь, что если не станет сопротивляться, у него будет шанс выжить.
- Мы на твоей стороне! - крикнул я ему. Но казалось, он был слишком ошеломлён или слишком испуган, чтобы это понять. - Брунульф! - выкрикнул я его имя. - Мы на твоей стороне!
Берг и мой сын скакали ко мне с двух сторон, как я понял, они решили меня прикрыть. Я резко повернул Тинтрига вправо, отгоняя лошадь Берга.
- Не путайтесь под ногами! - прорычал я.
- Осторожней, господин! - крикнул он. - Ты же...
Возможно, он собирался сказать "старый", но вовремя одумался.
Воины со знаменем Сигтрюгра увидели нас. Теперь они снизили темп, потеряв уверенность. Полдюжины повернули к отряду Брунульфа, и я услышал, как один из них кричал, что нужно атаковать, а другой вопил, что пора спасаться, и это замешательство их обрекло.
Мы пересекли дорогу к югу от Брунульфа и его спутников.
- Мы на твоей стороне, - снова выкрикнул я, увидел, как сакс кивнул, и вот мы уже пронеслись мимо него. Мы были вооружены копьями и мчались галопом, а враг, меньше числом и вооруженный только мечами, смешался и не знал, что делать. Кто-то замер в нерешительности, другие пытались развернуть лошадей и ускакать на восток, но один, видимо от ужаса и неразберихи, пришпорил коня нам навстречу, и от меня требовалось лишь нацелить копьё и нанести удар.