- Некоторые датчане тоже покрестились, - объяснил я, - так кого же твой бог нашлет, чтобы наказать их, когда они станут плохими христианами? Франков?
- Там огонь, - перебил нас мой сын. Он отдернул кожаный полог и смотрел на север.
- В такой-то дождь? - удивился Финан.
Я подошёл к сыну. Да, в самом деле, в небе над дальними северными холмами светилось зарево огромного пожара. Огонь предвещал беду, но я даже представить не мог, чтобы воины, совершающие набег, болтались под дождём и ветром в такую ночь.
- Наверное, чей-то дом загорелся, - предположил я.
- И где-то далеко, - добавил Финан.
- Бог кого-то наказал, - сказал я, - вот только какой именно бог?
Отец Эадиг перекрестился.
Какое-то время мы ещё глядели на зарево далёкого пламени, но другие пожары не появились, а через некоторое время дождь погасил и этот огонь, и небо опять потемнело.
Мы сменили дозорных на высокой башне, а потом уснули.
А утром пришёл враг.
- Ты, лорд Утред, - приказал враг, - уйдёшь на юг.
Он явился вместе с утренним дождём. Я узнал об этом, когда дозорный на сторожевой башне застучал железным прутом, служившим нам вместо колокола, возвещающего тревогу. Это случилось примерно через час после рассвета, когда в призрачно-бледных облаках на востоке только показалось тусклое солнце.
- Вон там люди, - сказал мне один из часовых, указывая на север, - пешие.
Я облокотился о башенный парапет, пристально глядя в ту сторону сквозь клочья тумана и дождь. За моей спиной по лестнице поднимался Финан.
- В чём дело? - спросил он.
- Может, там пастухи? - предположил я.
Я не мог ничего разглядеть. Дождь, хоть и стал менее яростным, всё же лил как из ведра.
- Они бежали в нашу сторону, господин, - сказал дозорный.
- Бежали?
- Похоже. Спотыкались.
Я смотрел, но ничего не видел.
- Там были и всадники, - сказал Годрик, второй дозорный, молодой и не особо смышлёный. Всего год назад он прислуживал мне, и в каждой тени ему чудился враг.
- Я не видел всадников, господин, - сказал второй дозорный, испытанный воин по имени Кенвульф.
Наши лошади были уже осёдланы и готовы к дневному переходу. Я размышлял, не отправить ли на север лазутчиков, чтобы узнать, вправду ли там кто-то есть, кто это и чего они хотят.
- Сколько людей вы видели? - спросил я.
- Троих, - ответил Кенвульф.
- Пятерых, - одновременно с ним сказал Годрик, - и двух всадников.
Пристально глядя на север, я не мог разглядеть ничего, только дождь, заливающий папоротники. Клочья ползущего у земли тумана скрывали дальние холмы.
- Наверное, пастухи, - сказал я.
- Там были всадники, господин, - неуверенно проговорил Годрик, - я сам их видел.
Никакой пастух не станет ездить верхом. Я продолжал всматриваться в дождь и туман. Глаза у Годрика моложе, чем у Кенвульфа, но и фантазия у него куда богаче.
- Бога ради, кто же там может быть утром, в такое-то время? - проворчал Финан.
- Никого, - сказал я, выпрямляясь, - Годрику опять померещилось.
- Не померещилось, господин, - искренне заверил Годрик.
- Пастушки, - сказал я, - ни о чём он больше не думает.
Годрик покраснел от смущения.
- Нет, господин.
- Сколько тебе сейчас? - спросил я, - Четырнадцать? Пятнадцать? Я в твоём возрасте только о сиськах и думал.
- И с тех пор почти не изменился, - пробормотал Финан.
- Я их даже не видел, господин, - возмутился Годрик.
- Ты про них опять размечтался, - сказал я и умолк.
Там, на раскисших от дождя холмах, показались люди.
Из низины появились четверо. Они бежали в нашу сторону, отчаянно спешили, и мгновение спустя я понял почему - из тумана галопом вылетели четыре всадника и понеслись наперерез беглецам.
- Открывайте ворота! - крикнул я воинам, охранявшим подножие башни. - Выезжайте навстречу! Приведите этих людей сюда!
Я бросился вниз по лестнице и спустился вниз, как раз когда Рорик привёл Тинтрига. Пришлось подождать, пока затянули подпругу, потом я вскочил в седло и поскакал по склону холма вместе с дюжиной всадников. Финан держался рядом, чуть позади.
- Господин, - крикнул мне вслед Рорик, когда мы выезжали из форта. - Господин!
Он держал в руках тяжёлые ножны с моим мечом, Вздохом Змея.
Обернувшись к Рорику, я наклонился и вытащил меч, не слезая с седла, а пояс и ножны оставил в руках мальчишки.
- Возвращайся в форт, парень.
- Но...
- Возвращайся!
Дюжина моих воинов, которые уже вооружились и были готовы покинуть форт, оказались далеко впереди меня, они скакали наперерез всадникам, гнавшимся за четырьмя беглецами. Но всадники, увидев, что оказались в меньшинстве, бросились прочь, и тогда показался пятый беглец. Должно быть, он прятался в зарослях папоротника за холмом, а теперь выбрался, и вприпрыжку бежал вниз по склону. Заметив это, всадники снова вернулись, на этот раз к пятому беглецу. Тот отпрянул, услышав стук копыт, но скакавший впереди осадил лошадь, спокойно поднял копьё и вонзил острие в спину бегущего. Раненый на мгновение застыл, откинувшись назад, ещё оставаясь на ногах, и тогда второй всадник обогнал его, взмахнул топором, и я увидел, как беглеца внезапно окутал кровавый туман. Человек рухнул наземь, но своей смертью отвлек, задержал преследователей и спас спутников - теперь те находились под защитой моих людей.
- Почему этот безмозглый дурак не остался в укрытии? - спросил я, кивнув в ту сторону, где шестеро всадников окружили упавшего.
- Вот почему, - ответил Финан, указывая на север, где на горизонте из тумана появилась целое скопище наездников. - Спаси нас Бог, - сказал он, крестясь, - но это же целая армия, будь я проклят.
Дозорные на башне за моей спиной колотили железным прутом, звоном призывая остальных воинов на крепостные стены. Внезапно налетевший шквал дождя и ветра раздувал плащи всадников, выстроившихся в ряд на горизонте. Их были десятки.
- Знамени нет, - сказал я.
- Твой двоюродный брат?
Я покачал головой. В сером, размытом дождём свете, воинов вдалеке разглядеть нелегко, но я сомневался, что у моего кузена хватило бы духа привести свой гарнизон сквозь эту тёмную ночь так далеко на юг.
- Может, Эйнар? - спросил я.
Но тогда за кем же они гнались? Я направил Тинтрига к моим воинам, охранявшим четырёх беглецов.
- Это норвежцы, господин! - крикнул Гербрухт, когда я подъехал ближе.
Все четверо насквозь промокли, дрожали от холода и страха. Все молодые, светловолосые, с татуированными лицами. Увидев мой обнаженный меч, они упали на колени.
- Прошу, господин, - произнес один.
Я взглянул на север - армия всадников не двигалась. Они лишь стояли и смотрели.
- Их сотни три? - прикинул я.
- Три сотни и еще сорок, - уточнил Финан.
- Меня зовут, - сказал я людям, стоявшим на коленях на мокром вереске, - Утред Беббанбургский.
Я увидел испуг на их лицах и дал им несколько мгновений, чтобы почувствовать страх.
- А кто вы?
Они пробормотали свои имена. Это были люди Эйнара, посланные следить за нами. Они скакали почти весь вчерашний день, но не нашли наши следы и остановились на ночлег в пастушьей хижине на западных холмах. Перед рассветом всадники с севера прервали их сон, и норвежцы в панике кинулись наутек, бросив лошадей.
- Так кто же они такие? - спросил я, кивнув в сторону всадников, на север.
- Мы думали, они твои люди, господин.
- Вы не знаете, кто вас преследует? - спросил я.
- Враги, господин, - жалобно и безнадежно ответил один из них.
- Ну так расскажите мне, что случилось.
Эйнар послал пятерых воинов искать нас, но в предрассветных сумерках, ещё до того как солнце поднялось из-за туч на востоке, их обнаружили трое таинственных всадников. Пастушья хижина скрывалась в лощине, так что они ухитрились сбросить с лошади одного из застигнутых врасплох всадников и отогнать оставшихся двоих. Они убили этого человека, но тем временем уцелевшие двое угнали их лошадей.
- Итак, вы убили его, - уточнил я, - но узнали ли вы, кто это?
- Нет, господин, - ответил старший из выживших, - мы не поняли его языка. И он сопротивлялся, господин, вытащил нож.
- Как думаете, кто это был?
Старший заколебался, а потом прошептал, что решил, будто это один из моих воинов.
- Так вы просто его убили?
- Ну да, господин, - говоривший недоуменно пожал плечами. Потом они поспешили на юг и поняли, что их преследует целая армия всадников.
- Итак, вы убили человека, - подытожил я, решив, что он служит мне. Так почему бы мне не убить вас?
- Он кричал, господин. Нужно было заткнуть ему рот.
Что ж, вполне разумно. Думаю, я сделал бы то же самое.
- Так что же мне с вами делать? - спросил я. - Выдать им, - я кивнул в сторону всадников, - или убить самому?
Ответить беглецам было нечего, да я и не ожидал ответа.
- Разумнее всего прибить говнюков, - предложил Финан.
- Господин, прошу! - прошептал один из норвежцев.
Я проигнорировал мольбу, потому что несколько всадников направились в нашу сторону. Они ехали медленно, давая понять, что не причинят нам вреда.
- Отведи этих четверых ублюдков в форт, - приказал я Гербрухту, - но не убивай их.
- Не убивать? - в голосе Финана прозвучало разочарование.
- Пока не убивать, - уточнил я.
Мой сын присоединился ко мне, и мы втроем с Финаном поехали навстречу той шестерке.
- Кто это? - спросил мой сын.
- Это не мой братец, - заверил я, - тот бы точно двигался под знаменем с волчьей головой, - и это не Эйнар.
- Тогда кто? - снова полюбопытствовал сын.
Минуту спустя я узнал, кто это. Шестеро всадников приблизились, и я узнал их вожака. Он ехал прямо, с гордо поднятой головой, с золотым крестом на шее, на прекрасном высоком вороном коне, в длинном синем плаще, накрывшем лошадиный круп. Я узнал его, мы уже встречались. Вожак улыбнулся, увидев, что я смотрю на него.
- Беда, - сказал я своим спутникам, - вот ведь беда.
Да, так оно и было.
Человек в синем плаще, всё ещё улыбаясь, придержал коня, остановившись в нескольких шагах перед нами.
- Обнажённый меч, лорд Утред? - упрекнул он меня. - Так-то ты приветствуешь старого друга?
- Я человек небогатый, не могу себе позволить купить ножны, - ответил я, осторожно заталкивая Вздох Змея в левый сапог, так что клинок оказался у икры, а рукоять торчала вверх.
- Элегантное решение, - насмешливо сказал он.
Он и сам был элегантен - тёмно-синий плащ и на удивление чистые сапоги, кольчуга отполирована, борода коротко подстрижена, чёрные, как вороново крыло, короткие волосы стягивает золотой обруч. Золото украшало уздечку его коня, золотая цепь обвивала шею, рукоять меча сверкала золотом. Это был Казантин мак Эда, король Альбы, известный мне как Константин. Позади, на коне чуть поменьше - его сын, Келлах мак Казантин. Четыре всадника позади отца с сыном - два воина и два священника - сурово смотрели на меня, должно быть потому, что обращаясь к Константину, я не назвал его королём.
- Мой принц, - сказал я Келлаху, - рад видеть тебя снова.
Келлах бросил взгляд на отца, словно спрашивая разрешения ответить.
- Можешь говорить с ним! - сказал король Константин, - но говори помедленнее и попроще. Он сакс, и потому не понимает длинных слов.
- Лорд Утред, - учтиво сказал Келлах, - я тоже рад тебя видеть.
Много лет назад, ещё мальчишкой, Келлах был моим заложником. Он нравился мне тогда и по-прежнему нравился сейчас, хотя я считал, что однажды мне придётся его убить. Теперь ему было около двадцати, почти такой же статный, как отец, с такими же тёмными волосами и яркими синими глазами, но, что неудивительно, ему недоставало спокойной уверенности своего отца.
- Как ты, парень? - спросил я, и глаза принца округлились от удивления, что я так назвал его, но он справился с чувствами и кивнул в ответ.
- Итак, король, - обратился я к Константину, - что привело тебя на мою землю?
- Твою землю? - Константин, казалось, удивился. - Это Шотландия!
- Ты должен говорить медленно и понятно, господин, - сказал я ему, - потому что я не могу понять эту чушь.
Константин рассмеялся.
- Как бы мне хотелось, чтобы ты мне не нравился, лорд Утред, если бы я тебя ненавидел, жизнь была бы намного проще.
- Меня ненавидит большинство христиан, - ответил я, глядя на мрачных священников.
- Но я могу научиться тебя ненавидеть, - продолжил Константин свою мысль, - если ты предпочтешь стать моим врагом.
- С чего вдруг мне это понадобится? - полюбопытствовал я.
- И правда, почему? - ублюдок ухмыльнулся, обнажив полный рот зубов, и я подивился, как ему удалось их все сохранить. Может, колдовство какое-то? - Но ты не станешь моим врагом, лорд Утред.
- Не стану?
- Конечно же нет! Я приехал заключить мир.
Я в это поверил - в той же степени, как верил, что орлы откладывают золотые яйца, феи в полночь танцуют в нашей обуви, а луна вырезана из хорошего суморсэтского сыра.
- Быть может, - сказал я, - нам лучше обсудить мир у очага, с кувшином хорошего эля?
- Видите? - Константин обернулся к своим хмурым священникам. - Я же говорил, что лорд Утред будет гостеприимным.
Я позволил Константину и пяти его спутникам войти в форт, но настоял на том, чтобы остальные ждали на расстоянии полумили, где за ними наблюдали мои воины, стоявшие на северном крепостном валу Вилбирига. Константин с притворной невинностью попросил меня пропустить всех его воинов внутрь, но я только улыбнулся, и он соблаговолил ответить ухмылкой. Армия скоттов может и подождать под дождём. Конечно, пока Константин мой гость, не случится никаких сражений, но они всё же скотты, а только глупец может пригласить больше трёх сотен скоттов в форт. Всё равно что открыть овчарню стае волков.
- Мир? - спросил я Константина после того, как нам подали эль, хлеб и нарезанный ломтями холодный свиной бок.
- Заключить мир - это мой христианский долг, - с благочестивым видом ответил Константин. Если бы то же самое сказал король Альфред, я знал бы, что он не шутит, но Константин умел тонко играть словами. Он понимал, что я не верю ему, как и сам он не верил в свои слова.
Я приказал принести в комнату столы и скамейки, но король скоттов не сидел, а бродил по комнате с пятью большими окнами. Снаружи было по-прежнему мрачно. Он потрогал остатки штукатурки на стене, потом коснулся почти незаметной щели между каменной стойкой и перекладиной двери.
- Хорошо строили эти римляне, - сказал он, словно о чём-то сожалея.
- Лучше, чем мы, - ответил я.
- Это был великий народ, - сказал Константин.
Я кивнул.
- Их легионы прошли по всему миру, - продолжал он, - но были отброшены от Шотландии.
- Отброшены от Шотландии или побеждены скоттами? - спросил я.
Король улыбнулся.
- Они пытались! Они потерпели неудачу! И потому возвели эти форты и эту стену, чтобы не дать нам разорять их провинцию. - Константин провёл рукой по каменной кладке. - Я хотел бы побывать в Риме.
- Я слышал, он лежит в руинах, - ответил я, - и населён волками, попрошайками и ворами. Ты почувствуешь себя там как дома, король.
Видимо, оба шотландских священника говорили по-английски - они прошипели проклятия в мой адрес. Келлах, сын короля, казалось, собрался возразить, но Константин остался равнодушным к моим оскорблениям.
- Но что за руины! - сказал он, жестом приказывая сыну молчать. - Какие величественные руины! Их руины превосходят наши самые лучшие дома! - Он повернулся ко мне, вызывающе улыбаясь. - Этим утром мои воины вышвырнули Эйнара Белого из Беббанбурга.
Я не ответил, просто не мог сказать ни слова. Я подумал, что Эйнар не сможет больше снабжать крепость едой, так что решена огромная проблема с его кораблями. Но потом я снова пал духом, сообразив, что Константин атаковал Эйнара не ради меня. Да, одна проблема решена, но теперь между мной и Беббанбургом оказалось гораздо более грозное препятствие.
Константин рассмеялся - наверняка почувствовал мое уныние.
- Мы прогнали его прочь, - сказал он, - отбросили от Беббанбурга и отправили подальше! А может, этот неудачник уже подох? Скоро узнаю. У Эйнара меньше двух сотен людей, а я послал за ним больше четырёхсот.
- В Беббанбурге его защищали бастионы, - заметил я.
- Конечно, нет, - с усмешкой возразил Константин, - твой двоюродный брат не позволил бы своре норвежцев войти в свою крепость! Знает же, что тогда они ни за что не уйдут. Для него впустить людей Эйнара внутрь - всё равно что воткнуть нож себе в спину. Нет, воины Эйнара поселились в деревне, а частокол, который они возводили снаружи форта, остался недостроенным. И теперь они уже ушли.
- Благодарю тебя, - произнес я с усмешкой.
- За то, что я сделал твою работу? - улыбнулся он,
потом, наконец, подошёл к столу, сел, налил себе эля, взял еды. -
Да, я сделал эту работу за тебя, - продолжил он. - Ты не можешь осаждать Беббанбург, пока не повержен Эйнар, и вот он разбит! Его наняли, чтобы не подпустить тебя к крепости и снабжать твоего кузена провизией. Надеюсь, теперь он мёртв или удирает, спасая свою жалкую шкуру.
- Ну спасибо тебе, - снова поблагодарил я.
- Но его воинов сменили мои, - ровным тоном продолжил Константин. - Теперь они живут в деревне у Беббанбурга, где раньше были норвежцы Эйнара. Сегодня утром, лорд Утред, мои воины захватили все земли Беббанбурга.
Я взглянул в его ярко-синие глаза.
- А я думал, что ты пришёл заключить мир.
- Так и есть!
- С семью или восемью сотнями воинов?
- О, их больше, - небрежно сказал он, - много больше! А сколько у тебя? Здесь сотни две? Да ещё тридцать пять в Дунхолме?
- Тридцать семь, - ответил я, просто назло ему.
- И под предводительством женщины!
- Эдит посильнее многих мужчин, - сказал я.
Я оставил Эдит, свою жену, во главе небольшого гарнизона, охранявшего Дунхолм. Ещё я оставил там Ситрика, на случай, если она забудет, с какого конца браться за меч.
- Думаю, ты скоро узнаешь, что ей не сравниться в свирепости с моими воинами, - улыбнулся Константин. - Мир бы очень тебе пригодился.
- У меня есть зять, - заметил я.
- А, грозный Сигтрюгр, у которого есть целых пять или шесть сотен воинов? Может, даже тысяча, если его поддержат южные ярлы, только я в этом сомневаюсь! И чтобы ярлы оставались на его стороне, Сигтрюгру приходится держать воинов у южных границ. Но как знать, на его ли они стороне?
Я ничего не сказал в ответ. Конечно, Константин прав. Возможно, Сигтрюгр и король Эофервика, даже называет себя королём Нортумбрии, но многим из самых могущественных датчан ещё только предстояло поклясться ему в верности. Они утверждали, что он уступил слишком много земель в обмен на мир с Этельфлед, хотя я подозревал, что сами они скорей сдались бы, чем стали сражаться в безнадёжной войне за спасение королевства Сигтрюгра.
- И не только ярлы, - Константин продолжил сыпать соль на рану, - я слышал, что западные саксы осмелели и поднимают шум.