- Каждому из нас хочется знать, какая судьба ему уготована. Но такое знание приходит только по воле духов, когда они посылают Видение своему избраннику. Один отважный и настойчивый юноша захотел получить это священное знание, чтобы стать великим шаманом. Он целый год готовился к встрече с духами, и вся родня помогала ему. Юношу кормили отборной пищей, молились за него и желали ему добра.
Ранним весенним утром два старых шамана подвели юношу к подножию высокой горы. Они натерли его тело волшебной травой и дали ему связки табака для приношения даров духам.
Юноша поднялся на вершину. Он выкопал яму, лег в нее и стал ждать Видения. Наступила ночь. Ледяной ветер пронизывал юношу, его зубы стучали от холода, но он громко выкрикивал молитвы, и его вопли смешивались с плачем страха и отчаяния. Но Видение так и не пришло. Когда же из-за гор показался первый луч солнца, юноша услышал голос, исходящий из утреннего тумана. "Послушай, человек, почему ты выбрал именно эту вершину? Ты кричал и молился всю ночь, и не давал спать всем нам, духам, зверям и птицам. Почему мы должны страдать вместе с тобой? Найди себе другое место для своего испытания, и не подвергай испытанию нас".
Но юноша был отважен и настойчив. Он стиснул зубы и провел еще целый день, громко моля о Просветлении, а потом еще целую ночь истязал себя криками, страхом, холодом и голодом. Под утро он услышал голос тумана. И этот голос произнес: "Мы тебя предупреждали? Предупреждали. Так не обижайся". В следующий миг вершина горы раскололась надвое, и отважный юноша полетел в пропасть. Он еще не успел долететь до ее дна, как стены пропасти сомкнулись, и на вершине горы осталась только яма со связками табака. Они до сих пор лежат там и дымятся потихоньку.
Да, каждый из нас хотел бы получить Видение. Но его нельзя добыть силой, настойчивостью или хитростью. Оно приходит как дар свыше. И этот дар - награда за терпение и смирение. Зимний Туман, слышишь меня?
- Да, - прохрипел Степан Гончар, с трудом поднимая голову и стряхивая с лица прилипшие стебельки полыни.
- Пришло твое время, Зимний Туман.
Снова ударили барабаны, и в палатку вошли индейцы. Они подняли Гончара на руки и вынесли на поляну. Там, перед черепом бизона, возвышался шатер из белых шкур.
- Этот дом для тебя и твоей жены, - торжественно провозгласил шаман. - Оставайтесь здесь до тех пор, пока не взойдет новое солнце.
Степана усадили в середине шатра. Полог был откинут, и Гончар видел прямо перед собой белый череп с черными глазницами и огромными закрученными рогами. Милли свернулась калачиком у его ног.
Он услышал, что пение и барабаны удаляются. Звуки становились все глуше, пока не растаяли в лесном шуме.
- Все ушли, - сказала Милли, поднимаясь на колени. - Здесь нет никого, кроме нас. Не считая духов. И этого бизона. Ты его видишь?
- Череп?
- Значит, пока не видишь. - Девушка развязала мешочек, висевший над входом, и вытряхнула на ладонь два сморщенных корешка. - Нам придется жевать это. Не знаю, как на вкус, но выглядит ужасно.
- Знаешь, разбойница, если пожевать некоторые грибы или кактусы, можно увидеть не только бизона, - сказал Гончар. - Нам обязательно это делать?
- Обязательно. Тебе какой, побольше или поменьше?
- По-моему, они одинаковы.
- Ну, тогда вот этот - твой, - решила Милли. - Он похож на конскую голову. А этот, как сердечко, пусть будет моим.
- Подожди, - Степан удержал ее руку. - Тебе очень идет этот наряд.
Она закусила губу и отвернулась, прикрывая рукой грудь.
- Если будешь дразниться, я тебя убью.
Он вдруг подумал, каких мучений стоило девушке оказаться совершенно голой, да еще с раскрашенной кожей, наедине с мужчиной. И еще толпа индейцев вокруг…. Как она смогла решиться на такое? Он почувствовал, как его уши запылали от стыда.
- Быстрее, Стивен, быстрее, - снова заговорила она, вкладывая сухой корень в его губы. - Жуй его и смотри на череп.
- А ты?
- А я буду рядом. Не бойся.
- Ты отлично справляешься с обязанностями жены, - сказал он, морщась от невыносимой горечи.
- Меня долго готовили.
- Значит, ты знаешь, что муж и жена…. - Гончар снова попытался перехватить ее руку, но Милли отодвинулась. - Когда муж и жена остаются в палатке одни, они не только корешки жуют. Тебе и это рассказали?
- Но, Стивен, мы еще не муж и жена. И не надо меня трогать! Если бы я знала, что ты такой, я бы сто раз подумала, прежде чем согласиться. Мне сказали, ты лежишь как покойник и ничего не видишь. А ты вон какой. Нет-нет, не трогай меня, пожалуйста. А то уйду!
Он понял, что она не шутит, и с равнодушным видом скрестил руки на груди.
- Что-нибудь чувствуешь? - спросила она немного спустя.
- Жевал я травки и повкуснее. Нет, ничего, кроме горечи. А ты?
- Голова кружится. Стивен, обещай, что…. - она смутилась. - Если я вдруг засну…. Обещай, что со мной ничего не случится.
- Да ты стала настоящей шайенкой, - усмехнулся он. - Они жуткие недотроги. Парням нельзя даже смотреть в их сторону, не то что перекинуться словечком.
- А как же они тогда женятся?
- Целая история. Может пройти несколько лет, прежде чем парень удостоится благосклонного взгляда своей избранницы. Тогда он может уже и поговорить с ней.
- О свадьбе?
- Ты что! - он рассмеялся. - О погоде, или об удачной охоте, или о том, как хороша лошадь невесты. Но, как только будут сказаны эти несколько фраз, родители юноши и девушки тут же начинают между собой обсуждать перспективы. Если препятствий для брака нет, начинается подготовка. Семья жениха приносит множество подарков всем родственникам невесты. И это тоже длится не один месяц.
- А у меня даже родственников никаких не осталось, - печально произнесла Мелисса. - Только папа. И ты. Что с нами будет, Стивен?
- С нами все будет прекрасно. Ты же слышала, злодея по имени Питерс больше нет. Значит, я могу спокойно жить под новым именем. Мы уедем в Калифорнию. - Он мечтательно покачал головой. - В Сан-Франциско. Это чудесный город. Ты видела океан? Увидишь. Тебе понравится.
- Мне все понравится, если ты будешь рядом, - донесся ее голос откуда-то издалека.
Гончар открыл глаза и увидел, что прямо перед ним стоит огромный бизон. Его блестящие вишневые глаза смотрели куда-то поверх головы Степана, а из ноздрей вырывались струйки пара. Лохматая грива свисала до земли, и из-под нее выглядывали только кончики копыт, широких, как суповые тарелки.
- Ты откуда взялся? - спросил Гончар. - Мы тебя не звали. Иди своей дорогой.
Бык оставался неподвижным.
"Да я сплю! - подумал Степан. - Он мне снится! Откуда в лесу может появиться бизон? А ведь мы - в лесу. Или нет?"
Он оглянулся, с нарастающим изумлением замечая, что стены шатра становятся прозрачными, словно тают в воздухе. И вот они исчезли окончательно, и Степан оказался посреди бескрайней сухой степи. Серые стебли полыни раскачивались над бурой короткой травой. Вдалеке медленно двигались черные точки. То были бизоны, такие же огромные, как и тот, что стоял перед Гончаром. Да, они казались точками на горизонте, но он понимал, что они огромны. Как танки. И такие же страшные, такие же неуязвимые….
- Иди за мной, - сказал кто-то.
Бизон развернулся и побрел прочь.
Степан встал на ноги и зашагал следом, глядя на черные отпечатки копыт в красной земле…
16. Горящий Волк и Мокрая Сорока
Он очнулся от нестерпимого голода. Казалось, в животе бушует пламя, которое надо было срочно залить горячим бульоном и забросать ломтями кукурузной лепешки. Да хватило бы и горсточки риса, и даже корке черствого хлеба Степан был бы сейчас рад!
Ароматный дымок жареного мяса щекотал ноздри. Гончар рывком поднялся с земли.
У костра под березой сидел Ахата, обгладывая кость.
- Садись, ешь, - позвал он.
- А где Милли? - Степан растерянно оглядывался. - Где Майвис? Где все?
- Твоя невеста уехала домой. Ее провожают Майвис и женщины. Тебе надо пожить у меня еще несколько дней. Потом я покажу тебе дорогу к стоянке Горбатого Медведя. Садись, ешь.
Степан схватил кусок мяса с решетки над костром и, обжигаясь, принялся рвать его зубами.
- Тебе надо много есть, - говорил Ахата. - Много мяса, много зелени и орехов. Ты должен обновить свою кровь. Твоя старая кровь ушла вместе со старой силой. Новая сила придет вместе с новой кровью. Ты получишь новое имя. Тебя ждет новая жизнь.
Шумно втягивая воздух, чтобы остудить обожженный рот, Гончар с сожалением поглядел на опустевшую решетку.
- Дай ружье, схожу за мясом, - попросил он. - Кажется, я могу съесть целого оленя.
- Ты еще слаб для охоты. И твой запах отпугнет любого зверя. Не торопись. Еду тебе принесут.
- Когда?
- Белый человек нетерпелив, как голодный волк, - сказал шаман. - Белый человек ненасытен, как пожар. Я буду звать тебя Горящий Волк.
Вместе с новым именем Гончар, как оказалось, получил и новую одежду - домотканую серую рубаху и широкие замшевые штаны. На ногах уютно и плотно сидели мягкие мокасины, украшенные желтым и зеленым бисером. Он провел рукой по груди и обнаружил, что исчез нательный крестик.
- Не бойся, твой крест не пропал, - сказал шаман. - Майвис сохранил его вместе с твоим оружием. Ты получишь его обратно, когда придет время.
- Мое оружие здесь? А моя лошадь?
- Майвис все сохранил. Лошадь, одежда, часы - все в надежном месте. Скоро ты получишь свои вещи. Скоро. Но не сейчас.
- И на том спасибо.
Едва насытившись, Гончар принялся бродить вокруг поляны. Он с трудом узнавал эти места. Оказывается, когда смотришь на лес, лежа на земле, он выглядит совсем не так, как с высоты человеческого роста.
Среди берез повсюду виднелись обугленные пни и поваленные черные стволы. Когда-то здесь бушевал пожар. "Не самое лучшее место для охоты, - подумал Степан. - За оленем или даже за рябчиком придется уходить далеко отсюда. Но шаман прав, я еще слабоват для таких походов". В ушах стоял звон, сердце колотилось, и немного поднявшись в гору, Степан остановился, чтобы отдышаться. Но все-таки он шел, шел сам, и ноги твердо и уверенно топтали пожухлую листву. И в руках было достаточно силы, чтобы ухватиться за длинный сук и подтянуться пару раз. "Живем!" - с ликованием сказал себе Степан Гончар, он же Горящий Волк. Ему пришло в голову, что пора подумать и о другом имени. Как он будет представляться своим бледнолицым братьям, когда вернется в город?
Легкий шорох за спиной заставил его позабыть обо всем. Он метнулся в сторону и упал за куст.
Женщина с охапкой хвороста застыла на лесной тропинке. Она с трудом удерживалась от смеха.
- Как ты быстро прячешься, - наконец, выдавила она. - Быстрее зайца. Ты все делаешь так же быстро, как заяц?
По рубахе, вышитой синими и зелеными ромбами, Горящий Волк узнал в ней одну из тех женщин, что раскрашивали Мелиссу. Ее косы, перевитые желтыми ленточками, лежали на груди, а смуглое лицо с высокими скулами светилось насмешливой улыбкой.
- Извини, если я тебя напугал, - сказал он. - Но моя спина стала соображать быстрее меня. С тех пор, как познакомилась с пулей.
Женщина спросила что-то на непонятном ему языке.
- Говори по-шайенски, - попросил он.
- Отец сказал, что тебе знаком язык сутайо. Ты говорил как сутайо, когда вернулся с Пути Бизона.
- И что я говорил?
- Просил быстрее отпустить тебя домой. В город железных мостов.
- Что ж вы не отпустили? - Он забрал у нее хворост. - Давай помогу. Так ты - дочь Ахаты?
Она пошла впереди и, оглянувшись, сказала:
- Мое имя - Сентаху.
- А мое - Горящий Волк.
- Чем ты заслужил такое имя? Твоя помощница не заметила, чтобы ты был слишком горяч.
"Ох и стерва", - подумал он, шагая за ней по тропе и наблюдая, как колышется платье вокруг ее широких бедер. Женщине было лет тридцать, и по тому, как она держалась, Горящий Волк понял, что это вдова. Бездетная вдова, потому что с детьми ее взяли бы в свою семью родичи погибшего мужа. Одинокая, крепкая, бойкая - таким кумушкам лучше не попадать на язычок.
- Разве имя можно заслужить? - спросил он. - Чем ты заслужила свое?
- Ты бы не спрашивал, если бы знал язык сутайо.
Она зашагала быстрее, ловко уклоняясь от ветвей. Ни один листик не шелохнулся на ее пути. Горящему Волку пришлось замедлить шаг, чтобы идти так же бесшумно, не задевая вязанкой за деревья и не наступая на сухие ветки, поэтому она намного опередила его и первая присела к костру рядом с Ахатой.
Отец и дочь перекинулись негромкими словами, и Сентаху рассмеялась. Шаман пошевелил палкой в костре и сказал:
- Вчера моя дочь расставила ловушки в лесу. Если ты не устал, сходи вместе с ней, забери пойманную дичь. Я приготовлю тетеревов. Их мясо полезно для тебя.
Горящий Волк положил вязанку на траву и отряхнул рубаху.
- Я не устал. Пусть твоя дочь скажет, куда идти, и я принесу дичь. Если она ждет меня в этих ловушках.
Шаман, прикрыв глаза, задумался о чем-то, а потом произнес:
- Ты принесешь двух тетеревов. Старого косача и молодого петушка. Косач запутался в сети, а петушок висит в петле.
- Я не привык ловить птицу силками, - сказал Горящий Волк, пытаясь загладить невольное оскорбление. Как он посмел усомниться в охотничьей магии? - Дай мне ружье, и я набью полный мешок дичи.
- Здесь нельзя стрелять, - ответил Ахата. - Идите, не задерживайтесь.
Сентаху подняла с земли длинную меховую безрукавку и накинула себе на плечи.
- Идем, пока ты не остыл.
Горящий Волк присел рядом с шаманом и спросил негромко:
- "Сентаху" - это значит "сорока"?
- Мокрая Сорока, - кивнул Ахата. - Она получила это имя в детстве, и так до сих пор от него не избавилась.
Они углубились в лес, поднимаясь по склону горы. Горящий Волк едва поспевал за дочкой шамана, но его радовало то, что он перестал задыхаться. С каждой минутой он чувствовал себя все лучше. Когда на пути оказался быстрый ручей, он перемахнул его одним прыжком, и насмешливо оглянулся на Сороку, которая переходила вброд, высоко подняв подол рубахи.
"А ножки-то у нее не сорочьи, и все остальное тоже", - думал он, жадно оглядывая грудь, проступающую под тонкой тканью. Сентаху перехватила его взгляд, но не смутилась, а, наоборот, подтолкнула его бедром. От игривой улыбки ее глаза стали еще уже, а лицо еще шире:
- Почему ты остановился? Увидел что-то страшное?
- В этой жизни больше нет ничего страшного, - сказал он, облизав губы и с трудом заставив себя отвернуться. - Все страшное осталось в прошлом.
- Мужчины всегда говорят, что ничего не боятся. Не знаешь, куда уходит их отвага, когда они рядом с женщиной?
- Ты могла спросить это у мужа.
- Не успела. Нам с ним некогда было говорить. Я слышала, у тебя была жена-шайенка. Ей нравилось жить с белым?
- Думаешь, белые так сильно отличаются от шайенов?
- Не знаю. - Она остановилась, прислушиваясь. - Тише. Ты очень громко дышишь.
- Шайены не дышат?
- Иногда они дышат даже громче, чем ты. Иногда они рычат, как медведи. И вопят, как кошки. И не дают спать соседям. Поэтому для молодых ставят палатку подальше. Чтобы не мучить стариков.
Она скинула безрукавку, расстелила под березой и опустилась на нее.
- Сядь рядом. Расскажи, как ты встретился со своей первой женой.
- Когда мы встретились, я не знал, что она станет мне женой, - сказал Горящий Волк, присев на корточки.
Сентаху легла на бок, опираясь на локоть.
- Почему ты замолчал? Я слушаю.
Он прилег рядом, и его ладонь сама собой опустилась на ее бедро.
- Не молчи, - женщина шлепнула его по ладони, но не отодвинулась.
- Я не молчу. Я вспоминаю.
- Ты долго ухаживал за ней? Какими подарками заманивал ее в свой шатер?
- Подарки? Так получилось, что мы жили в одном доме. Помнится, она болела, и я ее лечил. И однажды ночью она сама пришла ко мне. И стала моей женой.
- Она легла рядом с тобой и сказала, чтобы ты не двигался, да?
- Да.
- Она сама раздела тебя, да? И лежала на тебе, и вы оба замерли, да? Она сказала, что так это делают улитки?
- Да, да, да…
- Сними рубаху. Я хочу видеть твою кожу.
Ее горячие пальцы скользнули по его груди.
- Смотри, рисунок остался. Я думала, что смыла его, а он опять проступил.
- Ты смыла рисунок? Ты?
- Ну да, я. Я долго мыла тебя, когда все уехали. У тебя спина была в черных полосах от крови. А грязь на ногах засохла так, что я отбивала ее камнем.
- Не отбила ничего лишнего? - спросил он, теряя голову от ее голоса.
Сорока хихикнула и распустила его пояс.
- Нет, все на месте.
Жаркая волна окатила его, и он затрясся, как в лихорадке.
- Какой ты горячий, - сказала она и опрокинулась на спину, раздвигая согнутые ноги. - Иди сюда, остынь.
Он набросился на нее, и мягкое тело забилось под ним в исступлении. Сорока стонала, рычала и взвизгивала, она била руками то по его спине, то по земле, и жухлая листва разлеталась во все стороны. Они катались, сплетясь, как черви. И вдруг оба одновременно замерли.
Горящий Волк вскочил на ноги. Из-за кустов на них смотрел человек в лохматой шапке. В одной руке он держал большого иссиня-черного тетерева. В другой был винчестер, однако взгляд чужака был прикован к голой женщине.
Одним прыжком Горящий Волк налетел на него и толкнул в грудь головой. Оба с треском провалились в кусты. Перед глазами Горящего Волка блеснул клинок, и он впился в запястье зубами, потому что его руки были заняты - они сжимали горло противника. Что-то хрустнуло под пальцами, и тело врага изогнулось дугой, а потом обмякло. Горящий Волк выждал еще немного и встал.
- Ну где же, где ты? - спросила Сорока.
Она стояла на четвереньках и терлась грудью о мех безрукавки. Ее жирный зад ходил из стороны в сторону.
- Иди скорей, он нам больше не помешает, - простонала она. - Я умираю без тебя. Где ты?
Горящий Волк отшвырнул ногой винчестер и вернулся к Сороке. Он обхватил пышные бедра, прижался к ним, и закричал вместе с ней от острого наслаждения…