Отправляясь вечером в салун, Гончар уже распланировал несколько ближайших лет. После окончания прокладки железной дороги он подскажет Фарберу, что есть смысл поискать нефть в Техасе. Сейчас об этом никто и не думает, а лет через десять уже будет поздно. Наверно, где-то в Детройте никому не известный паренек по имени Генри Форд уже мастерит деревянные автомобильчики. Скоро Америке потребуется бензин, а не керосин для уличных фонарей. Скоро земля в Техасе будет стоить дороже, чем в Нью-Йорке. Но пока об этом никто не знает.
Среди завсегдатаев салуна Гончар разглядел Кевина, помощника шерифа, и подсел к нему с кружкой пива.
- Тебя и не узнать без бороды, - сказал Кевин. - В честь чего такие перемены? Собрался жениться?
- Может быть. Шериф еще не вернулся?
- Скоро будет.
- Я смотрю, в городе много новых людей. Прибавилось работы?
- Не то чтобы очень. Вчера была драка. Да в среду джентльмен из Канзаса пытался сорвать банк краплеными картами. Отправили его обратно в Канзас, без карт, ну и без штанов. Вот и все. Нет, Стивен, работы не прибавилось. Я уже забыл, когда последний раз в нашем городе раздавались выстрелы.
Слушая Кевина, Степан пытался рассчитать, во что обойдется экспедиция в Техас. Конечно, ее следовало организовать за свой счет. Никакого государственного финансирования, никаких посторонних участников. Найденные месторождения - а они обязательно будут найдены - должны приносить доход только компании "Фарбер и Питерс". Или "Фарбер и Такер", если имя Стивена Питерса к тому времени еще не вычеркнут из списков разыскиваемых преступников.
Кевин вдруг замолчал и встал из-за стола.
- Опять они тут, - недовольно пробурчал он, поправляя латунную звезду на жилете. - Вчера приставали к Палмеру, сегодня за меня, видать, решили взяться. Пива не дадут попить спокойно. Пойду, потолкую с ними.
- Кто такие?
- Да ищейки из Колорадо. Вон они сидят в уголке, зовут меня. Самим им сюда подойти, конечно, гордость не позволяет.
Гончар не стал оглядываться, чтобы рассмотреть сыщиков. Он сидел спиной к выходу и мог наблюдать за происходящим, глядя в зеркальную витрину бара. Угол салуна отсюда не просматривался, но если оттуда кто-то выйдет, Степан успеет его заметить. Это хорошо. Плохо то, что сам он не успеет дойти до выхода. Они сидят ближе к двери, и перехватят его.
"Кажется, поиски техасской нефти придется отложить", - подумал он.
Гончар вытянул из кармана рубашки сигару и отрезал кончик складным ножом. Чиркнул спичкой, затянулся и выпустил облако дыма. После всех этих манипуляций открытый нож незаметно оказался в рукаве. На всякий случай. Он не знал, как здесь принято арестовывать. Однажды в Юте Гончар помогал местному шерифу задерживать беглого каторжника. Тому связали и руки, и ноги, да еще пропустили веревку вокруг шеи и привязали к щиколоткам, так что бедолага не мог и шелохнуться. Опутанного веревками, его закинули в фургон и отправили к месту судопроизводства, в Орегон. Позже Степан узнал, что парню все равно удалось выпутаться и сбежать, прихватив все, что было в фургоне. "Наверно, он припрятал нож в рукаве", - сказал тогда шериф из Юты. И Степан запомнил эти слова. Он старался запоминать все. На всякий случай.
Впрочем, пока он еще не был опутан веревками, и наручников на запястьях тоже пока не наблюдалось. Зато наблюдались неприятные перемены в окружающей обстановке. Трое пьяниц, сидевшие за стойкой бара, вдруг соскочили с высоких табуретов и, оглядываясь, побрели к выходу. Бармен зачем-то снял с верхней полки хрустальный кубок, приз за меткую стрельбу, и принялся протирать его тряпкой, а потом поставил не на старое место, а куда-то под кассу. В зеркале Степан видел, что распашная калитка салуна качается туда-сюда. Наконец, входная дверь гулко хлопнула, выпустив на улицу последнего посетителя. В салуне остались только Гончар и трое за угловым столом.
"Да, давненько в нашем городе не было слышно выстрелов", - подумал Степан, стараясь унять легкую дрожь в груди. Его всегда немного знобило перед схваткой.
Он подошел к стойке и бросил монету на блюдце для мелочи.
- Налей-ка мне еще пива, старина.
Бармен поставил перед ним полную кружку, боязливо скосив глаза.
- Не нравятся мне эти приезжие хмыри, - пробормотал он. - Не к добру у нас такие гости. Сдается мне, они тут кого-то поджидают. Шли бы вы домой, мистер Такер.
- Я жду, когда шериф вернется со станции. Он собирался перекинуться со мной картишками.
- Палмер давно вернулся, - сказал бармен. - Дилижанс проехал час назад. Если вам нужен шериф, он наверняка сейчас сидит у себя в участке.
- Спасибо, старина.
Гончар не прикоснулся к пиву, дымя сигарой. Шериф приехал. Вчера с ним говорили сыщики. И сегодня он попросил, чтобы Гончар подождал его в баре.
Степан увидел свое отражение в зеркальной витрине, между бутылками. Лицо его казалось красным, словно он вошел в теплый салун с мороза. "Вот, значит, как я выгляжу, когда начинаю кипеть от злости, - подумал он. - Видел бы меня сейчас Майвис. Замучил бы насмешками. Ему-то что, у него морда кирпичная, злись не злись, ничего на ней не видно. Хорошо быть краснокожим… Нет, надо сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Надо успокоиться. Не ожидал, что шериф такой мудак. Зачем он меня подставил? Неужели из-за премии? А что тут удивительного? Приехали сыщики, показали афишку с моим портретом. А если один из этих ребят - Штерн, то он мог еще и порассказать о моих злодействах, сколько шерифов я перебил за последний год… Кстати, о Штерне. Если он здесь, то я могу с ним рассчитаться. Все складывается просто отлично".
Он немного развернулся, чтобы видеть тех, кто расположился в углу. Нет, Штерна среди них не было. Рядом с Кевином сидел тип, которого довольно точно описал конюх - узко посаженные глаза, длинный нос, тонкие губы растянуты в улыбке. Второй сыщик был плотным, с обритой головой. Под мясистым носом - лихо закрученные усы.
Они увидели, что он смотрит на них, и замолчали. Кевин поправил латунную звезду и откашлялся, собираясь что-то сказать. Но не успел.
Гончар выхватил оба своих револьвера и направил стволы на сидящих в углу.
- Спокойно, Кевин, - сказал он. - Руки на стол. Все трое, руки на стол. Пожалуйста. Вот так. А теперь встаньте.
- Такер, ты что? - дрогнувшим голосом спросил помощник шерифа.
- Потом объясню. А сейчас, джентльмены, пожалуйста, расстегните ваши оружейные ремни. И пусть все, что на них висит, упадет на пол.
- Питерс, не дури, - спокойно, продолжая улыбаться, произнес длинноносый. - Мы тут не для того, чтобы с тобой стреляться.
- А никто и не будет стрелять, если вы будете вести себя хорошо, - сказал Гончар, медленно отступая к лестнице, ведущей на второй этаж.
Он подозревал, что на выходе его может ожидать шериф. Поэтому лучше воспользоваться другим путем отхода.
Оружие с лязгом свалилось на пол.
- Что дальше? - спросил Кевин. - Стивен, брось. Давай все обсудим.
- Чуть позже. Сначала, ребята, перейдите за соседний столик. С поднятыми руками, пожалуйста.
Когда они, прижимаясь к стенке, отошли от своего стола, Степан разглядел, что у обоих под пиджаками блестят наручники.
- Кевин, к тебе еще одна просьба. Ты умеешь пользоваться браслетами? Надень их на этих джентльменов.
- Это уж слишком, Стивен! - возмутился Кевин. - Ты делаешь меня сообщником!
Гончар резко выбросил вперед руку, и все трое отшатнулись, испуганно отворачиваясь от револьвера.
Бритоголовый прошипел:
- Делай, что он приказывает! Все равно ему некуда деваться!
"А ведь он прав, - подумал Гончар, краем глаза следя за входом. - Деваться-то некуда. В лагере они меня достанут. Уехать куда глаза глядят? Догонят по следу. Мне некуда деваться, потому-то они и ведут себя так спокойно. Кажется, у меня нет выбора. Их надо убить. Они тут чужие, и никто не загорится желанием отомстить за них. А Палмер не решится меня преследовать. Это не входит в его обязанности. Да, их надо убить. Так на моем месте поступил бы каждый".
Наручники щелкнули на запястьях сыщиков.
- Кевин, возьми из буфета пару бутылок виски. - приказал Степан. - И три стакана. Наливай. А теперь дай ребятам выпить. И выпей сам. До дна. Я сказал, до дна!
"Шериф с помощниками наверняка сейчас караулит выход, - думал Гончар. - Если он услышит выстрел или какой-нибудь шум, вся команда ворвется сюда. Мне нужно выдержать здесь минут двадцать, пока их не развезет. Это реально? Зависит от качества виски".
После третьего стакана сыщики начали громко икать, а Кевин опустился на пол, обхватив голову руками.
- Эй, Кевин, не время отдыхать, - прикрикнул на него Степан. - Ступай к шерифу. Скажи, что я взял в заложники этих парней. Если хоть одна собака зайдет в салун, я пристрелю сначала их, а потом всех остальных. Ты все понял?
- Да наплевать, - ответил помощник шерифа, с трудом вставая на ноги. - Перебей хоть весь город, мне плевать. Палмер заварил эту кашу, пускай сам и расхлебывает.
Он, шатаясь и натыкаясь на столы, добрался до выхода. Было слышно, как он упал на крыльце и, ругаясь, скатился по ступенькам.
"Еще какое-то время шериф будет ломать голову, - подумал Гончар. - Вряд ли он знает, как надо вести себя при захвате заложников. Интересно, а были такие случаи до меня? Вот так и рождается американская история".
Степан повернулся к бармену. Тот, белый, как мел, стоял за пивным бочонком, и не отводил глаз от револьверов.
- Все хорошо, старина, - сказал Гончар. - Наверху есть кто-нибудь?
"Идиот! С этого надо было начинать!" - запоздало обругал себя он, услышав, как на галерее второго этажа скрипнули половицы.
Он еще успел поднять голову, но в следующую секунду сверху ударил выстрел.
Ему показалось, что между лопатками врезалось индейское копье. Страшная сила швырнула его вниз, и он ударился лицом о замызганные доски пола.
10. В могиле
По крайней мере, теперь Гончар точно знал, что если ему предложат выбрать наименее болезненную казнь, он ни за какие коврижки не согласится на расстрел.
Это только со стороны кажется, что пуля, если убивает, то мгновенно. Когда испытываешь такое на собственной шкуре, то мгновения растягиваются до бесконечности. Он ощущал все, до мельчайших деталей. Сначала от удара лопнула кожа на спине. Потом раскаленный свинец впился в мясо. С треском переломилась какая-то косточка, и ее осколки вгрызались в тело, как десяток голодных крыс. Он пытался вдохнуть, но воздух уходил из него через дыру в спине, а рот наполнялся отвратительной липкой горечью…. В общем, хорошего мало. Он еще надеялся, что перед смертью хотя бы потеряет сознание, но оно все не терялось, и это было самым обидным. Гончар не мог ни дышать, ни шевелиться, он не ощущал ни рук, ни ног, а чувствовал только непрерывную жгучую боль. Не в пробитой спине, и не в голове, нет. Боль была не где-то в его теле. Он сам был болью. И при этом все слышал, все понимал, и ничего не мог сделать…
- Вы убили его, козлы, - сказал шериф. - Черт возьми, вы его убили.
- Ну и что? Ему все равно не жить, - ответил Штерн.
- Какого черта! Вы собирались его арестовать!
- Спокойно, шериф. Таких, как Питерс, можно арестовать только после смерти.
- Дай сюда кольт, умник! Я имею право задержать тебя за стрельбу в общественном месте!
- А я и так задержан, - рассмеялся Штерн. - Я арестант. Меня сюда привезли на опознание.
- Так почему ты не в наручниках? Вот черт! Почему в наручниках не ты, а эти пьяные козлы? И откуда у тебя оружие!
- Когда я рассказал полицейским о способностях мистера Питерса, они сочли за лучшее вооружить и меня. Так нас стало трое против одного, и это хоть немного, но повысило наши шансы. Как видите, шериф, мы воспользовались этим шансом.
- Нельзя было его убивать, нельзя, - бубнил Палмер, расхаживая по салуну и пиная ногой столы. - А если это не он? Если вы ошиблись? Нет, парни, лучше я задержу вас. Пока не выясним все окончательно. Кто теперь подтвердит, что это не Такер, а Питерс? Покойники - народ молчаливый.
- Моих показаний вам недостаточно?
- Заткнись, умник. Ты лицо заинтересованное. Откуда я знаю, может быть, ты просто свел с Такером личные счеты. Выстрелом в спину.
- А рисунок на розыскном объявлении не в счет?
- Мало ли что можно нарисовать. Нет, парни, я вас задерживаю. Точка. Барри, Люк, Кевин, тащите всех троих в участок. Черт, Кевин, набрался, как свинья!
- А труп куда?
- Не знаю…. Вот задали вы мне задачу! Его же нельзя хоронить, пока он не опознан. Не везти же его в Денвер!
- Почему бы не отвезти? - снова послышался голос Штерна. - Деньги за него вам заплатят только в Денвере. За тысячу долларов есть смысл прокатиться в соседний штат с покойником в багаже.
"Я не покойник!" - изо всех сил закричал Степан Гончар. Ему казалось, что он внутри глухо заколоченного ящика бьется головой о стенки и зовет на помощь, но его крик не вырывается наружу.
- Тысяча кровавых долларов? Может, для таких, как ты, это и в самом деле большие деньги. Только в нашем городе они никому не нужны.
- Шериф, сделаем так, как мы на войне поступали, - предложил кто-то из помощников. - Прикопаем Такера в сухом песке с известкой. Хоть неделю может там лежать, ничего с ним не станется. Ну, потемнеет слегка, не без того. Когда приедут опознавать, откопаем, предъявим, и все дела.
- Кто приедет-то?
- Да найдется кто-нибудь. Сообщим соседям. Если Питерс был таким крутым, как рассказывали ищейки, его многие должны знать. Обязательно кто-нибудь найдется.
- Дайте телеграмму в Эшфорд, - снова подал голос Штерн. - Это в Небраске. Там его все знают.
- Почему этот урод еще здесь? - рявкнул шериф. - Люк, отправишь телеграмму. Чем скорее опознают, тем лучше.
- А если не опознают?
- А вот если не опознают, - угрожающе протянул Палмер, - то я выложу двадцать долларов на строительство отличной виселицы для того козла, который застрелил моего друга Такера.
- Отличная идея, шериф. Только для начала не мешало бы убийцу обвалять в смоле.
- Уймись, Барри. Хотя идея неплохая.
- Да где это видано, стрелять в спину!
- А Такера похороним на самом лучшем месте. Чтобы оттуда было видно железную дорогу. Его дорогу.
- Верно, парни. - Шериф смачно сплюнул на пол. - Ну, Такер он или Питерс, нам-то все равно. Завтра же приготовим для него могилу. Отличную могилу. А пока сделаем, как договорились. В песок его. Да приставьте охрану, а то как бы койоты не набежали на запах крови.
"Не надо меня в песок, - взмолился Степан. - Мужики, да вы хотя бы пощупайте пульс на шее. Загляните в зрачки. Зеркальце приложите к губам. Какие еще есть способы отличить покойника от живого человека? С чего вы взяли, что перед вами труп? Наверно, у меня не слишком привлекательный вид, и вам просто страшно ко мне подойти. Такое бывает. Я сам однажды вытаскивал из-под лавины людей, плоских, как лист бумаги. И утопленников приходилось выпутывать из сетей, и на пожарище разгребать угли, среди которых скалился белый череп… Черт побери, и не счесть, сколько покойников прошло через мои руки. Но то были именно покойники. Расплющенные камнями или раздувшиеся после недельного пребывания под водой - с ними все было ясно. Но если человек падает от выстрела, он почти всегда еще долго живет. Парни, вы что, крови испугались? Не надо меня в песок!"
- Зачем делать двойную работу, шериф? Отнесем Такера в часовню, обложим льдом и соломой.
- Точно.
- Да где это видано, прикапывать человека, как собака прикапывает кость! Кем бы его ни считали в Колорадо, нам-то он ничего плохого не сделал.
- Верно, шериф. Он был отличный парень. Похороним по-людски.
- Вам просто лень лишний раз шевельнуть лопатой. Черт с вами, лодыри, тащите его в часовню.
Голоса исчезли, постепенно размываясь в тишине. Вместе с голосами ушла и боль. "Всё, конец, - подумал Гончар. - Сейчас отключится мозг, и всё. А где же обещанные картины прошлого? Почему не проносится перед мысленным взором вся жизнь?
Нет, это еще не смерть. Смерть приходит вместе с туманом. И туман перенесет меня обратно, в покинутый мир. Возможно, перенесет только для того, чтобы оставить мое тело на обочине Пулковского шоссе. Ну и пусть. Только бы не оставаться навеки погребенным. Лежать в могиле, и понимать, что лежишь в могиле. Наверно, это и есть ад. Неужели я не заслужил ничего, кроме ада? Ребята, не надо меня хоронить"…
Он вдруг понял, что не злится на шерифа. Палмер исполнял свой долг. Одно дело Форман, наемный убийца, и совсем другое - парочка полицейских. Конечно, он обязан был оказать им содействие. Итак, шериф прощен.
А Штерн? Ты и его сможешь простить?
Легко. Да, он всегда стреляет в спину. Так он убил Харви Дрейка и Бена Смоки. Возможно, что из-за него погибли и другие парни. Да, это подло. Но пусть его судят те, кого он убил. Если они попали в ад, то, само собой, сейчас они вспоминают Штерна особо теплыми словечками. Ну, а если Харви вместе с Беном ухитрился пройти чистилище и уже начал бесконечное путешествие по всем кругам рая? Тогда выходит, что Фредерик Штерн оказал им неоценимую услугу.
"Я сам виноват перед ним, - подумал Степан. - Я хотел его убить. И при случае обязательно убил бы. Так чем я лучше его? Прости меня, Штерн. Но когда я вернусь, (а я вернусь!) - постарайся больше не попадаться мне на пути".
Перед ним проплывали лица множества людей, и перед каждым он в чем-то был виноват. Что это? Эскалатор в метро. Степан бежит вниз по ступенькам. Он торопится, а на пути стоит тетка в вязаной шапке с начесом, она загораживает проход, и он, протискиваясь, раздраженно толкает ее локтем - едва заметно, но толкает, и мельком замечает ее серое лицо…
"Вот оно, началось, - понял Степан, - те самые картинки прошлого. Потом впереди загорится свет, появится туннель, и больше ничего не будет. Сто раз читал про клиническую смерть. И каждый раз - не до конца. Все рассказчики возвращались, остановившись на самом интересном месте. Кажется, сейчас я узнаю продолжение…"
"А где же колечко?" - послышался голос Мелиссы, и чернота перед глазами вдруг заиграла искрами. Они кружились, оставляя за собой мерцающие следы, и от этих огоньков ему стало тепло и спокойно.
"Нет, я не умер. Я не могу умереть. Меня ждет невеста. Я не могу ее обмануть", - думал он, чувствуя, как постепенно возвращается откуда-то.
- Да, это он, - сказал кто-то. - Я его забираю.
- Это еще зачем?
- У него есть сыновья. Они должны проститься с отцом. Мы сами его похороним.
- Да где это видано, чтобы индейцы хоронили белого!
- Не спорьте с ним, парни. Черт с тобой, краснокожий. Забирай.
И снова все погасло и отступило. Но теперь Степану казалось, что он куда-то летит. Нет, не летит. Под спиной подрагивали шершавые доски. Кто-то плакал навзрыд, тонким, детским голоском. Нет, это не детский плач, это визг раненого зайца. Как он визжит! Душу выворачивает!
Прошла целая вечность, прежде чем Гончар понял, что звук, который так его мучает - это скрип колес.
- Я знаю, брат, ты меня слышишь, - раздался чей-то знакомый низкий голос. - Ты не можешь шевелиться, не можешь говорить. Но ты меня слышишь. Мы едем домой, брат. Тебе рано уходить к Великому Духу. Тебе надо жить среди нас, Зимний Туман.