ГЛАВА ШЕСТАЯ
- В жизни не видела такой суеты, - сказала Кэролайн Уэбб Уэстон, отбрасывая со лба непослушную прядь. - Глядя на вас, можно подумать, что вы отправляетесь на обед к самому королю. Слава Богу, что хоть мама решила не идти. Нам бы ни за что не удалось одеть ее как следует!
Она стояла на коленях на полу, стараясь придать надлежащий вид своей сестре Мэри; на той было вечернее платье, принадлежавшее когда-то ее тетке и в ужасной спешке перешитое за двенадцать часов после того, как миссис Тревельян пригласила Уэбб Уэстонов на обед.
- Это просто счастье, что нас с Матильдой сочли слишком маленькими для такого визита. Не представляю, в чем бы мы пошли, наверное, в старых занавесках.
- Это действительно ужасно, - согласилась Мэри, поворачиваясь, чтобы получше разглядеть себя в высоком зеркале. - У тети Бриджит была совершенно плоская грудь, это платье стиснуло меня, как сосиску. Ох, Кэролайн, я знаю, что выгляжу отвратительно, а миссис Тревельян такая красавица.
- А я думаю, что она безвкусная, - голос Кэролайн звучал теперь приглушенно, потому что она засунула голову под подол платья Мэри, делая последние стежки. - Не всем мужчинам нравятся худышки. Джекдо, например, нравится твоя грудь.
Мэри покраснела, как маковый цвет:
- Кэролайн, что за ужасные вещи ты говоришь! Как у тебя язык поворачивается! - Потом она немного помолчала и добавила: - А откуда ты знаешь?
- Я видела, как он на тебя смотрел.
- В самом деле?
- Да, в самом деле. Мэри, ты совсем покраснела. Наверное, ты в него влюбилась. А я-то думала, почему ты так переживаешь из-за платья.
- Просто я не хочу выглядеть уродиной по сравнению с миссис Тревельян.
- Гм. Ну, об этом волноваться не стоит. Она же в трауре.
- Да… - произнесла Мэри с сомнением в голосе.
Но когда трое гостей - Джон Джозеф, Джекдо и Мэри - уже сидели в салоне миссис Тревельян, зрелище, представшее перед ними, никого не оставило равнодушным, несмотря на траур.
Вдова снова была в фиолетовом - ей был предоставлен небогатый выбор цветов - но ее наряд переливался почти всеми оттенками этого цвета. Юбка нежно-лилового платья с глубоким вырезом и открытыми плечами была присборена так, что казалось, будто Маргарет Тревельян дождем осыпали лепестки сотен крошечных фиалок. Фиалки же украшали и гребень из слоновой кости, закреплявший греческий узел из медово-золотых локонов, перевитых фиолетовыми атласными лентами. Как только хозяйка переступила порог,
Мэри в тетушкином платье циста розовой лососины сразу поблекла.
- Дорогие мои, - произнесла миссис Тревельян, - как чудесно, что вы пришли. Но почему же нет ваших родителей?
Джон Джозеф приподнялся и вежливо ответил:
- Они очень редко выезжают в свет. Кроме того, моя мать страдает нервной болезнью. Родители просили передать вам свои глубочайшие извинения.
Миссис Тревельян лучезарно улыбнулась и обратилась к бедняжке Мэри, которая сидела, сложа руки на коленях и во все глаза смотрела на хозяйку:
- Значит, нам с вами придется развлекать наших прекрасных джентльменов, не так ли, дорогая? Давайте выпьем что-нибудь перед обедом.
В ту же секунду в комнату вошел горделивый дворецкий, словно все это время он простоял за дверью, ожидая вызова. Гостям был предложен великолепный херес в хрустальных бокалах, охлажденный несколько сильнее обычного.
- Мой покойный муж любил, чтобы херес был как следует охлажден, - извиняющимся тоном произнесла миссис Тревельян. - Думаю, он приобрел эту привычку где-нибудь за границей. Разумеется, мне его очень недостает. Конечно, он был гораздо старше меня…
Она грустно улыбнулась, и в эту минуту Джон Джозеф мечтал лишь об одном: взять ее за руку и утешить. С другой стороны, ему приятно было услышать, что покойный Огэстес Тревельян был в преклонном возрасте. Мысль о том, что вся эта утонченная прелесть принадлежала грубому и пылкому молодому человеку, была для Джона Джозефа невыносимой. Впрочем, ему также отвратительно было представлять и старческие руки, ласкавшие миссис Тревельян.
Глядя на ее тонкую талию, обтянутую корсажем, и на маленькую грудь, очертания которой смутно угадывались за пышными фиолетовыми кружевами, Джон Джозеф снова почувствовал, как сильно бьется его сердце. Никогда прежде он не был так взволнован. От мысли, что она могла бы принадлежать ему, молодой человек залился румянцем не меньше, чем его сестра.
Тут он обнаружил, что хозяйка что-то говорит ему, и, задыхаясь, ответил:
- Простите, мне очень жаль, я не расслышал.
- О, Боже! - смех ее зазвенел серебряным колокольчиком. - Как же вы глубоко задумались! Я просто говорила Мэри, что эта комната может показаться мужчинам украшенной чересчур по-дамски.
- На мой взгляд, она очаровательна.
Он прекрасно понимал, что льстит, стараясь завоевать ее расположение. Джон Джозеф почувствовал, что Джекдо пристально глядит на него, и рассердился: приятель почему-то начал раздражать, и Джону Джозефу захотелось отвернуться.
- Надеюсь, моя мать вскоре будет чувствовать себя лучше и сможет нанести вам визит, миссис Тревельян. Благодаря вам наш бедный замок выглядит просто роскошно, - сказала Мэри.
- Я буду рада видеть ее у себя, как только она выздоровеет. А еще я хотела бы чуть позже пройтись с вами по замку и показать кое-какие небольшие изменения.
В дверях появился дворецкий и объявил:
- Кушать подано!
Джон Джозеф слегка поклонился Маргарет и предложил ей опереться на его руку.
- Мне все же хотелось бы, чтобы вы продолжали считать замок своим домом, - говорила миссис Тревельян, спускаясь вместе с гостями по Западной Лестнице; новая хозяйка с Джоном Джозефом шли впереди, а Мэри и Джекдо держались несколько поодаль. - Можете заходить сюда, когда вам захочется.
Миссис Тревельян улыбнулась, заглянув Джону Джозефу в глаза, и он почувствовал, что сходит с ума: единственное, чего он сейчас желал, - это лелеять ее, восхищаться ею, покорять ее, преклоняться перед ней.
Они направились к украшенной деревянной резьбой столовой, находящейся в Западном Крыле, которая во времена сэра Ричарда Уэстона была всего-навсего кладовой. Но спустя годы - в 1724 году - Джон Уэстон, отец Мэлиор Мэри, последний мужчина в этом роду, переделал комнату и обшил ее дубовыми панелями.
Сегодня вечером стараниями миссис Маргарет Тревельян столовая выглядела нарядной и ярко освещенной. Массивный длинный стол красного дерева блестел, как лед, отполированный усердными руками (Джон Джозеф догадывался, что это были руки Кловереллы).
Отблеск зимнего мотива лежал на всем, что находилось в комнате. В хрустальных гранях бокалов отражалось мерцание свечей, салфетки сияли чистотой свежевыпавшего снега, столовые ножи отливали холодным лунным блеском. Кругом было множество цветов - казалось, весна явилась неожиданно среди зимы. Изобилие букетов на обеденном столе и в маленьких жардиньерках превратило столовую Джона Уэстона в настоящую оранжерею. Мэри подумала, что некоторые цветы были не из их сада - например, любимые гардении миссис Тревельян (один из этих цветков изящно украшал ее грудь), заполнившие все вокруг своим особо влекущим, чувственным ароматом.
- О, миссис Тревельян, это просто восхитительно! Все выглядит гораздо привлекательней, чем когда мы здесь жили.
- Спасибо, Мэри. Надеюсь, вы с Джоном Джозефом - и ваши дорогие родители, конечно, - будете часто навещать меня.
- Мне бы очень хотелось.
- Замечательно, моя дорогая. Я живу сейчас несколько уединенно. Умоляю, не сочти меня и мой скромный стол недостойными внимания.
Поскольку на "скромном столе" красовалось консоме, филе из камбалы, нарезанное кубиками по-венециански, дюжина куропаток "а-ля Король-Солнце", торт в форме лебедя, покрытый сахарной глазурью и украшенный сверху фруктовым салатом, сыры, всевозможные бисквиты, деликатесы и маленькие конфетки в виде цветов, то невозможно было ответить хозяйке что-либо разумное. Мэри, не отвечая, опустила взгляд в свою тарелку и начала поглощать все, что находилось перед ней, лишь время от времени останавливаясь и украдкой поглядывая на Джекдо. Он, однако, оставался невозмутимо спокойным и молча слушал, как Джон Джозеф и миссис Тревельян восторженно обменивались впечатлениями от посещения в Лондоне театральных представлений и оперных спектаклей.
Мэри вздохнула и сказала:
- Мне бы хотелось все это увидеть. Так трудно быть в курсе событий, когда живешь в деревне.
И именно тут Джекдо обратился к ней:
- Я бы счел за честь сопровождать вас в театр. У меня есть еще свободная неделя перед тем, как нужно будет явиться в казармы.
Мэри вспыхнула и пробормотала, что должна посоветоваться с матерью, а миссис Тревельян спросила:
- Казармы? Вы собираетесь стать военным, мистер Уордлоу?
На ее лице появилось странное выражение; если бы Джон Джозеф не знал ее как самую милую и доброжелательную женщину, он мог бы подумать, что она слегка насмехается.
Джекдо и в самом деле ответил ей со смехом:
- Представьте себе, да! В наши дни даже мышь стала бы военным, если бы ей позволили.
Джон Джозеф вмешался:
- Джекдо может говорить на десяти языках, миссис Тревельян. Армия нуждается в нем, ведь у него столько необычных способностей.
Мэри поспешно добавила:
- Он очень умный.
Миссис Тревельян холодно ответила:
- В этом я не сомневалась ни секунды. Ну что, Мэри, может быть, мы удалимся и оставим джентльменов наедине с их портвейном? - Она помедлила в дверях, окутанная облаком аромата, который источали гардении. - Когда вы закончите, вы сможете найти нас в гостиной, Джон Джозеф.
Его имя она произнесла почти заговорщическим тоном; создавалось впечатление, будто он играет здесь роль хозяина, а не гостя. Оказавшись в гостиной, миссис Тревельян небрежно похлопала ладонью по месту на диване рядом с собой:
- Садись, Мэри, и расскажи мне о себе.
- Рассказывать особенно не о чем. У нас очень скучная семья, мы переживаем тяжелые времена, и, чтобы свести концы с концами, нам приходится сдавать внаем единственное наше достояние - этот замок.
- Твоим родителям, должно быть, это нелегко. А как относятся к этому дети? Вас в семье четверо, не так ли?
- Да, у нас есть еще две младшие сестры - Матильда и Кэролайн.
- А Джон Джозеф - старший?
- Да, ему двадцать лет, а мне - восемнадцать. Миссис Тревельян улыбнулась:
- Ах, молодость, молодость! Эту птицу уже не поймать после того, как она выпорхнула из рук.
Мэри хотела было сказать, что ее собеседница вовсе не выглядит старой, - во всяком случае, никак не старше тридцати с небольшим, - но девушка вовремя сообразила, что это было бы неприлично. Вместо этого она произнесла:
- Вы так красивы, мэм. Надеюсь, вы не сочтете это невежливостью с моей стороны.
Миссис Тревельян рассмеялась и легонько ущипнула Мэри за подбородок:
- Ах, милое дитя! Скажи, а Саттон давно принадлежит вашей семье?
- И да, и нет. Наш род не восходит напрямую к сэру Ричарду Уэстону, который построил этот замок. Но мы связаны с его родом по двум линиям - благодаря браку и через дальних кузенов. Мой дед, Джон Уэбб, принял второе имя - Уэстон, чтобы унаследовать замок от своей родственницы Мэлиор Мэри Уэстон.
- Понятно. А у нее не было своих детей?
- Она никогда не была замужем, - Мэри переменила позу и слегка подалась вперед, отчего ее розовое платье собралось красивыми мягкими складками. - Знаете, говорят, что на замке лежит проклятие.
В комнате было очень тихо, и Мэри отчетливо услышала, как Маргарет Тревельян вздохнула прежде, чем спросить:
- В самом деле? Расскажи мне о нем.
- Говорят, что того, кто владеет поместьем, преследуют неудачи. Это место пользуется дурной славой еще со времен норманнского завоевания. Существует легенда, что его прокляла сама королева Англии.
Миссис Тревельян открыла ридикюль и промокнула губы кружевным платочком.
- Как интересно. Какая королева?
- Королева Эдит, супруга Эдварда Исповедника. Это старинная история. Я не знаю, насколько она правдива.
- И что, этот дом в самом деле приносит несчастье?
- Да, - медленно проговорила Мэри. - Я думаю, да. Первый из наследников замка умер на эшафоте: его обвинили в прелюбодеянии с Анной Болейн. Я надеюсь, вас не смущает, что я рассказываю о таких вещах?
Миссис Тревельян покачала головой.
- И с тех пор дела шли очень плохо, - продолжила Мэри. - Конечно, в нашей семье еще никто не умер и не произошло ничего ужасного, но отец действительно почти разорился, и счастье совсем отвернулось от него.
- А это проклятие может сказаться на мне?
Мэри серьезно посмотрела на нее:
- Я не знаю. Вам лучше было бы спросить об этом у Джекдо.
- Джекдо? - недоверчиво переспросила миссис Тревельян. - Вы имеете в виду вашего друга, Джекдо Уордлоу?
- Да.
- Но какое он имеет к этому отношение?
- Он - ясновидящий, - просто ответила Мэри. - Видите ли, он унаследовал древний цыганский дар. Он очень много знает. И он мог бы сказать вам, способен ли этот замок причинить вам вред.
Миссис Тревельян одновременно рассмеялась и вздрогнула.
- Какой интересный молодой человек. Когда он присоединится к нам, я попрошу его погадать мне по руке. Он умеет это делать? - спросила она.
- Я никогда не видела, чтобы он гадал. Но, с другой стороны, мы не виделись с ним целых четыре года. А теперь он вырос и сильно изменился. Кто знает?
Мэри внезапно покраснела и опустила глаза, и миссис Тревельян снова засмеялась:
- Мне кажется, ты к нему неравнодушна.
Мэри испуганно взглянула на нее. Она собиралась ответить, но тут в дверь тихонько постучали, и в комнату вошли Джон Джозеф и Джекдо.
- Значит, вы решили не засиживаться, - произнесла миссис Тревельян. Потом она с улыбкой повернулась к Джекдо. - Мистер Уордлоу, я думаю, что недооценила вас.
Джекдо насмешливо посмотрел на нее:
- В самом деле, миссис Тревельян? Как это может быть?
- Мэри сказала мне, что вы не только лингвист. Она утверждает, что вы обладаете даром ясновидения.
- Когда-то это действительно было так. Правда, в последние годы, мне кажется, этот дар покинул меня. Но почему нас это заинтересовало?
- Ну, я не знаю. Может быть, мне просто хотелось бы знать наперед свою судьбу. Вы могли бы предсказать мне будущее? Коснется ли меня проклятие замка?
Джон Джозеф подался вперед, внезапно стиснув кулаки:
- Откуда вы узнали о проклятии? Маргарет, кто вам это выболтал?
Сердце Джона Джозефа бешено заколотилось: он понял, что назвал ее по имени вслух. Несчастный молодой человек покраснел и опустил глаза, не решаясь взглянуть на своих собеседников. Однако миссис Тревельян, казалось, не обратила внимания на его оплошность.
- Никто мне ничего не выболтал, как вы выражаетесь, Джон Джозеф. Эта тема совершенно естественно всплыла в нашем разговоре с Мэри. И не надо на нее так смотреть. Все равно рано или поздно я бы обо всем узнала.
Джекдо, увидев, как перекосилось лицо его друга, поспешно заговорил:
- Я никогда не пытался предсказывать будущее.
- А вы не могли бы попробовать?
- Если я решусь на это, то мы должны остаться с вами наедине. - Изящные брови миссис Тревельян приподнялись, и Джекдо добавил: - Если мне удастся увидеть какие-нибудь события, может случиться так, что вы не пожелаете обсуждать их в присутствии гостей.
Вдова медленно кивнула:
- Мэри, Джон Джозеф, вы не окажете мне такую услугу? Я всегда находила подобные вещи очаровательными. Вы, должно быть, уже заметили, что я привезла с собой фортепиано. Это прекрасный инструмент, от Бродвуда, возможно, он сможет развлечь вас, пока мы будем беседовать с Джекдо.
Джон Джозеф немедленно поднялся, а вслед за ним через несколько секунд, и Мэри - впрочем, довольно нерешительно.
- Обещаю вам, что не задержу вашего друга дольше, чем будет необходимо, - сказала миссис Тревельян, подарив гостям нежную улыбку, от которой сердце Джона Джозефа вновь затрепетало.
- О, не беспокойтесь, - ответила Мэри и так покраснела, что ей пришлось выбежать из комнаты, чтобы никто не заметил ее пылающих щек.
- Какая чудная пара, - произнесла миссис Тревельян, глядя им вслед. - Мне очень повезло, что я арендовала замок у таких милых людей.
Они с Джекдо внимательно приглядывались друг к другу, продолжая улыбаться.
- Ну, - сказала вдова, - вы не хотите взглянуть на мою ладонь? А может быть, лучше дать вам карты?
- Миссис Тревельян, - серьезно произнес Джекдо, - я никогда в жизни не делал ничего подобного, но я постараюсь. Позвольте мне заглянуть вот в это серебряное блюдо.
Вдова засмеялась:
- Что-то вроде хрустального шара?
- Да, что-то вроде. Но сперва положите на блюдо свою ладонь. Вот так. Постарайтесь не шевелиться.
Маргарет удивленно взглянула на него, озадаченная резкостью тона, но поняла, что Джекдо просто очень сосредоточен. Снизу доносились звуки фортепиано. Больше не было слышно ничего, кроме их дыхания.
- Говорит ли вам что-нибудь название "Рыбная улица"? - тихо спросил Джекдо.
Миссис Тревельян задохнулась от неожиданности и взглянула на Джекдо, прищурив глаза; никакого ответа она давать не собиралась.
- Я вижу шестерых бедных ребятишек, - продолжал он. - Я вижу, как умирает их мать, когда младшему еще не исполнилось и двух лет. Я вижу хорошенькую маленькую девочку, миссис Тревельян. Я вижу театр "Альгамбра" в Манчестере.
- Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Не понимаете? Ах, ну ладно. Я вижу огни, музыкантов и балерин…
- Достаточно! - миссис Тревельян отдернула руку. - Кроме прошлого, вы ни о чем больше не способны рассказать? Вы не видите ничего, что ждет меня в будущем?
- Я вижу огромное богатство, миссис Тревельян, и разбитое сердце.
- Чье? Мое?
- Нет, не ваше, - Джекдо покачал головой. - Вы всегда будете торжествовать. У вас сердце из камня, вы опасны для мужчин.
Маргарет наклонилась вперед, глядя Джекдо в глаза.
- Да, - сказала она. - Так и есть. А вы просто пытаетесь спастись от меня. Из последних сил.
- Оставьте в покое Джона Джозефа.
- Оставить в покое? Да все вы, мужчины, одним миром мазаны! Даже вы, со своими дивными взорами и романтической хромотой!
- Как поэтично!
- Мне надоел этот разговор, - сказала Маргарет Тревельян, решительно вставая с дивана. - И вы надоели. После того, как вы сегодня покинете этот дом, я не обрадуюсь вашему повторному визиту.
- Замок принадлежит не вам, - ответил Джекдо, тоже поднимаясь. - И никогда не будет вам принадлежать. Ведите себя здесь осторожно, миссис Тревельян. Иногда мне кажется, что этот замок наблюдает за людьми.
Вдова отвернулась, взметнув целый вихрь своими юбками, а затем замерла, держась за дверную ручку.
- Если вы проговоритесь о нашей беседе, я не поручусь за вашу безопасность, - произнесла она.
Джекдо дерзко ответил:
- То, что мне удалось узнать благодаря ясновидению, я должен хранить в тайне. Но даже если бы я захотел все разболтать, то ничего бы не изменилось. Вы не хуже меня знаете, что Джон Джозеф уже попался в ваши сети.