- Да, - ответил Элджи, покраснев, как помидор. - Я и не надеялся, что вы обратите на меня внимание. Я не такой уж приметный.
Поскольку это был самый неуклюжий и длинноногий субъект из всех, что когда-либо попадались на глаза графине, такое замечание рассмешило ее, но она сдержалась и спросила:
- Вы тоже остановились в "Лебеде?"
- Да. Вместе с братом и его молодой женой. Я стараюсь не путаться у них под ногами. Они только-только поженились. Я не хочу им мешать.
- Разумеется.
Графиня вежливо улыбнулась мистеру Хиксу и на мгновение встретилась с ним глазами. Элджернон подумал, что она неотразима и возраст нисколько не портит ее. Графиня же нашла своего собеседника забавным и смешным, но отнюдь не противным. Если бы ее попросили описать полную противоположность покойного графа, она наверняка выбрала бы этого огромного человека, пышущего энтузиазмом клоуна, стискивающего в руках шляпу и трость с таким напряжением, словно от них зависела вся его жизнь.
- Вы хорошо знаете Гастингс, мистер Хикс? - спросила она, испытывая к собеседнику определенную жалость.
- Не сказал бы, миледи. Я был здесь в детстве, а потом еще раз, в юности. Во второй раз я как следует повеселился!
- О?
- Да-да, - Элджернон слегка расслабился и перестал нервничать. - Мой брат тогда только что родился - он на восемнадцать лет моложе меня, - и я провел все каникулы, строя для него замки из песка и играя с моделью парусника. Это было замечательно.
- А у вас нет своих детей? Вы не женаты?
Лицо Элджернона стало пунцовым:
- Нет. Моя мать умерла, когда Фрэнсису было пять лет, а вскоре после этого умер и отец. Вот мне и пришлось растить и воспитывать брата, а молодым девушкам не очень-то хотелось обременять себя чужим малышом. Впрочем, одна была бы согласна, но я никак не мог заставить себя влюбиться в нее. От нее ужасно пахло камфарой.
Энн чуть не подавилась от смеха и прикрыла рот ладонью:
- Как это ужасно. Трудно себе представить более тяжелую участь.
Элджи поерзал на месте, довольный, что ему удалось развеселить графиню.
- Кроме того, она была некрасива. Глазки такие крошечные…
Энн не сдержалась и взвизгнула:
- Вы очень забавный человек, мистер Хикс.
- В самом деле? Значит, миледи, вы позволите мне беседовать с вами и дальше?
- Разумеется. Может быть, мы пройдемся вместе? Я очень хорошо знаю Гастингс, я здесь родилась. Мой отец работал в церкви… теперь он отдыхает от трудов праведных, по-прежнему жив-здоров… Когда он стал военным капелланом, я поехала вместе с ним в Париж, где встретилась с графом - моим мужем.
Элджи подумал, уж не тот ли это шестой граф, о дерзких похождениях которого вчера рассказывал генерал Уордлоу.
- Но, увы, три года назад он скончался, - продолжала графиня, - и я приехала взглянуть на свой родной город с тремя незамужними дочерьми.
Она глубоко вздохнула, и Элджи застыл, не веря своим ушам. За всю свою жизнь он не испытывал такого счастья, как в эту минуту, когда узнал, что эта женщина - вдова. Не то чтобы он желал дурного покойному пэру, но графиня теперь нуждалась в защите и поддержке.
И он сказал:
- Да. Одиночество может быть очень тяжело.
На мгновение он перестал улыбаться и печально взглянул на графиню, и Энн, словно прочитав его мысли, ответила:
- Для вас, должно быть, тоже тяжело, что ваш брат женился. Особенно если вы заменяли ему отца и мать.
Элджи виновато взглянул на нее и быстро проговорил:
- Но Кэролайн - чудесная девушка, она очень добра ко мне. У меня появилась настоящая сестра.
- Но все равно прежнего уже не вернуть. Они обязательно захотят устраиваться в жизни самостоятельно.
- Да. Но я знал, что рано или поздно это произойдет. Видите ли, Фрэнсис совсем на меня не похож. Такой искрометный, лучистый… очень красивый и с чувством юмора. Я с самого начала понял, что он найдет себе жену без труда.
Энн не могла сдержать смеха при взгляде на его грустное вытянувшееся лицо.
- Ну-ну, мистер Хикс, - сказала она, незаметно для самой себя взяв его за руку, - вы говорите так, словно поставили на себе крест. Берите пример с меня. Хоть я и овдовела, но не собираюсь отставать от жизни. Вы должны выезжать в свет и общаться с людьми.
За разговором они не заметили, как дошли до тропинки у подножия скалы, и графиня внезапно предложила:
- Давайте прогуляемся к Старому Рынку. У нас еще есть время до ланча, - конечно, если у вас нет других планов. Мои дочери все утро просидят в библиотеке Бэрри со своей теткой.
Мистер Хикс слегка порозовел от удовольствия. Он пробормотал слова благодарности, которые показались Энн невероятно похожими на собачий лай, и добавил:
- Я буду польщен, миледи.
Потом он поклонился, уронив шляпу. Энн нагнулась, чтобы поднять ее и скрыть улыбку. Ужасно смутившись, Элджи взял шляпу и натянул ее на уши.
- И, быть может… - с сомнением проговорил он.
- Что?
- Быть может… - он не отрывал взгляда от носков своих туфель, а Энн вежливо молчала и ждала. - Быть может, после вы… с вашими дочерьми, конечно… присоединитесь ко мне за ланчем? Если, конечно, я вам не надоел.
- Это будет превосходно, - немедленно отозвалась графиня. - Если только это не доставит неудобств вашему брату и его супруге.
- Их там не будет, - уверенно ответил мистер Хикс. - Их пригласили в гости. А вы будете моей гостьей, леди Уолдгрейв. Я могу надеяться на то, что вы примете приглашение?
- С удовольствием, мистер Хикс, - сказала графиня, и в ее голосе Элджернону почудился скрытый смех.
Две жаркие недели лета промелькнули как один день. Когда семейство Уолдгрейвов собиралось покидать Гастингс, Джекдо наконец сумел надеть на ногу ботинок и пройтись до дверей с помощью трости. Было очень тепло, и юноша надел только легкую рубашку, брюки и белую тиковую куртку. Он направился к морю, глубоко дыша и наслаждаясь соленым ветром и солнцем.
По непонятной причине он был до смешного счастлив, но в то же время на душе у него почему-то было неспокойно. Ему казалось, что все произошедшее с ним он уже знал заранее. Он был уверен, что уже шел однажды по этой же самой тропинке под точно таким же солнцем. Конечно, он понимал, что прожил в Гастингсе почти всю жизнь, и его странные ощущения могут объясняться именно этим; но судьба, влекущая его к неизбежному, настойчиво твердила
Рядом с ним шла Хелен, а сзади - Роб и Виолетта, но Джекдо не прислушивался к их разговорам, сосредоточившись на своих мыслях. Ему казалось, он спит и видит сон. Навстречу ему шел какой-то человек с круглым добродушным лицом и помахивал тростью с ручкой в виде собачьей головы.
Джекдо внезапно вспомнил гостиницу "Рейни" в Квебеке. Перед его мысленным взором снова предстала девичья фигура на башне гастингского замка, он снова услышал свой собственный крик: "Мари!" - и увидел удивленные лица своей матери и веселого незнакомца. И тут он похолодел. Вне всяких сомнений, перед ним стоял тот самый человек. Сон сбылся.
В голове у Джекдо все смешалось. Мари была мертва, пала невинной жертвой любви к нему; так как же этот сон мог сбыться? Неужели та, о ком он мечтал нею жизнь, с кем лишь однажды стоял бок о бок, преодолев пространство и время, - не Мари, а совсем другая девушка? Он остановился и, не обращая внимания на удивленные вопросы родственников, принялся лихорадочно оглядываться по сторонам.
А потом он услышал стук копыт и грохот колес экипажа. Он понял, что подошел к границе, за которой его ждет судьба.
В открытом ландо рядом с матерью и сестрами сидела девушка, держа над сверкающей рыжими локонами головой раскрытый зонтик. Она была в белом муслиновом платье. Поравнявшись с Джекдо, она обернулась и взглянула на него. Он сразу же узнал ее, и на мгновение его охватил горький гнев: Мари поплатилась жизнью за его ошибку. Ибо при виде этой прекрасной девушки, смотревшей на него своими ясными глазами, у Джекдо не осталось никаких сомнений.
Экипаж проехал мимо и уже удалялся от моря, направляясь из Гастингса в Лондон. Сон сбывался до конца, и это было ужасно. Джекдо пустился бежать за экипажем, не обращая ни малейшего внимания на изумленные лица пассажиров, на крики Хелен, зовущей его обратно, и на изумленную физиономию Хикса.
- Стойте! - кричал он. - Прошу вас!
Девушка обернулась и взглянула на него через плечо. Не почудилось ли ему, что она улыбнулась? А потом он упал и беспомощно лежал на земле, глядя на удалявшийся экипаж, который свернул вправо и вскоре пропал из виду.
- О, Боже, - произнес он. - Теперь я не должен ее потерять.
Веселый незнакомец подошел к нему и подал руку.
- Все в порядке, старина? - спросил он.
- Да, да. Спасибо. Скажите, вы случайно не знаете, кто эти люди, что ехали в ландо?
Незнакомец слегка порозовел и ответил:
- Само собой, знаю. Это графиня Уолдгрейв с дочерьми.
- Одну из них зовут Горри?
- Вы имеете в виду леди Горацию?
- Да, - ответил Джекдо. - Думаю, да.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Наступило Рождество 1838 года. Королева Виктория и лорд Мельбурн вышли из часовни Виндзорского замка; миниатюрная королева держала под руку великого политика и улыбалась ему. Лорд Гревилль, наблюдая, как премьер-министр и юная королева весело переглядываются, прошептал своей жене:
- Она несомненно влюблена в него.
Леди Гревилль была вне себя от гнева:
- Как ты смеешь говорить такие ужасные вещи? Ему почти шестьдесят, а ей еще нет и двадцати.
Гревилль улыбнулся:
- Естественно, она об этом и не догадывается. Что же до него… я думаю, что в его сердце таятся бесконечные запасы невостребованной любви. Его негодница-жена обходилась с ним просто отвратительно, и ни одна женщина не могла затронуть его души… до сих пор.
Леди Гревилль подумала о Каролине Лэмб - покойной супруге Мельбурна, чья история с поэтом Байроном так нашумела в обществе и привела Уильяма Лэмба, как тогда звали Мельбурна, на грань полного отчаяния.
- В данных обстоятельствах было бы превосходно, - продолжал Гревилль, - если бы Ее Величество пожелала возобновить знакомство с ее кузеном Альбертом.
- Да, это одобрила бы и ее семья, - согласилась леди Гревилль. - И я, со своей стороны, буду очень рада, если королева наконец устроит свою личную жизнь. Что проку в незамужней королеве? Так дела идут чересчур… я бы сказала, чересчур легко.
- Да, - медленно ответил Гревилль. - Состояние дел в стране становится угрожающим.
Он поклонился, увидев, что королева подошла ближе.
- Погляди только на маленькую Вик, - прошептал он. - Она вся пылает.
- Он заставил ее смеяться, - ответила леди Гревилль. - А королеве не пристало быть слишком веселой. Любая женщина, даже королева, должна стать матерью семейства.
- Да, дорогая, - с улыбкой отозвался Гревилль. - И я уверен, что она станет ею, когда придет время. А пока что я намереваюсь шепнуть несколько слои о принце Альберте тем, кому это будет интересно. Думаю, что через год все будет совсем по-другому.
- Искренне на это надеюсь, - сказала леди Гревилль и присела в глубоком реверансе.
В эту минуту в Лондоне, на Генриетт-стрит близ Кавендиш-сквер, Кэролайн Хикс в изумлении приподняла свои темные изящные бровки при виде праздничного рождественского стола: красные свечи, белая скатерть, рождественские розы, ветки падуба и омелы, малиновые салфетки. Кэролайн пришел в голову образ крови на снегу, и она вздрогнула, впрочем, не без удовольствия.
- Мадам осталась довольна?
Голос дворецкого звучал очень взволнованно: для него было очень важно, чтобы этот рождественский ужин пришелся по вкусу его хозяевам и благородным гостям.
- Очень довольна, Риверс, - ответила Кэролайн. - А что у нас в меню?
- Первое блюдо, мадам, - телятина по-королевски, - ответил Риверс, прочистив горло. - Затем - омары. Далее, по особому распоряжению мадам, легкая закуска: сассекская ветчина в шампанском. Затем - птица: заливное из перепелов, фазан и молодой гусь, и, разумеется, рождественская индейка.
Кэролайн улыбнулась:
- И, само собой, говядина?
- Да, мадам. А для тех, кто пожелает - седло барашка. На десерт мы подадим шарлотку, крыжовенный кисель со сбитыми сливками и, естественно, рождественский пудинг, который я внесу на подносе собственноручно.
- Обложенный сыром и фруктами? - спросила Кэролайн.
- Да, а еще - кларет 87-го года и рейнвейн 84-го, по распоряжению хозяина.
Кэролайн повернулась и нервно прикусила губу, увидев, что в комнату входит Фрэнсис.
- Боюсь, графине наше угощение покажется слишком скудным, - озабоченно произнесла она.
- Оно не показалось бы скудным и самой королеве. Благодарю вас, Риверс. Это все, можете идти, - сказал ее муж.
Когда дворецкий вышел из комнаты, Фрэнсис последовал за ним, направился в зал и крикнул:
- Спускайся, Элджи! Гости будут через пять минут. Давай представим им уютную семейную сцену в гостиной.
Сверху послышалось глухое ворчание, и через несколько секунд мистер Хикс протопал вниз по лестнице. На нем была строгая черная визитка и новая белая рубашка, но во всем этом Элджи чувствовал себя очень неуютно.
- Смелей, мой храбрец! - воскликнул Фрэнсис и подмигнул Кэролайн.
Элджи вздернул нос и заявил:
- Не понимаю, что ты имеешь в виду…
Но тут беседа оборвалась, потому что с улицы раздался стук каретных колес, и в зале появился Риверс.
Фрэнсис, Кэролайн и Элджи немедленно бросились в гостиную. Кэролайн поспешно схватила какую-то книгу, а братья уселись в чинных позах по обе стороны от мраморного камина.
Риверс торжественно объявил:
- Достопочтенная графиня Уолдгрейв. Леди Аннетта, леди Горация и леди Ида Энн.
Кэролайн изящно отложила в сторону книгу и с улыбкой поднялась навстречу гостям:
- Дорогая графиня, я рада приветствовать вас. Позвольте принести вам свои поздравления.
- И я вас поздравляю, дорогая моя. Благодарю за то, что вы пригласили нас на ваши торжества.
У нее за спиной стояли леди Аннетта и Ида, скромные и застенчивые, словно роза и лютик. Что касается леди Горации, она пошла наперекор общепринятой моде и, несмотря на свои сверкающие огненные кудри, надела фиолетовый наряд. Результат получился ошеломляющим: даже дисциплинированный Риверс застыл с открытым ртом, глядя на такую красавицу.
Элджернон то краснел, то бледнел и переминался с ноги на ногу с таким видом, словно вот-вот в отчаянии выбежит из комнаты. Графиня вовсе не была смущена. Она похлопала по дивану рядом с собой и сказала:
- Благодарю вас, мистер Хикс, за то, что вы прислали мне последний роман Чарльза Диккенса. Такой умный молодой человек этот Диккенс! Впрочем, не могу сказать, что этот роман понравился мне настолько же сильно, как "Пиквикские записки". Он такой унылый, а тот - такой веселый!
Элджи, сделав над собой огромное усилие, проглотил комок, застрявший в горле, и ответил:
- Да.
- Этот несчастный мальчик, Оливер Твист, - продолжала графиня. - Меня просто дрожь берет, когда я думаю о детях, которым выпадает такая ужасная доля.
- Да, мадам, такие дети есть, - отозвался Фрэнсис. - В ночлежках и притонах их предостаточно. Этот Диккенс очень хорошо даст почувствовать всю степень лицемерия нашего общества.
Графиня испытующе взглянула на него, гадая, не хочет ли он своей репликой унизить аристократию, и решила, что все же не хочет, потому что Фрэнсис добавил:
- Я - медик, и мне часто приходится видеть страдания бедняков, и все же я пока еще не научился относиться к ним только как к учебному материалу. Некоторые из этих несчастных трогают меня до глубины души. В конце концов, все мы принадлежим к роду человеческому.
- Фрэнсис, тебе не кажется, что ты становишься чересчур серьезным? - спросила его Кэролайн.
- Да, дорогая. И я прекращаю, потому что сюда приближается херес. Вам свежего или сладкого, леди Уолдгрейв?
С появлением Риверса, внесшего уставленный хрусталем поднос, разговаривающие разделились на три группы: графиня и Элджернон Хикс углубились в обсуждение достоинств молодого писателя Диккенса; Фрэнсис, Аннетта и Ида Энн беседовали о том печальном факте, что майор Мани, с которым Аннетта уже обручилась, вынужден прослужить в Индии еще два года; а Кэролайн обнаружила, что впервые за время знакомства оказалась лицом к лицу с Горацией Уолдгрейв.
Старшая из девушек внимательно разглядывала младшую. Какая душа скрывается под этой прекрасной оболочкой? Неужели эта красавица - так же пуста и тупа, как большинство ее современниц-аристократок?
И Горри, словно прочитав мысли Кэролайн, произнесла:
- Это очень мило с вашей стороны, что вы пригласили нас на обед, миссис Хикс. Ведь, судя по всему, вы должны были счесть нас самыми скучными существами на свете.
- Которыми вы, очевидно, не являетесь.
Горация тихо рассмеялась:
- Нет. Уолдгрейвов называли по-разному, но прозвище скучного не заслужил еще ни один из нашего рода.
Кэролайн ничего не ответила и только кивнула. Горация продолжала:
- Вы знаете, что о нашей семье ходят всякие сплетни. И мои братья - действительно очень распущенные молодые люди. По сравнению с ними мы, девочки, очень респектабельны и чопорны.
- Ну, я бы не назвала вас чопорными.
- И, надеюсь, особо респектабельными вы нас тоже бы не назовете. Мне кажется, что на свете нет ничего скучнее условностей. А вы как думаете?
- Я с вами согласна, совершенно согласна. Но когда я доживу до средних лет, возможно, я стану выглядеть прилично.
Горация снова улыбнулась:
- Думаю, приличным человеком надо родиться, миссис Хикс. Когда мы только встретились с вами в Гастингсе, я сразу почувствовала, что у семьи Хиксов есть что-то общее с Уолдгрейвами.
- Вы так думаете?
Кэролайн внезапно обнаружила, что не отрывает глаз от Элджи и графини, сидевших бок о бок, совсем близко друг к другу. Горация проследила за ее взглядом и уловила ход ее мыслей.
- Да, я так думаю, - подтвердила она.
Кэролайн проницательно взглянула на нее, но Горация уже сменила тему:
- Мне так понравился ваш дом. Он был построен в период регентства?
- Да. Хотите осмотреть все комнаты? Я здесь живу еще не так долго, но сразу была очарована этим домом и до сих пор не избавилась от этого чувства.
- С удовольствием.
Горация поднялась, и Кэролайн повела ее за собой.
Исчезновение их осталось почти незамеченным, гости и хозяева с увлечением беседовали, попивая херес.