- Вашим детям не придется выслушивать сказки о привидениях. Саттон совсем не такое место.
- Тьфу-тьфу, - хохотнул ее муж, но Джекдо все равно вздрогнул, оглянувшись на мрачный, полный теней Большой зал.
- Ну и дела у нас творятся, - сказала Энн, графиня Уолдгрейв.
- Что-что? - рассеянно спросил граф.
- Одной из наших служанок кто-то преподнес младенца на Рождество, и она клянется, что это Джей-Джей.
- Ему следует отрицать это, - сказал граф, не поднимая глаз.
- Прошу прощения, я, кажется, не расслышала.
Энн застыла, не донеся до рта серебряную вилку с лососевым суфле.
- Я сказал, что нужно все отрицать. Это единственный выход.
- О, да. Это совершенно в вашем духе, Джон Джеймс.
Когда она сердилась, она всегда называла его полным именем.
Граф слегка опустил газету и взглянул на нее своими голубыми глазами, полуприкрытыми стеклами очков.
- Дорогая, но это же служанка, - мягко возразил он и снова углубился в чтение.
Графиня яростно взглянула на него. За долгие годы совместной жизни у графа выработалась привычка указывать жене ее место. Ведь несмотря на его безобразное поведение в молодости, которое, казалось, в точности повторяли его сыновья, граф Уолдгрейв был рожден аристократом, в отличие от своей супруги. И если граф хотел одернуть мисс Энн Кинг из Гастингса, ему достаточно было одного взгляда.
- Джеймс, - произнесла она несколько тише, но не менее настойчиво.
- Да? - газета оставалась неподвижной.
- Нам с тобой действительно надо поговорить.
- Позже, моя дорогая, позже. Прошу тебя, сначала доем.
- Но ведь и в самом деле все ужасно.
Газета слегка пошевелилась, но никакого ответа не последовало.
- Я говорю о нашем старшем сыне, сэр.
- А я читаю о том, что король поехал на зиму в Брайтон.
- А меня волнует не то, где наш государь проведет зиму, а то, где встретит весну еще не родившийся маленький бастард.
Птичьи глаза графа лишь на мгновение оторвались от газетных строк:
- Да, дорогая моя, я понимаю. У тебя время от времени возникают подобные проблемы.
Графиня вскочила и швырнула салфетку на стол, презрительно игнорируя лакея, стоявшего за спинкой ее стула и глядящего в потолок, словно происходившее здесь его не касалось.
- С меня довольно, Джон Джеймс. Если я вам понадоблюсь, можете найти меня в гостиной. Всего хорошего.
И она ушла, гневно взмахнув юбками.
- Всего хорошего, дорогая. Налейте мне еще вина, Парке, будьте так любезны. И проследите, чтобы оно на сей раз было как следует охлаждено - чертовски теплая погода для зимы. А потом пришлите ко мне Джемисона.
Несколько минут спустя, когда появился его личный слуга, граф, все еще не отрывая глаз от газеты, приказал:
- Передайте мистеру Джей-Джею, чтобы он зашел ко мне в библиотеку после ланча. И принесите туда графин бренди и два стакана.
- Да милорд.
- И проследите, чтобы нас никто не беспокоил, Джемисон.
- Будет исполнено, милорд.
- Сделайте это немедленно.
Лакей поклонился:
- Уже иду, сэр.
Граф помахал ему изящной белой рукой:
- И ни о чем не предупреждайте Джей-Джея. Просто разыщите его и пошлите ко мне. Вы меня поняли?
- Конечно, милорд.
Граф слегка вздохнул, поднес к губам бокал с вином и сосредоточился на лососевом суфле.
То, что Гораций Уолпол в XVIII веке считал Туикнам "миниатюрным морским портом", не вызывало сомнений. Неоспоримо также, что эту восхитительную деревушку с захватывающим дух ландшафтом и раскинувшимися в окрестностях живописными лесами облюбовали и другие утонченные натуры прошлого столетия. Здесь стояла знаменитая вилла Александра Поупа. Генриетта Ховард, любовница Георга II, тоже жила поблизости в Марбл Хилл.
Но самым сообразительным из всех оказался сам Уолпол, построивший свой маленький готический замок, известный под названием Строберри Хилл, среди садов с тенистыми беседками, шумящих рощиц и вечно зеленых лесов.
Однако, несмотря на всю свою прелесть, Строберри Хилл был не очень приспособлен для того, чтобы в нем жила большая семья. В нем было мало жизненного пространства, и беспокойная семья Уолдгрейвов часто испытывала неудобства. Особенно когда возникали разногласия, а это происходило регулярно, или если леди Ида Энн начинала требовать к себе внимания, что случалось не так уж редко, или когда графиня ссорилась со своим мужем, то есть каждый день.
Но сейчас в Строберри Хилл царило спокойствие. Был канун Рождества, и все семеро сидели в знаменитом Круглом Зале вокруг огромного стола красного дерева, ломившегося от хрусталя и серебра, освещенного свечами в канделябрах и окруженного лакеями в ливреях. Граф, выглядевший очень внушительно в алой визитке, держал в руках блестящий разделочный нож и вилку, и время от времени приподнимался, чтобы отрезать тоненький ломтик от одного из дюжины фазанов, лежавших перед ним на блюде. Справа от него сидела Аннетта, слева - Горация, а рядом с ней - ее дядя Уильям, младший брат графа.
Уильям со своей женой приехал в гости на Рождество, и Уолдгрейвы наконец-то могли повеселиться от души в тесном семейном кругу. Даже Джей-Джею ради праздника простили его первое серьезное прегрешение, а для служанки сняли комнаты в коттедже на окраине деревушки. Четырехлетняя Ида Энн старалась вести себя примерно, потому что ей разрешили сидеть допоздна, усадили на стул для взрослых рядом с матерью и угостили тремя порциями взбитых сливок.
- Я была такой послусной, - лепетала она, - что теперь меня любят больсе всех детей на свете.
Джей-Джей и Джордж снисходительно улыбнулись вместе со старшими, Аннетта только поджала губы, а Горри уставилась в пустую суповую миску. С тех пор как родилась Ида Энн, двум другим девочкам уже не уделялось прежнего внимания. Графиня, вечно состязавшаяся в остроумии с мужем, была всегда занята и перепоручила свою младшую дочь заботам служанок и двух старших дочерей. Однако сейчас она нашла свободную минутку, чтобы потрепать маленькую проказницу по шелковой головке рукой, унизанной перстнями.
- Ты совершенно права, моя радость, - сказала она.
Леди Ида Энн кокетливо улыбнулась своими пухлыми губками, похожими на розовый бутон, и склонила голову набок, чтобы произвести на всех еще лучшее впечатление. Это было крошечное миловидное существо со светлыми волосами, доставшимися ей от матери, и глазами-пуговками. Девочку страшно баловали и потому, как только она надувала губки, все тотчас же бросались исполнять любую ее прихоть. У нее была привычка подолгу стоять на одной ноге, обвив ее другой ногой, и раскачиваться из стороны в сторону, глядя в пол. В общем, она была несносным ребенком, хотя, если бы об этом сказали ее родителям, они ни за что не согласились бы с подобным утверждением.
- Я люблю Горри, - продолжала она. - Она моя самая луццая сестриска на свете. Я всегда буду играть в куклы с ней, мама.
Горри мрачно смотрела в пол, пока старшие захлебывались от восторга.
- В жизни не видела такого хорошенького ребенка, - умилялась жена Уильяма. - Так бы и съела ее, если бы смогла.
- Ах, если бы она смогла, - прошептала Аннетта, надеясь, что ее услышит только Горри.
- Что ты сказала, дорогая? - спросил ее граф. Аннетта взглянула на него своими невинными глазами цвета лунного камня.
- Я сказала только, что Ида очень хорошенькая, папа.
Папа не очень-то в это поверил, но сейчас у него не было настроения выяснять правду.
Праздничный ужин продолжался. Фазаны, которым предшествовал пирог с омаром, треска в устричном соусе, седло барашка и сладкое мясо, пожаренное с петрушкой, сменились фруктовым желе, сырным пирогом, безе с кремом, пудингом и мороженым. И в завершение подали еще один пудинг - сливовый с бренди, испеченный на открытом огне. Наконец, графиня поднялась из-за стола и повела невестку и дочерей в зал Гольбейна, где можно было спокойно поболтать, пока граф с братом, Джей-Джеем и Джорджем налягут на портвейн.
- У короля очень слабое здоровье, Уильям, - сказал граф. - Боюсь, что это Рождество может оказаться для него последним.
- А в Итоне поговаривают, - заметил Джей-Джей, - что не пройдет и десяти лет, как английский трон займет женщина. Как вам это нравится?
- Ну, осмелюсь сказать, ничего страшного. - Граф откинулся на спинку стула и элегантно скрестил ноги. - Англия неплохо себя чувствует, когда ею управляет королева. Вспомните Елизавету.
- Но, отец… - щеки Джей-Джея раскраснелись от вина, он говорил громче обычного. - Что нам известно о принцессе? Вы ее когда-нибудь видели? - Я предполагаю, что мать держит ее в уединении в Кенсингтонском дворце. Я ни разу ее не видел. А ты, Уильям?
- Нет, я тоже не видел. Сколько ей лет? Восемь, девять?
- Она на год младше Аннетты. Ей десять лет.
- Надеюсь, бедное дитя будет уже достаточно взрослой, когда на ее плечи ляжет такая ответственность.
- Остается только надеяться, - произнес граф.
В самых разных домах по всей стране, в том числе и в замке Саттон, в это время шли похожие разговоры.
- Неплохо, - сказал мистер Уэбб Уэстон. - Грядут перемены. Добрая королева Бесс. Прекрасная королева Анна. И все такое прочее.
- Но так странно думать, что у нас будет королева, Джон. Я имею в виду, что мы от этого совсем отвыкли.
Миссис Уэбб Уэстон недоверчиво улыбнулась, оглядывая стол, накрытый к чаю в честь праздника Боксинг Дэй. У нее был странный талант превращать даже самую светскую реплику в занудное и скучное высказывание, так что вся семья и гости посмотрели на нее исподлобья.
- Ну, что же, - произнес генерал Уордлоу после паузы. - Король еще не умер, а принцу Уильяму, его брату, всего шестьдесят четыре года. Они могут еще долго протянуть.
- Этого не будет, - сказала Хелен. - Виктория взойдет на трон еще девочкой, попомните мои слова.
Как обычно, когда она говорила, генерал восторженно смотрел на нее с таким видом, что миссис Уэбб Уэстон подумала о "нездоровом интересе". Хелен прервал раскатистый хохот мистера Уэбб Уэстона. Он проговорил:
- Забавная ситуация. Бедные бастарды принца Уильяма. Ни одного наследника среди них! Ха, ха! Битая карта.
Внезапно ротик его глупой жены сердито сложился сердечком, и она быстро возразила:
- Джон! В самом деле! Как можно! Даже стены имеют уши, ты же знаешь.
- Что это означает, мама? - спросила Виолетта.
- Это означает, что ты слишком много разговариваешь, - ответила Хелен.
- Это означает, что у принца Уильяма есть дети, но они не могут наследовать трон, - сказал Джон Джозеф.
"О, Боже, - подумал Джекдо. - Она собирается спросить, почему. Сразу видно, что Джон Джозеф не учился раньше в школе. Он слишком мало знает девочек".
Пока Виолетта колебалась, озабоченный Джекдо быстро засунул ей в рот кусок пирога прямо со своей тарелки. Она попыталась протестовать, а генерал спроси:
- Что с тобой, мой мальчик? Тебя покинул рассудок вместе с хорошими манерами?
Джекдо покраснел - к тому же он ощутил на себе взгляд своего кумира Джона Джозефа - и сказал:
- Нет, сэр.
- Тогда что ты делаешь со своей сестрой?
- Он делится с ней своей едой, - поспешила сказать Хелен. - Думаю, это очень любезно с его стороны. Спасибо, Джекдо.
Мальчик с благодарностью взглянул на нее и от смущения шумно отхлебнул чай из чашки.
- О, - с сомнением протянула миссис Уэбб Уэстон. - Да. Разумеется. Нужно поторопиться с вашей трапезой, а то скоро сюда придут слуги. - Она повернулась к Хелен. - Действительно, так досадно, но этот обычай существует здесь с давних времен. Когда-то они устраивали танцы в старом сарае, но эта традиция закончилась, когда бедная мисс Мэлиор Мэри постарела. Такая досада. Тем не менее, сейчас они приходят в кухню на ужин, а затем их детям разрешается немного поиграть здесь. Впрочем, слуг осталось не так уж много, ведь все здесь пришло в упадок. - Она улыбнулась, как бы оправдываясь.
- Совершенно верно, - сказал ее муж. - Средств не хватает. Тяжелые времена. Ничто не может длиться вечно.
Было не совсем ясно, что он имеет в виду: то ли его деньги пришли к концу, или же его собственное счастье отвернулось от него, - но из деликатности никто ни о чем не спросил. Воспользовавшись всеобщим молчанием, Виолетта судорожно проглотила свой пирог и быстро спросила хозяйку замка:
- А мы можем поиграть во всем доме, мэм, пожалуйста?
Миссис Уэбб Уэстон в нерешительности заколебалась:
- Восточное крыло в совершенно плачевном состоянии…
- О, позволь им посмотреть его, мама, - вмешался в разговор Джон Джозеф. - Они ничего там не повредят. К тому же, здесь мисс Хасс.
Несчастная гувернантка, не проронившая ни слова за столом, подняла голову и кивнула без особого энтузиазма.
- Хорошо, - сказала его мать. - Но только никому не входить в часовню. Там слишком сыро. К тому же, - набожно добавила она, - дети не должны играть в месте, где проходят богослужения.
- Разве они бывают не в Длинной Галерее? - спросила Хелен.
- Первоначально проходили там. Но кузина Мэлиор Мэри все переменила. У нее появилось много странностей в преклонные годы, вы же знаете.
- Кто-то однажды сказал мне, что эта часовня заколдована.
Миссис Уэбб Уэстон почувствовала себя неловко и сказала:
- Les enfants, Хелен!
Джону Джозефу вдруг захотелось пошалить, и он заявил:
- Это правда. Его заколдовал шут. Можно я возьму мальчиков на охоту за привидением, мама?
- Нет, нельзя. Что за разговоры? Хелен, дети, пойдемте. Посмотрим, что приготовили внизу. Я приказала приготовить ветчину и телячий бок. Надеюсь, этого будет достаточно.
Внезапно выражение ее лица стало озабоченным, и Джекдо ощутил к ней жалость. Было очевидно, что они очень ограничены в средствах: Саттон буквально выпил из них всю кровь. Джекдо гадал, сколько они смогут еще прожить в такой бедности.
Впрочем, когда они спустились вниз, все увидели, что хозяйка постаралась на славу. Большой стол, покрытый заштопанной, но тем не менее белоснежной хрустящей скатертью, ломился от простых, но сытных и вкусных блюд. Баранья нога, пироги с курятиной и зайчатиной, сыры, пудинги, бисквиты, кувшины с элем и разнообразные сладости для детей. Посредине стола возвышался огромный рождественский торт с глазурью, на котором кремом были написаны святочные поздравления. Вокруг стола стояли, глядя на угощение, слуги, служанки и их дети. Здесь были домашняя прислуга, садовники и рабочие с фермы, которые служили в поместье. Триста лет тому назад, при сэре Ричарде Уэстоне, одних только лакеев насчитывались десятки, даже последний предок теперешних владельцев замка по мужской линии, Джон Уэстон, выдавая замуж на Святую Троицу свою приемную дочь Сибиллу, шел в сопровождении восьмидесяти слуг. Но теперь людей в замке осталось мало. Впрочем, это не помешало им приветствовать радостными криками хозяина и хозяйку. Мистер Уэбб Уэстон в ответ добродушно крикнул:
- Счастливого Рождества! Садитесь все. Пунш горячий. Ха-ха!
И пир начался.
Джекдо никогда раньше не видел ничего подобного. Розовощекие детишки дрались за место поближе к торту, а взрослые толпились вокруг чаши с пуншем.
Шуму от них было не меньше, чем от сотни человек. Огромная кухня наполнилась смехом и криками, радостными возгласами и забавной приглушенной бранью. Несмотря на то, что Саттон переживал не лучшие времена, эти люди были решительно настроены хорошо повеселиться.
Джон Джозеф стоял среди слуг и чувствовал себя совершенно свободно. - Он приподнимал самых маленьких, чтобы они могли дотянуться до вкусного кусочка, и даже заставил потесниться какого-то толстого мальчишку, чтобы хватило места худенькому, бледному и хромому ребенку.
- Почему он такой? - прошептал Джекдо. - Что с ним случилось? - Он смотрел на искалеченную ногу мальчика, которая была короче другой и не касалась пола, что живо напомнило Джекдо о его собственном уродстве. Он тайком спрятал под скатерть свой ботинок.
- Он попался в капкан для людей.
- Куда?
- В капкан для людей. Их ставят на браконьеров, и железные зубья капкана разрывают мышцы и ломают кость.
- Бр-р-р…
- Впрочем, последний такой капкан в нашем поместье выбросили на помойку лет десять назад.
- Но все равно это очень жестоко.
Глаза Джона Джозефа внезапно сверкнули:
- Да, это жестокий дом, Джекдо.
- Что ты имеешь в виду?
- Здесь все не так, как у людей. Говорят, что на владельце замка лежит проклятие.
За спиной Джона Джозефа сверкнул кувшин, и внутри него начли вырисовываться картины. В голове Джекдо снова плясали звезды.
- Это очень древнее проклятие, - продолжал Джон Джозеф, не замечая остановившегося немигающего взгляда Джекдо. - Я слышал, что оно поражает самого владельца и наследника. Наследник, как правило, умирает молодым, а от хозяина совсем отворачивается удача. Ты посмотри на моего отца. До тех пор, пока он не унаследовал замок, он ни разу не брал денег в долг. А теперь он полностью разорен. Но на что это ты смотришь?
Джекдо не отвечал, и Джон Джозеф проследил за его взглядом, но не увидел ничего, кроме медного кувшина, висевшего над деревянной балкой. Джон Джозеф перевел взгляд на мальчика и подумал: "Действительно забавный, ему подходит прозвище Джекдо, у него блестящие черные глаза и смуглое задумчивое лицо".
- Эй, проснись! - воскликнул он.
Джекдо посмотрел на Джона Джозефа невидящим взглядом, и по телу того пробежала легкая дрожь. На мгновение он ощутил, что в этом мальчике скрыта какая-то древняя таинственная сила.
В этот момент Джекдо затряс головой и побагровел под взглядом своего собеседника, которого он, Джекдо, считал самым красивым и умным человеком на свете.
- Прости, пожалуйста, - пробормотал он.
- Куда это ты так уставился?
Джекдо замялся в смущении:
- Понимаешь, иногда я вижу такие картины… отражения в блестящих предметах. Но это невозможно объяснить.
Джон Джозеф задумался, его голубые глаза подернулись легкой дымкой. Природное любопытство и стремление все расставлять по своим местам требовали продолжить расспросы. Но он почувствовал, что родственник стесняется.
- Когда-нибудь расскажешь мне об этом?
- Попытаюсь.
Внезапно до мальчиков донесся аромат гиацинта и шуршание платья Хелен, незаметно подошедшей к ним.
- У вас все в порядке? - спросила она.