- Завтра, государь, - ответил герцог с видом человека, уверенного в том, что он говорит, - завтра же я вам скажу, в котором часу все произойдет.
Лакей открыл дверцу, и Ришелье вышел. Карета помчалась далее в сопровождении трех других карет с двенадцатью конными гвардейцами, еще две кареты остались позади - это были кареты герцога Ришелье. Открыв дверцу первой, Ришелье проворно вошел и сел.
- Наконец-то, я чуть было не заснул, - произнес хриплый голос.
Этот голос принадлежал шевалье де Морлиеру.
- Все идет прекрасно, - сказал Ришелье.
- Но я полагаю, что все еще нужен вам?
- Безусловно, шевалье.
- Что я должен делать?
- Завтра д'Этиоль должен предоставить полную свободу своей жене.
- С которого времени?
- С семи часов вечера.
- Хорошо.
- Вы это устроите?
- Считайте, что уже устроил.
- Но как?
- Я все предусмотрел. Вы знаете, как я продумываю все наперед. Второго такого человека нет на всем свете! А как подумаешь, что король, может быть, никогда не назначит мне пенсию!
- Что вы предприняли?
- А вот что. Не сомневаясь, что король встретит сегодня вечером на балу хорошенькую нимфу, я был еще более уверен в том, что он захочет увидеть ее завтра. Поэтому я сыграл с д'Этиолем в карты; по моей привычке выигрывать, а по его проигрывать, я забрал у него деньги, да еще выиграл ужин на завтра. Вы понимаете, о чем я?
- Продолжайте!
- Итак, завтра мы ужинаем в семь вечера. Мы пригласили гостей. Ужин состоится в таверне "Царь Соломон". Я сяду возле д'Этиоля, назову его своим другом, поклянусь ему заколоть всех, кто только осмелится посмотреть на его жену. Мои чувства, мои речи и отличные вина возбудят его. В ту минуту, когда будут наливать шампанское, я насыплю в его бокал достаточную дозу слабительного порошка, который обычно ношу с собой и который уже оказал мне столько услуг…
- Как! - удивился Ришелье. - Вы употребляете слабительное?
- Это превосходное средство. Если бы вы знали, скольким победам над женщинами обязан я ему!
- Что за необычный способ обольщения. Расскажите мне о нем.
- Ничего не может быть проще. Когда мне нужно расстроить чье-либо свидание, я ужинаю, обедаю или завтракаю - в зависимости от времени суток - с этим приятелем. Порошок делает свое дело: незадачливый любовник, чувствуя себя нездоровым, вынужден послать письмо с извинениями. Я беру на себя поручение, вижусь с красавицей и рассказываю ей о неверности ее возлюбленного. В результате - обида, желание отплатить той же монетой.
- Способ замысловатый, - заметил Ришелье.
- Дав двойную дозу, - продолжал Морлиер, - я освобожу вас от д'Этиоля до послезавтра.
- Прекрасно.
Морлиер протянул руку, раздалось бренчанье золота, и шевалье засунул руку в карман.
- Больше ничего? - спросил он.
- Ничего, - отвечал Ришелье.
- Тогда прощайте.
Карета остановилась. Морлиер ловко выпрыгнул, не дожидаясь, пока опустится подножка; он сел во вторую, пустую карету и приказал надменно:
- Назад, в ратушу!
Слуга закрыл дверцу. Морлиер закутался в плащ, и карета быстро покатила по набережной к Гревской площади.
XXXVI
Сестры
- О! Как прекрасны эти бриллианты, милая Нисетта! Подними руку к свету, дай мне их рассмотреть.
Нисетта послушно подняла левую руку, и на нее упал свет от ламп и люстр.
- Как он блестит!
- Твой бриллиант, Сабина, тоже очень хорош! Дай взглянуть!
Сабина подняла руку, на которой сверкал подаренный ей королем перстень.
Молодые девушки разговаривали в Цветочной гостиной. Бал продолжался. Гости решили веселиться до рассвета.
После отъезда короля, который не произвел никакого волнения, потому что для большинства инкогнито его было сохранено, Ролан привел свою сестру и невесту в гостиную, чтобы они могли отдохнуть от шума и толпы. Нисетта и Сабина сняли маски и сели рядом, держась за руки; они смотрели друг на друга, и в выражении взгляда Нисетты было глубокое восхищение.
- Боже! - Она наклонилась, чтобы обнять Сабину. - С тех пор, как ты выздоровела, я не могу на тебя наглядеться. Мне все кажется, что ты больна, лежишь в постели, и, когда я вижу тебя улыбающейся и оживленной, спрашиваю себя: ты ли это?
- Дитя мое, - сказала Сабина, возвращая данный ей поцелуй, - как ты добра и мила!
- Я тебя очень люблю!
- И я тебя!
- Какое счастье, - сказала Нисетта, придвигаясь к Сабине, - что наши братья полюбили нас обеих.
- Неудивительно, что Ролан полюбил тебя: ты так хороша!
- Ты также хороша, Сабина. Ты гораздо красивее меня!
- Нет, что ты.
- Я понимаю, почему мой брат Жильбер обожает тебя.
- И они с Роланом так любят друг друга!
- Мы можем быть так счастливы все четверо, Сабина!
- А моего согласия почему не спрашиваете? - произнес мужской голос.
Вошли Жильбер и Ролан. Жильбер был в костюме неаполитанского крестьянина. Увидев молодых людей, Нисетта и Сабина пришли в замешательство.
- Поздно, - сказала Сабина, - нам пора ехать.
- Если хочешь, поедем, - отозвался Ролан, - отец уехал вслед за королем в Версаль и оставил нам экипаж, в котором мы приехали сюда.
- Дайте мне вашу руку, моя прекрасная Сабина, и пойдемте.
Сабина взяла под руку Жильбера. Она опиралась на эту сильную руку с доверием слабого создания, которое не сомневается в покровительстве сильного. Ролан шел впереди с Нисеттой.
- Какие новости? - спросила Сабина, наклоняясь к Жильберу.
- Еще ничего определенного, - отвечал он.
- Однако вы надеетесь?
- Я уверен, что мы узнаем истину, и тогда вы будете отомщены, Сабина.
- Что надо сделать, чтобы достигнуть цели?
- Надо достать бумаги, запертые в секретном шкафу начальника полиции.
- Пусть король велит их дать, отец попросит короля.
- Это невозможно. Не говорите ни о чем вашему отцу, Сабина.
- Почему?
- Потому что тогда вместо успеха мы скорее всего потерпим неудачу.
- Не понимаю вас…
- Вы мне доверяете, Сабина?
- О, вы же знаете, Жильбер!
- Тогда предоставьте действовать мне и храните нашу тайну.
- Но как же вы достанете эти бумаги?
- Еще не знаю, но я их достану обязательно!
- И вы думаете, что из этих бумаг узнаете, кто хотел меня убить?
- Да, Сабина. Я искренне и глубоко убежден, что начальник полиции знает, кто вас ранил, но запутывает дело умышленно.
- О Боже мой! - прошептала Сабина. - Но кто же тот злоумышленник?
- Без сомнения, какой-нибудь знатный вельможа, которого не смеют открыто наказать. Месяц тому назад, король, двор и начальник полиции занимались этим делом. Прилагали все силы, чтобы узнать истину, клялись, что не остановятся, пока не найдут виновного… и никого не нашли, Сабина. Неделю назад поиски прекратили и перестали заниматься этим делом. Я это знаю. Поскольку начальник полиции действует подобным образом, должно быть, он встретился лицом к лицу с каким-нибудь опасным и могущественным противником.
- А бумаги, о которых вы говорите, помогут выяснить, в чем дело?
- Без сомнения. Так как король может потребовать отчета, когда ему вздумается, у начальника полиции, тот должен иметь все необходимые документы, чтобы дать ответ королю. В секретном шкафу хранятся все бумаги, относящиеся к делам, которые нельзя предать гласности. Вы понимаете?
- Очень хорошо. Но каким образом вы достанете эти бумаги?
- У меня есть могущественный друг из приближенных Фейдо, он поможет мне.
Сабина прижала к сердцу руку Жильбера.
- Приложите все силы, - сказала она. - Я должна узнать, кто хотел убить меня.
В этом порыве было столько душевных сил, что Жильбер с восторгом посмотрел на Сабину.
- Я узнаю, - твердо пообещал он.
Жильбер и Ролан, Нисетта и Сабина надели маски, прежде чем покинуть гостиную. В ту минуту, когда обе пары вышли в переднюю, два экипажа остановились у подъезда. Один - нанятый Роланом, другой был каретой без герба. Из нее вышел шевалье де Морлиер. Жильбер посадил в экипаж Сабину, потом, предоставив Ролану заниматься Нисеттой, поспешно отступил и положил правую руку на плечо Морлиера, который тоже надел маску, прежде чем вышел из кареты.
- Черт побери! - пробормотал Морлиер, останавливаясь и оборачиваясь.
Жильбер пристально посмотрел на него. Глаза его Жильбера сверкали сквозь прорези маски.
- Откуда ты? - спросил он.
- Из Красного дома, - отвечал шевалье.
- Ты видел герцога?
- Видел.
- Он говорил с королем?
- Да. Завтра вечером король желает отужинать с мадам д'Этиоль, и Ришелье привезет ее в Версаль.
- Герцог позволил тебе действовать по твоему плану?
- С охотой.
- И ты сделаешь все, как я тебе велел?
- Разумеется. Когда я высказал свой план герцогу, он нашел мой способ чрезвычайно забавным.
- Хорошо! Пригласи сегодня вечером в половине шестого д'Этиоля и будь с ним неразлучен, как тень!
- Исполню. Будут другие указания?
- Нет. Ты можешь остаться здесь до окончания бала.
Морлиер радостно повернулся и быстро взбежал по лестнице. Жильбер возвратился к экипажу, обе молодые девушки и Ролан ждали его.
- На улицу Сент-Оноре, - сказал Жильбер, садясь на переднюю скамейку.
Экипажи, как правило, не имели тогда фонарей, так что внутри походили на темную берлогу, в которой ничего нельзя было рассмотреть. Закрыв дверцу, извозчик хлестнул лошадей, и экипаж медленно покатил по мостовой.
XXXVII
Костер на улице
Хотя Рейни установил в 1667 году в Париже пять тысяч фонарей, улицы в большинстве своем были еще темны. Спустя несколько месяцев, в ноябре, эти фонари оснастили отражателями, но в феврале этого изобретения еще не существовало, так что, хоть в ратуше и был большой праздник, Гревская площадь и улицы, примыкавшие к ней, были погружены во мрак.
Экипаж продолжал медленно ехать. Было три часа утра. Обе молодые девушки сидели на скамейке, Жильбер - напротив Сабины, а Ролан напротив Нисетты. Ехали молча, но безмолвный разговор их переплетенных пальцев был выразительнее слов.
Вдруг среди тишины и мрака раздались громкие крики и блеснул яркий свет. Экипаж въехал на Ломбардскую улицу, где пылал потешный костер, вокруг которого молодые люди плясали и прыгали через пламя. На них были причудливые костюмы и маски. Без сомнения, они устроили свой праздник, как и богатые буржуа, но, если богачи украсили огнями ратушу, эти разожгли огонь прямо на улице. Горожане плясали, пели, кричали, прыгали с таким шумом, который мог разбудить всех обитателей соседних домов. Увидев подъезжавший экипаж, молодые люди весело и насмешливо закричали: "Виват!" Потешный огонь занимал всю середину улицы, так что карете негде было проехать.
- Она проедет! - кричали одни.
- Не проедет! - спорили другие.
И они опять принялись петь и танцевать, окружив экипаж, словно стая хищных зверей.
- Мне страшно! - сказала Сабина.
- Пустяки, - возразил Жильбер. - Мальчишки забавляются. Поезжайте! - велел он извозчику, высунувшись из кареты.
- Поберегись! - закричал извозчик, взмахнув хлыстом.
- Едут через огонь! - закричал кто-то.
- Он сможет проехать, - сказал другой.
- От этого посыплются искры.
- Это будет забавно!
- А если он не поедет через огонь, не проедет совсем.
- Нет, нет, он не проедет!
- Поезжай!
- И я боюсь! - сказала Нисетта.
- Поворачивай, - сказал Ролан извозчику. - Проедем по другой улице.
Танцы и пение продолжались. Извозчик хотел было развернуть лошадей, но его не пускали.
- Надо проехать! - с гневом сказал Жильбер.
- Не выходи! - вскричала Нисетта.
- Не бойся.
Жильбер открыл дверцу.
- Пропустите нас, друзья мои, - сказал он.
- Прежде спляши с нами! - закричал высокий парень с безобразным лицом.
- В карете есть дамы! - сказал другой.
- Пусть и они потанцуют с нами.
- Да, да! - закричали со всех сторон.
К открытой дверце подступила толпа. Жильбер не стал ждать. Он схватил высокого парня, который кричал громче других, и оттолкнул его так сильно, что тот упал на мостовую и, падая, повалил еще трех человек. Грязные ругательства послышались из толпы. С десяток человек бросились на Жильбера. Он встретил их, не отступив ни на шаг, и двое других упали возле тех, которые не успели еще подняться.
- Брат! - слабым голосом позвала Нисетта.
- Жильбер! - вскричала Сабина.
Ролан выскочил из кареты и одним прыжком очутился возле Жильбера. В эту минуту яркий свет озарил улицу: в костер подбросили охапку соломы. Громкие крики раздались со всех сторон, внутренность кареты ярко осветилась.
- Господи! - вскричала Сабина с ужасом. - Это тот самый экипаж, в котором меня везли, когда хотели убить…
Она не успела договорить, как открытая дверца захлопнулась и лошади понеслись через костер. Пылающая солома, затоптанная лошадиными подковами и каретными колесами, разбросала настоящий дождь искр. Потом яркий свет сменился темнотой. Карета, увлекаемая лошадьми, катилась по направлению к кладбищу. Жильбер и Ролан вскрикнули в один голос и бросились за экипажем, опрокидывая всех на своем пути. Но лошади скакали быстро. Карета скрылась, не было слышно стука ее колес. Жильбер и Ролан добежали до кладбища и посмотрели друг на друга со страшным беспокойством.
- Испуганные лошади взбесились, - сказал Ролан. - О, если они опрокинут карету!
- Вперед! - вскричал Жильбер, бросаясь к той улице, откуда они выбежали.
- Куда ты бежишь? - спросил Ролан, останавливая его.
- Захватить одного из тех парней, чтобы узнать, где Сабина и Нисетта…
- Ты думаешь, что это новое покушение?
- Да. Беги за экипажем!
Жильбер бросился к тому месту, где был разведен костер. Солома догорала на мостовой. Улица была пуста. Жильбер внимательно осмотрелся вокруг и не увидел никого. Он был один.
Раздалось пение петуха. Глаза Жильбера радостно сверкнули. Он повернул на улицу Трусс-Ваш. Тень возникла перед ним.
- Вы? - с удивлением прошептал Жильбер. - Вы были здесь?
- Да, - ответил голос человека, прислонившегося к двери одного дома, - я был здесь, и у меня в курятнике пятеро из тех, кто плясал вокруг зажженной соломы.
- Ты их захватил?
- Да.
- О! Ты больше, чем мой помощник, ты мой брат! - Жильбер крепко пожал руку собеседника. - Но где же экипаж? - спросил он.
- Петух Яго, Индийский Петух и Черный Петух бросились по его следам.
- Тогда все идет прекрасно!
- Даже лучше, чем вы думаете. Нынешней ночью Петух Коротышка опознал трех человек, которые 30 января исчезли на улице Фран-Буржуа. Он пошел за ними со своими курицами, и теперь эти трое должны быть в наших руках.
- Любезный Б, - растроганно произнес Жильбер, - если вы у меня потребуете половину моей жизни, я отдам ее вам - другая половина принадлежит Сабине.
- Вся моя жизнь ваша, вы это знаете, и, что ни делал бы я для вас, я никогда не заплачу мой долг.
- Теперь, - продолжал Жильбер, - нам необходимы бумаги из секретного шкафа начальника полиций.
- Как их достать? - спросил Б.
- Я сам их достану.
- Когда?
- Через три дня.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно уверен, любезный Б.
- О! Вы самый великий из людей!
- А вы самый умный и самый преданный друг на свете.
Со стороны монастыря Сен-Мари раздалось пение петуха.
- Индийский Петух! - сказал Б.
- Верно, есть известие о карете.
- Не сомневаюсь. Пойдемте! И оба исчезли в темноте.
XXXVIII
Рапорт
Фейдо де Марвиль сидел в своем кабинете напротив главного секретаря Беррье. Их разделял стол, заваленный бумагами. Тут были все рапорты главных агентов, и начальник полиции с секретарем просматривал их. Фейдо взял несколько тетрадей и положил на стол перед Беррье. Тот подвинул к себе тетради, быстро пробежал глазами и взглянул на начальника полиции, который выжидающе на него смотрел. Потом они одновременно покачали головой.
- Это надолго или нет? - спросил Беррье.
- В том-то и вопрос, - вздохнул Фейдо.
- Положение чертовски затруднительное.
- Увы, к сожалению.
- Что говорит король?
- Еще ничего.
- Что говорит герцог Ришелье?
- Он сомневается.
Фейдо встал.
- Открыто объявить себя на ее стороне, - сказал он, - помогать ей освободиться от мужа - это было бы прекрасно, если бы я был уверен в продолжительности ее успеха… но если это мимолетное увлечение, интрижка…
- Причем не первая, - заметил секретарь.
- После смерти герцогини де Шатору король не любил никого… серьезно.
- Да, розовый трон прекрасной герцогини еще не занят.
- Появится ли у нас на этот раз королева по левую руку?
- Ах, если бы это можно было знать наверняка!
- Я через час был бы у нее, а муж ее остался бы в Лионе.
Фейдо медленными шагами начал ходить по кабинету.
Беррье следовал за ним глазами. Фейдо снова сел напротив секретаря.
- Перечитаем эти рапорты! - сказал он. Беррье снова взял бумаги.
- "Вчера утром, - читал он, - герцог Ришелье послал Сен-Жана, своего доверенного слугу, к мадам д'Этиоль. Сен-Жан был принят тайно. Он прошел в комнату Эйлали - горничной мадам д'Этиоль. В комнате Эйлали Сен-Жан и встретился с мадам д'Этиоль. Он просил ее назначить свидание его господину в тот самый день, прибавив, что герцог собирается поговорить с ней о деле крайне важном. Мадам д'Этиоль ответила, что не может принять герцога у себя, но что собирается на прогулку по саду Тюильри и в два часа будет в большой аллее. Ришелье отправился на свидание к мадам д'Этиоль. Между ними состоялся разговор, результатом которого стала договоренность. Никто из гулявших, проходя мимо них, не мог, конечно, предполагать, что здесь решался вопрос о королевских удовольствиях. В половине шестого Морлиер приехал за Норманом д'Этиоль. Тот хотел увидеться с женой перед отъездом, но мадам д'Этиоль была нездорова - двумя часами раньше она заперлась в своей комнате, так что муж был вынужден уехать, не простившись с женой. В семь часов мадам д'Этиоль вместе с Эйлали, которая все приготовила, спустилась по черной лестнице в сад. Она была закутана в коричневое манто. Эйлали, за которой ухаживал садовник, имела второй ключ от калитки сада, выходившей на Воробьиную улицу. Вам известно, что мадам д'Этиоль живет в особняке своего дяди, главного откупщика Турншера, и что этот особняк находится напротив особняка Мазарини. Герцог Ришелье ожидал мадам в карете. Она села, и карета поехала в Версаль. В девять часов вечера герцог вошел в малые апартаменты под руку с мадам д'Этиоль, которая, сбросив кружевную мантилью, закрывавшую ее, открыла самый богатый и модный наряд. Камердинер короля, Бине, попросил мадам д'Этиоль пройти в столовую. Были приглашены также Люксембург и Ришелье. Ужин был очень весел…".
Беррье остановился и, усмехнувшись, заметил: