Удивился Фаврикодоров на пароходе, когда судно пришвартовалось к причалу и на палубу ступили варненские таможенники: не стали смотреть багаж членов экспедиции. Офицер таможенной службы только поинтересовался, много ли оружия везут русские.
- Две единицы стрелкового оружия системы Бердан и мой личный револьвер, - ответил начальник экспедиции.
- Предъявите карабины.
Пришлось распаковывать груз. Таможенник переписал номера карабинов.
- Желаете пересчитать патроны?
- Вы же ими торговать не будете? - улыбнулся турок.
Такой любезности со стороны турецкой таможенной службы Фаврикодорову не могла привидеться даже во сне. У волонтера, воевавшего на бастионах Севастополя, бравшего турецкого офицера в плен, ненавидевшего извергов башибузуков, закралось было подозрение: а не их ли агент капитан Артамонов?
Подозрение усилилось, когда офицер объявил при всей команде, что он сегодня отправляется в Константинополь. Болгарин подумал: видимо, на доклад. Правда, все остальные члены экспедиции так не подумали. Большинство, те геодезисты, с которыми он работал в Орске в хронометрической экспедиции, а затем на Балканском полуострове, измерял дугу меридиана от Измаила до острова Кандия.
В той экспедиции были исправлены многие пограничные карты. По данным съемок в Санкт-Петербурге был составлен и отпечатан каталог этих карт. О нем знали геодезисты. Это был их совместный многомесячный труд.
Но ничего этого не знал Константин Фаврикодоров. И поэтому он, с трудом скрывая чувство ярости, спросил своего начальника прямо:
- Николай Дмитриевич, вы - турецкий шпион?
Первая мысль, которая пришла в голову капитану, принять эти слова как оскорбление, тут же возмутиться и отказаться от услуг проводника. Но секунду повременил, изменил решение. Коль болгарин так подумал, значит, в действиях начальника экспедиции он уловил тревогу: не сдаст ли его русский капитан в руки турецким жандармам?
- Откуда вы взяли, что я турецкий шпион?
- С вами подчеркнуто любезно обращаются. А я-то знаю, как они ненавидят русских. И этого не скрывают. Зайдите в мечеть, послушайте, о чем нараспев говорит мулла. Каждую суру заканчивает проклятьем в адрес неверных, то есть русских. Уже детям втолковывают: Россия - вечный враг Турции. И болгарских детей тому же учат. А вам улыбаются.
Брата-болгарина можно было понять.
- Константин Николаевич, вы меня заставляете выдать вам служебную тайну. Я имею поручение своего правительства встретиться с султаном Абдул-Азизом и от имени канцлера вручить ему каталог уточненных карт.
О том, что в Константинополе капитану Артамонову предстоит встреча с султаном Оттоманской империи, был осведомлен только командующий Одесским военным округом. Он создавал благоприятные условия для экспедиции.
В Варне задолго до прибытия парохода "Стефан" знал начальник гарнизона, что плывущий на "Стефане" русский капитан, наделенный дипломатическими полномочиями, получил приглашение в столицу Оттоманской империи. Там его примут высшие особы двора. Офицеры гарнизона, узнав такую новость, недоумевали: капитану - и такая честь!
Отплыл Николай Дмитриевич на военном корабле. Это был малый монитор - броненосная канонерская лодка "Муни-Зафр" с двумя орудиями на носу. Потом она будет входить в Дунайскую военную флотилию, но уже с четырьмя орудиями, и наделает много неприятностей нашим понтонерам.
Отшвартовались в полдень. По словам капитана, неплохо говорившего по-русски (в плену побывал), в Константинополь придут в полночь.
- Днем при выходе из Босфора город покажется вам сказкой "Из тысячи и одной ночи". Одних минаретов там больше, чем на небе звезд, - бахвалился командир канонерской лодки. Он стоял босиком на железной раскаленной палубе, показывая свою выносливость.
Босиком ходили по палубе и матросы. От лучей палящего солнца их головы спасали красные косынки. Палубу ежечасно окатывали забортной водой, но в трюмах и в машинном отделении жара стояла адская.
На корабле был единственный пассажир, и он держал фасон. Русский капитан был при полной парадной форме. Сапоги не снимешь - не положено. Единственно, что себе позволил, - расстегнул тужурку. Горячий ветер притронулся к мокрой, хоть выжми, нательной рубахе.
"Эх, сюда бы прохладные волны Невы! Окунуться бы!" - мечтательно подумал Николай Дмитриевич. Будет что рассказывать Евгении Михайловне.
На палубе под брезентовым тентом командир корабля угощал гостя из России красным, как матросские косынки, арбузом. Казалось, что арбуз пахнет матросским потом. На удивление пассажира арбуз был холодным.
- Как вам удается охлаждать? Даже за бортом градусов тридцать, - спросил гость. - Это в крепости можно добыть студеную воду.
- И кораблю это крепость, - улыбчиво произнес турок, но на вопрос почетного пассажира так и не ответил.
В Константинополь прибыли уже при солнце. Над городом висела прозрачная дымка. С минаретов доносились вопли, похожие на вой голодного зверя.
Было время утреннего намаза.
Константинополь. 1869. 7 июля
Из окон российского посольства хорошо виден пролив. Ближе к полудню заметно тянул южный ветер. Он из Африки нес палящий зной, дул в паруса многочисленных кораблей, резво гнал их в Черное море. Зыбь покрывала все водное пространство. В лучах полуденного солнца пролив напоминал собой чешую огромной рыбины.
Здесь, в столице Оттоманской империи, все было рядом, по соседству. Греция, чей поэтический язык Николай Дмитриевич изучал в Александровском Сиротском московском корпусе, откуда вышел поручиком. За Грецией опять море, но уже Средиземное. А там и Египет с его древними пирамидами. Древнеегипетские жрецы были искусными геодезистами, с ювелирной точностью составили план местности. А ведь у них, по заверениям археологов, не было приборов, той же буссоли, без которой не обходится ни одна съемка.
А может, они и были, эти особые приборы, да не дождались нас, превратились в тлен?
А за Египтом - Палестина, родина христианства. Вот где работы археологам и геодезистам! Если вчитаться в Библию, отбросить все сверхъестественное, то, пользуясь текстом, как путеводителем, можно привязать к местности исчезнувшие города, те же Содом и Гоморру.
Крестоносцы пытались составить топографическую карту Ближнего Востока, но потеряли ориентиры по сторонам света. Река Нил у них несла свои воды не строго на север, а чуть ли не на восток.
Что крестоносцы! Турки на Балканах реку Вить с ее притоком Топольницей нанесли на карты как текущую на север. Пришлось исправлять турецких топографов. Геодезисты капитана Артамонова в прошлой экспедиции составили новую карту. На этой карте река Вить сменила направление. Теперь она течет на юг. Как в природе.
Николай Дмитриевич смотрел на пролив, а мыслями уносился в древние страны. И сам собой возник вопрос: а не памятники ли древности натолкнули арабов применить десятичную систему расчетов?
Этой системой они пользовались, продвигаясь на запад, покоряя североафриканские народы. Расстояние измеряли дневными переходами. Один такой переход - и позади десять верст пути.
О, эврика! А что, если войскам предложить карту в масштабе один к десяти - в одном сантиметре десять верст. Для Балканского театра военных действий это будет, пожалуй, идеальный вариант. Пользуясь арабской (десятичной) системой, легко в походе вести расчеты.
Карта-десятиверстка! Любой офицер, даже унтер, глядя на десятиверстку, легко сориентируется на местности.
Мысль прервал человек в белом костюме. Он вышел из глубины полутемного зала, направился к окну, у которого стоял капитан. Это был посол. С ним Николай Дмитриевич познакомился утром, сразу же по прибытии в посольство.
- Дарданеллами любуетесь?
- Красивый пролив.
- Раньше здесь не бывали?
- Нет.
- Побываете.
Посол не стал высказывать предположение, как и при каких условиях офицеру Артамонову здесь доведется побывать еще. Но намек был прозрачный. После Крымской войны российское офицерство, как и большинство генералов, мечтали победно войти в Константинополь. Проливы Босфор и Дарданеллы будут российскими! Это южное окно в Европу.
У окна с видом на Босфор завязалась беседа. Посол поинтересовался, как называется труд, который капитан Артамонов преподнесет Порте.
Николай Дмитриевич назвал:
- "Каталог астрономических пунктов Балканского полуострова". Вычисления мы передали раньше.
- Насколько мне известно, это за них турецкий султан вам пожаловал орден?
- Именно за вычисления. Государь император разрешил принять и носить.
- Орден при вас?
- Да, при мне.
- Орден наденьте, когда поедем на прием. Среди дипломатов это вызовет фурор. - Посол улыбнулся. Старческие морщины покрыли все его лицо. - Пусть англичане позавидуют. И позлятся. Они отказались выполнить работу, с которой вы блестяще справились.
- Один я не смог бы. Трудилась вся экспедиция, - уточнил Николай Дмитриевич.
- И теперь усердно потрудитесь.
- В этот раз нам поставили более сложную задачу.
- Будем надеяться, вы справитесь?
- Постараемся. - И скупо улыбнулся. - Чтоб вся армия увидела проливы.
- О, это уже речь! - восторженно отозвался посол.
Ближе к вечеру подали карету, и капитан Артамонов, надев турецкий орден, вместе с послом убыли в летний дворец султана.
Варна. 1869. 7 июля
Как и предполагал Константин Фаврикодоров, начальник гарнизона крепости Варна, в прошлом капитан броненосного корвета "Хивзи-Рахман", переведенный на сухопутную службу за издевательства над матросами, отказался русской экспедиции предоставить место для постоя.
- О вашей задержке я не был предупрежден, - ответил он капитану Артамонову. - Место ищите сами. Варна большая.
Константин перевел слова списанного на берег турецкого офицера.
- Так что ищите, Константин Николаевич. Если хозяин потребует деньги наперед, Хоменко выдаст половину.
На выходе из канцелярии турецкий солдат, стоявший на часах, шепнул Фаврикодорову:
- Наш паша принимает подарки деньгами.
Но было уже поздно. Не возвращаться же, чтоб вручить взятку звонкой монетой?
После убытия начальника экспедиции в Константинополь Константин где-то раздобыл довольно потрепанную феску - в таких головных уборах без козырька обычно щеголяют отставные солдаты - и отправился в город на поиски жилья.
Зная, что за ним могут следить, он не сразу направился к своим друзьям-болгарам. Посетил несколько постоялых дворов. Хозяева везде расхваливали свои заведения, клялись Аллахом, что только у них самый лучший "хан", то есть жилье и корчма одновременно, что только у них можно выкурить травку и улететь в рай хоть на всю ночь, были бы у вас деньги.
Друзья-земляки проживали по старому адресу. Увидев Костю в солдатской феске, сначала смутились - никак сражался в Крыму, резал русских братьев, но гость их успокоил: да, он воевал, защищал Севастополь вместе с русскими братьями.
- А как тут оказался?
- В экспедиции. Начальником у меня русский офицер. Идем в наши края - на Балканы. Будем рисовать карту.
- И по ней придет дед Иван? - хором спросили друзья.
- Обязательно придет.
- Скажи, Костя, чем мы вам можем помочь? Для русских братьев все сделаем.
- Сейчас нам нужна крыша над головой.
- Много вас?
- Девять.
- Тогда располагайтесь здесь.
- Только не в вашем доме. На днях мы уедем, а вас потащат на допрос.
- И то верно, - согласились друзья.
Жилье подыскали в соседнем доме. По соседству - базар, пропахший золотистыми дынями. В это время в Одессе на Привозе появились только первые арбузы.
Но унтер Семиволос, хранитель экспедиционной казны, на просьбы солдат побаловаться "турецкими сладостями", как всякий прижимистый украинец, делал суровое лицо:
- Их благородие такого приказу не давалы.
Выручили земляки Фаврикодорова. Они узнали, что на постой расположились русские, и в дом понесли яблоки, перец, арбузы. Унтер Семиволос великодушно разрешил принимать гостинцы, благо от этого казна не страдала.
Константин каждый день посещал порт, встречал каждый корабль, приходивший из Константинополя, высматривал своего капитана.
На четвертые сутки капитан Артамонов вернулся в Варну. Не без гордости похвалился, что его принял сам турецкий султан. Солдаты верили и не верили. Сошлись на том, что чудеса бывают. Иначе как тогда можно было объяснить, что на корабле таможенники не обыскивали багаж, только убедились, что в экспедиции два экземпляра оружия системы Бердан. Но записали номера. Видимо, на всякий случай. А вот относительно патронов не стали мелочиться: не соизволили посчитать. В Турции все рынки были завалены патронами к бердану. Соединенные Штаты Америки бойко торговали оружием и припасами к ним на всем Ближнем Востоке.
А такая торговля, как известно, - это предвестник войны. Не только знать, но и рядовые турки чувствовали: султан будет воевать. С кем? Догадаться было нетрудно. Достаточно посетить мечеть. Муллы уже давно включились в подготовку населения для борьбы с неверными. У неверных никакого почтения к Аллаху. Придут они из-за Дуная, разрушат мечети, мужчинам ятаганами снимут головы, а женщин уведут в рабство.
По совету Николая Дмитриевича Константин посетил главную варненскую мечеть, смиренно, как правоверный мусульманин, отсидел вечерний намаз, наслушался речей. Молодой мулла после пения очередной суры объявил:
- Справедливый и мудрый Фауд-паша, тень Солнценосного, велел каждому двору к сентябрю заготовить мешок сухарей из нового урожая. Да поможет вам воля Аллаха!
Объявление прозвучало диссонансом к Корану, но никто не удивился. Подобные распоряжения визирь султана Фауд-паша отдавал не первый год. Сухари заготовляют и складируют в крепости. На случай войны.
"Справедливый" и "мудрый" Фауд-паша обязал болгар шить одежду и обувь для армии султана.
Выслушивая впечатления от посещения мечети, капитан Артамонов поинтересовался, как много для армии заготовлено продовольствия, одежды и обуви в варненском округе.
- От кого можно получить такие сведения?
- От тех, кто служит у мутесарифа.
- У начальника уезда?
- Да. Но у начальника крепости учет более точный. У него не то, что на бумаге, а то, что в хранилище.
- Болгары там служат?
- Не знаю. Надо уточнить у моих друзей. Завтра праздник святого Ильи. Турки его не отмечают, это христианский праздник. Приглашают всю экспедицию.
- Пойдете вы один, но уже без фески. Завтра вы - болгарин христианской веры. Вы понимаете, для чего это?
- Чтоб не бросалась в глаза моя турецкая внешность.
- Не только. Вы - из России. Кому-то это нравится, а кому и нет. Есть среди болгар турецкие лазутчики?
- Есть. Встречал в Одессе. Он у Когана служит конюхом.
- И Когану известно, кто он?
- Думаю, что да.
- И вы об этом не доложили жандарму?
- Откуда я знаю, что жандарм не подкуплен тем же Коганом? У Рувима Когана есть компаньоны, Аарон Горвиц и Моисей Грегер, они торгуют пшеницей. Часто бывают в Турции. Однажды нашего конюха я видел в их компании. В Одессе, если надоело человеку жить, он обращается к жандармам, указывает на подозреваемого в шпионаже. И человек исчезает.
Одесские наблюдения Фаврикодорова давали основание предполагать, что со временем из бывшего волонтера, защитника Севастополя, выйдет толковый лазутчик. Он умел наблюдать, смотреть и видеть, чего не видели другие. Но для настоящего лазутчика этого далеко не достаточно. Главное качество, по которому происходит отбор в рисковую службу, это несомненная преданность Отечеству.
Отечество бывшего волонтера отняла Порта. Вернуть могла только Россия. Вся надежда, как говорили болгары, на деда Ивана. Верность деду Ивану и была тем главным качеством, которым обладал Константин Фаврикодоров.
Исподволь, незаметно для других глаз Николай Дмитриевич, пройдя основательный курс обучения в Академии Генерального штаба, преподавал азы разведслужбы человеку, для которого смысл жизни был в освобождении Болгарии от турецкого рабства.
Это были высокие слова, и он их почти никогда не произносил вслух. В Варне - произнес, но только однажды и одному человеку из числа своих старых, многократно проверенных на преданность Отечеству. Этого человека с ведома начальника экспедиции он оставлял как свои глаза и уши. Это был молодой, но смелый и опытный рыбак, умевший не только брать у крымских берегов ставриду, но и промышлявший контрабандой табака.
Начальнику экспедиции он назвал имя и фамилию своего будущего помощника: Атанас Кралев.
На празднике Ильи он встретился с Кралевым. И пока друзья пили выдержанное в липовых бочках вино и под музыку волынки исполняли старинные болгарские танцы, Константин и Атанас уединились в каморке, пригубливали вино, закусывали брынзой. Константин объяснял, что нужно будет сообщать деду Ивану, когда из-за Дуная с паролем придет к нему человек.
Вечером следующего дня, расплатившись с гостеприимным хозяином постоялого двора, с кряжистым седобородым греком, геодезическая экспедиция покинула Варну.
Гостеприимный грек помог экспедиции купить у цыган две пары лошадей и две добротные фуры с пологом из бычьей кожи. Теперь в случае непогоды было где укрыться от дождя и уберечь от влаги чертежную бумагу.
Покупкой Николай Дмитриевич остался доволен, хотя унтер Семиволос, знаток гужевого транспорта, не проявил восторга: за такие деньги - десять золотых рублей - можно было приобрести лошадей покрепче.
И цыган, продавший лошадей и фуры, тоже, видимо, не прогадал. Подбросил на ладони золотую монету, хотел попробовать на зуб, но, увидев на монете двуглавого российского орла, радушно улыбнулся: золото - настоящее.
Шумла. 1869. 20 июля
В десяти верстах от Варны экспедицию нагнала ночь. Лошади не были уставшие, резво бежали по пыльной грунтовой дороге. Слева и справа тянулись виноградники.
- Присматривайте место ночлега, - распорядился начальник экспедиции.
- Но не в роще и не близко от дороги, - уточнил проводник. - По всей вероятности, сегодня нас будут грабить.
- Этого еще не хватало! - усмехнулся капитан. - Мы ровным счетом ничего не сделали. Это в конце работы, когда уточним карты. Будет для турецкого Генштаба добыча.
- Грабить нас будут не турки.
- А кто?
- Цыгане. Не случайно продавец лошадей подбрасывал на ладони золотую монету. Это сигнал, что нас можно грабить. И уже где-то у дороги шайка затаилась.
- И когда же будут грабить? В котором часу? - спросил с ухмылкой стрелок из Аккермана солдат Фоменко. Чтоб его не путали с его напарником, солдатом Хоменко, товарищи называли его только по имени.
- Микола, бердан твой заряжен?
- Всегда.
- Вот и держи его при себе. А грабят обычно перед утром, когда глаза уже ничего не видят.