Глава 18
Шлюп "Кассандра" был, по сути, совсем небольшим судном с единственной верхней палубой, открытой всем стихиям, и небольшими отсеками для хранения грузов, протянувшимися от носа до кормы. После захвата солдаты и призовая команда обыскали эти отсеки. Они нашли все припасы и особые приспособления, которые так озадачили Касалью.
Солдаты, наводнившие шлюп, обшарили его с величайшей тщательностью. Они даже заглянули в кормовой и носовой люки, ведущие к кильсону. Испанцы посветили туда фонарями, увидели воду, доходящую почти до самой палубы, и поязвили насчет лени пиратов, которые даже собственный трюм осушить не могут.
Когда "Кассандра" зашла в бухту и встала на якорь в тени военного корабля, призовая команда - десять матросов - несколько часов пила и хохотала при свете факелов. Наконец, в ранний предрассветный час, они уснули, устроившись прямо на одеялах, расстеленных на палубе, ибо ночной воздух был теплым. Сон их оказался тяжелым из-за выпитого рома. Невзирая на полученный приказ, часового испанцы не поставили, сочтя, что военный корабль, расположенный рядом, уже сам по себе - достаточная защита.
Поэтому ни один из испанских моряков, лежащих на палубе, не услышал негромкого бульканья в трюмном отсеке и не увидел, как из маслянистой, зловонной воды выбрался какой-то человек, державший во рту стебель тростника.
Сансон, дрожащий от холода, просидел все это время рядом с мешком из промасленной кожи, в котором лежали драгоценные гренадос. Ни его, ни мешок никто не заметил. Теперь же он едва сумел высунуть голову из воды и тут же стукнулся макушкой о доски палубы. В трюме было темно, хоть глаз выколи, и совершенно невозможно сориентироваться. Сансон прижался спиной к корпусу и по его изгибу решил, что находится у левого борта. Он медленно, тихо двинулся к осевой линии. Потом француз беспредельно осторожно принялся пробираться к носу. Он крался, пока не ударился легонько головой о прямоугольное углубление, обратную сторону кормового люка. Подняв голову, Сансон увидел свет, пробивавшийся сквозь щели между досками крышки. В небе горели звезды. Не слышно было ни звука, кроме храпа моряков.
Сансон задержал дыхание и на несколько дюймов приподнял крышку люка. Стала видна палуба. Сансон обнаружил, что смотрит прямо в лицо какому-то моряку, спящему в каком-нибудь футе от него. Испанец громко храпел.
Сансон опустил крышку и двинулся через трюм. Ему потребовалась почти четверть часа, чтобы, лежа на спине и цепляясь о доски палубы, одолеть пятьдесят футов, отделяющих носовой люк "Кассандры" от кормового. Он поднял крышку кормового люка и снова огляделся. В пределах десяти футов никого не было.
Сансон медленно, осторожно снял крышку люка, положил ее на палубу, выбрался из воды и встал, дыша свежим ночным воздухом. Он промок насквозь. Бриз был холодным, но Сансон не обращал на это ни малейшего внимания. Ум его был занят лишь одним - призовой командой, спящей на палубе.
Француз насчитал десять человек. Он решил, что так примерно и должно было быть. "Кассандрой" могли бы управлять три человека, хотя и с трудом, а пятеро делали бы это с легкостью. Так что десять - более чем достаточно.
Сансон изучил расположение людей на палубе, прикидывая, в какой очередности заняться ими. Убить человека тихо нетрудно, но прикончить его совершенно бесшумно - это уже не так просто. Из этих десяти важнее всего первые четыре-пять. Если хоть кто-то из них зашумит, то остальные поднимут всеобщую тревогу.
Сансон развязал тонкую веревку, служившую ему поясом, скрутил ее, намотал на кулаки и с силой дернул. Француз удостоверился в том, что она достаточно крепкая, подобрал кофель-нагель, валявшийся на палубе, и двинулся вперед.
Первый солдат не храпел. Сансон приподнял его так, чтобы тот сел. Испанец сонно заворчал, но тут же получил кофель-нагелем по голове. Удар был свирепый, но шума не наделал. Послышался лишь глухой стук. Сансон опустил моряка обратно на палубу.
Он в темноте ощупал голову испанца. В черепе появилась глубокая вмятина. Возможно, удар убил этого человека, но Сансон предпочитал не рисковать. Он обмотал веревку вокруг шеи моряка и затянул ее. Вторую ладонь француз положил на грудь бедолаги, слушая сердце. Через минуту биение стихло.
Сансон, скользя над палубой словно тень, перешел к следующему и повторил процедуру. Ему потребовалось не более десяти минут, чтобы перебить всех испанцев, оказавшихся на шлюпе. Он оставил их лежать на палубе в позах спящих.
Последним умер часовой, в пьяном оцепенении навалившийся на румпель. Сансон перерезал ему горло и столкнул за борт. Тот свалился в воду с негромким всплеском, но караульный на палубе военного корабля услышал этот звук.
Он перегнулся через борт, посмотрел на шлюп и окликнул:
- Квеста ста бене?
Сансон, занявший место часового на носу, помахал караульному. Он был мокрым насквозь, и вообще не в мундире, но знал, что в такой темноте с военного корабля никто ничего толком не разглядит.
- Ста бене, - сонным голосом ответил француз.
- Бассера, - бросил караульный и отвернулся.
Сансон подождал минутку, потом переключил внимание на линейный корабль. Тот стоял в нескольких сотнях ярдов от шлюпа - достаточно для того, чтобы, поворачиваясь на якоре под воздействием ветра или прилива, не разнести борт "Кассандры". Сансон, к своему удовольствию, заметил, что испанцы не потрудились задраить оружейные порты. Те так и остались открытыми.
Он скользнул за борт и быстро поплыл к военному кораблю, понадеявшись, что испанцы не успели за ночь набросать в бухту кухонных отбросов. Они могли привлечь акул, а эти твари относились к тем немногим существам, которых Сансон боялся. Но он добрался до цели без приключений и вскоре уже покачивался на легких волнах у борта.
Самые нижние орудийные порты располагались в двенадцати футах над ним. Сансон слышал перешучивание часовых на верхней палубе. Веревочная лестница все еще болталась на борту, но француз не посмел ею воспользоваться. Стоит лишь повиснуть на ней, как она зашевелится и заскрипит. Часовые могут это услышать.
Вместо этого он двинулся вперед, к якорному канату, и взобрался на ходовые концы, отходящие от бушприта. Эти деревяшки торчали из корпуса всего на четыре дюйма, но Сансон умудрился использовать их как опору и добраться до такелажа фок-мачты. Потом он уже запросто повис на веревке и сумел заглянуть в один из передних орудийных портов.
Француз внимательно прислушался и различил ровный, размеренный шаг часового. Судя по этим звукам, он там был один и безостановочно обходил палубу по периметру. Сансон подождал, пока часовой пройдет над ним, а потом проскользнул сквозь орудийный порт и опустился в тень пушки, тяжело дыша от напряжения и волнения. Даже для него это ощущение было возбуждающим. Он оказался один среди четырех сотен врагов, половина из которых сейчас покачивалась в гамаках у него над головой. Француз подождал, обдумывая следующий свой шаг.
Хантер тоже ждал в зловонном трюме, скорчившись в узком пространстве. Он был измотан до предела. Если Сансон не появится в ближайшее время, то каперы так ослабеют, что их сил уже не хватит на побег. Стражники, которые принялись зевать и снова вернулись к картам, - не обращали на пленных ни малейшего внимания. Это бесило и вводило в искушение капитана. Если бы только ему удалось освободить своих людей сейчас, когда все обитатели корабля спят, то у них мог бы появиться шанс. Но когда стража сменится, а это могло произойти в любой момент, или экипаж корабля проснется на рассвете, ни малейшей возможности бежать уже не будет.
В трюм вошел какой-то испанский солдат, и Хантера на миг захлестнуло отчаяние.
Стража меняется. Все погибло. Но через мгновение он осознал, что ошибся. Это был всего один человек, даже не офицер. Прочие стражники поздоровались с ним вразнобой. Новоприбывший держался надменно, неприкрыто важничая. Он принялся обходить трюм, проверяя, надежно ли связаны пираты. Хантер почувствовал рывок, когда этот тип подергал веревки у него на руках, а потом прикосновение чего-то холодного - лезвия ножа! - и путы оказались разрезаны.
Испанец, стоявший у него за спиной, прошептал:
- Это будет стоить тебе еще две доли.
Сансон!
- Обещай, - прошипел Сансон.
Хантер кивнул. Его одновременно одолевали гнев и ликование. Но он ничего не сказал и лишь молча смотрел, как Сансон обошел всех, а потом встал у дверей, перекрывая выход.
Француз посмотрел на моряков и очень тихо приказал по-английски:
- Давайте, но чтоб тихонько.
Потрясенные испанцы успели лишь поднять головы, как каперы накинулись на них. Пленных было втрое больше, чем стражников. Все завершилось в мгновение ока. Моряки тут же принялись сдирать с солдат мундиры и переодеваться.
Сансон подошел к Хантеру.
- Я не расслышал твоего обещания.
Тот кивнул, потирая запястья.
- Обещаю. Две доли твои.
- Хорошо, - отозвался Сансон.
Он отворил дверь, прижал палец к губам и повел моряков прочь из трюма.
Глава 19
Касалья пил вино и смотрел на лицо умирающего Господа, размышляя о страдании, телесных муках. С самых ранних лет он видел изображения этой боли, терзаний плоти, бессильно обвисшее тело, запавшие глаза, кровь, струящуюся из раны в боку, сочащуюся из-под гвоздей, засевших в руках и ногах.
Эта картина, висящая в каюте капитана, была подарком от самого Филиппа. Она принадлежала кисти любимого придворного художника его величества, некоего Веласкеса, недавно скончавшегося. Такой дар считался весьма почетным, и получение его буквально окрылило Касалью. С тех пор он не расставался с картиной. Это было самое ценное его сокровище.
Этот самый Веласкес не нарисовал нимб вокруг головы Господа. Тело на картине было серовато-белым, цвета смерти. Это выглядело вполне реалистично, но о нимбе Касалья часто сожалел. Его удивляло, что такой благочестивый человек, как король Филипп, не настоял на этой детали. Возможно, его величеству не понравилась эта картина, потому он и отослал ее одному из своих военачальников в Новую Испанию.
В тяжелые минуты Касалью посещала иная мысль. Он слишком хорошо осознавая, какая пропасть лежит между изящной жизнью при дворе короля Филиппа и тяжкой долей людей, доставляющих ему из колоний золото и серебро на поддержание роскошеств. Когда-нибудь он, Касалья, вернется ко двору - богатый человек на склоне дней. Иногда ему казалось, что придворные будут потешаться над ним. В мечтах он частенько убивал их всех на кровопролитных дуэлях.
От размышлений Касалью отвлекло покачивание судна. Должно быть, прилив закончился. Значит, до рассвета уже недалеко. Скоро настанет день, и пора будет двигаться в путь. Еще надо прикончить следующего английского пирата. Касалья намеревался убивать их одного за другим, пока кто-нибудь не скажет наконец правду.
Корабль продолжал покачиваться, но в его движении было нечто неправильное. Касалья чувствовал это нутром. Судно не вращалось вокруг якоря. Оно смещалось вбок. Что-то было сильно не так. Тут Касалья услыхал негромкий треск. Корабль содрогнулся и застыл недвижно.
Капитан выругался, вылетел на верхнюю палубу и чуть не уткнулся носом в ветки пальмы, даже нескольких, растущих вдоль берега. Его корабль сел на мель. Касалья завопил от ярости. Вокруг заметались перепуганные моряки.
К нему подбежал первый помощник, дрожащий от страха.
- Капитан, они перерезали якорный канат!
- Они?! - заорал Касалья.
В минуты гнева голос у него делался высоким и тонким, словно у женщины. Он кинулся к противоположному борту и увидел "Кассандру". Шлюп, накренившись под свежим ветром, выходил в открытое море.
- Пираты сбежали, - доложил бледный первый помощник.
- Сбежали?! Как они могли?!
- Не знаю, капитан. Все стражники мертвы.
Касалья с силой ударил первого помощника в лицо так, что тот отлетел и растянулся на палубе. Он пришел в такую ярость, что почти лишился способности думать, и уставился на уходящий шлюп.
- Как они могли сбежать?! - повторил он. - Проклятье! Как они могли сбежать?!
Появился офицер, командующий солдатами.
- Капитан, вы сели на мель. Может быть, мне высадить часть своих людей на берег, чтобы они попытались столкнуть корабль с мели?
- Уже начался отлив, - сказал Касалья.
- Да, капитан.
- Недоумок! Мы не сможем сняться с мели до следующего прилива!
Касалья громко выругался. Это займет двенадцать склянок. Лишь через шесть часов они примутся за освобождение массивного судна, но даже и тогда могут потерпеть неудачу, если судно село крепко. Луна убывала, значит, каждый следующий прилив будет слабее предыдущего. Если судно не снимется с мели за время следующего прилива или еще одного за ним, то оно застрянет тут самое меньшее на три недели.
- Идиоты! - пронзительно взвизгнул Касалья.
Вдалеке "Кассандра" изящно сменила галс, направилась на юг и исчезла из виду.
На юг?
- Они идут на Матансерос, - простонал Касалья, и его затрясло от гнева, который испанец не в силах был обуздать.
Хантер стоял на корме "Кассандры" и прокладывал курс. К немалому своему удивлению, он обнаружил, что не чувствует ни малейшей усталости, хотя не спал уже два дня. Вокруг вповалку валялась его команда. Почти все спали мертвецким сном.
- Хорошие ребята, - заметил Сансон, глядя на моряков.
- Верно, - согласился Хантер.
- Кто-нибудь заговорил?
- Один человек.
- И Касалья ему поверил?
- Тогда - нет, - ответил Чарльз. - Но теперь он может и передумать.
- Мы опережаем их самое меньшее на шесть часов.
- На восемнадцать, если повезет.
Хантер кивнул. До Матансероса было два дня ходу при попутном ветре. С таким раскладом каперы могли обогнать военное судно и прийти к крепости первыми.
- Мы будем плыть и по ночам, - сказал Хантер.
Сансон кивнул.
- Подтянуть кливер! - гаркнул Эндерс. - А ну пошевеливайтесь!
Парус натянулся, и "Кассандра", озаренная утренним солнцем, понеслась над волнами. Ее подгонял свежий восточный ветер.
Часть третья
Матансерос
Глава 20
После полудня небо начало затягивать облаками. К сумеркам они потемнели и сделались серыми. Стало сыро и неуютно. Тогда-то Лазю и заметила первые обломки.
Подойдя к этому месту, "Кассандра" оказалась среди множества изломанных досок и обломков корабля. Матросы принялись забрасывать линь и кое-что подняли на борт.
- Похоже, английское, - сказал Сансон, когда на палубу вытащили кусок транца, крашенный красной и синей краской.
Хантер кивнул. Где-то здесь затонул корабль изрядного размера.
- Недавнее, - отозвался Чарльз и огляделся вокруг, выискивая, не уцелел ли кто, но выживших было не видать. - Должно быть, здесь поохотились наши испанские друзья.
Обломки постукивали о корпус судна еще минут пятнадцать. Команда беспокоилась. Моряки никогда не любили смотреть на следы чьей-то гибели. На палубу вытащили обрывки браса. Осмотрев их, Эндерс высказал предположение, что корабль был торговый, а если военный, то бриг или фрегат, примерно ста пятидесяти футов в длину.
Никаких следов экипажа они не нашли.
С наступлением ночи небо стало затягивать все сильнее, поднялся порывистый ветер. Теплый дождь в темноте забарабанил по палубе "Кассандры". Все промокли и до утра чувствовали себя паршиво. Однако же рассвет выдался ясным и солнечным. Чуть позже на горизонте, прямо по курсу, каперы увидели цель своего плавания.
С изрядного расстояния западный берег острова, именуемый Лерес, смотрелся на редкость негостеприимно. Склоны горы, бывшего вулкана, выглядели и обрывистыми. Если не считать небольшой полосы растительности, протянувшейся вдоль берега, остров выглядел засушливым, бурым и бесплодным. На поверхности то и дело проглядывали красновато-серые выходы камня. Дожди здесь шли редко. Ветры Атлантики непрестанно хлестали одинокую гору, расположенную слишком далеко на восток от Карибов.
Экипаж "Кассандры" смотрел на приближающуюся землю без малейшего воодушевления.
Эндерс, стоявший у штурвала, нахмурился.
- Сейчас сентябрь, - сказал он. - Это что же, он всегда такой зеленый и гостеприимный?
- Угу, - отозвался Хантер. - Здесь гавани нет. Но восточный берег покрыт лесом, и вода там в изобилии.
- Как и папистские мушкетеры, - сказал Эндерс.
- И папистское золото, - ответил Хантер. - Сколько времени вам потребуется, чтобы подойти к берегу?
- Ветер хороший. Будем там самое позднее к середине дня. В этом я твердо уверен.
- Правь вон к той бухточке, - велел Хантер и указал в нужном направлении.
С этого расстояния уже стала видна единственная выемка в западном берегу, узкий маленький заливчик, именуемый бухтой Слепца.
Хантер отправился собирать все, что предстояло взять с собой их маленькому десантному отряду. Но оказалось, что дон Диего уже вытаскивал снаряжение на палубу.
Еврей подслеповато уставился на капитана.
- Как это тактично со стороны испанцев, - заметил он. - Они все осмотрели, но ничего не забрали.
- Кроме крыс.
- Мы обойдемся любым мелким зверьком, Хантер. Хоть опоссумом, хоть кем угодно.
- Придется так и сделать, - сказал Хантер.
Сансон стоял на носу и смотрел вперед, на вершину горы Лерес. Издалека она казалась абсолютно отвесной - извилистый полукруг из голого красного камня.
- А обойти никак нельзя? - поинтересовался француз.
- Везде, где можно хоть как-то шагнуть, будет стоять охрана, - ответил Хантер. - Нам придется пройти через вершину.
Сансон ответил легкой улыбкой. Хантер вернулся обратно на корму, к Эндерсу. Он распорядился, чтобы после того, как их отряд высадится, "Кассандра" сразу же уходила на юг, на соседний остров Раномос. Там можно было встать в небольшой бухте. На берегу имелись источники питьевой воды. В этом месте шлюпу не грозило нападение.
- Знаете, где это?
- Угу, - отозвался Эндерс. - Знаю. Мы там прятались с недельку несколько лет назад вместе с одноглазым о капитаном Льюишэмом. Славное местечко. И сколько нам там ждать?
- Три полных дня. На четвертый после обеда выходите из бухты и встаньте на якорь на глубоководье. В полночь поднимайте паруса, чтобы перед рассветом пятого дня подойти к Матансеросу.
- А дальше?