- С кем имею честь разговаривать? - поинтересовался Элмонт, слегка поклонившись.
Он давно уже не сгибался низко из-за боли в ноге, да и в любом случае не любил напыщенность и всяческие церемонии.
- Чарльз Мортон, сэр, капитан торгового судна "Годспид", из Бристоля.
Капитан предъявил свои бумаги. Элмонт даже не глянул в них.
- Какой у вас груз?
- Тонкое сукно из Вест-Кантри, ваше превосходительство, стекло из Стоурбриджа и изделия из железа. Грузовой манифест в руках у вашего превосходительства.
- Пассажиры есть?
Губернатор развернул манифест и понял, что забыл дома очки. Список превратился в размытое черное пятно. Сэр Джеймс раздраженно взглянул на документ и сложил его обратно.
- Со мной прибыл мистер Роберт Хэклетт, новый секретарь вашего превосходительства, и его супруга, - ответил Мортон. - Также я привез восемь свободнорожденных простолюдинов, желающих вести торговлю в вашей колонии, а еще - тридцать семь преступниц, которых лорд Эмбриттон из Лондона прислал колонистам в жены.
- Он очень любезен, - сухо произнес Элмонт.
Время от времени какой-нибудь чиновник из какого-нибудь крупного города Англии устраивал пересылку женщин-преступниц в колонии. Это была обычная уловка, нацеленная на то, чтобы не тратиться на их содержание в тюрьме, у себя дома. Сэр Джеймс не питал ни малейших иллюзий насчет того, что будет из себя представлять эта группа женщин.
- И где же мистер Хэклетт?
- На борту, собирает вещи вместе с миссис Хэклетт, ваше превосходительство. - Капитан Мортон переступил с ноги на ногу. - Миссис Хэклетт тяжело перенесла плавание, ваше превосходительство.
- Не сомневаюсь, - отозвался Элмонт, разозленный тем, что новый секретарь не поспешил на пристань, дабы встретиться с ним. - Везет ли мистер Хэклетт какие-нибудь послания для меня?
- Полагаю, это вполне вероятно, сэр, - ответил Мортон.
- Тогда будьте так любезны, попросите его явиться ко мне в губернаторский особняк, как только ему будет удобно.
- Непременно, ваше превосходительство.
- Вы можете подождать прибытия казначея и мистера Гувера, таможенного инспектора. Они проверят ваш манифест и проследят за выгрузкой вашего товара. Много ли было смертей во время рейса?
- Всего две, ваше превосходительство. Оба - рядовые матросы. Один упал за борт, а второй умер от водянки. Иначе я не вошел бы в порт.
Элмонт заколебался.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я имел в виду - если бы кто-то умер от чумы, ваше превосходительство.
Элмонт нахмурился.
- Вот как?
- Вашему превосходительству известно об эпидемии, охватившей в последнее время Лондон и некоторые отдаленные города?
- Мне ничего об этом не сообщали, - сказал Элмонт. - Так в Лондоне чума?
- Совершенно верно, сэр. Она распространилась несколько месяцев назад, произведя большое смятение и значительные потери. Говорят, ее занесли из Амстердама.
Элмонт вздохнул. Теперь ясно, почему за последние недели не было ни одного корабля из Англии и никаких посланий от двора. Сэр Джеймс вспомнил лондонскую чуму десятилетней давности и понадеялся, что сестре с племянницей хватило ума уехать в загородный дом. Но чрезмерного беспокойства это известие у него не вызвало. Губернатор Элмонт относился к бедствиям спокойно. Он сам жил под постоянной угрозой дизентерии и малярии, уносившей каждую неделю по несколько жителей Порт-Ройяла.
- Я хочу услышать об этом побольше, - сказал сэр Джеймс. - Приглашаю вас сегодня вечером на ужин.
- Непременно буду, - отозвался Мортон и снова поклонился. - Вы оказываете мне честь, ваше превосходительство.
- Попридержите ваше мнение до того, как познакомитесь с той пищей, которую предоставляет эта бедная колония, - сказал Элмонт. - И последнее, капитан. Мне нужны служанки для работы в особняке. Последняя группа чернокожих оказалась хилой и вся перемерла. Я был бы весьма признателен, если бы вы смогли как можно быстрее прислать этих преступниц ко мне в особняк. Я позабочусь об их распределении.
- Ваше превосходительство.
Элмонт коротко поклонился на прощание и, страдая от боли, забрался обратно в карету. Он со вздохом облегчения опустился на сиденье, экипаж покатил к особняку.
- Тяжелый нынче запах, - заметил коммандер Скотт.
Отвратительная вонь города и в самом деле долго преследовала губернатора и отвязалась лишь после еще одной понюшки табаку.
Глава 3
Элмонт оделся полегче и в одиночестве перекусил в обеденном зале особняка. В соответствии с привычками губернатора легкий завтрак состоял из вареной рыбы и вина. За ними последовало еще одно небольшое удовольствие, прилагающееся к высокой должности, - чашка крепкого черного кофе. За время пребывания на важном посту сэр Джеймс сделался страстным любителем этого напитка и был в восторге оттого, что располагал фактически неограниченными количествами такого деликатеса, столь редко встречающегося в родных краях.
Когда губернатор допивал кофе, в столовую вошел его помощник, Джон Крюйкшенк. Он был пуританином, и ему пришлось довольно спешно покинуть Кэмбридж, когда Карл Второй вернулся на трон. Этот бледный, серьезный, нудный тип оказался весьма исполнительным человеком.
- Осужденные женщины прибыли, ваше превосходительство.
Элмонт скривился и вытер губы.
- Пришли их сюда, Джон. Они чистые?
- Более-менее, сэр.
- Тогда пусть приведут их сюда.
С появлением женщин в зале сделалось шумно. Эти почти неуправляемые босые особы в одинаковых платьях из серой бумазеи переговаривались, глазели по сторонам и тыкали пальцами в разные предметы. Помощник выстроил их вдоль стены, и Элмонт встал из-за стола.
Когда он подошел к ним, женщины умолкли. Пока губернатор брел вдоль строя, присматриваясь к каждой, единственным звуком в комнате было шарканье его больной левой ноги по полу.
Женщины оказались некрасивыми, непричесанными и грубыми, как всегда. Сэр Джеймс остановился перед одной из них, превосходившей ростом его самого, отвратительным существом с рябым лицом и малым числом зубов.
- Как тебя зовут?
- Шарлотта Биксби, милорд.
Женщина неуклюже попыталась изобразить реверанс.
- За что осуждена?
- Ей-богу, милорд, я ничего не делала. На меня возвели напраслину и.
- Убила своего мужа, Джона Биксби, - выразительно произнес помощник, заглянув в список.
Женщина тут же умолкла. Элмонт двинулся дальше. Каждое новое лицо было уродливее предыдущего. Губернатор остановился перед женщиной с нечесаными черными волосами и желтым шрамом на шее. Лицо у нее было угрюмое.
- Как тебя зовут?
- Лора Пиль.
- За что осуждена?
- Сказали, что я украла кошелек у джентльмена.
- Задушила своих детей, четырех и семи лет от роду, - монотонно зачитал Джон, не отрывая глаз от списка.
Элмонт сердито взглянул на женщину. Эти особы будут в Порт-Ройяле как дома - грубые и безжалостные, не хуже любого пирата. Но жены из них не получатся.
Сэр Джеймс двинулся дальше вдоль череды лиц, а затем остановился перед необычно юной каторжанкой.
Девушке можно было дать от силы четырнадцать-пятнадцать лет. У нее были светлые волосы, от природы белая кожа, глаза голубые и ясные, с некой странной, невинной приветливостью. Она казалась совершенно не к месту в этой грубой компании.
Губернатор обратился к ней, невольно смягчив тон:
- А тебя как зовут, дитя?
- Энни Шарп, милорд, - тихо, почти шепотом отозвалась девушка, скромно опустив глаза.
- За что осуждена?
- За воровство, милорд.
Элмонт взглянул на помощника, Джон кивнул.
- Воровство из жилища джентльмена, Гэрдинерс-лейн, Лондон.
- Ясно, - отозвался Элмонт, снова повернулся к девушке, но не мог себя заставить говорить с ней строго.
Она так и продолжала стоять, опустив глаза.
- Госпожа Шарп, мне в дом нужна служанка. Я беру вас на работу.
- Ваше превосходительство, - перебил его Джон и подступил поближе к Элмонту. - На пару слов, если позволите.
Они немного отошли от женщин. Помощник явно был чем-то обеспокоен.
Он указал на список и прошептал:
- Ваше превосходительство, тут говорится, что на суде ее обвинили в колдовстве!
Элмонт добродушно усмехнулся.
- Конечно-конечно.
Хорошеньких молодых женщин часто называют колдуньями.
- Ваше превосходительство, - зачастил Джон, преисполненный пуританского духа, - тут говорится, что она несет на себе клеймо дьявола!
Элмонт посмотрел на скромную белокурую молодую женщину. Он не склонен был верить в то, что перед ним ведьма. Сэр Джеймс кое-что знал о колдовстве. У ведьм глаза странного цвета. Их окружают зябкие сквозняки. Тело у них холодное, как у тварей, ползающих по земле; кроме того, имеется лишний сосок.
Сэр Джеймс был уверен в том, что эта женщина - не ведьма.
- Проследите, чтобы ее вымыли и переодели, - распорядился он.
- Ваше превосходительство, позвольте вам напомнить, что клеймо дьявола.
- Я поищу его сам.
Джон поклонился.
- Как будет угодно вашему превосходительству.
Энни Шарп впервые подняла голову, взглянула на губернатора Элмонта и едва заметно улыбнулась.
Глава 4
- При всем уважении, сэр Джеймс, я вынужден признаться, что оказался абсолютно не готов к потрясению, в которое меня вверг ваш порт.
Мистер Роберт Хэклетт, худой, молодой и нервный, во время этой речи расхаживал по комнате. Его супруга, стройная, темноволосая, похожая на иностранку женщина, не шевелясь сидела в кресле и смотрела на Элмонта.
Сэр Джеймс восседал за столом. Больную ногу, которая болезненно пульсировала, он положил на подушку. Губернатор пытался быть терпеливым.
- Как и следовало ожидать, я предполагал увидеть в столице колонии его величества в Новом Свете, на Ямайке, хотя бы некоторое подобие христианского порядка и соблюдения законности. Самое меньшее - признаки ограничений, накладываемых на всяческих проходимцев и хамов, которые повсюду, не таясь, ведут себя как заблагорассудится. Пока мы ехали в открытом экипаже по улицам Порт-Ройяла - если это можно назвать улицами! - какой-то пьяный простолюдин осыпал мою жену ругательствами, что сильно ее расстроило.
- Безусловно, - отозвался сэр Джеймс и вздохнул.
Эмили Хэклетт молча кивнула. Она была по-своему красива. Именно такие женщины привлекали внимание короля Карла. Сэр Джеймс догадывался, каким образом мистер Хэклетт обрел благосклонность двора и получил потенциально доходную должность секретаря при губернаторе Ямайки. Несомненно, Эмили Хэклетт не раз ощутила на себе тяжесть королевского тела. Сэр Джеймс вздохнул.
- Кроме того, мы непрерывно вынуждены были созерцать гулящих женщин, - продолжал Хэклетт. - Они бродили по улицам полунагими или выкрикивали что-то из окон. Мужчины пили и блевали прямо на улице. Мы видели грабителей и пиратов, дерущихся и скандалящих на каждом углу.
- Пиратов? - резким тоном оборвал его Элмонт.
- Воистину, я не могу назвать этих моряков-головорезов иначе как пиратами, и, несомненно.
- В Порт-Ройяле пиратов нет! - отрезал Элмонт.
Он смерил нового секретаря гневным взглядом и мысленно проклял влюбчивость милостивого монарха, ниспославшего ему в помощники этого самодовольного дурня. От Хэклетта помощи не будет - это ясно.
- В этой колонии пиратов нет, - повторил Элмонт. - Если вы найдете доказательства того, что кто-то из этих людей - пират, то его отдадут под суд, как полагается, и повесят. Таков закон его величества. Он строго соблюдается.
Хэклетт посмотрел на губернатора скептически.
- Сэр Джеймс, - сказал он, - вы придираетесь к словам, в то время как суть дела видна на любой улице и в каждом жилище этого города.
- Суть дела видна на виселице, торчащей на Хай-стрит, - возразил Элмонт. - Там как раз сейчас болтается в петле пират. Если бы вы сошли на берег раньше, то могли бы собственными глазами посмотреть на повешение. - Он снова вздохнул. - Сядьте и помолчите, пока я не решил, что вы еще больший идиот, чем мне показалось сначала, - приказал губернатор.
Мистер Хэклетт побледнел. Судя по всему, он не привык к подобной прямоте. Гость быстро уселся в кресло рядом с женой. Та успокаивающе коснулась его руки. Сердечный жест со стороны одной из многих любовниц короля.
Сэр Джеймс Элмонт встал, тут же скривился от боли, пронзившей ногу, оперся о стол и подался вперед.
- Мистер Хэклетт, его величество назначил меня заботиться о развитии своей колонии, Ямайки, и хранить ее благосостояние. Позвольте, я вам изложу некоторые факты, сопряженные с исполнением этих обязанностей. Во-первых, мы - маленький и слабый аванпост Англии посреди испанских владений. Я в курсе, что при дворе принято делать вид, будто позиции его величества в Новом Свете непоколебимы, - медленно произнес Элмонт. - Но истина выглядит несколько по-иному. Все владения нашего монарха состоят из трех крохотных колоний: Сент-Китс, Барбадос и Ямайка. Все остальное принадлежит Филиппу. Эта территория по-прежнему остается Испанским Мэйном. В этих водах нет английских военных кораблей. В этих землях нет ни одного английского гарнизона. Зато здесь имеются десятки испанских кораблей первого ранга и несколько тысяч их солдат, размещенных в пятнадцати основных поселениях. Король Карл в мудрости своей желает сохранить за собой эти колонии, но не хочет платить за их защиту от вторжений.
Хэклетт, с чьего лица так и не сошла бледность, смотрел на губернатора в изумлении.
- На меня возложена обязанность оборонять эту колонию. Как мне это сделать? Очевидно, я должен как-нибудь раздобыть тех, кто способен сражаться. Единственный доступный мне источник - это авантюристы и каперы. Я позаботился о том, чтобы они чувствовали себя здесь как дома. Вы можете считать их отвратительными, но без них Ямайка была бы беззащитна.
- Сэр Джеймс.
- Помолчите! - одернул Хэклетта Элмонт. - Кроме того, у меня имеется и вторая обязанность: развивать хозяйство Ямайки. При дворе модно предлагать, чтобы мы поощряли здесь возделывание земли и разведение домашнего скота. Однако же за последние два года к нам не прислали ни одного земледельца. Здешняя почва солоновата и неплодородна. Местные жители настроены враждебно. Как же мне в таком случае развивать колонию, приумножать ее богатство и населенность? Путем коммерции. Каперские налеты на испанские корабли и поселения предоставляют нам золото и товары для процветающей торговли. В конечном итоге это обогащает королевскую казну. Согласно поступающим ко мне сведениям, этот факт не вызывает у его величества ни малейшего неудовольствия.
- Сэр Джеймс.
- В заключение отмечу, что у меня имеется еще и негласная обязанность, состоящая в том, чтобы отнять у двора Филиппа Четвертого как можно больше богатств. Эту цель его величество тоже считает достойной - частным образом, разумеется. Особенно потому, что значительная часть золота, не попавшего в Кадис, объявляется в Лондоне. Поэтому каперство открыто поощряется. Но никак не пиратство, мистер Хэклетт. Это не придирка к словам.
- Но, сэр Джеймс.
- Трудности колонии обсуждению не подлежат, - отрезал Элмонт, снова сел за стол и вернул ногу на подушку. - Вы можете на досуге поразмыслить над тем, что я вам рассказал. Не забудьте, что я говорю, опираясь на опыт, который нельзя не учитывать. Я приглашаю вас отужинать сегодня со мною, вместе с капитаном Мор гоном. Ну а пока что у вас достаточно своих хлопот. Я знаю, что вам ведь надо устроиться в новом жилище.
Беседа явно подошла к концу. Хэклетт с женой встали. Секретарь холодно поклонился.
- Всего хорошего, сэр Джеймс.
- Всего хорошего, мистер и миссис Хэклетт.
Супруги отбыли. Помощник губернатора закрыл за ними дверь. Элмонт потер глаза.
- Боже милостивый, - только и сказал он, покачав головой.
- Не желаете ли отдохнуть, ваше превосходительство? - спросил Джон.
- Желаю, - отозвался Элмонт.
Он встал из-за стола и отправился в свои покои.
По пути, проходя мимо одной из комнат, Элмонт услышал плеск воды, женское хихиканье и вопросительно взглянул на Джона.
- Они моют ту вашу служанку, - пояснил тот.
- А-а.
- Вы желаете осмотреть ее попозже?
- Да, именно так, - согласился Элмонт и посмотрел на Джона с мимолетным удивлением.
Обвинение в колдовстве явно пугало шотландца. Губернатор подумал, что страхи простонародья столь же крепки, сколь и глупы.
Глава 5
Энни Шарп нежилась в теплой воде ванны и слушала болтовню дородной негритянки, сновавшей по комнате. Энни едва-едва разбирала речь толстухи. Та вроде как говорила по-английски, но ее мелодичный странный выговор звучал очень непривычно. Она вещала что-то насчет того, что губернатор Элмонт - очень добрый человек. Но Энни Шарп не волновалась по этому поводу. Она еще в нежном возрасте научилась обращаться с мужчинами.
Девушка закрыла глаза, и певучая речь негритянки сменилась в ее сознании звоном церковных колоколов. В Лондоне Энни начала ненавидеть этот монотонный, непрестанный звук.
Она была младшей из трех детей в семье, дочерью отставного матроса из Уоппинга, занявшегося изготовлением парусов. Когда в канун рождественских праздников разразилась чума, двое старших братьев Энни пошли работать сторожами. Обязанности парней заключались в том, чтобы стоять у дверей домов, куда проникла болезнь, и следить, чтобы их обитатели не выходили наружу ни по какой причине. Энни работала сиделкой в нескольких богатых семействах.
Теперь, по прошествии нескольких месяцев, ужасы того времени смешались в ее памяти. Церковные колокола звонили денно и нощно. Кладбища быстро переполнились. Вскоре никто уже не рыл отдельных могил. Тела сваливали во множестве в глубокие рвы и поспешно засыпали известью и землей. Повозки, заваленные трупами, тащились по улицам. Могильщик останавливался у каждого жилища и выкрикивал: "Выносите ваших мертвых!" Повсюду пахло тленом.
А еще кругом царил страх. Энни помнила, как какой-то мужчина рухнул замертво посреди улицы. На боку у него висел кошель, туго набитый монетами. Люди во множестве шли мимо трупа, но никто не посмел подобрать мешочек. Позднее труп увезли прочь. Кошель так и остался висеть на нем.
На всех рынках бакалейщики и мясники держали на прилавках миски с уксусом. Покупатели бросали в него монеты. Ни единого гроша не переходило из рук в руки. Все старались платить под расчет, без сдачи.
Амулеты, талисманы, зелья и наговоры пользовались большим спросом. Энни тоже купила медальон с какими-то вонючими травами, про которые говорили, что они отвращают чуму, и носила его, не снимая.
Все же смерть не отступала. Старший из братьев Энни подхватил чуму. Однажды сестра увидела его на улице. Шея у него распухла, а десны кровоточили. Больше девушка никогда с ним не встречалась и полагала, что он умер.