– Да, – кивнул Гуанг. И подчеркнул: – Рано утром. Нам надо успеть в храм до утренней пуджи. Пуджа – это молитва. В этот священный день брамины обязательно покажут свиток, если им завладели. Шива возьмет его, перед тем как удалиться в сакральную, то есть, самую священную часть храма. И спрячет там. Тогда надежды отыскать его мало.
– Сколько времени займет путь? – спросил Билял, с аппетитом принимаясь за горячее, которое только что принесли.
– До Чидамбарама больше стал миль. Я думаю, по такой погоде ехать часа четыре.
– Спорим, доеду за три?
– Если будешь гнать, как сумасшедший, – поморщился китаец. – Впрочем, что с тебя взять? Ты всегда так делаешь. И хоть бы разок сломал себе шею, – с досадой сказал он.
Билял весело рассмеялся:
– А ты всегда был занудой. И трусом.
– Мне больше неохота с тобой спорить. Я лучше расскажу вам о храме.
– Это способствует аппетиту, – кивнул шейх, вновь принимаясь за еду. – Твои байки.
– Это вовсе не байки. Храм Чидамбарама основан в незапамятные времена. Первыми людьми. Новым поколением первых людей, – поправился Гуанг Чао. – Которое уже мало чем отличалось от нас. Я имею в виду антропометрические данные.
– А что, было еще и старое? – невозмутимо спросил Билял. – Чем дальше, тем интереснее. Я же говорил вам, что он врет. Все время водит нас за нос. А почему ты об этом сразу не сказал?
– Я не был уверен. В преданиях, больше похожих на сказку, говорится о том, что у самых первых людей не было физических тел, только эфирные. И они жили вечно. Следовательно, людьми их считать нельзя, это были божественные создания, сотканные из эфира. Потом они обрели желания и обрели плоть. Это заметно укоротило их жизнь. Во всяком случае, с вечностью они расстались. Дальше – больше. Они стали враждовать друг с другом. За что и были наказаны. Их цивилизация погибла. Материк, на котором они жили, затонул, а выжившие расселились в Индию и в Америку. Оттуда уже по всему свету.
– Ты говоришь об Атлантиде? – тихо спросила Тера.
– Нет, – также тихо ответил Гуанг. – Атлантида лишь осколок того материка, самого первого. И она тоже затонула, потому что весь первый материк был обречен также как и та, первая цивилизация. Я сейчас говорю о том, что было до Атлантиды . О земном рае. Храм Чидамбарама единственное место в мире, где живут люди, называющие себя пришельцами. Дикшитары. Им, конечно, никто не верит. Они и сами не знают, откуда взялись и почему пришельцы. Вовсе не из космоса. Пришельцы с самого первого населенного материка, того, который раскололся и почти весь ушел под воду. Знания дикшитаров удивляют даже самых просвещенных людей. Хотя, брамины Чидамбарама не очень-то охотно делятся этими знаниями. Во всяком случае, не всеми.
– И эти люди украли свиток? – удивленно спросил Билял. – Не верю!
– Они вернули святыню на ее законное место. Не украли. Свиток изначально хранился на материке, который условно можно назвать земным раем, вместе с остальными посланиями Создателя человечеству. После катастрофы и гибели этой цивилизации, свитки перевезли в Индию. Украли их как раз таки финикийцы, основавшие древний Карфаген. То есть, сначала свитки попали на территорию Палестины, а уже оттуда морем в Карфаген. В храме Космического бога нет рукописей и старинных документов. Вообще. Только откровения браминов-дикшитаров. Крышу храма поддерживают шестьдесят четыре балки, символизирующие все вида искусства. Именно столько их и есть. Черепицы на крыше удерживает семьдесят две тысячи гвоздей, это соотносится с ритмом человеческого сердца. Как известно, идеальный пульс 72 удара в минуту.
При этих словах Билял невольно тронул свое запястье, словно захотел проверить.
– Но больше всего поражает танец браминов, – продолжал китаец. – Он имитирует движения бога Шивы. Я, думаю, в ближайшее время мы это увидим. Остается лишь догадываться, откуда у создателей храма такие познания? Если ни одна из их рукописей не найдена.
– Все это очень интересно, – зевнул Билял. – Но лично мне надо выспаться.
– Конечно, иди, – улыбнулась Тера. – А мы еще посидим, поговорим о храме. Я выспалась в самолете.
– И я хорошо отдохнула, – кивнула Алла.
– Комнату со мной разделит Азиз? – Билял томно посмотрел на свою возлюбленную. Алла покраснела и отвернулась.
– Я лягу здесь, в гостиной, – торопливо сказал китаец.
– Ну а мы устроимся в спальне, – переглянулись женщины.
Билял встал, но, прежде чем отправиться спать, вышел на балкон. И океан мгновенно притих. Штормовые волны улеглись, словно пригладилась стоящая дыбом шерсть у разъяренного кота. Теперь он довольно заурчал и убрал свои острые когти. Билял с наслаждением вдыхал пропитанный влагой воздух и смотрел на черную воду, подсвеченную огоньками оказавшихся в море судов. Вскоре на балкон вышла и Алла.
Какое-то время они стояли рядом и смотрели на океан.
– Когда все это закончится, мы будем вместе, – сказал Билял, обняв Аллу за плечи. – На этот раз я тебя не отпущу.
– Ты и раньше не отпускал, – грустно улыбнулась она. – Просто не приходил.
– Потому что мне мешали, – с досадой поморщился он и кивнул через плечо на гостиную, где остались Тера с Гуангом.
– А что изменится на этот раз?
– Мы найдем свиток. И прочитаем его.
– Думаешь, там написано, как разорвать этот круг? Преодолеть наше проклятье, которое повторяется из раза в раз? Меняются только декорации, но не суть. Я устала умирать, не дождавшись тебя.
– А я проигрывать битвы, – с досадой сказал он. – В том-то и дело. Наяву я выигрываю все, но как только дело доходит до решающей, в силу вступает проклятье. Должна же быть причина? Как только мы ее узнаем, сможем все исправить.
– Иди, в самом деле, спать, – Алла осторожно сняла с плеча его руку. – Завтра трудный день.
– Ты думаешь?
– Я в этом просто уверена.
– Я люблю тебя. Вот уже не одну тысячу лет это мое мученье и мое счастье. Я хочу понять, кто или что между нами стоит? Подари мне хотя бы эту ночь. Или вечер, – он просительно посмотрел на Аллу.
– Извини, но я не могу. Между нами и в самом деле кто-то стоит.
Ей пришлось уйти первой. Билял пытался ее удержать, но его рука бессильно опустилась. Он, молча, прошел в свою спальню. Тера с Гуангом обсуждали в гостиной планы на завтрашний день.
"Что же меня так задело в рассказе китайца?" – напряженно думал Билял, закрывая глаза. "Будто я все это знаю и сам. Моя память лежит слоями и самый нижний погребен воспоминаниями о последующих жизнях так глубоко, что я еще ни разу не доходил в своих снах до самого дна. Но рассказ Гуанга меня словно разбудил. Мою память…"
… Его золотые доспехи ярко сверкали на солнце, когда собравшаяся на главной городской площади толпа единодушно вскинула в приветствии тысячи рук. Он стоял на мраморной дворцовой лестнице, глядя на людское море с высоты самой верхней ее ступеньки и своего четырехметрового роста. За спиной сияла арка Золотого дворца. Шестьдесят четыре балки, держащие его крышу, уходили в небо. Дворцовый купол словно парил над землей, а его стены как будто струились, и внутри не создавалось ощущение замкнутого пространства.
Согласно ежедневному утреннему ритуалу, люди приветствуют Божественного и его семью. Новорожденного сына держит на руках супруга правителя, выбранная Божественному его матерью. Старший сын и дочь стоят рядом и улыбаются собравшимся на площади людям. Долг выполнен. Долг продолжателя рода. Их, Божественных четверо, и у каждого своя миссия. Он – правитель. Защитник и Хранитель Порядка. Хотя, от кого защищать людей, если нет никакой войны? Да и не было никогда.
В небе над главной башней Золотого дворца кружат сотни летательных аппаратов, но это мирные корабли. Они тоже приветствуют Божественного. Мир и покой, вот что царит на зеленой планете. Климат ее ровный и мягкий, нет ни зимы, ни лета, ни осени, ни весны. Есть вечное солнце и его свет, который каждый день льется ровно и мягко, словно ласкает. Потому что об этом заботится Жрица Огня. Никто не видел ее лица, оно всегда скрыто под золотой маской. Вечная Дева, хранительница их счастья. ДаллА, так ее зовут.
Если же случаются болезни, что крайне редко или полученные на спортивных состязаниях раны, что случается гораздо чаще, из Верхнего Храма спускается Ибириус и врачует их. Он так умеет надавить на нервные окончания, что вырастают даже утраченные конечности! Еще никто не умер не своей смертью, от болезней и ран, раньше, чем истечет положенное на одну жизнь число вдохов. Ибириус настоящий искусник! На нем тоже золотая маска, и его лица также никто не видел. Никогда. Жрецы это все равно, что боги. Их лица видеть нельзя, божественная красота может ослепить.
Два сына у Божественной матери, у Таны. И одна дочь. Тана – Мать никогда не принадлежала ни одному мужчине, ее дети – плод совершенного дыхания Создателя. Самый младший Ра-Эль правитель и продолжатель рода, двое других – Непорочные. Жрецы. Таким образом, на зеленой планете поддерживается порядок. И так будет вечно.
Позволив человечеству себя лицезреть, Божественный удалился в свои покои. Главная его услада – огромный бассейн во внутреннем дворе. Глядя на воду и совершая омовения, Ра-Эль пополняет свою силу. Вокруг бассейна, над которым возвышаются башни Золотого дворца, разбит дивный сад, где любит гулять мать правителя, Божественная Тана. Вот и сейчас она здесь, у цветника. На ее лице сияет неизменная улыбка.
– Хороший день сегодня, мой сын.
Он улыбается в ответ. И вдруг испытывает странное чувство. Он не знает, как оно называется, это чувство. Ра-Элю просто не нравится больше днем сидеть у бассейна, а по утрам и вечерам приветствовать толпу. Не нравится пища, которую он ест, он больше не чувствует ее вкуса, она каждый раз одинаково хороша. Не нравятся напитки, которые он пьет, они каждый раз прекрасны. И это все время одинаково. Их день прекрасен, любой. Правителя и всех людей, которые населяют зеленую планету.
Незнакомое доселе чувство не покидает Божественного. Но он улыбается и говорит матери:
– Я пойду на охоту.
Все животные священны, их убивать нельзя. Но можно пленить огромного летающего ящера и немного на нем покататься. А потом отпустить. Это развлекает Божественного больше всего. Выслеживать добычу, чтобы потом накинуть на нее аркан и оседлать крылатое чудовище. Он выбирает самых огромных.
И опять это странное чувство!
"Что толку в моей силе и моих умениях, если нет никакой битвы? Мои доспехи всего лишь символ. Символ вечного мира, который защищен уже одним их видом. Отпущенные мне миллионы вдохов все равно, что один. Они не имеют оттенков, также как эта вода в бассейне. Она всегда одинаково голубая".
Он садится в свой летательный аппарат для поездок по планете, и направляет его к самой чаше гигантских папоротников. Место охоты выбрано заранее. Ра-Эль наведывается сюда уже не в первый раз, словно что-то его манит. Здесь водятся редкие экземпляры. Пока Ра-Эль летит, внизу колышется зеленое море леса.
Море! Оно лежит вокруг его страны, будто та покоится на гигантском изумруде. Этот изумруд всегда тверд и гладок, всегда сверкает и всегда готов повиноваться руке ювелира, который может огранить его, как пожелает.
Ра-Эль сажает летательный аппарат на небольшую поляну среди папоротников и странное чувство проходит. Вокруг шумит лес, в нем полно ящеров, некоторых можно считать опасными. Они ведь лишены разума, у них только инстинкты, хотя они прекрасно чувствуют, кто на этой планете главный и потому никогда не нападают. Иерархия соблюдается строго: низшие существа подчиняются высшим, потому, что те никому не желают зла и всегда знают, что лучше.
Ра-Эль надеется лишь немного поиграть с ящером. Вечером надо опять приветствовать толпу. Люди должны спать спокойно, а покой им дает ежедневное лицезрение Божественного.
"Когда только они от этого устанут!" – думает он и поражается этой своей мысли. Мысль новая, незнакомая. Разве можно устать от счастья? Но как тогда узнать, что это счастье? Если не знаешь, что такое горе?
И тут его сердце сладко замирает. Какой огромный ящер! Ра-Эль еще никогда не видел таких больших и страшных на вид животных! Откуда он взялся? Размах перепончатых крыльев гораздо больше, чем у летательного аппарата Ра-Эля, а своим хвостом ящер мог бы обернуть главную башню Золотого дворца. На голове у чудовища алый гребень, за который можно ухватиться, если оседлать этого летающего дракона, когтистые лапы грозно скребут землю.
Божественный с улыбкой готовит аркан. Наконец-то битва! Ра-Эль торжествует. Он ловок и силен, в нем течет кровь Создателя. И этого ящера сотворившего в том числе, значит, летающий дракон обязан подчиниться крови. Таков порядок.
Ящер позволяет накинуть аркан на свою мощную шею, но когда Ра-Элю удается оседлать чудовище, оно поднимает бунт. Взмыв в небо, Ра-Эль с удивлением смотрит на стремительно удаляющуюся землю. Ящер грозно ревет и выгибает спину, пытаясь сбросить наездника. Но Ра-Эль держится крепко. Сердце его ликует. Этот день немного не похож на все остальные. Божественный впервые встретил достойного противника. И Ра-Эль включается в игру. Через какое-то время ящер усмирен. Но они удалились слишком далеко от той поляны, где Ра-Эль оставил свой летательный аппарат.
"Я всегда могу уйти в свое эфирное тело", – думает Божественный, глядя на клонящееся к закату солнце. – "Я появлюсь прямо на ступенях дворца и, выполняя свой долг, поприветствую толпу. Время надо мной не властно, равно как и пространство". Хотя Ра-Эль давно уже не пользовался своим эфирным телом. С каждым разом это дается ему все труднее. Особенно с тех пор, как пища потеряла свой вкус и стала казаться одинаковой. Но он так увлечен своим приключением, что не думает об этом.
Крылатый дракон приземляется на вершине горы. И Ра-Эль видит прекрасный храм. Над его входом сияет солнечный диск. Вокруг храма гуляют животные, похоже, огромный ящер – их царь. Это как заповедник при храме. Животные скрашивают жизнь его обитателей или обитателя, как бассейн с голубой водой скрашивает жизнь Божественного, а дивный сад – услада его матери. Ра-Эль понимает, что его пригласили в гости. Как странно, разве он не хозяин этой планеты? Неужели есть такие места, где Божественный всего лишь гость? Он с улыбкой поднимается по ступеням.
В огромном зале, на мраморном полу еще один золотой солнечный диск, а вокруг Символы Жизни. Зал круглый, и повсюду огромные окна, снизу доверху, в них льется яркий солнечный свет. Похоже, в этом храме не бывает ночи, потому что с наступлением темноты светится солнечный диск на полу, так же ярко, как и само небесное светило. Вечный день и вечная жизнь.
Ра-Эль идет дальше. Это покои того или той, что живет здесь, в мире сотканном из солнечных лучей. Божественный впервые слышит, как у него бьется сердце. Раньше он даже не замечал этих вдохов и выходов, ни один из них не приносил ни радости, ни боли. А теперь Ра-Эль внутренне ликует. Его сила словно удваивается.
Она стоит на балконе и смотрит на небо, так что Ра-Эль поначалу не видит ее лица. Только волосы цвета пламени. Они струятся по спине необычной женщины до самого пола, кончики огненных волос касаются мраморных плит, позолоченных солнцем, и вокруг стройной фигуры разливается неземное свечение. Ра-Эль уже знает, что лицо этой женщины прекрасно. Все жители земли красивы, это данность, чтобы меж ними не было зависти и ссор, особенна лишь божественная красота. Среди всех прочих есть особенная женщина, та, в которой тоже течет кровь Создателя, рожденная его совершенным дыханием.
Она оборачивается, и в этот момент принц Билял открывает глаза…
Он взволнован: этот сон Билял видит впервые. Какой необычный, удивительный мир! Люди высокие, метра три-четыре ростом, а не как сейчас, растения и животные тоже огромные, причудливые, похожие на пальмы на родине у Биляла, но это не пальмы, а судя по летательным аппаратам и домам, наука этой цивилизации ушла далеко вперед. Жившие тогда люди покорили космос, создали на своей планете идеальный климат, неимоверно долго продлили свою жизнь.
"Это просто игра воображения", – говорит себе принц Билял и вдруг с удивлением смотрит на правую руку. На пальце у Божественного в сегодняшнем сне Биляла было точь-в-точь такое же кольцо!
Билял невольно трогает перстень. Он никогда его не снимает, и сам не понимает почему. Подарок отца в день совершеннолетия, но Азиз говорит, что этот перстень шейх Абдулла положил новорожденному Билялу прямо в колыбель. В перстне огромный рубин, на котором вырезаны какие-то знаки. Похоже на клинопись, но это не клинопись. Слишком уж затейлива. В день совершеннолетия Билял прочитал эту надпись, и только тогда отец позволил ему надеть кольцо на средний палец правой руки.
– Перстень может, носить лишь тот, кто понимает начертанные на камне символы. Их не могла нанести рука обычного человека, камень слишком тверд. Это сделано металлом, который режет алмаз. Так мне сказали.
– Кто сказал, отец?
– Ученые. Кольцо у меня от моего отца, но я так и не смог прочитать знаки, – пояснил шейх Абдулла. – Тогда я обратился к ученым, но они тоже встали в тупик. Сказали, что происхождение надписи на рубине и ее смысл объяснить не могут. Не смог прочитать эти знаки и твой старший брат Рашид. Я показывал ему перстень.
– Здесь написано "Кольцо Бога". "Сим я обручаюсь с Землей".
– Значит, он твой! – шейх Абдулла разволновался. – Сегодня великий день. За этот перстень отдали когда-то цену целого города. Твои далекие предки. Но никто из них так и не смог носить перстень. Это кольцо никому не по размеру. То мало, то велико. Его пытались растягивать и уменьшать, но оно не подчиняется земным законам.
– Странно, мне оно впору, – Билял поднял руку и полюбовался огромным рубином. – Я легко могу и снять его, и надеть. Только снимать пока не хочу.
– Придет время, и ты поймешь, что с ним делать, – торжественно сказал шейх Абдулла.
И вот теперь Билял увидел перстень в своем необычном сне.
– Что это означает? – вслух спросил он. – Надо поинтересоваться у нашего всезнайки, у этой библиотечной крысы. Ведь все мы видим одинаковые сны. Но китаец знает гораздо больше, и наверняка у него есть какое-то их толкование. Интересно, а Алле снится тот же сон? Про мир больших людей и крылатых ящеров?
– Мой господин разговаривает сам с собой? – приподнялся на локте сонный Азиз, который прикорнул на ковре у кровати шейха, накрывшись покрывалом с дивана.
– Да. Я говорю: пора вставать! Я готов ехать дальше!