Этот ответ, видимо, служил паролем, и мы также с его помощью бесплатно прошли в клуб. Многие проносили с собой портвейн "Даляр" за 98 копеек или крепленое вино "Золотая осень" за 96 копеек. Мы подобными напитками не запаслись и смотрели на все трезвыми глазами.
Внутри был небольшой грязный зал, заполненный людьми – в основном длинноволосыми и нетрезвыми. На сцене рок-группа, называвшаяся "Удачное приобретение", самозабвенно наяривала что-то в стиле ритм-энд-блюз. Женя показала мне самых известных московских тусовщиков – Маму Рыбу, Рыжего Бека, Васю Лонг, пьянющего Эдика Мамина. Они сидели за одним столом, а Бек – громко, пытаясь перекричать музыку, – рассказывал про своего соседа – мальчишку пяти лет, сына плотника и, вследствие этого, большого знатока ненормативной лексики:
– Вчера мать повела его в поликлинику – ему надо было первый раз в жизни сдать кровь, – но как это будет происходить, не объяснила. Они зашли в процедурный кабинет, мальчика посадили, медсестра, как обычно, взяла его за пальчик и уколола. Пацан такого оборота совсем не ожидал! Он не заплакал, а удивленно посмотрел на палец, потом на медсестру и выдал: "П..да, ты че сделала?!"
Мы присели за соседний столик. Я никогда не был любителем рока, тем более в таком исполнении. Поэтому обратил внимание лишь на знакомую фамилию басиста группы – Матецкий, подумав: "Неужели тот самый, будущий композитор?" Я с Женей пробыл там не более часа и с облегчением покинул прокуренное, шумное помещение.
Не успели мы отойти от входа, как увидели, как к клубу несется толпа – человек пятьдесят с ремнями и палками. Они кричали:
– Бей хиппарей! Гони урлу!
Мы оказались прямо на пути этой дикой толпы, и мне ничего не оставалось, как просто положить Женю на асфальт и лечь самому сверху. К счастью, на нас особо не обратили внимания – я не был длинноволосым, и, пнув меня походя пару раз под ребра, толпа кинулась на хиппарей у входа. К моему удивлению, "дети цветов" не особо испугались и, вызвав подмогу из зала, бросились в драку. Причем драка шла на полном серьезе – с кровью и увечьями! Били и цепями, и тяжелыми палками прямо по лицу! Хиппарей было гораздо больше, и хотя они были в основном задохликами, они просто стали давить противника своей массой. Вдруг раздались звуки сирены, следом за ними – крики "Шухер! Милиция!", и толпа бросилась врассыпную.
Я подхватил Женю за руку, и мы бросились наутек вместе со всеми; бежать пришлось по железнодорожному полотну. Мы держались за основной массой и наконец выбежали в какой-то проулок. Милиция нас не преследовала, и мы с Женей, немного отстав от всех, стали искать выход на центральные улицы. Почти у выхода, в темном туннеле, стояла стая – человек шесть с обрезками металлических труб в руках.
– Вот, глядите, мужики, еще хиппари прутся! А ну, стоять! – скомандовал нам немолодой мужик с хищным лицом. Меня несколько удивило, что нас поджидали не молодые пацаны, а взрослые парни в возрасте двадцати пяти – тридцати лет. Разглядев, что мужчина всего один, а у девушки длинные, красивые ноги, они, став полукругом, начали теснить нас к стене.
В айкидо есть раздел, посвященный работе с мечом; я его знал слабовато, но вполне достаточно, чтобы справиться с шестью непрофессионалами. У крайнего из них тоже был в руках кусок водопроводной трубы, но парень слегка расслабился и не успел среагировать на мой бросок. Труба оказалась у меня в руке, и я провел кири-агэ (рубящий удар мечом сверху вниз). Труба, конечно, мало похожа на боккэн (меч), но даже формальная техника работы с мечом – кэн-но-ката позволяет бороться с несколькими бойцами, вооруженными мечами, – а передо мной были обычные полупьяные работяги.
В другой ситуации я бы просто положил их на землю, но сегодня меня сильно разозлили – может, это кто-то из них пинал меня по ребрам! Я догадывался, что бы сделали с нами эти подонки, если бы на моем месте оказался обычный "ботаник". Поэтому я не стал сдерживаться, а стал по очереди ломать трубой им руки – хотелось навсегда отучить их от нехорошей привычки драться на улице! Причем старался нанести повреждения в одном месте: правая рука ниже локтя – своего рода фирменный знак. Ясно, что это противоречило всей философии айкидо, но зато соответствовало поганым реалиям жизни в "совке".
Они, конечно, попытались сопротивляться – дебилы не могли сразу отличить яйкидоку от хиппи, несмотря на мои стойки и специфичные крики, – поэтому мне не пришлось никого догонять по улице. Через минуту на асфальте валялись шестеро вопящих уродов. Так как вопили они довольно сильно, я схватил Женю, смотревшую на все широко открытыми глазами, за руку и увел на ближайшую освещенную улицу.
Да, мы, конечно, могли попасть в плохую историю из-за этого культмассового мероприятия, но благодаря ему мне пришла в голову интересная мысль: в СССР людям почти негде тусоваться, и они заплатят любые деньги, чтобы попасть в модное место. А если место будет действительно интересное и цивильное, люди на все пойдут, чтобы именно там тусоваться. Как создать интересное место, я знал отлично: таких мест в 2008 году было много, назывались они "элитный ночной клуб", и принцип их функционирования был достаточно отработан.
На следующий день с утра я пришел к начальнику ЦДСА и рассказал о своей идее.
– Дискотека? Да ты что! Туда же ходит один молодняк! Приличным людям там нечего делать! – сказал Василий Иванович, махнув рукой.
– Не просто дискотека, а концертная! – пояснил я. – А если там будет шикарно оформленный современный зал со столиками и большой сценой, в баре будут продаваться настоящий импортный ром и настоящий мартини, а сцена и танцплощадка будут оформлены суперсветом и классным звуком?..
– Ну, не знаю. вообще-то спиртное у нас не положено. – задумчиво проговорил генерал.
– А если каждый вечер на сцене будут выступать такие артисты, как Алла Пугачева, Яак Йоала, Стас Намин, "Веселые ребята", Иосиф Кобзон, Хиль, Мартынов?! Если будет снимать телевидение?!
– Иосиф Кобзон? А он согласится? – с сомнением сказал Василий Иванович.
– Согласится. все согласятся – в очередь выстроятся, когда дискотека станет модной и ее покажут по телевизору! И дискотеку назовем по военному – "Звезда"!
– Ну, это, наверное, не только военный термин, – хитро усмехнулся генерал. – Но для министра сойдет. Нам, конечно, в виде исключения, неплохо бы иметь место, которое не стыдно показать иностранцам, – а то все думают, что в советской армии досуг проводят, маршируя на плацу. Опять же, гостей будет куда пригласить. А Кобзон точно будет?
– Будет, – уверенно ответил я, хотя именно Кобзона приглашать не очень хотел – не дискотечный формат!
– Ладно, уговорил. Что от меня надо?
– Помещение кинолектория – я уже осмотрел его, подойдет! Строителей хороших, электриков, зеркал очень много, мебель хорошую, броневое стекло для катеров, листов четыреста, деньги и еще лазеров три штуки, вольт на пять – семь.
– Подожди, сейчас начальника по тылу вызову. – Генерал взял трубку. – Петрович, зайди, дело есть! – сказал он и после короткой паузы добавил: – Денег, конечно, мало, но кое-какие фонды есть. Мебель не проблема, строители тем более – хоть стройбат бери! Броневое стекло в Питере делают, договорюсь, лазеры в Подмосковье. В общем, особых проблем не вижу. давай, бери Петровича, и по месту решите, что надо!
Петрович оказался хватким полковником, опытным хозяйственником – он сразу переводил мои идеи в конкретное русло. Зал был большой, вмещал семьсот деревянных кресел, а главное, в нем был экран и чешская киноустановка. За экраном размещался огромный склад, за счет которого можно было значительно увеличить площадь клуба. Я решил разделить зал на пять зон: большая сцена, танцпол, зона столиков первого уровня – на пятьсот сидячих мест, банкетный зал на двести мест, весь перекрытый стеклянными стенами, и VIP-балкон на двадцать мест с выходом на сцену. На балконе будут находиться приглашенные звезды и "очень важные персоны", которые смогут посидеть за столиками рядом со звездами. Задник сцены будет представлять собой экран, на котором сзади, на просвет, будут демонстрироваться фрагменты фильмов, слайды или тени танцоров.
Красивых отделочных материалов в СССР не было, но у меня была отличная идея касательно оформления. Дело в том, что если между зеркалом и тонированным стеклом поместить лампочки в виде круга, то они будут многократно отражаться и возникнет "эффект туннеля". Когда пол и стены так оформлены, создается впечатление глубины. На такой пол, напоминающий колодец, даже страшно вначале ступать. В качестве поверхности пола и стен я планировал использовать тонированные бронированные стекла, закрепленные в стальные рамы. Потолок должен состоять из зеркальных призм в виде звезд, украшенных множеством мелких лампочек, а сцену должны подсвечивать огромные световые панно из цветного оргстекла.
Основной проблемой было отсутствие мощных динамичных световых приборов, но я, зная принцип их работы, нарисовал местным электрикам Мише и Аркаше несложные схемы, основанные на мощных лампах для советских кинопроекторов и вращающихся зеркал. Чтобы "живые" лучи были видны в зале, нужны были дым-машины. Основу их конструкции составляли переделанный электроутюг и вентилятор, которые нагревали смесь медицинского глицерина и дистиллированной воды. За небольшие наличные деньги эту проблему даже в СССР несложно было решить.
Но главной фишкой светового оформления должны были стать мощные лазеры, направленные на быстро вращающиеся зеркальные призмы. Многократно отражаясь от зеркальных стен, пола и потолка, они дадут потрясающий эффект! Такого зрелища не видел еще никто в мире, так как лазеры на сцене еще никто не использовал.
Заведующей кинозалом работала молодая женщина Марина Николаевна, жена полковника Трутнева из Министерства обороны. Она очень обрадовалась изменениям, которые произойдут с ее залом, так как предыдущая работа была скучной, а она – женщиной активной и деятельной. Генерал решил оставить ее формальным руководителем под моим непосредственным руководством, тем более что исполнителем она была хорошим и очень ответственным. Обозначив перед ней первоочередные задачи, я вернулся в студию.
В студии Игорь с нетерпением ждал, когда я достану ноутбук из сейфа. Мы записали еще две фонограммы для "Москвы": "татbo № 5" (Lou Bega) и "Чудная долина" (Мистер Кредо). Вечером позвонил Стас Намин и напомнил о моем обещании записать их новый альбом. Мы договорились, что завтра и послезавтра студия и Игорь будут в его распоряжении. Стаса не обмануть, он ноутбук с осциллографом не спутает, поэтому "Цветы" будут писаться на "четырехканальник".
Я же решил два дня позаниматься клубом вплотную: нужно было съездить в зеркальный цех и на склады Военторга – заказать мебель и аппаратуру. К сожалению, почти ничего подходящего я там не нашел: все советское было ужасным, а на импортное нужна была валюта.
Глава 10
Где совок, там и мусор.
Через два дня меня вызвал к себе полковник Баталов – заместитель начальника ЦДСА из спецотдела. Я уже давно ожидал, когда мной заинтересуются органы, и подготовился к беседе. Поздоровавшись, полковник сказал:
– Артур Керимович, я знаю об особом отношении к вам Василия Ивановича и Аллы Борисовны, но выяснить некоторые вопросы просто обязан – затем меня сюда и поставили.
– Да, конечно, – кивнул я.
– Первый вопрос сам собой напрашивается. Вы ведь детдомовский, ничего, кроме школы-интерната, не заканчивали, так? Но, пообщавшись с вами, этого не скажешь, вы производите впечатление образованного человека. Речь, знания, фортепьяно и даже английский – откуда это все?
– Самообразование… я всегда любил читать. Вообще-то, английский я знаю слабо, а инструмент освоил в интернате – у нас там было старое пианино. Кстати, постановка пальцев у меня неправильная, как у самоучки, можете спросить у специалистов.
– Уже спрашивал, действительно неправильная. А как вы объясните тот факт, что у Коломенских Марии Григорьевны, якобы вашей тети, не было ни брата, ни сестры?
– Я об этом догадывался. тетя так внезапно объявилась. Она подошла ко мне на концерте, который давал наш интернат в Анапе. Сказала, что она моя родная тетя, постоянно слала мне посылки и приезжала в гости. что мне, отказываться надо было? Наверное, просто понравился симпатичный мальчик, кудрявый такой, а она одинокая, вот и придумала легенду о племяннике.
– Я запрос отправлял на старое место вашей работы в Ямало-Ненецкий округ. Там вы были пьяницей и дебоширом, и вдруг – композитор! А зачем вы фамилию поменяли, сорок лет устраивала – и вдруг?..
– Хорошо, Владимир Иванович, я вам во всем честно признаюсь. никому не рассказывал, а вам расскажу, – доверительно проговорил я и начал заливать: – Я тогда на лесоповале работал. Попалась мне случайно газета в бараке, и я узнал, что Иоганн Себастьян Бах тоже был сиротой – его родители умерли, когда ему девять лет было. Надо же, подумал я, сирота, а всему миру стал известен! Тут меня как перемкнуло: как я живу?! Работа, драки, бабы и водка. А кто мне мешает тоже сочинять музыку и стать богатым и знаменитым? Не классическую, конечно, но эстраду, например… Попробовал – вроде ничего получается! Приятелям да дружкам нравилось. И я решил начать новую жизнь, денег подкопил – и в Анапу, к тетке. Там нанял учительницу. Она меня как бы к институту готовила, по своей программе. Русский язык, история, английский, музыка, ну и так далее. Полгода занимался серьезно. Фамилию поменял, чтобы со старой жизнью ничего не связывало. И все время песни писал. Показал некоторые Пугачевой, Кобзону – им понравилось, они и помогли в Москву переехать. Алла Борисовна денег даже одолжила. Вот так.
– А откуда айкидо?
– Китаец один научил, из ссыльных.
– Ну ладно. кстати, тут тебе письмо пришло из посольства ФРГ – ты же знаешь, у нас все такие письма проверяются. – Полковник протянул мне вскрытый конверт. – Здесь приглашение на прием в посольство. С чего бы это?
Я взял конверт и раскрыл приглашение: там по-русски было напечатано, что через неделю герр Башкирцев приглашается на прием для переговоров с представителем фирмы "Полидор интернэшнл".
– Ничего себе, – удивился я, – как они меня нашли?
– Кто?
– Фирма звукозаписывающая, "Полидор". Я попросил одного моряка занести кассету с моими песнями к ним в офис, в Гамбурге. Видимо, им понравилось.
– Какого моряка? Фамилия?
– Не помню.
– Ну хорошо, понятно, – подумав, сказал полковник и добавил: – Доступа к секретам у вас нет. Но после визита в посольство надо будет зайти ко мне и рассказать, о чем шла речь на встрече.
– Да, конечно.
Мы распрощались, и я ушел на студию, где Стас вовсю эксплуатировал Игоря.
Конечно, хитрый полковник вряд ли поверил в мои откровения, но конкретных доказательств у него нет. Он понимал, что дело нечисто, но в чем именно дело, он даже не подозревал. Ну не шпион же я на самом деле! Надо будет держать с Баталовым ухо востро, он меня в покое не оставит.
Тут я вспомнил о письме и бросился к телефону – надо было срочно собрать группу и записать хотя бы пару песен, чтобы показать что-то готовое в посольстве. Я обзвонил всех и назначил репетицию на послезавтра. Также неплохо было бы показать фото группы в костюмах. В ЦДСА была своя мастерская по пошиву костюмов, но мне нужны были меха, чтобы костюмы выглядели солидно. Деньги у меня были – Рустам как раз прислал переводом за очередные катушки три тысячи рублей. Но где в Москве взять меха, не покупать же в "Березке" шубу? Я позвонил Кате и рассказал о проблеме. Катя обещала поговорить с мамой и перезвонить.
Кстати, надо заехать сегодня же в московское отделение ВААП, напомнил я себе, и зарегистрировать песни для первого альбома. Больше всего меня бесило в этом времени отсутствие принтера: все ноты и тексты приходилось писать от руки или печатать на машинке – хорошо хоть, что машинистки всегда были готовы подшабашить.
Я достал ноутбук из сейфа и закрылся в комнате отдыха – надо было переписать тексты песен и ноты. Через пару часов ко мне постучался Стас. Я прикрыл ноутбук газетой и открыл дверь.
– Слушай, Артур, тут у меня знакомые спрашивали, можно ли будет им тоже записаться. Группа "Пламя"… За деньги, конечно.
– А сколько можно запросить?
– Ну, Штильман на "Мелодии" берет пятьдесят рублей в час, и у него очередь. Я думаю, рублей тридцать смело можно просить.
– Не круто?
– Нормально. знаешь, какие они деньги на шабашках гребут?! Все ведь под фонограмму работают.
– Хорошо, но только через две недели, не раньше, мне надо сначала свою группу записать – похоже, наклевывается контракт с "Полидором".
– Что, серьезно? С "Полидор интернэшнл"? – с сомнением сказал Стас.
– Вот, приглашение на переговоры пришло. – Я показал ему конверт.
– Ни фига себе! Это же валюта!.. Только наши все равно все отберут! Все контракты заключаются только через Министерство культуры. Тебе достанется шиш да маленько!
– Я же могу не говорить никому!
– Еще хуже будет – пластинку-то не спрячешь! Сразу спросят, куда валюту дел. Ты лучше договорись, чтобы часть оплачивали официально государству, а часть – тебе лично, валютой. Кстати, ЦДСА тоже имеет право заключать договора с иностранными фирмами напрямую. Поговори с Иванычем, он мужик ушлый, от валюты не откажется.
– Ну, пока рано, может, еще и не получится ничего.
– Ладно, расскажешь потом, я пошел работать. Через два дня группа "Москва" собралась на первую репетицию полным составом: я, Женя, Марина, Володя и Герман – длинноволосый красавец-блондин. Герман, несмотря на женоподобную внешность и такие же манеры, обладал потрясающим басом. Ничего, на Западе модно иметь голубого в группе. Познакомились поближе, обговорили условия. Я, кроме зарплаты, пообещал коллективу долю от чистой прибыли от шабашек и левых концертов. Рассуждал я так: пять долей должен получать композитор, три – автор слов, две – продюсер, две – аранжировщик, три доли – человек, вложивший деньги в проект, а так как это был я, у меня получалось восемьдесят процентов. Одну долю я оставлял звукооператору, то есть Игорю, и по одной – солистам. Итого двадцать долей. Причем, я сразу обговорил свое право в любой момент поменять любого солиста. Затем предложил всем подписать контракт на бумаге. Не привыкшие к западным методам работы, ребята сначала растерялись, но выбора у них не было, и контракт все подписали. Каждого в основном интересовала твердая зарплата, а я смотрел немного дальше и поэтому подстраховывался. Конечно, в советские времена можно было бы и не платить им ничего, кроме зарплаты, но потом они бы все равно поняли, что их обманывали, и плохо бы про меня думали.
Так как фонограммы "минус" уже были готовы и оставалось только наложить голоса, то дело шло быстро. Слова учить тоже пока не надо было – тексты пели с листа. Все ребята были профессионалы, мелодию схватывали сразу же и сами раскладывали ее на голоса. Когда ребята услышали первую готовую песню – "Братца Луи", они в восторге завопили – ничего подобного в СССР еще никто не исполнял! К ночи мы записали четыре песни на русском и английском языках и даже отметили такой день в комнате отдыха.