Либо моряк издевался над Риком, либо явно страдал душевными расстройствами. Общаясь с юношей довольно странным образом, он с легкостью лиса умудрялся игнорировать очередной вопрос, склоняя беседу совсем в противоположную сторону.
Почувствовав ужасную обиду, Рик едва сдержал подкативший к горлу ком. Теперь он прекрасно понимал, как у человека может возникнуть жгучее желание решить словесный спор дуэлью.
Но ненависть и на этот раз развеялась табачным дымом. Правила отца, действовали на юношу не хуже сильнейшего успокоительного.
"Подавляй свой гнев всегда, в противном случае считай беседу оконченной".
Глубоко вдохнув, Рик быстро обрел былое спокойствие. Еще раз оценив обстановку он проследил за мистером Сквидли, который тем временем отрешенно разглядывал пасторальные пейзажи картин. Взвесив все "за" и "против", юноша набрался смелости и, приняв окончательное решение, быстрым шагом направился к двери.
"Позвать стражей и пускай вышвыривают наглеца куда подальше!"
Живо представив картину быстрой расправы, Рик приободрился и уже готов был потянуть за ручку, когда его остановил резкий голос:
- Мне нужна неоконченная книга вашего отца. Она по праву принадлежит мне.
Рик замер и медленно повернулся.
Добившись нужного эффекта, мистер Сквидли продолжил:
- Ваш отец только начал работу над ней. Всего пару первых строк… но, к сожалению, не успел. Смерть настигла его весьма внезапно. Потому я здесь. Книга, всего - навсего клочок бумаги. Вам она совсем ни к чему, а мне она необходима. Если дело в деньгах, могу предложить за нее неплохое вознаграждение. Но право слова, согласитесь, такие вещи отдаются безвозмездно, с открытым сердцем.
Тишина наступила внезапно. А в следующий миг, словно отголосок неутомимого времени, комнату наполнила дробь барабанящих по столу пальцев. Гость ждал ответа.
- Но только ни в этот раз, - резко отрезал Рик.
Монотонный звук прекратился. В одну секунду мистер Сквидли оказался на ногах и в грудь юного Джейсона уперся загубник курительной трубки. Ожидая услышать ругательства и проклятия, Рик ошибся. Моряк лишь коротко кивнул в ответ, добавив.
- Вы совершаете непростительную ошибку, мистер! - и с этими словами вышел вон. Также стремительно как появился.
Случайный сквозняк разметал несколько чистых листов, которые неизвестно каким образом попали на крохотный деревянный столик. Раньше бы Рик никогда не допустил такого беспорядка, поскольку Лиджебай Джейсон люто ненавидел любое проявление бардака, а стало быть, и на этот счет в доме существовало определенное правило.
"Как быстро забываются запреты", - мысленно произнес юноша, приводя гостиную в порядок.
Порывистый ветер, исполнил‑таки роль дворецкого - пускай и с небольшим опозданием. Дверь со скрипом захлопнулась, и Рик устало повалился на отцовское кресло, смяв листы бумаги, словно ненужный носовой платок.
Оставив после своего визита неприятное послевкусие, и полностью оправдав свое прозвище, мистер Невежа пустил в дом еще одного скверного гостя. Неприятные воспоминания, словно термиты, вгрызлись в деревянные стены, готовясь пробудить в памяти младшего Джейсона печальные дни похорон.
Табачный дым еще долго витал над потолком, когда Рик утонул в собственных, отнюдь не радужных мыслях…
В тот день, он разговаривал с отцом в последний раз. Глава семьи требовательно указывал на ошибки, а сын безропотно слушал. Все как всегда - за одним значительным исключением. Тем вечером Лиджебай Джейсон вел себя с Риком весьма мягко и непоследовательно.
* * *
Стараясь не отвлекать отца попусту, Рик попытался прошмыгнуть мышкой в свою комнату. В этот раз трюк не удался. Громкий кашель остановил юношу прямо посредине коридора ведущего в библиотеку, а стало быть, следовало ожидать очередного нравоучения мистера Лиджебая. Но вместо назидания, тот лишь поинтересовался:
- Ты чем‑нибудь занят?
Рик удивленно пожал плечами, не предполагая такого поворота событий.
- Зайди, - требовательно произнес отец.
Юноша повиновался.
Когда он осторожно перешагнул порог библиотеки, которая всем своим видом показывала, что внимательно следит за строжайшим соблюдением тишины, Рик все‑таки оступился - в буквальном смысле этого слова. Половица под ногами предательски скрипнула.
Отец тут же отреагировал, но совсем иначе:
- Чего копаешься? Кому говорю, давай скорее…
Его взволнованное состояние тут же передалось сыну. Оставшийся шаг Рик проделал на одном дыхании, практически подскочив к стремянке, где восседал мистер Лиджебай. Библиотека отозвалась недовольным шуршанием, напоминая правила поведения в ее стенах.
Возможно, юноша ничего и не заметил бы, но именно тогда, впервые в жизни, свод законов главы Джейсонов дал глубокую трещину.
"Не шуметь и не топтаться в библиотеке!"
Стена запрета пала. Отец сам того не осознавая, дал слабину: противопоставив неукоснительному табу, свое разрешение.
Быть может, он сделал этот намеренно?
Рик не думал об этом. Год назад его не заботили подобные мысли.
Аккуратно выставив вперед негнущуюся ногу, старший Джейсон медленно спустился вниз и протянул Рику две старые и весьма потрепанные книги.
- Вот, держи… Отнесешь их старьевщику, мистеру Сквали.
- Старьевщику? - боясь ослышаться, на всякий случай переспросил юноша.
- Да, именно старьевщику. Не заставляй меня твердить тебе одно и тоже по сто раз, будто ты безмозглый попугай. Если я сказал, то надобно сделать, а не переспрашивать!
Рик мгновенно кивнул.
Отец явно прибывал в плохом настроении. А за последнюю пару лет, подобная агрессия и вовсе стала его привычным состоянием. Постоянно что‑то бурча себе под нос, он частенько взрывался словно порох, пытаясь на все вокруг навешать ярлыки бесконечных запретов и ограничений.
- Требуй не меньше десяти суонов. Это очень старые, редкие книги, содержащие в себе основы судостроения. Все понял?!
Решив не спорить, Рик уверенно кивнул и, развернувшись, поспешил исполнить ответственное поручение.
Старьевщик долго рассматривал разлохмаченную обложку, принюхивался к растрепавшемуся переплету, даже откусил кусочек листа и попробовал его на вкус.
- Чего‑то удивительно мне… Может быть ты умыкнул их у собственного папашки? Сейчас расплачусь с тобой, а он заявится ко мне и претензии начнет предъявлять. Что тогда?
В юношу уткнулся придирчивый взгляд старого плута.
- Я не вор и не обманщик. Говорю: отец дал! Значит, так оно и есть, - играя скулами, заявил Рик.
- Ну да, ну да, - вроде бы согласился старьевщик, не спеша отдавать плату.
- За обе книги я хочу десять суонов, не меньше, - тут же добавил юноша.
- Ого, - поразился покупатель, протяжно шмыгнув длинным крючковатым носом. - Не дороговато ли?
- Это бесценные книги, - наугад ляпнул Рик. Ужасно не хотелось возвращаться домой и оправдываться перед отцом, что, задание, мол, оказалось ему не по зубам.
- Вот как?
Тем временем, старьевщик, отложив товар в сторону, исчез за стеной покрытого пылью стеллажа. Из глубины лавки послышался шорох, а вскоре раздался невероятный грохот. Рик вздрогнул, но остался стоять на месте.
Сработало очередное правило отца:
"Никогда не смей решать чужие проблемы, пока тебя не попросят об этом. Но даже тогда, десять раз подумай и в итоге, откажись, сославшись на излишнюю занятость".
Дождавшись пока воцарившаяся тишина окончательно избавиться от посторонних звуков, юноша осторожно произнес:
- Мистер Сквали, вы в порядке?
Старьевщик не отозвался.
- Может быть, я зайду позже? - не отступая от правила номер тридцать шесть и две четверти, уточнил юноша.
В ответ послышалось шевеление, и вскоре мистер Сквали дал о себе знать, протяжно застонав и выкрикнув пару крепких проклятий.
Рику был неприятен этот мерзкий, пронырливый старикашка, который словно жадный крыс копошился в куче своего серого богатства. И юноша с удовольствием бы посмотрел, на то, как пожитки мистера Сквали, обрушились на его маленькую с проплешинами голову. Но, увы, мошенник оказался достаточно живучим. Его тяжелое с хрипотцой дыхание вырвалось из глубины пыльного зева, возвестив о скором возвращении.
- У меня появилась идея получше, юный мистер, - кряхтя и кашляя, произнес старьевщик.
"Видимо, даже Всевышнему неугодна такая мерзкая душонка, и он решил оставить ее на земле", - рассудил Рик вновь увидев мистера Сквали. - "Да уж, этот хитрец не успокоился бы и на том свете: скупив у дьявола всевозможные прегрешения, он наверняка продал бы их втридорога, обратно его рогатому величеству".
- Что же вы решили мне предложить? - уточнил Рик, чувствуя, как пелена обмана уже опутывает маленькую лавку своими липкими сетями.
- Давайте меняться. Меняться выгоднее, чем получать звонкие монеты. Деньги что - потратил и забыл. А вещь она надежнее. Ей можно пользоваться. За ваши две книги, я пожалуй предложу вам три пары старых ботфортов, одну слесарную пилу, правда, со сточившимися зубчиками и почти новую трость с орлиным навершием. Пять к двум. Ну? Что?! Решайтесь! По - моему, невероятно выгодное предложение.
- За две потрясающие книжки? - поразился Рик.
- Потрясающие? Ну - ну, юный мистер. Так уж и потрясающие? Вы еще скажите безупречные, - возразил старьевщик и сразу начал объяснять, указывая пальцем на недостатки: - Вот, посмотрите сюда - совсем рассохлась… А вот тут - почти не видно строк… Я уж не говорю про оторванную страницу. Она же самая первая, а стало быть, самая важная.
- Что?! Да как вы смеете! - Рик едва не схватился за лоб. Такой очевидный обман. Он был возмущен до глубины души. - Вы же сами ее откусили…
- Я?!
- Вы! А кто же еще?
- Юноша вы забываетесь! Хотите сказать, что я решил отобедать вашим справочником судостроения?! Да вы в своем уме! Кто вам поверит?!
И в этот самый миг Рик понял, что угодил в силки старого крыса.
- Вот я и говорю, - желчно улыбнувшись, старьевщик потер ладони. - Пять вещей лучше двух… Иначе, не сторгуемся.
Дома он не оправдывался и не пытался рассказать про обман, на который так легко попался. Отец долго рассматривал рваную подошву одного из ботфорт, потом провел пальцем по зубчикам пилы, а на трость - бросил лишь мимолетный взгляд, и наконец, вынес свой вердикт:
- Это действительно очень ценные вещи!
"Не может быть!" - Рик едва не произнес мысли вслух.
- Не радуйся, - заметив на лице сына проявившийся румянец, отец стал мрачнее тучи. - В целом, ты не справился с поручением и наказания не избежать.
И не было в этом ничего удивительного. Мир за порогом дома Джейсонов сильно отличался от привычных устоев. Мир, созданный главой семьи, где действовали совсем другие законы. Там, за чертой дома, у сотни детей был праздник, у Рика - порция розг, и очередное, новое правило, на закуску.
- Воспринимай наказание достойно, с мужеством, никогда не проси отсрочки и помилования, - учил отец, воздавая по заслугам своему отроку. И так, до тех пор, пока правило не срывалось с дрожащих губ Рика.
Когда последний удар оставил на спине юноши глубокую алую борозду, он шмыгнул носом и покорно одернул рубашку.
- Теперь ты понял свою ошибку? - поинтересовался мистер Лиджебай.
- Безусловно, - соврал сын. На этот случай воспользовавшись еще одним правилом отца. Правда, истолковал он это самое правило, достаточно превратно. Только родителю знать об этом было совсем необязательно.
* * *
Недовольно поморщившись, Рик все‑таки прогнал прочь тягостные воспоминания. Сейчас он практически избавился от свода ограничений мистера Джейсона - старшего, а стало быть, стоило навсегда позабыть и обиды, которые он терпел ни один год.
Закрыв дверь на засов, юноша вернулся в библиотеку, перебирать старые книги - целое состояние, которое можно продать, подарить, или на худой конец растопить камин. Одна беда. Из головы никак не выходил странный визитер, желавший заполучить неведомую книгу отца. Стоило ли ему верить? Хорошие деньги за стопку пустых страниц. Рик усмехнулся: очередной обман, на который он не попадется ни за что на свете. Наверняка гостя интересовало совсем другое - к примеру, старые чертежи отца или коллекция оружия.
- Мистер Невежа. Мистер Жуткий невежа, - состроив рожу, недовольно произнес юноша. - Шиш тебе, а не книги! Лучше сожгу их все, чем отдам такому пройдохе как ты…
Откинув один из фолиантов в сторону, Рик зло уставился на тесненные золотом обложки, которые немой стеной взирали на своего нового хозяина.
- Что вылупились?! - рявкнул юноша.
Ответа не последовало. Книги не привыкли слышать человеческую речь, здесь, в храме тишины. Легкое шептание, сбивчивые мысли, сокровенные мечтания - да, но только не пронзительный крик. Нет. Злость, отчаянье и иные эмоции были им чужды. Они не любили столь рьяных проявлений человеческих чувств.
Не выдержав, Рик схватился за корешки нескольких книг и потянул их на себя. Огромная полка затрещала. Сухое дерево, потревоженное крепкой юношеской рукой, больше не могло сдерживать тяжелые страницы истории. Стеллажи накренились и с грохотом повалились.
Он кинул вызов - и они откликнулись.
Книги, словно отчаянные воины ринулись в атаку, ударяя возмутителя спокойствия по голове, спине, рукам. Острыми уголками, тяжелыми обложками, хлесткими страницами - они навалились на Рика со всех сторон. Он только беспомощно защищался, больше не высказывая в их сторону пустых оскорблений.
Последняя книга больно саданула бедолагу в висок и, упав, раскрыла страницы, будто поверженная птица крылья. Рик дрожа и проклиная себя за несдержанность, не сразу решился поднять голову и осмотреть место недавнего сражения.
Полки, упершись в стену, грозно нависали над головой, а удовлетворенные минутной схваткой толстенные фолианты валялись на полу, создавая впечатление каменного плато.
Картина ужасала. Сотни томов, с укоризной взирали снизу вверх на нерадивого сына. Его отец никогда не позволил бы себе такого; он никогда не отнесся бы к ним таким варварским образом, потому как всегда соблюдал правила. И ничего с ним не случалось. Тихая и размеренная жизнь приносила ему одно удовольствие.
"Он не стал бы кричать в библиотеке! Не разрешил злости руководить им. И это не случайный запрет! Это табу!"
Голос отца эхом возник у него в голове и мгновенно исчез.
- Хватит, я все понял! Простите… - устало произнес Рик, обращаясь к книгам.
Монотонное жужжание и навязчивые мысли мгновенно прекратились. Бумажные воины, получив желаемое извинение, больше не собирались учить его прописным истинам.
Сделав осторожный шаг к двери, юноша внезапно остановился. Среди вороха пузатых томов, его внимание привлекла совсем новая, кожаная обложка, сквозь которую тянулась красная нить дешевого переплета. Но ни это было главным. Главным оказалось то, что развернутые страницы были абсолютно пусты. Коснувшись книги, юноша вздрогнул. Когда сквозняк заставил лист перевернуться: из глубокой грифельной пелены на Рика уставились огромные с прищуром глаза.
Карандашный набросок выглядел очень реалистично. Вобрав в себя все: страх, одиночество и безумие он пугал и одновременно притягивал к себе. И если бы Рик увидел его пару дней назад, он решил, что последние дни жизни его отец провел в агонии странных ведений. Но сегодня, он взирал на рисунок иначе. Вызывая дрожь в сердце, из карандашного тумана на него смотрели глаза мистера Невежи.
Почувствовав легкое головокружение, юноша попытался отстраниться от внезапной находки, но вместо этого упав на колени, почти уткнулся в изображение лицом. Перед глазами мгновенно возник образ грузного моряка, наставительно указывающего на кожаную с тиснением обложку.
Дрожащей рукой Рик поднял книгу, которая оказался весьма легкой и, не смея ее листать, прижал к груди. Сердце застучало, будто настенные часы в гостиной. Прошлое в очередной раз неугомонно вторглось в его новую жизнь. Миллионы правил, шипя и грозно предостерегая, напомнили о себе и о своем создателе.
* * *
Устроившись в отцовском кресле, Рик долго не решался вновь притронуться к обложке, на которой красовалась выпуклая печать с аббревиатурой: "Л. Р". Между страниц торчал темный язычок закладки, а красная нить напоминала… Нет, не стоит… Рик отвернулся, не желая тонуть в бесчисленном количестве ассоциаций, вызванных отцовской находкой.
Вроде бы ничего особенного. Книга как книга. Если бы не одно "но". Достаточно было на пару секунд отвлечься, и находка незамедлительно напоминала о себе. Проникнув в мысли, она поглотила окружающий мир: вначале странным образом отразилась в зеркале, затем возникла среди толстых фолиантов на полке, а потом и вовсе стала мелькать перед глазами с завидной периодичностью…
Решив отвлечься, Рик подошел к крохотному столику, на котором красовалась огромная ваза с шикарным букетом цветов. Как привыкли говорить в последнее время: с сочетанием всех модных аспектов. Желтые лепестки утопали в нежно - голубой и фиолетовой свежести маленьких бутончиков. Такие вот непревзойденные шедевры искусства украшали весь дом, наполняя его невероятным ароматом.
"Не сметь разводить цветы!"
Это правило, когда‑то заставляло Клер сходить с ума, рыдая у себя в комнате. В день смерти мистера Лиджебая и оно потеряло свою значимость. Новый день засверкал для Клер душистыми красками, а дом в свою очередь наполнился неповторимым благоуханием. Следующее нарушение последовало незамедлительно: девушка устроилась в цветочную лавку мистера Бишепа. Ту самую, что располагалась на углу двух торговых улочек.
Хитросплетение удивительных запахов быстро выгнали из дома ужасную затхлость, что витала в нем, под покровительством Джейсона - старшего, считавшего, будто пыль - это лучшая защита его бесценной коллекции книг.
Остановившись у покосившихся полок, где плотными рядами притаились собрания сочинений двух братьев путешественников Колбери и Квита, юноша грустно улыбнулся.
Так дорожить, так лелеять эти неподъемные фолианты и внезапно отдать старьевщику два бесценных экземпляра своей коллекции? Довольно странно. А теперь еще этот настырный гость…
Рик покосился на кожаный переплет, желая в одно мгновение раскрыть секрет отцовского дневника. Но боязнь запрета, удерживала его от решительных действий не хуже злобного цербера.
- Нет, так продолжаться не может! - устав играть в гляделки, выпалил юноша. В конце концов, отец не воскреснет из мертвых, узнав, что сын без спроса взял его вещь. Рик чувствовал себя жалким узником, который покинув тюремные стены, боится совершить абсолютно безобидную вещь.
Не став больше мучить себя бессмысленными убеждениями, он подошел к столику, и решительно взяв книгу с красным теснением, открыл ее на первой странице. Податливая бумага ударила в глаза невероятной белизной, а чернила поразили своим насыщенным цветом, словно строки были написаны не год назад, а буквально этим утром.
Вчитавшись в десяток незамысловатых предложений, Рик разочаровано отложил бесполезное творение отца в сторону.
И ради этого он боролся с самим собой?!