Никакого великого смысла, тайного знака или иного намека. Обычная зарисовка, мираж привидевшийся мистеру Лиджебаю через окно кабинета: спешащие по своим заботам люди, груженые повозки, кареты и неопределенный силуэт рослого мужчины. Толи моряка, толи заплутавшего чужеземца с быстроходного галеона. Последнее предложение казалось сбивчивым, нервозным - словно рука отца в этот момент дернулась и перо, изобразив на странице оригинальную завитушку, соскочило, решив оставить историю незавершенной.
Закрыв книгу, Рик с досадой вздохнул и, поджав ноги, удобнее примостился в глубоком кресле. Повернув голову, он уставился на извивающиеся в камине лепестки огня. Потрескивая и огрызаясь искрами, пламя создавало впечатление невероятной умиротворенности. Его не интересовали людские проблемы: только жадное поглощение древесины и стремление победить вечерний полумрак.
Неужели отец, умеющий так ярко и красиво излагать свои идеи, просто сдался? Ограничился всего десятью строчками. Взялся за перо и только пару раз макнул его в чернильницу.
Мысли - не предупреждая о своем визите - ворвались в голову юноши, не спеша покидать уютного жилища. Огонь умело навязывал сложные, порой бесконечные рассуждения, постепенно усыпляя и успокаивая разум. Рик не стал исключением. С этим жизненным правилом он был не в силах бороться…
Ненавидя отца за крутой нрав, в тайне, юноша испытывал к нему и совершенно иные чувства. Порой он ужасно завидовал умению родителя создать вокруг себя ореол загадочности: скрыть очевидное от посторонних глаз, заставить ближнего десять раз подумать, прежде чем решиться заговорить с ним. Он был скор на расправу, опутав дом клубком запретов, но в то же время Рик видел в отце невероятного мечтателя, способного перевернуть мир с ног на голову, с легкостью оживить те предметы, что всегда казались мертвыми.
Но главным достоинством Лиджебая было его умение создавать тайну. Он делал это с такой непосредственностью, будто заранее разрабатывал хитроумный план действий.
Выбирая цель и путь к ее достижению, он как опытный картограф протягивал цепь последовательных шагов. Умело маскируя подсказки, будто охотник, он терпеливо наблюдал за жертвой, которая отчаянно пыталась раскрыть секрет очередной головоломки.
Однажды в роли беспомощного кролика, оказался сам Рик. Спрятав учебники сына, мистер Лиджебай не произнес ни слова, пока юноша не отыскал семь подсказок и в конечном итоге, обнаружил тайник на кухне, за амбарной дверью, где хранился рабочий скарб. Подведя итог, отец сухо похлопал отпрыска по плечу и наставительно произнес: "В следующий раз, задам задачку потруднее", - и сутулясь, удалился в библиотеку.
Может быть, это и есть тот следующий раз?! Тогда выходит, что визит незнакомца всего лишь первый этап…
- Это в вашем духе, мистер Лиджебай, - задрав голову, неизвестно к кому обратился Рик.
Потрескивая, огонь в камине немного вздрогнул, хотя, скорее всего, юноше это просто показалось.
Битый час он крутил в голове бессмысленные фразы, знакомые сочетания звуков. Попробовал даже прочитать предложения задом наперед - ничего не вышло. Созерцая на жалкие потуги, книга, словно специально, по наставлению самого мистера Лиджебая, не спешила выдавать скрытые в ней секреты.
А может быть, и нет никаких загадок? Простое совпадение, дань воспоминанию; или стечение обстоятельств, породивших страстное желание превзойти родителя хоть в чем‑то…
Поджав губы, Рик резко откинул книгу в сторону.
- Святые угодники, когда же он оставит нас в покое?!
Внезапная ненависть, охватившая юношу, всего за пару минут достигла гигантских размеров. Давно забытые обиды, боль, скованность - все, чем окружил Лиджебай своих детей - теперь казались кошмарными призраками, которые все еще хранили отголоски прошлого. И мистер Невежа, был одним из них. Именно он пытался вернуть Рика в тот мир, куда он не хотел возвращаться ни за что на свете. Втянуть в безобидную игру, запутаться в собственных мыслях, вспомнить прошлое… Зачем?
Нет! Рик больше не желал погружаться в зловонное болото отцовских страхов…
Внезапно, из дальнего угла гостиной раздалось протяжное урчание. Вальяжно вышагивая и напоминая о своем существование громким мурлыканьем, на Рика внимательно взирал черный пушистый кот. Года три назад его приютил мистер Лиджебай, и с тех пор, мистер Тит - так нарекла своего любимца Клер - чувствовал себя полноценным хозяином этого скромного жилища. Он приходил по желанию и уходил, когда ему вздумается - то есть поступал как истинный представитель своего семейства. И в отличие от Рика, всегда пользовался благосклонностью хозяина дома, особенно в те промозглые дни, когда огонь в камине не грел, а лишь жадно похрустывал сухими дровишками и мистер Лиджебай закутываясь в толстый плед, читал очередную книгу о далеких приключениях. Кот знал, как угодить своему благодетелю. Сворачиваясь клубочком на коленях старика и мурлыча на всю комнату, он щедро отдавал тому свое тепло.
После смерти хозяина, мистер Тит стал появляться реже. Часто бродил по комнатам в поисках покровителя, но обнаружив только пустое кресло, удалялся восвояси.
Сегодня визит кота стал для Рика настоящей неожиданностью.
Наверное, Тит проскочил в западное окно, которое вечно открывалось от сквозняка, предположил юноша и, погладив кота, попытался взять его на руки. Но тот резко вырвался, отскочив в сторону. Между Риком и пушистым гостем всегда сохранялось колкое недоверие. Юноша назло отцу, пытался избавиться от кота любыми способами, в ответ на это, мистер Тит шипя и дыбясь, выказывал свои несправедливые возмущения.
В доме Джейсонов Тит чувствовал себя более чем вольготно: мистер Лиджебай как ребенок радовался кошачьим выкрутасам и никогда не ругал животное, чем еще больше злил сына. Клер частенько корила брата за глупую ревность, объясняя, что кот существо приносящее радость, а не отнимающее родительскую любовь. Рик хмурился, понимая, что не прав, но упрямо не признавал свою ошибку. Впрочем, Тит и не ждал от него извинений. Судя по надменному выражению кошачьей морды, ему было все равно и его вовсе не беспокоили чужие обиды.
- Ну, чего стоишь? Давай мириться, - покосившись на пушистого, предложил Рик и протянул руку.
Кот несколько минут сидел в замешательстве, а затем, осторожно приблизившись, понюхал кончики его пальцев. Юноша почувствовал легкую щекотку.
- Давай, не бойся… Не хочешь, не буду тебя трогать.
В ответ мистер Тит облизнулся и окончательно успокоившись, стал тчательно умываться.
Отвлекшись, Рик повернулся и его взгляд в очередной раз нашел отцовский дневник. Тем временем кот - недолго думая - подняв хвост трубой, кинулся к двери, ведущей в кабинет покойно мистер Лиджебая. Прислонившись к щели, он некоторое время вглядывался внутрь, словно желая отыскать потерявшегося хозяина, а зетам начал нервно скрестись о деревянный край косяка. Вскоре усилия Тита увенчались успехом. Дверь скрипнула, и кот прошмыгнул внутрь.
Затаив дыхание Рик замер. Долгий год кабинет находился на замке и никто не смел тревожить покой того места, где еще витал дух отца. Проявив решительность, сестра, уподобившись родителю, установила правило - никогда и не под каким предлогом ни нарушать установленные границы. Пусть кабинет станет для Лиджебая его скромной усыпальницей!
С трудом проглотив застрявший в горле ком, юноша, на ватных ногах приблизился к полуоткрытой двери. Кот был уже внутри.
Рука сама подхватила со стола книгу в кожаной с красной тесьмой обложке. Приблизившись к двери, Рик не сразу решился дотронуться до массивной бронзовой ручки. Но из кабинета послышалось призывное мяуканье кота. Зажмурившись и кляня себя за нерешительность, юноша переступил порог.
В нос ударил тяжелый запах пыли и затхлости непроветриваемого помещения. Пытаясь откашляться, Рик схватился за воротник и дернул его изо всех сил. Верхняя петель камзола с треском лопнула, позволив юноше глотнуть чуть больше воздуха. На его лбу выступила испарина. Рик сам не понял, как оказался в кресле. Но легче не стало. Тяжелый воздух кабинета давил на него, пытаясь во чтобы то ни стало выпроводить непрошеного гостя. Только юноша не собирался сдаваться. Бешено озираясь по сторонам, он одним махом бросился к окну, без труда сорвал тяжелую портьеру и, нащупав створки, дернул раму на себя.
Поток свежего воздуха гонимый холодным ветром, ворвался в мрачное жилище вековой пыли. Лежащие на столе бумаги зашуршали, подавшись легкому сквозняку. И Рик обессилено повалился в кресло.
Почувствовав внезапный прилив сил, он улыбнулся. Еще одна маленькая победа над прошлым оказалась не такой уж сложной. Рик представил как тонкие нити, связывающие его с воспоминаниями об отце, превратились в тлен. Возможно, теперь витающий по дому призрак Лиджебая успокоится и перестанет приходить к ним в ночных кошмарах и поджидать в мрачных углах их родового особняка.
Окончательно осмелев, Рик решил осмотреться. Но невидимая стража мистера Лиджебая, оказывается, вовсе не дремала. Сотни шипящих голосов в голове юноши, возникли из ниоткуда.
Правило нарушено!
Вина очевидна!
Тебе не стоило этого делать!
Сначала наступило оцепенение, а чуть позже тело охватил страх, от которого нельзя было укрыться. Голос отца прозвучал строго и однозначно.
"Что я наделал! Как решился?! Я приступил запрет, нарушил правило!" - мысли Рика хаотично закружились по кабинету, насмехаясь над юношеской неосмотрительностью.
"Зачем я ворвался? Зачем решился?"
Ища себе оправдания, Рик не смог найти ни одной весомой причины.
В этот самый момент хаотичные мысли нарушил громкий голос кота. Толи он зевнул, толи мяукнул от удовольствия, но эффект удался на славу. В мгновение ока Рик пришел в себя, осознав, что находится в кабинете отца совершенно один - при всем уважении к мистеру Титу - тот был не в счет.
Голоса исчезли, а на душе стало спокойно.
Осторожно прислушиваясь к тишине, Рик заозирался по сторонам. Все выглядело, как и прежде: один, два, три года назад, когда мистер Лиджебай немного задумчиво склонялся над чистым листом бумаги и, зажигая еще несколько свечей, чтобы отступила тьма, начинал писать. В такие часы, дом окутывала сокровенная тишина, которую не смел нарушить даже дотошный посыльный, частенько доставлявший старшему Джейсону небольшие свертки. Что было внутри - Рик не знал, но судя по реакции отца, содержимое являлось довольно ценным предметом. Но даже этот факт, не давал посыльному права беспокоить мистера Лиджебая когда тот начинал работу. В один из таких неудачных визитов, получив посылку, родитель спустил бедолагу с лестницы, не дав тому даже жалкого суона.
Тайком наблюдая за решительными действиями отца, Рик в очередной раз отметил, что совершенно не знает его. Мистер Лиджебай - молчаливый, худощавый, слегка сгорбленный учитель речи, решивший коротать старость среди пыльных томов библиотечной коллекции, каждый раз не уставал поражать своего сына слегка эксцентричными, но весьма решительными действиями. Для окружающих - он покладистый и мягкий, в один миг мог вспыхнуть, словно вулкан, став для всех вокруг настоящим стихийным бедствием.
Подойдя к столу, Рик так и не решился сесть в глубокое, обитое темной кожей кресло. Письменные принадлежности находились на своих местах - педантичность была еще одной особенностью характера главы семьи Джейсонов. Гусиное перо, воткнутое в песочницу стояло ровно посредине стола; чернильница из экстракта сандалового дерева располагалась в правом углу возле стопки бумаги, печать семьи Джейсонов - в левой. Принадлежности для заточки перьев лежали поблизости.
Рик протянул руку и сразу одернул ее. Дымка запрета все еще витала над рабочим местом, пристально следя за исполнением бесчисленного количества правил.
Мистер Тит, равнодушно наблюдая за юношей, делал вид что дремлет, но Рик чувствовал - зоркие кошачьи глаза продолжают следить за каждым его движением.
Недовольно поморщившись, юноша повернулся к животному спиной. Не хватало еще, что бы какой‑то там кот диктовал ему свои условия. Этакий душеприказчик мистера Лиджебая!
С чего начать? Какой предмет со стола может ответить на его вопросы?
Первым на глаза юноши попался лист бумаги, сложенный вдвое. Он лежал под кусочками воска, словно невзрачный черновик, который отложили в сторону за ненадобностью, но отчего‑то не выкинули в корзину. Рик осторожно развернул его и обомлел.
Карандашный набросок сильно напомнил ему все того же мистера Невежу. Огромный, плечистый человек в широкополой шляпе и с трубкой в зубах выплывал из грифельного тумана, словно живой. Еще один рисунок. Но на этот раз более четкий, не оставляющий надежды сомнениям.
В голове вихрем промелькнули последние строчки отцовских мемуаров: "… он выплыл из‑за поворота, словно призрак, рожденный моим воспаленным разумом. И я понял - не будет мне больше прощенья и пощады. Он наведался ко мне, чтобы напомнить о моих давнишних прегрешениях. Бесплодное видение улыбнулось и исчезло в тумане. Видимо - не сегодня. Скорее всего - не сейчас. Я облегченно выдохнул".
От последних слов мороз побежал по коже. Рик живо представил вечерний сумрак и таинственную встречу с незнакомцем, который пару часов назад представился старинным другом мистера Лиджебая.
Стоило юноше перелистнуть страницу книги, и перед ним открылась еще большая череда вопросов и противоречий. Лист с рисунком имел оборванный край и идеальный белый цвет. Такие безупречные параметры Рик видел только в одной книжке. Пролистав дневник отца от корки до корки, юноша затаил дыхание - переплет был в безупречном состоянии, словно на месте вырванного листа, возникла новая, девственно чистая страница.
Тем временем, мистер Тит вытянув спину, наслаждался просторным креслом - и, судя по его надменной физиономии, предлагал Рику самому докопаться до хитросплетений судьбы покойного родителя.
День второй: когда розы становятся серыми, а старьевщик теряет голову
Цветы длинными стеблями тянулись к свету, заслоняя собой широкие окна небольшого, но весьма уютного магазинчика, который прятался за высокими каменными домами, на пересечении улицы Безразличия и Гордости.
Порой колокольчик у входа не замолкал ни на минуту. У самой двери слышались вежливые приветствия и добродушный хозяин, начинал описывать прелести и без того прекрасной оранжереи. Цветы на любой вкус: от ярко - алых до темно - сиреневых оттенков; здесь можно было подобрать не только букет, но и насладиться невообразимым калейдоскопом пьянящих запахов. Даже в самый пасмурный день или внезапное ненастье, покупатели расцветали в улыбке, завидев крохотные розы пип - гордость мистера Бишепа, владельца цветочной лавки "Радужный бутон".
Процесс созерцания порой занимал столько времени, что покупатели охали и ахали, когда, приобретя заветный букет или горшок с редким растением, понимали, что нещадно опаздывают.
Клер Джейсон пряча улыбку, всегда разделяла удивление гостей и никогда не забывала напоминать в след: "Мы рады видеть вас снова!" Для нее это был определенный ритуал. Правило. Но она называла его иначе - привычка, обязательство, даже обычай, - но только не "правило"! При этом отвратительном слове, ее переворачивало с ног на голову, а перед глазами возникал образ ее одичавшего и весьма недальновидного папеньки, который был готов на весь мир навешать ярлык своего неоспоримого мнения. И с каждым днем таких ограничений становилось все больше и больше. Клер вместе с братом смиренно терпела эти издевательства. Но вскоре правила мистера Лиджебая заполонили весь дом и, шипя и харкая, полезли наружу. Только внешний мир воспринял слова Джейсона - старшего как насмешку. Девушка хорошо помнила, как ее папенька пробовал диктовать условия аптекарю, а затем булочнику и дворецкому с соседней улицы. Те отреагировали по - разному, но одинаково бойко. И мистеру Лиджебаю ничего не оставалось делать, как отдать Всевышнему свою душу, покинув этот грешный и не покорившийся ему мир весьма скоро.
Клер обронила горькую слезу, но не поставила свечу в день Порока. Новый месяц больше не приносил ей разочарования. И ни к чему было прятаться за разноцветными лепестками чужих цветов. Со смертью собственного отца, она впервые обрела долгожданную свободу. Домой она летела на крыльях счастья, каждый раз принося с собой новый букет из магазинчика мистера Бишепа.
В ее жизни изменилось практически все.
Дурацкие запреты растаяли в обрывистых воспоминаниях и превратились в тяжелую пыль, на книжных полках домашней библиотеки. Только вот дух отца никак не хотел покидать родного жилища. Клер пару раз видела его безмолвную фигуру в отражение зеркал, и слышала протяжные шаги по крыше, а проходя мимо библиотеки, замечала сгорбившегося над книгой человека. Отец - тиран никак не хотела оставлять бедную девушку в покое.
И Клер приняла решение. Дверь отцовского кабинета она закрыла на ключ и убрала его в тайник. А вот библиотека… Что делать с ней?
Девушка долго думала: как бы избавиться от огромной коллекции мистера Лиджебая. Растопить бумагой камин либо отдать старьевщику. И ничего не придумав: решила оставить все как есть.
Пощадив чувства своего брата, она не стала рассказывать ему о душевных терзаниях и постаралась быстрее наполнить дом свежестью цветов и навсегда избавиться от затхлого запаха, который так любил их отец.
После предпринятых мер, визиты призрака прекратились, но тяжелый дух недосказанности еще витал под потолком, время от времени оживляя тяжелые воспоминания.
Осторожно обрезав мертвый листок розовой бегонии, Клер услышала короткий звук колокольчика. Вернее сказать: подумала, что тот зазвонил, потому как, вряд ли новый посетитель мог проникнуть в магазин, оставив звонкого глашатого без работы.
- Чем могу помочь… - тут же откликнулся мистер Бишеп.
Однако посетитель не спешил отвечать. Придержав пальцами широкополую шляпу, он слегка приклонил голову, в знак приветствия. Хозяин "Радужного бутона" ответил тем же.
Обычно в часы излишней занятости Клер подменяла мистера Бишепа за прилавком. Все остальные время посетители обращались исключительно к хозяину, а помощнице оставалось лишь молча наблюдать за милой беседой и по первому требованию, ловко собирать дивные букеты. Сложнейший процесс выбора, обычно, занимал около получаса - по этой причине Клер не спешила откладывать работу, продолжая состригать омертвевшие листья. Но сегодня голос хозяина прозвучал раньше, что не могло не удивить девушку.
- Мисс Клер, вы не могли бы… - как всегда не закончил фразу Бишеп. В его голосе скользнули нотки недовольства.
Приблизившись к прилавку, девушка смогла полностью рассмотреть грузного посетителя. Ветхая одежда настоящего морского волка, сидела на нем немного натянуто, словно мужчина вырос и потолстел за пару часов, а не за добрый десяток лет. Лицо гостя тоже выглядело неоднозначно: широкий лоб и густые брови практически скрывали глубокие выцветшие глаза, а кожа на щеках и шеи напоминала потрепанный парус.
- Чего изволите? - улыбнувшись своей привычной лучезарной улыбкой, спросила Клер.
В ответ, гость вытащил из кармана трубку в обход всем манерам приличия и закурил. Яркие цветочные ароматы незамедлительно исчезли за пеленой тяжелого, слегка горьковатого запаха дыма.