- Где ты был?
- Мы прогулялись верхом.
- Где?
- По пустоши.
- Еще раз спрашиваю: где ты был? - Он сделал шаг ко мне. Пони протопали через конюшню, направляясь в свое стойло.
- У Надгробных Камней.
- У Надгробных Камней. - Кнут нервно хлопал по его ноге. - Я ничего не говорил тебе о том, что можно шляться где вздумается.
- Я не думал, что я здесь на положении пленника.
Возможно, его удивила моя смелость. Более вероятно, он увидел сквозь нее мой страх. Он раскатисто рассмеялся:
- Пленник? Нет, парень. Я просто беспокоился о тебе, вот и все. Полагаю, это была идея Мэри? Конечно, Мэри. Своенравная девица, ничего не скажешь.- Затем, не оборачиваясь, он сказал лежащему: - Вставай, помоги парню с пони.
Это был Эли, старик без языка. Он осторожно подошел поближе. Всмотревшись в него, я понял, что кнут не успел пройтись по нему.
- Вы совсем загнали бедных пони, - сказал Моган. - Накрой их одеялами, Джон, потом иди в дом. - И Саймон Моган удалился.
Эли притащил одеяла и гребень, все время оглядываясь на дверь. Я взял одеяла для пони. Моган был прав, они начинали дрожать от холодного пота. Внезапно Эли схватил меня за руку.
В его волосах и на одежде застряла солома. Лицо сморщенное и потрескавшееся, как старая грязь на дне высохшей лужи. Звуки, которые он издавал, походили на кваканье лягушки.
Я непроизвольно отодвинулся. Прикосновение его было невыносимо. Но он снова приблизился ко мне, схватив за рукав. Его рука походила на когтистую птичью лапу. Он еще раз издал странные звуки, ужасные стоны и бульканье, и снова испуганно посмотрел на дверь.
Я бросил одеяла, опустился на колени и потянул его за собой. На земляном полу я нацарапал пальцем слова: "Покажи мне".
Он дергал мою руку и так тряс головой, что солома полетела с его волос.
- Ты не умеешь читать? - спросил я. - Не умеешь писать?
Он снова затряс головой и что-то произнес, медленно и тщательно, как только мог.
- Я ничего не могу понять, - сказал я. Он чуть не взвыл от огорчения. Тогда он стер мою надпись и своим длинным костлявым пальцем начертил фигуру.
Это был человечек, наклоненный вперед, быстро бегущий. Эли добавил круглую голову, разинутый рот и расширенные глаза. Он ткнул пальцем в бегущего человечка, потом ткнул палец мне в ребра. И снова постарался что-то произнести.
- Убегать? Спасаться?
Эли еще сильнее затряс головой. Он стер свою картинку и начал новую. На нас упала тень.
- У него желе вместо мозгов, - сказал Саймон Моган, стоя в дверях. - От него не добьешься толку.
Эли отпрянул, как будто слова эти ударили его. Он сгреб одеяла и одновременно стер картинку.
- Пошли в дом, - сказал мне Моган. - Ты здесь зря тратишь время.
Я последовал за ним, оставив Эли с пони.
Мы сидели с противоположных сторон большого стола. Моган смотрел на свои руки. Мэри пришла из кухни и поставила на стол три тарелки. Моган молча барабанил пальцами.
Мэри принесла вилки и ножи. Она еле заметно улыбнулась мне и опять ускользнула.
Я кашлянул.
- Спасибо за одежду. Она как раз впору. Моган только хрюкнул себе под нос.
- Я верну ее, когда...
- Оставь себе, - сказал он, не поднимая головы. - Ее владельцу она уже не понадобится.
Я понимал, что это означает, и посмотрел на него, сидящего в раздумье, с серьезным выражением лица и нахмуренными бровями. Неужели он действительно был таким добрым, каким его представляла Мэри? Теперь его большие руки играли с тарелкой, но он хранил молчание. Звуки доносились лишь из кухни, где хозяйничала Мэри. Я услышал, как она подняла крышку плиты и с легким звоном отодвинула ее в сторону. Слышно было даже движение пламени в плите и шорох добавленного ею туда угля. Вот она отставила в сторону угольный совок.
- Ты знаешь, что такое провал? - внезапно спросил Моган. - Наверное, представляешь себе это. Местность вокруг кишит провалами, Джон. Провалами и шахтными стволами.
- Да, сэр.
- Запросто ты можешь сломать ногу пони, а очень вероятно, и свою шею.
- О дядя,- Мэри выглянула из кухни,- я все время была с ним. Я знаю местность.
- Не имеет значения. С этих пор придерживайтесь дорог. Ты меня поняла?
- Да, дядя.
- И никаких гонок по пустоши. Твоя мать перевернулась бы в могиле, если бы узнала, как ты себя ведешь.
- Хорошо, дядя.- Мэри кивнула мне и вернулась к плите.
Моган сложил руки на краю стола. И так он сидел, неподвижный, как будто окаменевший, пока Мэри не появилась, сияя лучезарной улыбкой. Она торжественно поставила на середину стола закрытое блюдо.
- Что это? - спросил Моган.
- А вот что! - Она подняла крышку.
Пирог с глазами. В этом рыб было еще больше. Их бедные запеченные головы торчали из корочки, зловеще глядя на меня мертвыми глазами. Я сразу же вспомнил о Томми Колвине, пойманном на болоте с лопатой в руках рядом с незакопанными трупами.
- Самый красивый из всех, которые я когда-либо видел,- сказал Моган.- Половину мастеру Джону, идет?
- Хорошая идея, - мгновенно согласилась Мэри и покраснела.
Если бы не Мэри, я бы не смог и куска проглотить от этого пирога. Но она сидела и наблюдала, как я управляюсь с ним, кивая и улыбаясь, как будто кормила дитя. Пока я, давясь, заглатывал кусок за куском, Моган работал челюстями, как шахтер, орудующий киркой и лопатой.
Когда мы закончили, Моган с трубкой устроился в одном из больших капитанских кресел и стал набивать ее щепотками рубленого табака. Потом он посмотрел на меня и вынул из стоявшей рядом миски маленький стеклянный предмет. Он поднял его в руке.
- Ты видел такое, Джон? - спросил он.
- Нет. - Я увидел в его пальцах трубочку из тонкого стекла, не толще карандаша, с обоих концов запаянную. Внутри находилась свернутая в рулончик бумажка. Миска была полна таких трубочек.
- Тогда смотри внимательней, - сказал Моган, и я наклонился поближе. - Ближе, ближе, - сказал он.
С важным видом Моган постучал трубочкой о край стола. Она лопнула, посыпались осколки. И в тот же момент в ней вспыхнул яркий огонь.
Я отшатнулся. Она чуть было не опалила мне волосы. Бумага ярко горела, распространяя вонь серы. Он поднес пламя к трубке и запыхтел ею, как дракон.
- Фосфорная свечка. - Он держал трубочку, пока не погасло пламя, потом швырнул ее в латунный горшок, стоявший на полу. Она упала со стеклянным звоном. - Прямо из Франции. Раньше такого в Англии не было. Возьми одну, Джон. Возьми.
Я подошел к миске и взял трубочку. На полу скрипели под ногами крохотные осколки стекла.
- Бумага покрыта фосфором, - пояснил Моган. - Дьявольское пламя, ничто его не может погасить. Но самое важное их качество, он постучал трубкой по своим зубам,- они не тонут, видишь ли...
Мэри принесла свечу и прошлась по комнате, зажигая лампы. Слабый запах фосфора растаял в вони рыбьего масла. Ни у кого я не видел так много ламп. Не было необходимости нести с собой лампу из одного помещения в другое, весь дом был заполнен сиянием желтого света.
Моган рассмеялся. Он был в благодушном настроении.
- Все должно плавать, - сказал он. - Было бы очень неплохо, если бы золото тоже плавало, не правда ли? - Он откинулся на спинку кресла, выдувая кольца дыма, которые поднимались к потолку, как венки. Затем вынул трубку изо рта и занялся табаком. - Так, - обратился он ко мне. - Что это я слышу о твоем отце? - Наверное, я побледнел, и он рассмеялся. - Не пугайся так. Мэри мне все рассказала.
Я увидел, как дернулись ее плечи, но она не обернулась. Она переходила со своей свечкой от одной лампы к другой, прикрывая пламя ладонью.
- Итак, он жив? - спросил Моган.
- Д-да, - выдавил я.
- А ты мне говорил, что никого, кроме тебя, не осталось. Я тебя спрашивал, напрямую, и ты мне наврал прямо в глаза.
- Я сказал, что никого не видел,- уточнил я и покраснел от неубедительности такого возражения.
- М-да. - Моган набивал трубку. - Ты собирался оставить отца гнить в какой-то темнице, вместо того чтобы позаботиться о нем?
Я нервно вертел в руке спичку.
- Нет, не собирался.
- Но это так и было. Ты наврал мне, Джон.
- Я должен был. Обрубок...
- Это не дело, сынок. Я спасаю тебе жизнь, даю одежду, пищу и убежище. А ты платишь мне ложью. Почему?
На этот раз ответила Мэри:
- Он не знал, может ли тебе доверять, дядя. Разве это удивительно? - Она пальцами сняла нагар со свечи. - Команда убита, отец в плену, откуда ему знать, кому верить?
Моган выдул кольцо совершенной формы, которое повисло над ним, как нимб. Он кивнул:
- Ты права, Мэри. Ты права.
Мне было трудно поверить, что передо мной тот же человек, который несколькими часами раньше, пылая гневом, замахивался кнутом на Эли. Сейчас он сидел как святой, с чарующей улыбкой. И я все еще не знал, можно ли ему доверять. Он казался совершенно безобидным,
но каждый житель Пенденниса беспрекословно подчинялся ему.
Мэри задула свою свечу.
- Я думала, что ты можешь ему помочь. Иначе я бы ничего не сказала.
- Понимаю, - сказал Моган. - Но ты никому больше не говорила?
- Конечно нет.
- Совсем никому?
- Дядя, ради Бога!
- Конечно, не говорила. - Моган улыбнулся мягкой улыбкой. - Но вот вопрос: что я могу сделать?
- Как - что? Съездить в Полруан, вызвать береговую охрану, акцизную полицию.
- Хотел бы я, Мэри! Но все не так просто, правда, Джон?
- Почему? - спросил я. Его лицо потемнело.
- Не надо строить из меня дурака, милый мальчик. Я тебе не бристольский боцман. Речь идет о твоем отце, и ты это понимаешь.
- Слушайте, - сказал я. - Я не понимаю...
- Ложь, ложь, ложь. Ты переполнен ложью!
- Дядя! - крикнула Мэри.
Моган выбил трубку на ладонь. Пепел еще светился красным, но он растер его между ладонями.
- Скажи ей, - обратился он ко мне. - Скажи ей, что было в бочках на "Небесном Острове".
- Вино, - кратко ответил я.
- Врешь! - Моган стукнул кулаком по столу. - Не рассказывай мне сказки. Ты думаешь, я не знаю?
- Тогда что? - спросила Мэри таким же гневным голосом.
- Спокойно, девочка.
Моган уселся в своем кресле, будто лев, величаво и уверенно. Он наблюдал за мною глазами, в которых отражались желтые лампы.
- Расскажи нам, - сказал он мягким голосом, в котором чувствовалась скрытая угроза. - Расскажи нам о той ночи, когда вы грузили это вино.
8
ТАЙНА БОЧЕК
- Мы бросили якорь после наступления темноты, - начал я. - В маленькой бухточке. Когда мы спустили лодки и люди полезли в них, отец удержал меня и сказал, что я останусь на судне. Моган прищурился.
- И ты не удивился этому?
- Мне нечему было удивляться. Он сказал, что я буду помогать с бочками на судне.
- Логично. Что дальше?
Моган наклонился ко мне, Мэри сидела рядом с ним, и я вспоминал, как можно более подробно, что происходило той странной ночью в Испании.
Впервые я увидел тот берег на вечерней заре. Утром мы подошли к нему. И тут, примерно в лиге от берега, отец велел лечь в дрейф. Он пригласил капитана и Криджа к себе вниз, и, когда через час послал за мной, чтобы я принес им бутылку и стаканы, они сидели вокруг стола над бумагой, содержание которой для меня осталось тайной. Я спросил: "Почему мы ждем?" Они переглянулись. Капитан Стаффорд, скрестив руки, сидел неподвижно, как вырезанный из дерева. Он выглядел очень недовольным. А отец сказал: "Мы ждем ночи. Они зажгут для нас огонь, который покажет, куда идти". Кридж подтвердил это и кивком отпустил меня.
Саймон Моган нахмурился.
- И это тебе не показалось странным?
- Нет, не показалось. Не забывайте, что я был в море впервые. Мне все было внове.
На закате мы направились к берегу под малыми парусами. Было жарко, люди работали голыми по пояс. Сгустилась ночь, но мы шли без огней, хотя тьма была полная, луна как раз менялась. Этому я удивился, но отец сказал, что причина - пираты, которыми кишат эти воды. Потом он послал меня наверх с замаскированным фонарем. Он сказал: "По моему сигналу откроешь свет в направлении берега, сосчитаешь до пяти и закроешь. Сделаешь это дважды, понятно?" Я ответил, что понятно. "Это наш сигнал,- сказал он.- Они будут знать, что мы приближаемся с честными намерениями". И я полез на мачту.
В этот раз нахмурилась Мэри.
- Даже мне это показалось бы подозрительным, - сказала она.
- Мне это и казалось подозрительным,- согласился я.
Но все происходящее было весьма романтично. Бриг скользил по воде в полной тишине, воздух, казалось, звенел от нависшей опасности. Я ожидал пиратов и видел их повсюду. Темные тени лодок внезапно выныривали у борта, немедленно превращаясь в верхушки волн при более внимательном взгляде. Затем я увидел свет прямо по курсу у самого уровня воды. Отец крикнул: "Дай свет!" - я открыл створки, и все вокруг меня: мачта и оттяжки, натянутый ветром парус - запылало в золотом сиянии. Створки захлопнулись, открылись снова, и, когда я окончательно закрыл лампу, освещенный такелаж все еще горел и двигался перед моим взором. "Пошел!" - крикнул голос, и загрохотала якорная цепь, якорь с всплеском пронзил поверхность и устремился ко дну. Звук отразился от берега. Я не мог видеть, как "Небесный Остров" медленно поворачивался против ветра. Бедняга Дэнни Риггинс руководил спуском немногих поднятых парусов. Затем были спущены на воду лодки, и я увидел, как отец уплывает в ночь.
- Слышал ты какие-нибудь голоса с берега, какие-нибудь звуки?
- Нет. Мы были примерно в полумиле от берега. Лодкам понадобилось около часа, чтобы вернуться.
Мы прислушивались, ожидая их возвращения. Все, оставшиеся на судне, стояли у борта, ожидая и вслушиваясь в ночь. Мы были маленьким мирком во тьме. Корабль молчал, паруса сгрудились у рей и оттяжек. Старик Кридж определял время по звездам. Он то и дело смотрел вверх. Потом мы услышали слабое поскрипывание весел. "Дай свет!" - сказал мне Кридж, и я откинул створки. Появились тяжело нагруженные бочками лодки. Люди в них были молчаливые и мрачные, что странно, когда моряки и вино так тесно соседствуют. Бочки пошли на судно, лодки снова отчалили во тьму. Они сделали четыре ходки, прежде чем работа была завершена.
Моган кивнул:
- Сорок бочек. Около того.
Лодки были подняты на борт, верхние и передние паруса захлопали и надулись ветром. Якорную лебедку моряки вращали без обычной песни, в тишине. Якорь, роняя грязь и водоросли, вернулся на место. Кридж сначала осаживал судно кормой по ветру, затем развернул бриг, добавил парусов, и к тому моменту, когда забрезжил восход, мы были дальше от места погрузки, чем предыдущим вечером.
- И это все? - спросил Моган.
- Все.
Он вздохнул. Мне это напомнило затишье перед бурей. Он барабанил пальцами по подлокотнику кресла, и его пальцы напоминали марширующих солдат.
- Теперь я спрошу тебя снова, в самый последний раз. Что было в бочках?
- Вино. Моган фыркнул:
- О да, там было вино, верно. Ничего, кроме вина в трети бочек. И понемногу в остальных. Бутыль, две...
- Бутыль?
- Да. Как раз достаточно, чтобы удовлетворить любопытного таможенника, которому вздумается проверить содержимое. А под вторым дном, в опилках, чтобы не было стука, слиток золота. Или пакет бриллиантов.
- Нет! - воскликнул я.
Саймон Моган вскочил и легко опрокинул большое тяжелое кресло. Он собирался меня ударить, я был в этом уверен, но Мэри встала между нами.
- Посмотри на него, дядя, - сказала она, прижав руки к груди. - Посмотри на него. Ты же видишь, что он не врет.
В лице у меня, наверное, не было ни кровинки, пальцы вертели стеклянную спичку, подаренную Моганом. Внезапно все встало на свои места. И таинственная ночь у темного берега, и опилки в трюме брига, и одержимость мародеров несколькими разбитыми бочками. Казалось, существовало только одно объяснение всему этому, и Саймон Моган подвел меня, шаг за шагом, к этому объяснению. Но я все же не мог поверить.
Я покачал головой:
- Это невозможно. Вы ошибаетесь.
- Не думаю, - ответил Моган с мрачной улыбкой. - Это все именно так, и я не знаю, как тебе помочь.
Мэри резко обернулась ко мне, потом, так же резко, к своему дяде:
- Что "именно так"? Я не понимаю.
- Бочки, - сказал Моган. Он говорил это не Мэри, а мне. - Он что-то прятал в бочках. Твой отец - контрабандист.
- Это невозможно!
Это не могло быть правдой. Отец - контрабандист? Нет. Я видел, как он соблюдает каждый закон и каждое правило, не обманывая никого даже на фартинг. Сколько я себя помню, он вдалбливал мне истины о важности честной работы. Он называл это долгом: "Долг каждого человека - зарабатывать на жизнь, не вредя никому".
Но опилки... откуда они взялись, если не из бочек? Опилки, забившие помпы...
Отец создал свое дело из ничего. Он начинал мелким служащим и за несколько лет стал хозяином солидного торгового дома, двух судов, наземного транспорта...
Как он добился этого? Я не задумывался об этом раньше. И если он все же был контрабандистом, то лучшего способа провоза контрабанды не придумаешь. Выкатить под носом у таможенников бочки с двойным дном, в котором спрятана контрабанда, сэкономив на сборах и налогах! Но отец не стал бы этого делать.
Но почему тогда ночная погрузка? Скрытность... Как воры...
Моган наблюдал за мной, хмуро глядя мне в лицо, в глаза, в которых появились слезы. Потом он тронул меня за руку:
- Ладно, ладно. Не расстраивайся. Твой отец не первый контрабандист и не последний. Ничего страшного, немножко контрабанды, если учесть, какие сейчас налоги...
Берег кишел контрабандистами, это было верно. Надо быть храбрецом, чтобы шнырять вдоль берега в безлунную ночь. Но мой отец? Он любил похвастаться, что каждая капля выпитого им чая оплачена в таможне. Если Моган прав, то вся жизнь отца - сплошное притворство. Если Моган прав, то "Небесный
Остров" погубила жадность. И жадность бросила нас на ту же сторону закона, что и мародеров.
- Так что же с ним случилось? - вдруг спросил Моган.
- С чем?
- С золотом, парень! С золотом. Или что это было? - В нем снова рос гнев, лицо потемнело. - Вы прошли Гибралтар, так?
- Так. Тогда спускались сумерки, английская эскадра направлялась в гавань.
- Потом вы повернули на север. И где-то между Гибралтаром и Ла-Маншем кто-то перепрятал его из бочек еще куда-то. В трюм, наверное.
- Но, дядя, - перебила Мэри. - Ты же говорил, что...
- Опилки! - отрезал Моган.- И больше ничего. Табак бы всплыл. То же самое с чаем или кофе, шоколадом или бутылками джина. Даже сахар и соль всплыли бы в своих мешках. Но золото должно остаться там, в Надгробных Камнях.
Он тяжело дышал. Я заметил, что так сжимаю свою стеклянную спичку, что могу ее сломать. Поэтому я засунул ее в карман.
- Не знаю, что было в бочках,- сказал я. - Что бы там ни было, оно исчезло навеки.
- Не совсем. Потому что твой отец знает, где оно.