9
На третий день пути встретился французский корабль. А в этих водах если уж встретился француз - стало быть, бессомненно, свой брат - корсар и, вероятнее всего, единоверец-протестант.
Так и оказалось: "джентльмены (или, скорее уж, шевалье) удачи" из Гавра, что на правом берегу бухты Сены, напротив Брайтона, на другом берегу Пролива. Командовал кораблем капитан Гийом Франсуа Тестю - гугенот, представительный средних лет мрачноватый немногословный мужчина, необычно седой: клоком слева, прямо-таки кричащим среди смоляной шевелюры. Правый уголок рта капитана был постоянно приопущен, отчего никому никогда непонятно было: всерьез ли он говорит, или иронично, или просто шутит?
Капитан Тестю изъявил, узнав о планах англичан, горячее желание принять участие в захвате сокровищ Перу, будут ли сокровища отняты во время штурма Номбре-де-Дьоса, или путем захвата каравана на "Золотом тракте", или хоть нападением на склады испанского государственного казначейства в Панаме!
- Вы тут дольше моего, вам и виднее, капитан! - добродушно сказал он Дрейку. И тут же - в знак дружеского расположения и союзнических отношений - преподнес предводителю англичан драгоценную саблю с золотым, усыпанным каменьями, эфесом и вызолоченными ножнами. В свое время это оружие было якобы изготовлено прославленными миланскими оружейниками для самого французского короля, Генриха Второго, старшего брата нынешнего монарха, Карла Девятого. Разумеется, не стоило, дабы не омрачать дружбы в самом ее начале, задавать бестактные вопросы о путях, какими попало монаршее оружие к пиратскому капитану. Дрейк и не поднимал вопроса об этом. Без того уже в первый день этой дружбы возник и первый конфликт.
Предстояло прежде уточнить долю каждого в добыче и в риске. Ведь тоннаж двухсотпятидесятитонного барка французов был почти вдвое выше, чем у испанского фрегата, на коем ныне держал флаг Дрейк. И людей у них было семьдесят человек, что вдвое превосходило численность англичан, бывших сейчас с Дрейком. Симаррунов французы вознамерились было считать за невольников, личных слуг Дрейка и его офицеров, никакого права на особую долю не имеющих. Пришлось им втолковать, что только один из симаррунов - Диего - является слугой Дрейка, но вклад, вносимый им во все дела экспедиции, давно обеспечил ему долю в добыче…
После трудных, трижды заходивших в тупик, переговоров Дрейк согласился на партнерство на таких условиях:
а) в операции будут участвовать по двадцать человек с каждой стороны;
б) симарруны не исключаются из подсчета числа участников, равно как и из числа дольщиков в добыче, полноправных и на общих основаниях;
в) вся добыча, какая будет захвачена сообща, делится пополам - после чего капитаны распределяют ее между своими людьми по установленным ими или принятым в их командах правилам;
г) в случае, если возникнет ситуация, таковыми правилами не предусмотренная, капитаны вольны решать по своему усмотрению, лично или в совете;
д) вопрос о решении не лично, а советом офицеров обеих сторон либо по договоренности меж капитанами, считается решенным в пользу второго или третьего подпунктов настоящего пункта в случае разногласий меж капитанами, каковые любой из капитанов захотел бы решить на совете либо путем договоренности…
Дрейк аж вспотел, пока досочиняли условия. Зато теперь уж можно было быть уверенным, что все могущие возникнуть при дележке добычи конфликты будут решены миром…
Корабли стали на якорь в месте, указанном Дрейком. И началась подготовка к операции: точили клинки, собирали дорожные заплечные мешки, что-то штопали, чинили и заменяли, готовили емкости под добычу, распределяли поклажу меж людьми. Капитаны лично обыскали своих людей: Тестю - французов, а Дрейк - англичан, чтобы никто тайком не нес с собою в поход спиртного и не повторилась, Боже упаси, история с Пайком.
Пайк, кстати, просился в поход, клялся и божился, что он бросил пить вообще, что он здоровенный и ломить за двоих будет, и вообще это несправедливо: не дать ему возможности доказать… Что именно доказать - у этого неграмотного детины слов не хватало, чтобы выразить, но ведь и без слов было ясно! И Дрейк его взял. Но при этом счел необходимым разъяснить команде:
- Я его не простил и никогда не прощу. Но знаете поговорку: "Конь - и тот два раза на одном и том же месте не спотыкается"? Пайк же теперь землю носом рыть будет, чтобы доказать мне и всем, что он только раз, случайно, оступился - а вообще-то на него положиться можно… А мужик он здоровый и на походе вправду двух человек заменит. Вполне.
10
Наконец, захваченный испанский фрегат, переименованный Дрейком в "Виктэри" ("Победа"), пинасса "Медведь" и десятивесельный баркас с французского корабля, экипажи которых включали, в общей сложности, пятнадцать англичан, пять симаррунов и двадцать французов, направились к устью реки Святого Франциска, что в двадцати милях от Номбре-де-Дьоса. Там бросили якоря, высадились - и первым делом Дрейк послал симаррунов в разведку. Воротясь, пятеро следопытов доложили, что три каравана уже движутся по "Золотому тракту" к Атлантическому побережью - и везут столько сокровищ, сколько сорока пиратам и не унести на горбах! Одного серебра там двадцать пять тонн! Караваны куда больше обычных: в одном пятьдесят груженых мулов и в двух - по семьдесят.
…Дрейк не стал изощряться и сочинять новый план. Ведь только лишь пьяная выходка Пайка помешала удаче старого плана в прошлый раз! Что ж, попробуем еще разок.
И получилось все совершенно как и задумано было. Джентльмены удачи залегли на обочине, напали на первого и последнего мулов каравана - и остальные тут же легли на дорогу. Сорок пять солдат испанской охраны сопротивлялись недолго. Правда, среди потерь пиратов был капитан Тестю. Его ранили в живот мушкетной пулей. Ранение и в двадцатом веке очень серьезное, в шестнадцатом же, учитывая и уровень медицины, и калибр тогдашнего оружия, - безусловно смертельное…
Пираты взяли в заранее приготовленные мешки по стольку сокровищ, сколько каждый мог нести. Пришлось повыбрасывать и продовольственные запасы, кроме самого малого количества сухарей и копченого сала, и боеприпасы, кроме как по два выстрела на ствол, и куртки… Все спрятали на приметных деревьях, а сокровища, которые не могли унести на горбу, зарыли.
При этом не в одной большой яме, а в двух поменьше. Малые ямы легче замаскировать - объяснили симарруны, и Дрейк их поддержал: дескать, хозяин с головой ни за что не станет класть все яйца в одну корзину! Симарруны искусно заровняли землю, которой засыпали ямы, тщательно смешав старые листья и пыль, траву и красную здешнюю землю. Теперь надо было запомнить точно место захоронки, чтобы отыскать его. На запрятывание сокровищ ушло два часа.
И только закончили - как чуткие уши симаррунов услышали отдаленный топот копыт. Ясно было, что приближается испанский отряд. Люди Дрейка спрятались в чаще леса. Тут капитану Тестю стало хуже - и французы решили нести его бережно. Три матроса добровольно вызвались донести беднягу до берега. На всякий случай они обговорили со своими старшими чинами, кому в случае, если им не удастся вернуться живыми, - надлежит передать их доли добычи. Старшие чины поклялись на Библии, что исполнят в точности и целиком наказ товарищей. Затем троих освободили от их драгоценной ноши, распределив ее по мешкам товарищей, они, по французскому обычаю, перецеловались со всеми - и тронулись.
Капитан Дрейк воспользовался тем, что французы отвлеклись прощанием, и оставил у хранилища сокровищ засадный пост из троих добровольцев: Федора, еще одного матроса и одного симарруна. Не для охраны спрятанного, а для того, чтобы проследить путь сокровищ, если испанцы их как-то отыщут.
Вслух о том и полслова не было сказано, но Федор уже достаточно знал своего капитана, чтобы уразуметь: Фрэнсис Дрейк опасается: вдруг самая длинная полоса невезения в его жизни все еще не кончилась? Тогда существует большая вероятность того, что испанцы каким-то образом разыщут сокровища… А каким образом они смогут отыскать столь хорошо спрятанное? Ясно как: предаст кто-нибудь из своих…
Так и оказалось. Причем поразительно похоже на злосчастную выходку Боба Пайка. Один из французов, вызвавшихся тащить носилки с Тестю, - судя по этому, парень не из худших, - напился и отстал от своих. Потерялся в дебрях. Шансы увидеть снова свою прекрасную Францию для двоих, что тащили носилки с умирающим Тестю, благодаря этому резко, почти до нуля, сократились: одно дело тащить носилки с тяжеленьким Тестю вдвоем, иное дело - втроем. Если втроем - один постоянно отдыхает, подменяя уставшего. Если нападут - один неуставший защищает всех, сражаясь в полную силу.
И куда хуже тащить вдвоем, отдыхая лишь на привалах. Скоро оба носильщика выдохнутся и пойдут все медленнее. Привалы станут длиннее, а переходы укоротятся. А дадут ли испанцы кораблям экспедиции ждать столько времени? Ведь имея сокровища на борту, ввязываться в бой не стоит - это ж каждому понятно. К тому ж испанцы за сокровища станут драться ожесточеннее… Нет, джентльмены удачи должны будут уходить побыстрее…
Еще одно: усталые носильщики ведь и оборониться не смогут: руки трясутся от ноши, так что ни точного удара нанести ни прицелиться толком не сможешь…
Так и этого всего мало! Пьянчуга умудрился попасться в руки испанцев. А уж они-то - мастера языки развязывать! И этот мерзавец - Роже его звали - продал им все, что смог: и беднягу Тестю продал, и количество пиратов, и показал яму с сокровищами. К счастью, он запомнил только одну из двух. Второй просто не знал, видимо.
Раскопавши яму, испанцы наскоро, приблизительно пересчитали драгоценности и взвыли. Мол, где же остальное? Это же менее половины! Менее трети даже. Ну ладно, сколько-то пираты на горбу унесли. Но не ослы же они. Сорок человек или утащили не более одной тонны - или тащатся неподалеку под непомерной тяжестью вьюков. Но пошарив вокруг, не нашли ни пиратов, ни обломанных веток вдоль тропы… Не сходится! Где еще сокровища?!
И тут кто-то из испанцев сообразил: вот все, что мы отыскали. Остальное найти не удалось. Но часть какая не найдена - знаем в целом мире только мы! А значит, можно от найденного отщипнуть еще сколько-то. Между собой разделить и пиратам приплюсовать… У них даже поножовщина началась: одни хотели от возвращаемых казне сокровищ отщипнуть себе помаленьку, а другие хотели догнать пиратов и отщипывать для себя побольше, но уж от той доли, что пираты утащили…
А Федька с товарищами сидел в своей засаде и наблюдал все это.
Вокруг цвели большими, яркими цветами разные деревья - и симаррун, бывший с ними в засаде, называл их: "Царица-дерево" - с длинными гирляндами ало-пурпурных соцветий; "Золотая чаша" с цветами в мужской кулак и даже того более; "Райская птица" - цветы и вправду более похожие на пучки ярких, блестящих птичьих перьев; и это еще "зима" здешняя. Не все деревья вокруг в цвету. Что ж здесь летом-то творится?
Меж деревьями порхали громаднейшие, в блюдце, бабочки - бархатисто-синие, желто-багровые, черные; зависали в воздухе над цветками, трепеща крыльями с такой частотой, что и не понять было, какого ж те крылья цвета, малюсенькие длинноклювые колибри. Казалось, крылья этих птах прозрачные и радужные, как мыльные пузыри на солнце…
11
Между тем отряд Дрейка 4 апреля 1573 года вышел к побережью у устья реки Святого Франциска и… И не увидел своих кораблей - ни фрегата, ни пинассы, ни французского судна - и ничего похожего видно не было. Зато выход из устья надежно сторожили: семь испанских пинасе цепью равномерно перекрывали всю акваторию. Они распустили по ветру громадные испанские флаги - чтобы никто и на миг не усомнился в том, что перед ним хозяева континента…
Но что это может означать? Да уж ясно, что: нет, не кончилась самая длинная в твоей жизни полоса невезения, капитан Фрэнсис Дрейк!
В подобных случаях вольные пираты, признающие два закона над собою: Божий и обычай, - отправляли невезучего капитана попить забортной водички. Еще и связав для надежности. Но люди Дрейка были не пиратами, а приватирами, и свято блюли законы Английского королевства. А эти законы никакой демократии не предусматривали. По этим законам - коли есть у вашего капитана патент, слушайтесь его, хотя бы всем от его командования выть пришлось! Хотя бы он всех на верную смерть посылал! Хотя бы вовсе бессомненно спятил!
И люди Дрейка не просто слушались и подчинялись, соблюдая закон. Они верили ему!
…Корабли, вероятнее всего, захвачены испанцами - так что все пути возвращения на родину отрезаны. Что делать в такой ситуации? Любой обыкновенный человек тут отчаялся бы. А то и решил бы: все, мне с юных лет столько везло в жизни, что исчерпал я весь запас везения, отпущенный Господом на всю жизнь до старости, - и теперь впереди одни неудачи! И полез бы в петлю. Но Дрейк не дрогнул.
Все ж таки в созвездии великих моряков своего времени - "морских псов Елизаветы" - он был первым среди равных. А в этой команде были такие великолепные моряки, несгибаемые и хитроумные, как Мартин Фробишер и сэр Уолтер Рэли, Джон Дэйвис и Томас Кавендиш, Уилл Барроу и Эдвард Фентон… Типы подлинно шекспировского размаха! У того, кто изучил пяток биографий англичан - знаменитых современников Шекспира, исчезает вопрос: откуда великий бард черпал характеры для своих трагедий и драм, хроник и комедий?
Дрейк распорядился: строить плот! На что он надеялся теперь? А на пустяк. На маленький шансик. На то, что (маловероятно, но возможно: все же ребята из Девоншира, не кто попало там) испанцам не удалось захватить корабли англичан, и те, не принимая боя, ушли в открытое море, где и крейсируют параллельно берегу, но вне видимости с берега. Конечно, проскочить мимо испанского заслона непросто. Но на низкосидящем плоту можно рискнуть: во-первых, его за малой волной не видно, а во-вторых, он плоскодонный и в прилив сможет пройти и там, где явно вода кипит над рифами.
Когда Дрейк изложил свои соображения, кликнул добровольцев - их нашлось немного. Да и понятно: у моряка в крови отвращение к местам, где вода кипит. У кого не было такого отвращения - все мертвы… Федор пошел бы - но его в тот час не было с Дрейком.
Убедившись, что сокровища из одной схоронной ямы вернулись к испанцам и следуют в казначейство под столь усиленной охраной, что их не отбить ни троим засадным сидельцам, ни всем вместе людям Дрейка, Федор выполнил все. Он закопал как следует беднягу Тестю, умершего не от смертельной своей раны, а под пытками, но ничего не выдавшего и перед смертью проклявшего пьянчугу Роже, продавшего врагам за ром и своего капитана и сокровища… Потом он с двумя товарищами убедился в надежности второй схоронки, и стал продираться сквозь дебри тропического леса к устью реки Святого Франциска. А с Дрейком на поиски кораблей - или, по мнению большинства, на смерть - отправились два английских матроса, один французский и все пятеро симаррунов (из коих, кстати, четверо и плавать-то не умели!)…
Шесть долгих часов они мотались по морю, ловя струи морских течений, идущих вдоль берега (Дрейк спускал парус при любой возможности, чтобы плот не терял преимущества "невидимости" с борта испанских кораблей), - и наконец завидели свои родные посудины. Команды на них встревожились и огорчились: что ж это: из тридцати пяти белых, ушедших в поход с Дрейком, воротились живыми лишь четверо? Но Дрейк успокоил людей, крикнув:
- Выше носы, ребята! Здесь не все. И главное - дело сделано. Вот! - и он достал из-за пазухи золотой слиток.
Ночью пинасса англичан подошла к берегу в двух милях от устья реки Святого Франциска и высадила десант из пятерых белых и стольких же симаррунов. Забрав сокровища, оставленные в лесу, "десантники" должны были снять засадный пост Тэда Зуйоффа, отыскать Тестю… Но отряду удалось только первое: судьбу Тестю мы уже знаем, с Федором мы разминулись на день, но сокровища забрали - причем если б не симарруны, нипочем было бы не найти самими же выкопанную яму: столь искусно ее замаскировали темнокожие дети лесов!
12
Пришла, наконец, пора возвращения на родину. Дело было сделано! Разделивши добычу строго поровну (для чего иные дамские безделушки вроде той золотой кованой диадемы с изумрудами и жемчугом, пришлось разрубить пополам, к ужасу французов, полагавших, что половина диадемы будет стоить не вдвое, а втрое дешевле целой!), так что доля одного француза была примерно вдвое меньше, чем одного англичанина, союзники распрощались.
Разоруженного "Пашу" подарили пленным испанцам, чтобы им было на чем добираться до мест, населенных соплеменниками (хоть до Номбре-де-Дьоса и было недалеко, симарруны мигом бы истребили всех, пустись они по суше), а сами на захваченном Оксенхэмом фрегате, сопровождаемом пинассой "Медведь", отправились на восток-северо-восток, имея целью устье реки Маддалены. Зачем? Да затем, что для уверенного возвращения на родину без риска утраты сокровищ, Дрейку необходимо было второе судно, притом вооруженное! С двумя можно маневрировать: в случае столкновения с противником одно судно принимает бой и сковывает силы противника, а второе под всеми парусами уходит - и не в сторону Англии, а туда, куда ветер нынче попутный. Разумеется, в таком случае надобно каждый день назначать место воссоединения кораблей, смотря по направлению господствующего ветра, - а то и несколько вариантов на случай возможной перемены ветра! Нудновато делать такое ежедневно, зато надежно.
Проходя вновь, в который уж раз за последний год, мимо порта Картахены, англичане увидели там огромную армаду, заполнившую всю гавань этого города, потому так и названного, что гавань его сходна была с гаванью мурсийской Картахены в Испании, а та способна вместить, к примеру, военные флоты всех стран НАТО одновременно! Без сомнения, то был "Золотой флот" дона Диего Флореса де Вальдеса. Нападать на него и сопровождающие его провиантские суда было самоубийственно. Но как не подразнить?
И Дрейк приказал поднять на мачтах все флаги святого Георга, сколько их есть у боцманов, спустить с обоих бортов в воду шелковые ленты национальных цветов, зарифить марселя и спустить гроты (то есть сбавить ход до малого) - и пройти мимо испанцев. Те, конечно, еще издали, по силуэту, опознали фрегат гаванской постройки, а как увидели английские флаги на бессомненно испанском, краденом врагами, судне, разъярились. Но о Дрейке ходила уже в испанских морях такая слава, что в погоню за наглецом никто не бросился!
У устья Маддалены увидели испанского "торгаша" и после короткой стычки захватили его. Груза - маис, сыр, оливковое масло, чеснок, куры и свиньи - было достаточно для сорока людей, оставшихся у Дрейка, на всю обратную дорогу.
Теперь Дрейк вернулся к дарьенским берегам: пора была прощаться с симаррунами. К тому же бессмысленными с виду изменениями курса Дрейк сбивал с толку испанцев на случай, если они решатся-таки взять реванш и отбить сокровища.
Высадив испанцев в безлюдном месте поблизости от гор Сан-Блас, в том месте, где за ними, всего в десяти милях к югу от берега, находятся истоки Рио-Чагрес, по которой в это время года несложно достичь "Золотого тракта", Дрейк направился к Порту Изобилия.
У входа в порт стоял столб дыма: костер, пламя которого скрыто зарослями. Вдруг столб дыма зашатался и стал прерывистым.