Движением настолько быстрым, что Диги практически не уловила его, Эйла схватила камень, вложила в пращу и, стремительно развернув ее в воздухе, швырнула в какую-то цель. Диги слышала, как упал камень, но только когда они вернулись к узелкам с едой, увидела, куда метила Эйла. Это был белый горностай, длиной всего в четырнадцать дюймов, но с пятидюймовым белым хвостом с черной крапинкой. Летом это животное носило богатую бурую шубу, белую в подбрюшье, но зимой его гибкое продолговатое тельце становилось безупречно белым, не считая черного носа, острых глазок и кончика хвоста.
- Он стянул наше мясо! - сказала Эйла.
- Я его и не разглядела на этом снегу. Зоркий у тебя глаз, - похвалила Диги. - Коли ты так здорово метаешь камни, что тебе беспокоиться о каких-то там ловушках?
- Метать камни стоит, когда видишь добычу, а ловушки могут охотиться за тебя, когда сама ты далеко. И то и другое нужно, - ответила Эйла, приняв вопрос всерьез.
Они сели и продолжили свою трапезу. Эйла не переставала поглаживать мягкую шерсть убитого горностая.
- У этого зверя - самый лучший мех, - заметила она.
- У всех этих зверьков - у горностаев, ласок, куниц - хороший мех, - ответила Диги. - И у норки, и у соболя, и даже у росомахи. Не такой мягкий, но для капюшона - то, что надо, если не хочешь обморозить лицо. Но ловить их трудно, и капкан здесь не поможет. Они проворные и злобные. Кажется, твоя праща - хорошая штука, но я все же не понимаю, как у тебя это выходит.
- Я научилась владеть пращой, охотясь на таких вот зверьков. Сначала я охотилась только на хищников и в первую очередь изучила их повадки.
- Почему? - спросила Диги.
- Я вообще не собиралась охотиться, поэтому я не убивала зверей, которых употребляют в пищу. Только тех, что воруют пищу у нас. - Она криво улыбнулась. - Я думала, что это поможет.
- А почему ты не хотела охотиться?
- Женщинам в Клане это было запрещено… но в конце концов мне разрешили пользоваться моей пращой. - Эйла на мгновение запнулась, припоминая. - Знаешь, ведь я убила росомаху задолго до того, как впервые добыла кролика. - Она иронически улыбнулась.
Диги удивленно покачала головой. "Ну и странное же детство было у этой Эйлы", - подумала она.
Они стали собираться домой, и, пока Диги ходила за лисьими тушами, Эйла, подняв мягкое белое тельце горностая, все поглаживала его с головы до кончика хвоста.
- Вот что мне нужно! - внезапно воскликнула она. - Горностай!
- Как раз он у тебя и есть, - заметила Диги.
- Нет. Я имею в виду - для белой рубашки. Я хочу отделать ее белым горностаевым мехом, чтобы и хвост тоже использовать. Знаешь, я люблю эти хвостики с черной крапинкой.
- Где же ты найдешь столько горностаев, чтобы отделать рубашку? - спросила Диги. - Весна на носу, они скоро начнут линять.
- Много добыть не удастся, но где есть один, наверняка водятся и другие. Я поохочусь на них. Прямо сейчас, - ответила Эйла. - Надо только набрать хороших камней. - Она стала разгребать снег, выискивая камни на берегу замерзшего ручья.
- Сейчас? - переспросила Диги.
Эйла остановилась и огляделась. Она чуть не забыла о присутствии Диги. Пожалуй, при ней выслеживать зверьков будет труднее.
- Можешь не дожидаться меня, Диги, - сказала она. - Иди. Я сама найду дорогу домой.
- Уйти? Нет уж, я не откажусь понаблюдать за этим.
- У тебя хватит терпения? Диги улыбнулась:
- Я не в первый раз на охоте, Эйла.
Эйла смутилась, почувствовав, что сказала что-то не то:
- Я не имела в виду…
- Знаю, что не имела, - ответила Диги и улыбнулась. - Мне бы хотелось кое-чему поучиться у человека, который убил куницу прежде, чем кролика. Куницы злее, бесстрашнее и смышленее всех прочих тварей, считая даже гиен. Я видела, как они отгоняли леопардов от их добычи, они даже сражаются с пещерными львами. Я постараюсь не мешать тебе. Если ты боишься, что я спугну горностая, скажи мне, и я подожду здесь. Но не проси меня возвращаться на стоянку одной.
Эйла облегченно улыбнулась и подумала: как хорошо иметь друга, который понимает с полуслова.
- Горностаи такие же вредные, как куницы. Они просто поменьше, Диги.
- Могу я чем-нибудь тебе помочь?
- У нас еще осталось мясо… Оно может пригодиться, но сначала надо отыскать следы… а я пока запасусь хорошими камнями.
Набрав пригоршню острых камней и сложив их в узелок, привязанный к поясу, Эйла подняла свой дорожный мешок и повесила на левое плечо. Затем она остановилась и окинула взглядом окрестности в поисках лучшего места, чтобы начать охоту. Диги, стоявшая рядом с ней, отступила в сторону, ожидая, когда Эйла подаст знак. Эйла тихо обратилась к ней - почти что думая вслух:
- Горностаи не строят себе жилья. Они селятся где придется - даже в кроличьих норах. Я иногда думаю, может, им жилья и не нужно, если у них нет детенышей. Они все время на ходу: охотятся, бегают, крадутся, то вдруг остановятся и оглядятся. И они все время кого-нибудь убивают, день и ночь, и даже от еды могут оторваться, чтобы накинуться на жертву. Едят они все: ящериц, кроликов, птиц, яйца, насекомых, даже мертвечину и тухлое мясо. Но чаще всего они убивают жертву и едят свеженькой. Если их напугать, они издают мускусный запах, и хотя не выпускают струю, как скунсы, но воняют не лучше, порой они издают вот такой звук… - Эйла изобразила полукрик-полухрюканье. - А когда у них период спаривания, они свистят.
Диги была поражена. Она узнала о горностаях больше, чем за всю предшествующую жизнь.
- Они чадолюбивы, и у них много детенышей, две руки… - Эйла запнулась, припоминая числительное. - Десять, бывает и больше. А бывает совсем мало. И они остаются с матерью, пока не подрастут. - Она вновь остановилась и критически окинула взглядом окружающий пейзаж. - В это время года детеныши должны быть с матерями. Поищем следы… Думаю, там, в кустах… - Она поглядела на сугробы, которые окружал туго переплетенный, разросшийся за много лет кустарник. - Ищи маленькие следы с пятью коготками, иногда видно только четыре. Из всех хищников у них самые маленькие следы, и задние лапки попадают в те же отпечатки, что оставляют передние.
Диги наклонилась и стала искать, стараясь не затоптать еле заметный след зверька. Эйла медленно и осторожно шаг за шагом высматривала каждый участок запорошенной снегом земли, каждое поваленное дерево, каждую ветку каждого куста, каждый голый березовый ствол и обвислые, покрытые черными иголками сосновые лапы. Внезапно Эйла застыла; затаив дыхание, она вынула из дорожного мешка большой кусок турьего мяса и положила его на землю перед собой. Потом она тихонько отошла в сторону и потянулась к узелку с камнями.
Диги, не шевелясь, следила за Эйлой, пытаясь высмотреть то, что видела она. Наконец она заметила какое-то движение, а потом различила маленькие белые фигурки, опрометью мчащиеся в их сторону. Они двигались с неожиданной скоростью, хотя им приходилось пробираться через лисьи капканы, сквозь склоненные к земле ветви, густые кусты, маленькие ямки и рытвины, и при этом пожирали все, что встречали на пути. Диги никогда прежде не давала себе труда как следует приглядеться к этим крошечным прожорливым хищникам, и сейчас она смотрела на них в немом восхищении. Они внезапно остановились; их черные глазки настороженно блестели, стоящие торчком ушки вслушивались в каждый шорох. Запах жертвы они распознавали мгновенно.
Не пропуская ни одного гнезда полевок, ни одной жабы или тритона, прячущихся под корнями, ни одной птицы, неспособной подняться в воздух от холода и истощения, бешеная стая из восьми или десяти белых горностаев приближалась. Их головы двигались туда-сюда, черные глазные бусины блестели, их головы, загривки, шейные мышцы двигались с редкой слаженностью. Они убивали врага без всяких угрызений совести, таких умелых и кровожадных убийц среди животных больше не было, и Диги от души порадовалась, что они так малы. Казалось, весь этот напор продиктован только одним - страстью к убийству… Но кроме того, им постоянно нужно было горючее для того подвижного образа жизни, который им был предназначен природой.
Горностаи кинулись к разбросанным по снегу кусочкам мяса - и тут началось. В прожорливых горностаев внезапно полетели камни, некоторые падали на землю, другие безошибочно поражали цель. Пошла свалка; в воздухе повис знакомый мускусный запашок. Диги поняла, что, заглядевшись на зверьков, она упустила тщательные приготовления Эйлы и ее стремительный бросок. А потом, словно из ниоткуда, среди белых горностаев мелькнул большой черный зверь, и Эйла застыла, услышав грозный вой. Это волк пришел на запах турьего мяса, но схватить кусок мешали два стойких и бесстрашных горностая. Отступив лишь на шаг, черный хищник поджидал, пока горностаев не поразят камни, тут он их и ухватит…
Но Эйла не собиралась отдавать свою добычу волку - слишком больших усилий она ей стоила. Это она убила горностаев, и они нужны ей, чтобы оторочить рубашку. Когда волк метнулся прочь с белым горностаем в зубах, Эйла устремилась за ним. Волки тоже плотоядные животные. Она изучила их повадки так же хорошо, как повадки горностаев, когда училась владеть пращой. Она их так же хорошо понимала. Бросаясь в погоню, она успела поднять упавшую на землю ветку. Перед лицом неизбежной угрозы волк, по всем правилам, должен бы сдаться и выпустить горностая.
Если бы это была стая или по крайней мере пара волков, так действовать было бы опасно. Но сейчас волк был один, и выпускать добычу из пасти он явно не собирался, поэтому Эйла бросилась на него с палкой, размахивая, чтобы нанести солидный удар. Палкой как оружием она владела не слишком хорошо, но сейчас она хотела только отогнать волка и заставить его выпустить пушного зверька. Но Эйла начала поединок, а что будет дальше, она не предвидела. Волк и впрямь выплюнул горностая - и с негромким угрожающим воем бросился прямо на нее.
Первой ее реакцией было швырнуть в волка палкой; страх вызвал у нее прилив энергии, и действовала она проворно. Но поскольку дело происходило в зарослях, размахнувшись, она ненароком задела ствол дерева и сломала об него палку. В руках у нее остался только сгнивший сучок, но зато обломок палки угодил прямо в морду зверю. Этого хватило, чтобы отогнать его. Застигнутый врасплох, волк уже не так рвался в бой. Остановившись на мгновение и подобрав тушу горностая, он нырнул в заросли кустарника.
Эйла была вне себя - она испытывала смешанные чувства: испуг, гнев, удивление от неожиданности. Никто прежде у нее не уносил добычу прямо из-под носа. Она вновь бросилась вдогонку за волком.
- Да пусть он себе идет, - кричала Диги. - Тебе хватит того, что осталось. Пусть волк уносит, что взял…
Но Эйла не слышала: она не обратила внимания на слова Диги. Волк бежал сейчас по открытому участку, и она нагоняла его. Потянувшись за очередным камнем и увидев, что осталось всего два, она ринулась в погоню за волком. Понимая, что крупный хищник вскоре будет безнадежно далеко, она решила сделать еще одну попытку. Вложив камень в пращу, она швырнула его в убегающего зверя. Второй камень, выпущенный вслед за первым, довершил дело. Оба попали в цель.
Когда волк упал, она ощутила удовлетворение. Этому зверю будет неповадно отбивать у нее добычу! Подбежав, чтобы взять горностая, она решила было снять шкуру и с волка. Но когда Диги отыскала ее, Эйла, застыв, сидела рядом с тушами черной волчицы и белого горностая. Выражение ее лица озаботило Диги.
- Что-то не так, Эйла?
- Я должна была отдать ей этого зверька. Я должна была сообразить: если уж она пошла на запах мяса, хотя на это мясо позарились горностаи, значит, у нее были на то причины. Волки знают, как свирепы горностаи, и одинокий волк обычно не нападает первым в незнакомом месте. Надо было отдать ей горностая.
- Не понимаю. Ты вернула своего горностая да еще заполучила черную волчью шкуру. Почему ты думаешь, что должна была отдать свою добычу волку?
- Смотри, - сказала Эйла, указав на брюхо волчицы. - У нее щенята. Видишь, соски набухли.
- Не рано ли? - спросила Диги.
- Да. Это неподходящее время года. И она одна. Потому-то ей было так трудно отыскать себе пропитание. Поэтому она пришла за нашим мясом и так не хотела отдавать горностая. Детеныши высасывают из нее все соки. Смотри - шкура да кости. Если волчица живет в стае, ей помогают выкармливать детенышей, но если бы она жила в стае, у нее вообще не было бы детенышей. Обычно рожает только главная самка в стае, а у этой волчицы совсем не такой окрас. Для волков характерна определенная масть. А эта - как тот белый волк, которого я часто видела, когда изучала их повадки. Она не похожа на других. Она заискивала перед главным самцом и главной самкой, но они не хотели видеть ее рядом с собой. Когда стало невмоготу, она ушла. Может быть, ей надоело, что рядом нет никого, похожего на нее. - Эйла бросила взгляд на черную волчицу. - Никого. Может, ей и щенят-то захотелось завести, потому что было одиноко. Но нельзя было рожать их так рано. Думаю, это та самая черная волчица, которую я видела, когда мы охотились на тура, Диги. Должно быть, бросила стаю и пошла искать одинокого самца, чтобы основать собственную стаю, стаю таких вот, черных. Но одиноким всегда трудно. Волки охотятся сообща, и у них заведено заботиться друг о друге. Вожак всегда помогает главной самке выкормить щенят. Поглядела бы ты, как они играют со своими детенышами! Но где ее самец? Она его встретила случайно… И где же он - умер?
Диги с удивлением заметила, что Эйла с трудом сдерживает слезы - и над кем? Над мертвой волчицей?
- Все умрут, Эйла, - сказала она. - Все мы вернемся к Великой Матери.
- Знаю, Диги, но прежде эта волчица была не такой, как другие, а потом она и вовсе осталась одна. Если б она осталась жива, она еще могла бы кого-то найти - самца, новую стаю, наконец, завести детенышей.
Диги показалось, что она начинает понимать, почему Эйла так близко к сердцу приняла судьбу исхудавшей черной волчицы.
- У нее были детеныши, Эйла.
- А теперь они тоже обречены на смерть. У них никогда не будет своей стаи. Даже самца-вожака. Без матери они умрут. - Внезапно Эйла вскочила на ноги. - Я не хочу, чтобы они умерли!
- Что ты надумала?
- Я должна отыскать их. Я по следам разыщу ее логово.
- Это опасно. Вдруг здесь водятся другие волки, откуда ты знаешь?
- Знаю, Диги. Ты только взгляни на нее!
- Ну, если тебя не переубедить - делай как знаешь. Я только одну вещь хочу сказать тебе, Эйла.
- Что?
- Если ты хочешь, чтобы я с тобой рыскала по волчьим следам, - тащи своих горностаев сама, - сказала Диги, извлекая из своей сумки пять белых тушек. - С меня хватит моих лисичек! - И Диги не без удовольствия улыбнулась.
- Ох, Диги! - воскликнула Эйла, от всей души улыбаясь в ответ. - Ты взяла их! - Две молодые женщины от полноты чувств улыбнулись.
- Что бы ни стряслось - а ты все та же, Эйла. С тобой не соскучишься! - Диги помогла Эйле переложить горностаев в ее сумку. - Что ты собираешься делать с этой волчьей тушей? Если ее не возьмем мы - возьмут другие. А черный волчий мех - штука редкая.
- Возьмем, отчего же нет? Только сперва надо разыскать ее волчат.
- Отлично, тогда я потащу ее, - ответила Диги, закидывая обвисшую тушу на плечо. - Потом, если будет время, я ее освежую. - Она хотела спросить еще кое-что, но потом передумала. Нетрудно было догадаться, что сделает Эйла, если разыщет волчат.
Они пустились в обратный путь по долине, ища нужный след. Волчица хорошо умела прятать свои следы - одинокая жизнь приучила ее к осторожности. Несколько раз Диги казалось, что след утерян, - а она была хорошим следопытом; но Эйла настаивала на продолжении поисков. Когда они наконец добрались до места, где, по предположению Эйлы, находилось логово, солнце уже стояло в зените.
- Откровенно говоря, Эйла, я не вижу признаков жизни.
- Если, кроме волчат, здесь никого нет, признаков жизни и не должно быть. Будь они - это значило бы, что что-то здесь не так.
- Правда твоя, но если волчата здесь, как ты их выманишь наружу?
- Я полезу к ним внутрь логова. А как еще?
- Не делай этого, Эйла! Одно дело - смотреть на волков издалека, другое - залезать в их логово. А если там не только детеныши? Вдруг там есть еще один взрослый волк?
- Ты что, видела след еще одного взрослого волка, кроме той, черной?
- Нет, но мне все равно не нравится, что ты собираешься лезть в логово.
- Что же теперь, возвращаться ни с чем, после того как мы их так долго искали? Нет другого выхода.
Эйла сняла со спины дорожный мешок и заглянула в небольшое черное отверстие в земле. Оно вело в старое логово, давно заброшенное, - но это единственное, что смогла отыскать черная волчица, когда ее спутник, одинокий старый самец, предмет ее неурочной страсти, погиб в схватке. Эйла легла на живот и полезла в нору.
- Эйла, погоди! - крикнула вслед ей Диги. - Вот возьми мой нож.
Эйла кивнула и, зажав нож в зубах, нырнула в дыру. Сначала путь вел вниз, лаз был очень узким. Внезапно она поняла, что вот-вот застрянет. Пришлось вернуться.
- Пойдем-ка лучше, Эйла. Поздно уже становится. Что поделаешь - не можешь пролезть, значит, не можешь.
- Нет, - ответила Эйла, стягивая парку через голову. - Я должна попасть туда.
Дрожа от холода, она вновь полезла в нору; вслед за небольшим расширением дальше лаз уходил вниз и в конце снова расширялся. Но нора казалась пустой. Ее собственное тело заслоняло свет; сколько она ни вглядывалась в темноту, разобрать ничего не удавалось, и, лишь собравшись ползти обратно, она расслышала какой-то звук.
- Волк, маленький волк, где ты? - спросила она.
Вспомнив о тех волках, которых ей доводилось видеть или слышать, Эйла тихонько завыла. Потом она прислушалась. Из темной глубины логова донесся тихий звук, и Эйла ощутила прилив радости. Она поползла на этот звук и завыла снова. Теперь скулили ближе, и она увидела два блестящих глаза, но, когда она потянулась к волчонку, тот отскочил, зарычал и вонзил ей в руку острый как игла клык.
- О! С тобой придется побороться, - сказала Эйла и улыбнулась, - силенки-то у тебя еще остались. Иди сюда, маленький волк. Иди сюда.
Она снова потянулась к волчонку, издавая свой призывный вой, и наконец ощутила под пальцами пушистый меховой шарик. Схватив покрепче сопротивляющегося звереныша, она потянула его к себе и поползла обратно, прочь из норы.
- Смотри, что я нашла, Диги! - Эйла с торжествующей улыбкой выбралась на свет, держа в руках пушистый серый комочек - маленького волчонка.