Нин покачала головой, но, увидев его разочарование, промолвила:
– Я постараюсь. А чего еще ты желаешь?
– Не питай никаких надежд.
Она вновь улыбнулась:
– Обещаю.
Потом Нин рассказала о посещении жрицы и сообщенном ею имени. Бек Нети не смог скрыть удивления, которое отозвалось в нем неприятным и чужеродным привкусом во рту.
– Каин, – сказал он. И попробовал было повторить, но имя это продолжало вызывать странное ощущение. – Каин?
Когда он поклонился на прощание, Нин остановила его и сказала:
– В одном ты должен быть уверен: если со мной что-нибудь случится, я выполню свой долг и убью ублюдка.
Бек Нети долго смотрел на старую царицу. Он знал, что правительница сдержит слово.
– Благодарю тебя, – только и проговорил он. Потом направился во внутренний двор, к своим людям.
Его уже ждали, кратко поприветствовали. Он так же немногословно отдал распоряжения: скакать на юг, к степям, и добраться до возвышенности еще ночью, чтобы поспать и на восходе солнца продолжить путь. Цель поездки – снискать расположение кочевников-скотоводов богатыми дарами и провести переговоры. А потому следует быть учтивыми и благожелательными.
– Понятно?
В непроглядной темноте он не видел лиц и поэтому не мог заметить удивления. И все же оно присутствовало: зачем, собственно, самому верховному военачальнику поручено такое простое задание?
Вскоре двадцать человек, двадцать пять лошадей и один пастушок покинули башню нодов и поскакали на юг.
Как и рассчитывал Бек Нети, горных хребтов они достигли к середине ночи. Один из них хорошо знал эти места и легко находил извилистые тропки в долинах между гребнями гор.
Вскоре они добрались до высокогорья, разбили стан, поели, выставили дозорных и уснули.
На заре Бек Нети разбудил окрик и свист стрелы, пущенной вдогонку внезапно сбежавшему пастушку. Может, вскочить на коня и догнать его?
Бек Нети рассмеялся. Что им пастушок? Их дело перейти границу, объявил он. Да и как найдешь постреленка? Наверняка малец знает каждую тропинку, каждое ущелье и каждую пещеру в этих горах.
Но про себя Бек Нети выругался: "Проклятие! Скверное начало…"
Потом ноды вознесли хвалу Шамашу, восходящему солнцу, поели хлеба и сыра, утолили жажду водой и свернули свой стан. Проведя некоторое время в седле, они увидели кпереди последний перевал, а за ним – колышущуюся степь.
– Большое море, – тихо сказал один из всадников.
Бек Нети улыбнулся и вспомнил: этот человек часто сопровождал суда нодов по реке к морю, где товары можно было сбывать самым выгодным образом.
Немного дальше на востоке они увидели первое стойбище: черные шатры, как паруса, на зеленом поле, желтый дым устремлен в синее небо. Племя небольшое. "Это хорошо", – подумал военачальник. И коротким копьем, которое держал в руке, он указал направление; всадники кивнули и вновь поскакали.
Вскоре Бек Нети понял, что неправильно оценил расстояние: ровная степь растягивала дорогу. Еще до наступления полуденной жары его отряд достиг-таки стойбища, и Бек Нети приказал ехать медленней. На расстоянии нескольких бросков камнем от шатров он остановился, выстроил своих людей в линию позади себя, сошел с коня и, невооруженный, вытянув перед собой на уровне плеч руки, повернутые ладонями вверх, пошел к скотоводам.
Он добился своего: настороженность мужчин в черной одежде уступила место любопытству, напряженные лица расплылись в улыбках.
Предводитель приветствовал гостей добрыми словами, предложив им отдых и защиту от солнца в скромных жилищах племени, свежую воду и хорошую пищу.
Бек Нети подошел к одной из вьючных лошадей, достал золотой браслет и преподнес вождю с поклоном: не откажи принять подарок.
Увидев удивление на лице хозяина, Бек Нети понял, что сделал ошибку: подарок слишком дорогой. Предводитель вновь насторожился. Верховный военачальник Нода призвал на помощь всю свою обходительность, улыбчивость, легкость в словах и умение изгонять неловкость. Очень быстро удалось ему побороть недоверие, и он с удовольствием наблюдал радость, с какой вождь наслаждался прекрасным подарком.
Людям дали свежей воды, напоили и лошадей, выпустив их затем на пастбище. Обитатели стойбища были в восторге. Мужчины собрались в шатре вождя вокруг большого котла, из которого валил сытный запах баранины – ешь до отвала. Бек Нети сунул руку в котел по примеру хозяина, ни единым жестом не выдав привычки к менее дикому способу поглощения пищи.
Он с удовлетворением отметил, что его люди так же ловко расправлялись с бараниной и ели в охотку, не косясь брезгливо на грязные руки скотоводов, нырявшие в тот же котел.
Вскоре Бек Нети повеселел, поприветствовал женщин, одаривая их серьгами и вызывая смущение в их глазах, восхитился детьми, порасспросил, много ли овец в стаде, хороши ли пастбища, удачным ли выдалось зимовье. Он узнал, что зиму кочевники провели в горах, а сейчас движутся к югу, к весне, к сочной траве.
Нить разговора плелась и плелась, Бек Нети поведал вести из Нода: да, высочайшая царица пребывает в добром здравии, несмотря на влажную зиму; нет, ноды не воюют с шумерами – в царстве все отлично.
Предводитель племени посетил Нод в прошлом году, ища у жреца Сина помощи смертельно больному брату. Его очень хорошо принимали, жрецы даже молились за него богу Луны.
– Они делали все, что могли, но их сил не хватило, – сказал вождь.
Бек Нети выразил искреннее соболезнование, видя скорбь в глазах вождя, и подумал: "Даже здесь, внизу, среди степных народов известно, сколь непрочны стали узы, связующие богов с народом Нода".
Предводитель кивнул.
Главный военачальник земли Нод стоял у входа в шатер и наблюдал за тем, как удлиняются тени и косыми становятся лучи солнца. И раздумывал над тем, как подойти к делу.
Хозяин был человеком открытым и вызывал доверие. Но умел ли он хранить тайны? Не лучше ли позволить разговорам плестись дальше, подобраться к цели кружным путем и найти зацепку? Помянуть гору, мимоходом спросить про тамошний народ. У него имелось в запасе имя: Каин – неудобоваримое, неприятное.
Нет.
Бек Нети понравился хозяин. И он, приняв решение, пошел напрямик:
– Где мы могли бы поговорить с глазу на глаз, чтобы нас никто не подслушал?
Хозяин двинулся к крайнему шатру, сопровождаемый любопытными женскими взглядами. Сам тому удивляясь, Бек Нети ощутил уважение к предводителю племени. Многое роднило их, несмотря на разницу в положении, власти, учености и богатстве.
– Я должен начать с просьбы: сказанное здесь должно остаться между нами, – начал он.
– Обещаю, ежели только речь не пойдет О какой-либо опасности для моего народа, – ответил предводитель.
Бек Нети кивнул: условие принимается.
Потом приступил к рассказу, обстоятельно описал положение в земле Нод, поведал об истории пастушка, вдохнувшей новую жизнь в старые события, и, наконец, о странном решении, несмотря ни на что, разведать, нет ли правды в истории.
Бек Нети следил за лицом хозяина, продолжавшего шевелить губами. Он ожидал удивления, смеха и даже издевки. Но в ответ вождь лишь кивал головой.
Удивительно… Бек Нети неожиданно понял, что это значит, и умолк посреди очередной фразы.
Он почувствовал, как забилось сердце.
Тишина длилась целую вечность, потом заговорил предводитель скотоводов. Он сказал, что понимает, сколь тонкое и опасное дело привело к нему верховного военачальника, и что тот может положиться на его молчание.
Бек Нети хотелось кричать от нетерпения, но он сдержался, сохраняя достоинство.
– Есть ли какая-нибудь правда в этой байке?
Хозяин улыбнулся. Бек Нети показалось, что кочевник наслаждается, чувствуя свое превосходство.
– Это не байка, – сказал наконец вождь. – Человек, которого ты ищешь, зять Эмера, предводителя одного из крупнейших племен в южных степях. Он сын Евы, дочери царевны из Нода, той, что ушла с шаманом к дикарям Эдема.
Рот Бек Нети широко раскрылся от удивления, он с трудом подыскивал слова.
– Но все это может быть просто преданием, сказкой, – вымолвил он наконец.
– Да, и я так подумал, когда впервые услышал ту песню племени Эмера, – возразил предводитель. – Но потом узрел все собственными глазами. Знай: мой сын болел той же болезнью, что и брат. На этот раз я не пошел к вашим жрецам, а отправился на юг, к горе Ан. И царская дочь вылечила его – в ней все еще сохранились силы.
Бек Нети ждал, вперив в кочевника застывший взгляд, у него не было сил задавать новые вопросы.
Казалось, прошла вечность, прежде чем хозяин продолжил свою историю, растягивая ее с удовольствием.
– Там я видел и ее сына – это он упоминается в песне. Да, он из божественного рода Нод. Достаточно увидеть его один раз, чтобы поверить в это.
Бек Нети удалось наконец облечь в слова свой вопрос:
– А как его зовут?
– Его имя – Каин, – ответил предводитель.
Весь этот вечер Бек Нети провел в молчании, сидя с чашей вина у очага. В голове его все время вертелась одна фраза из разговора с предводителем.
Два дня езды на юг.
Двухдневная поездка.
Глава одиннадцатая
Каин проснулся для еще одного хорошего дня, сердце его было спокойно, а голова ясна. За утренней трапезой он договорился с Эмером, что погостит у него еще несколько дней и вместе со всеми выйдет поохотиться на дичь в окрестностях нового стойбища.
Дичь вносила приятное разнообразие в трапезы кочевников, а Каин слыл хорошим охотником, так что решение остаться было принято с благодарностью и без удивления.
Каин получил передышку.
Они сидели вокруг своего вождя, двадцать мужчин всех возрастов – старшие ближе к огню, чтобы отогреть застывшие от утреннего холода конечности. Шел совет: они толковали про охоту, про новые пастбища, про львов, которые могут рыскать поблизости, а также о том, не надо ли, по крайней мере первое время, выставлять дозоры вокруг стойбища.
Решения принимались одно за другим, возникавшие споры тут же улаживались предводителем, Эмер был мудрым вождем, и в этот день он пристально и незаметно наблюдал за Каином, который с любопытством следил за разговорами.
Отряд охотников был собран, Каин оказался среди самых молодых и храбрых, им предстояло отправиться к реке и потом по прямой на север.
– В реке много рыбы, – заметил Каин и рассказал, как накануне ловил рыбу голыми руками.
Эмер кивнул: надо приготовить лесу и крючки.
Каин почувствовал его участие и дружеское расположение, внезапно осознав, сколь приятны эти чувства. И сколь уязвим тот, кто их ищет.
Но тут Эмер объявил неожиданно:
– Этой ночью я думал о твоем поступке в лесу Эдема. Мне кажется, я знаю, почему ты решил убить Сатану. Ты должен был отомстить за стариков, за бабушку и шамана.
У Каина не было времени обдумать сказанное. Он осознал лишь, как дорога ему дружба этого человека. Удивленно и немного неловко с непривычки он солгал, глядя прямо в глаза Эмеру:
– Да, это так.
Хоть это и было неправдой, его ответ вызвал хороший отклик, пробудив чувства, которых он давно жаждал. Неуклюжими пожатиями и похлопываниями все присутствующие подтвердили свою приязнь и уважение к человеку, который способен выполнить свой долг.
Раздались слова одобрения и сочувствия, он был замечен, выслушан.
В этот день он ценою лжи купил себе свободу от чужеродности. Он перестал ощущать себя чужаком.
Охотники прошли по прямой дальше, чем намечали, потом свернули к реке. Им повезло: удалось подстрелить дикого кабана, двух газелей, антилопу и несколько птиц.
Во время обеда Каин предложил: пусть остальные возвращаются в стойбище с добычей, а он пойдет к реке – ловить рыбу.
Предложение было принято с благодарностью: скотоводы не охочи до рыбной ловли, и вообще, мужчины стремились домой, к женам, к мясу. Прихватив остатки еды, Каин направился, как и задумал, к реке.
Собственно, он не рвался остаться в одиночестве, он предпочел бы и дальше наслаждаться чувством общности. Но ему надо было немного побыть наедине с собой, понять, что произошло у очага в это утро.
Что же подарило ему это простое и трудное ощущение? Он способен лгать?
Итак, он сидел на берегу реки, забросив крючок на леске в воду, но удача изменила ему. "Ну и ладно", – подумал он.
Однажды он слышал, как Ева в пылу спора кричала:
– Говори что хочешь о Каине, но он никогда не лжет. Ни себе, ни другим. Не как ты, запутавшийся в собственном вранье.
И он совершенно четко услышал ответ Адама:
– Нет, тому, кто одинок, нет надобности лгать.
Что ответила Ева, Каин не помнил.
Сейчас он почувствовал, как забилось сердце – не от муки, нет, от напряжения. Он очень близко подступился к чему-то большому и важному.
– Мама, – сказал он, и краем глаз, их уголками, увидел ее, сидящую рядом, на круглой кочке у реки. – Мама, что ты ответила?
– Я сказала, что ты одинок не больше, чем кто-либо из живущих здесь, – ответила Ева.
– Но тогда ты солгала.
Она помолчала и тихо произнесла:
– Да, возможно. – И потом изрекла с привычной силой: – Лгать – это слишком красиво сказано. Я делала то, что делали остальные, я отрицала то, чего не хотела видеть.
Каин задумался над ответом, но не смог согласиться с ним. Разве это не то же самое, что лгать самому себе?
Он покачал головой: тут крылось что-то более важное.
– Значит, чтобы быть с другими, чтобы избежать одиночества, надо лгать? Это так, мама?
Ева сейчас смеялась над ним. Он смог ощутить это и почувствовал старую злобу.
– Ответь мне!
– Все не так просто. Люди создают свои миры, наполняют их образами, историями, сказками – иногда и чистыми выдумками. Если ты не хочешь жить в их мире – уходи. Чтобы быть вместе с другими, надо сделать их мир своим, видеть те же образы.
– Ты имеешь в виду: лгать?
– Это слишком жесткое слово, Каин.
– Правдивое слово.
Никогда раньше столько мыслей не сталкивалось в голове Каина, и он ругнулся от разочарования. Но тут он подцепил рыбу, ударил ее камнем по голове и бросил в траву позади себя. Вновь сел, скосил глаз: да, она на мосте. Хорошо.
– Почему ты никогда не учила меня лгать, мама?
– Не знаю. Ты начал говорить поздно, с трудом подбирал слова. Авель в два года знал гораздо больше слов, чем ты в пять.
Каин рассмеялся – громко, почти навзрыд. Это он слышал и раньше. "Пусть бы Сатана взял себе Авеля", – подумал он, но не сказал этого вслух. Знал: ей бы это не понравилось, а он не хотел, чтобы она исчезала.
– Почему мне было трудно учить слова?
– Не знаю. Ты был странным ребенком, редко искал общества других.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты никогда не требовал внимания к себе, как Авель или теперь Сиф.
Каин долго думал о Сифе, о том, как он взахлеб говорит, задает бесконечные вопросы – журчит, словно неиссякаемый речной поток. Сиф лгал свежо и невинно, чтобы привлечь к себе внимание или получить что-нибудь. Он добивался своего любой ценой, всегда.
Чтобы быть частью целого.
– У тебя не было такого желания, – обронила Ева, будто подслушав его мысли. – С самого начала.
"Она права, – подумал Каин. – Я никогда так и не захотел научиться лгать, не считал это достойным усилий. Сегодня я научился, мне так захотелось солгать, подобно всем остальным".
– Еще только один вопрос, мама. Если мы должны лгать, чтобы не быть одинокими, где же тогда истина? Где действительность?
– Это трудный вопрос, – ответила Ева и надолго замолчала. – Возможно, истинную действительность нельзя делить с другими. Ее мы носим в себе, как мерило. Пока оно есть у нас, мы не теряем почвы под ногами, лавируя между мирами людей.
Каин понял, хотя и смутно. И все же вздрогнул, когда она сказала:
– Необходимо мужество, чтобы жить в соответствии с истиной. Но в таком случае у тебя не будет ответов на многие вопросы, а это рождает большое беспокойство.
– О чем ты?
– Ну вот, например, ты мучаешься из-за того, что не знаешь ответов на многие вопросы, и, пожалуй, так никогда и не узнаешь, почему вынужден был убить брата. Ну, а что касается Сатаны… Прими ложь, подсказанную тебе Эмером. Скажи самому себе, что свершил кровную месть. Говори это часто – и в конце концов поверишь и сам. А когда это произойдет, возможно, смягчится злоба.
– Но я никогда не смогу так.
– Значит, будешь жить в муках.
"Лучше так, чем во лжи", – подумал Каин.
Опять клюнула рыба, затрепыхалась в воздухе, но не она занимала мысли Каина. Мать все так же сидела рядышком, дозволяя еще поговорить с ней.
– Другие – те, кто верит в предложенные им образы, – пусть живут в страхе. Они боятся разоблачения, боятся, что выбрали не тот мираж или что его не хватит, чтобы подходить для мира других людей.
– А каково наказание за это?
– Одиночество.
– Этого я не боюсь, мама.
– Да, поэтому ты и не боишься ничего.
"Это правда", – подумал Каин и впервые в жизни попытался определить цену боли. На одной чаше весов оказались отчужденность, одиночество и мука. На другой – свобода, мужество, способность держаться на расстоянии. Все не так уж плохо, рассудил он. И тут увидел улыбающуюся Еву, которая медленно таяла в легком вечернем тумане, поднимавшемся от реки.
У Каина, вернувшегося в тот вечер на стойбище Эмера, и поступь была увереннее, и взгляд прямее и вся повадка жестче, чем у юноши, утром ушедшего на охоту. Старик, заметив это, подумал: "Великий поступок превратил мальчика в мужчину".
Женщины стойбища столпились вокруг рыбака, любопытные, немного напуганные. Рыба была для этих людей необычной едой, и Каин даже посмеялся над их сомнениями.
Ему пришлось взять на себя приготовление рыбы, он почистил ее, поджарил на углях, посолил и предложил отведать.
Скотоводы подходили недоверчиво, осторожно пробовали, чавкали, хвалили. Наблюдая все это, Каин опять рассмеялся. Никому не нравилась предложенная им еда, все притворялись.
"О Бог Адама, – подумал он. – Так вот как играют в эти игры. Подумать только, а раньше я ничего не замечал".
"Лишь один из тех, кого я пытался понять, был доволен этим", – сказал себе Каин, засыпая поздно вечером, И подумал о Лете, с которой говорил и говорил в первое время, когда им казалось, что они так близки друг другу.
"Но удавалось мне это не лучше, чем попытки постичь истину, – признал он. – Потому-то у меня ничего не получилось, потому-то и она не сумела услышать меня. У нее иная действительность.
Лгать можно научиться. Не так уж это трудно. Но проникнуть в мир другого гораздо труднее. Этому я никогда не научусь".