- Вам не кажется, Сабо ур, - он употребил венгерское выражение - господин Сабо - что долг понятие сложное? Вы сочли себя должником перед русским офицером, теперь русский офицер должен думать, что он ваш должник. А не лучше ли людям просто относиться друг к другу по–человечески, даже если они не обременены взаимными долгами?
- Вы хитрец, - засмеялся Сабо.
Он довез капитана до вокзала Дели, проводил до вагона.
Тесля вернулся в гарнизон, но докладывать о происшествии никому не стал. О случившемся командиру полка стало известно из других источников. Оба нападавших попали в больницу. И хотя они были известны милиции как отъявленные хулиганы и дебоширы, но это были свои, мадьярские хулиганы, и делу придали официальный ход.
Вызвав Теслю "на ковер", командир полка сразу стал орать:
- Что ты там наломал, медведь? Дерешься на улицах, а командующему войсками ноты из Министерства иностранных дел шлют. Ты понимаешь, чем мне это грозит?!
- Виноват, товарищ полковник, но ваши проблемы меня не касаются. Я не груша в боксерском зале, в которую каждый может ткнуть кулаком, не получая при этом сдачи. И уж тем более - не плевательница. Я - офицер. Об этом говорят знаки различия. Они дают мне право защищать свою честь и достоинство всеми доступными способами. Потому что честь офицера - это честь государства, которому он служит.
- Все? - спросил полковник. - Высказался? Теперь послушай, что скажу я. Ты считаешь себя офицером. А я по–твоему кто? Хер собачий? Не считаешь? Так вот, учти, я бы в подобной ситуации в ход кулаки не пустил. Мы все–таки в чужой стране…
- И очень плохо. Однако хуже всего, что в моем возрасте и звании вы скорее всего мыслили по–иному. Именно так, как я сейчас. Изменить мнение вас заставляет боязнь за карьеру, за свою пенсию. Ради этого вы готовы бросить под ноги и честь, и самолюбие.
Полковник вскочил.
- Заткнись! - заорал он яростно. - Умник хренов! Пошел вон! Собирай вещи и к чертовой матери! В двадцать четыре часа!
Тесля поджал губы, круто повернулся через левое плечо и вышел. Начальник штаба полка, присутствовавший при их разговоре, встал, прошелся по канцелярии. Спросил:
- Ты всерьез решил его гнать?
- Какие могут быть шутки?! Прикажи оформлять документы и выдели сопровождающего до границы, чтобы он по дороге ничего не отмочил. Наглец! Подонок! Я в его возрасте твердо знал, что такое дисциплина. Раскрыть пасть на командира полка и оскорбить его…
- Ты сердишься, Юпитер, и, должно быть, не прав. А сердишься потому, что он ударил тебя под дых. Разве не боязнь за свою шкуру делает нас сегодня не такими смелыми, какими мы были раньше? Лично меня - да. Хотя внутренне я на стороне капитана.
- Брось, ты как был марксистом, так им и остался. Говоришь одно, веришь в другое, в уме держишь третье…
- Все–таки одумайся. Вломи взыскание, но выгонять…
Начальник штаба не усек то, что сразу понял Тесля: решение о его судьбе принимали на уровне военных богов в штабе Группы войск. Командир полка лишь озвучил чужое решение.
В Москве Тесля явился в Главное управление кадров. Розовощекий молодой полковник, явно выдвиженец переворота, сочувственно спросил:
- Ты хоть этому подонку хорошо врезал?
- Вроде бы, - смущенно ответил Тесля. - С копыт он рухнул…
- Правильно поступил. Давить эту сволочь, давить надо, а мы со всеми цацкаемся. Дипломатия, видишь ли, сопли–вопли. У меня есть заявка на ротного в воздушно–десантную дивизию. Ты мастер спорта, не пьющий, пойдешь?
Так Тесля оказался под куполом парашюта. Тянул лямку (чтобы звучало более по–десантному, можно сказать - тянул стропу), вывел роту в отличные, но с осени прошлого года охладел ко всему - к службе, к карьере.
Началось с того, что он съездил в Москву на стрелковые соревнования. Движимый любопытством, сходил и даже постоял на Новоарбатском мосту. Расстрелянная демократия глянула на него пустыми глазницами окон Белого дома. Некогда белоснежные стены, подпиравшие золотой герб вольной России, закоптились, почернели в огне пожара. На душе стало муторно и гадко. Он увидел, что те, кого всегда называли защитниками, вдруг стали карателями. Не полиция, не внутренние войска, а знаменитая Таманская мотострелковая дивизия запятнала свое знамя кровью людей России. И не нашлось в ней офицера, который бы на проклятом мосту, встав на броню, пустил себе пулю в лоб. Пулю чести, пулю вразумления. За деньги, за поганые бумажки офицеры–таманцы стали способны на все - даже на подлость и бесчестье.
Вернувшись в полк, Тесля подал рапорт: "Прошу уволить в запас". Как человека неблагонадежного его освободили от должности и вывели в резерв, где он ожидал приказа министра об увольнении.
Выслушав сбивчивый рассказ офицера о своих злоключениях и взглядах, Прасол решил: такого он может взять в свою команду. Человек смелый и главное - предельно искренний, честный.
- Садитесь, Владимир Васильевич, - предложил он капитану.
Тот опустился на стул, который скрипнул под его мускулистым телом.
- Давно подтверждали спортивную классификацию?
- Какую? У меня их три.
- По самбо.
- Ровно неделю назад вернулся с чемпионата. Золотая медаль.
- Не хило, - оценил Прасол. - Во всяком случае, так бы сказал мой сын. А по стрельбе?
- В этом году уже бывал на соревнованиях.
- Мастер?
- Так точно.
- Сейчас я задам вам вопрос. Только не обижайтесь, если он покажется странным.
Капитан пожал плечами. Мол, ваше дело спрашивать, мое - отвечать.
- В поле три куста. Идет дождь. Под какой куст заскочит заяц?
Тесля взглянул на Прасола пристально, пытаясь угадать меру серьезности, с которой должен прозвучать ответ. Червяков напряженно подался вперед.
- У зайца в дождь нет выбора. Под какой куст ни заскочи, он будет мокрым. Суше других может оказаться самый густой.
Прасол кивнул, соглашаясь.
- Разрешите мне? - спросил Червяков и лукаво улыбнулся. И, не ожидая согласия, сказал: - Вы, товарищ капитан, пилот транспортного самолета. Рейс Тула - Новосибирск. Груз двадцать пассажиров и гуманитарная помощь Красного Креста. Сколько лет пилоту?
- Думаю, двадцать девять, - ответил Тесля, усмехаясь.
- Двадцать три! - торжествующе поправил кадровик и пригладил макушку.
- Да нет, товарищ майор, - вмешался Прасол. - Капитан не ошибся. Рейс–то у вас не Новосибирск - Тула, а Тула - Новосибирск.
- Фу ты! Я перепутал! - Червяков был искренне огорчен и потому потер макушку еще яростней.
Прасол познакомился с десятью офицерами и отобрал двух капитанов - Теслю и Бориса Ивановича Шуршалова. Он собирался пригласить на беседу одиннадцатого, когда в дверь постучал старший лейтенант Пермяков.
- Разрешите, товарищ полковник? Я согласен. Говорят, у вас мощные тесты. Я готов…
- Садитесь. Вот вам набор фотографий. Вглядитесь. Затем я покажу второй. Скажете, какие лица повторяются.
- Готов.
Через три минуты на стол лег второй монтаж.
- Теперь взгляните сюда.
Пермяков скользнул взглядом по снимкам и трижды ткнул пальцем в разные места.
- Вот, этот и этот. Очко?
- Отлично, - оценил Прасол, постаравшись скрыть удивление. - Как вы угадали?
- Несложно, товарищ полковник. До меня тут уже пальчиками тыкали. Если приглядеться - глянец потерт.
- Еще раз отлично. За находчивость.
- Иначе и быть не могло.
- Вам не вредит самомнение? - спросил Червяков ехидно. Он до сих пор не мог простить отлуп, который получил его любимец Чижов. - Вы ведь всего старший лейтенант…
- Разве монополия на способности у майоров и выше?..
Прасол с интересом следил за пикировкой. Пермяков был дерзким, острым на язык. Он, несомненно, не испытывал боязни перед начальством. Такие люди обычно в равной мере способны на дерзкие дела и безрассудные поступки. В мирное время в армии их часто губят тем, что всячески прижимают, стараясь подровнять под общую гребенку. И они обычно уходят из ее рядов до срока сами, либо их выгоняют "по служебному несоответствию". Зато в боевой обстановке, если шальная смерть не останавливает их порыва, они взмывают высоко вверх, быстро набирают чины и награды. Среди трех отобранных Пермяков был явно самым шустрым.
- Не знаю, лейтенант, не знаю, - задумчиво сказал Червяков, и в глазах его сверкнул мстительный огонек. - Я бы на месте товарища полковника на ответственное дело вас не взял.
- Я бы вас тоже, товарищ капитан.
- Забываетесь, Пермяков. Я - майор.
- А я старший лейтенант.
Червяков побагровел и стал нервно перекладывать папки с личными делами.
Стараясь сгладить неловкость, Прасол, сделав глубокомысленный вид, предложил:
- Может, вы сами пойдете ко мне, товарищ майор? У вас опыт, суждения… Я попрошу командира дивизии, он вас на время отпустит…
Червяков импульсивно отодвинул папки.
- Вы бы мне еще взвод предложили, - голос его полнился язвительностью. - Майоров нам некуда девать стало.
- Извините, если обидел, - голос Прасола звучал примирительно. - Но раз вы отказываетесь, на ваше место я беру старшего лейтенанта Пермякова.
Когда Пермяков вышел из канцелярии, Червяков сказал:
- Простите, товарищ полковник, но, между нами, я удивлен. Вы что же, всерьез верите, будто ваши тесты могут прояснить, чего стоит тот или иной офицер? Что ваши вопросы выше диплома и служебных аттестаций? Лично я в это не верю.
- Представьте, я тоже.
- Зачем же задавать вопросы? Они сбивают с толку. Люди теряются. Возьмите лейтенанта Чижова. Хороший офицер, а как растерялся…
- Простите, майор, но офицер, которого сбивают с толку дурацкие вопросы, не может быть хорошим. Мне не обязательно, чтобы на все отвечали правильно. Куда важнее, чтобы человек не терялся, а думал. Любые решения, которые принял командир, оказываются верными, если он без колебаний доводит их до конца. Плохо, когда офицер колеблется, не может решиться на что–то определенное…
После обеда Прасол собрал офицеров, отобранных в команду.
- Всего трое? - удивился Тесля. - Не густо.
Прасол улыбнулся:
- У меня принцип матросский - пусть трое, но все в тельняшках.
- Мы такие, - подтвердил Шуршалов с улыбкой и согнутым пальцем поправил усы.
- Не сомневаюсь, и все же вынужден вас проверить. Сперва пошутим. Сейчас я выйду и запру дверь. Жду вас на плацу. Дверь не ломать, окон не бить. На все три минуты. Ясно?
Щелкнул замок.
Когда Прасол вышел из штаба, на плацу уже стояли два капитана - Тесля и Шуршалов. Последний небрежными ударами ладони отряхивал брюки. Прасол поднял глаза. Окно на втором этаже было распахнуто, одна из створок качалась, поскрипывая.
- Пермяков? - спросил Прасол.
- Здесь, - голос раздался из–за спины. - Простите, товарищ полковник. Я тоже умею как кенгуру, но джентльмены предпочитают двери…
Он показал Прасолу гвоздь с согнутым острием. Офицеры засмеялись.
- Нестандартное решение, - заметил Шуршалов иронически.
- Ценю, - согласился Прасол. - Остается проверить, как вы стрелять научились…
- Нешто мы не господа офицеры? - сыронизировал Тесля.
- Это мы и проверим. Согласны? Шарков, ты мне обещал стрельбище.
- Все готово, можем ехать.
На дивизионном стрельбище в секторе пистолетной стрельбы их встретил офицер, отвечавший за безопасность и мишенную обстановку. Представился:
- Капитан Мельников. Сектор к занятиям готов.
- Вот вам смена, - сказал Прасол, пожав руку капитану. - Командуйте.
Офицеры выстроились шеренгой, зарядили оружие.
- На огневой рубеж, шагом марш! - подал команду Мельников.
- Отставить! - оборвал его Прасол.
Офицеры остановились. Сделали по шагу назад. Подравнялись.
- Товарищи офицеры! - сказал Прасол. - Дело, которое нам вершить, по командам не будет делаться. Когда надо стрелять, каждому придется решать без подсказок…
- Но меры безопасности на огневом рубеже, товарищ полковник, необходимы, - возразил Мельников, краснея от обиды. Он знал, что старшие начальники всегда требовали пунктуального соблюдения всех правил проведения стрельб. Прасол повернулся к капитану.
- У вас есть пугачи? Пистоны? Надо выдать. Нет? Жаль. А коли люди вооружены пистолетами, то мы будем учить их обращаться с оружием в экстремальных условиях.
Он обернулся к шеренге.
- Владимир Васильевич, ваша мишень крайняя справа. Стреляйте.
Мельников, теперь уже побледнев, гневно обратился к Прасолу:
- Я снимаю с себя ответственность за ваши действия, товарищ полковник.
Прасол понимающе кивнул.
- Успокойтесь, товарищ капитан. Я вас не подставляю. Можете даже уйти.
Тесля, не выходя на огневой рубеж и не меняя стойки, вскинул пистолет и пять раз без пауз выстрелил. Все смотрели не столько на него, сколько на Прасола. Но тот стоял с непроницаемым видом и внимательно разглядывал носок своего ботинка, поворачивая его туда–сюда.
Когда выстрелы отгремели, он спросил:
- Попали?
- Конечно, - ответил офицер. - Две десятки, три девятки.
- Даже так? Отлично.
Шуршалов и Пермяков стреляли вместе. Еще две отличные оценки должны были порадовать полковника. Но он не очень обрадовался. Сухо констатировал:
- Стрелять все вы умеете, я убедился. Вопрос только в том - как? Обратите на себя внимание: за годы службы вас приучили держать пистолет как хрустальный бокал. По команде "Шагом марш!" выходить на огневой рубеж. По команде "Огонь!" - нажимать курок. После стрельбы еще одна команда: "Орудие к осмотру!" И ни у кого из вас за все это время не возникло желания спросить: кому нужны хрустальные стрелки? Вы ведь сами знаете, как во всех случаях вас тянет принять спортивную стойку. Нам это не подойдет. Андрей Павлович обещал обстановку более сложную. Куда–то надо ехать?
- Да.
И они поехали.
Узкая пассажирская платформа "Ягодное" в тот час была пустынной. Пятеро мужчин в камуфляже спрыгнули на траву, пересекли рельсы и двинулись по тропке, пересекавшей лес. Миновав пшеничное поле, прошли к реке. Здесь вдоль берега рачительные хозяева природы десятилетиями добывали гравий и оставили на память будущим поколениям свидетельства своей бурной деятельности - огромные мертвые котлованы. Одни из них кто–то приспособил под дикое стрельбище. Здесь можно было вести огонь из всех видов оружия, вплоть до гранатометов, не боясь причинить кому–то вред.
- Подойдет? - спросил Шарков, зная, каким будет ответ.
Они стояли на краю глубокой выемки, которая с Луны должна была выглядеть внушительным кратером - следом великой космической катастрофы.
- В самый раз, - оценил Прасол местечко. На похвалы он был скуп, а когда хвалил, в голосе было больше иронии, нежели восхищения. От этого похвалы не всегда вдохновляли.
Шарков прикрепил к метровым кольям две поясные мишени и разнес их по разным углам карьера.
- Начнем? - спросил Прасол. - Давайте вы, Юрий Иванович. На цель по одному патрону. Вперед!
Пермяков бежал упругим спортивным шагом, легкий, сноровистый. Было видно, он старался произвести впечатление на товарищей. Прасол спокойно сидел на откосе у въезда в карьер и сосредоточенно подбрасывал на ладони нечто, похожее на голыш. Когда Пермяков достиг первого рубежа и выхватил пистолет из кобуры–босоножки, Прасол зажег шнур взрывпакета, которым только что играл, и швырнул его под ноги стрелку. Взрыв бабахнул за спиной Пермякова, и тот от неожиданности рванул курок. Прогремел выстрел. Смешавшись, стрелок пальнул еще раз и побежал дальше…
После проверки обеих мишеней попаданий в них обнаружено не было.
- Поймите, - сказал Прасол своим рекрутам. - Я не разочарован. Нет. Просто хотел показать вам, что навыки спортивной стрельбы, которые служба прививает офицерам, - это подготовка к войне с чучелами. А мне нужно, чтобы вы видели перед собой подлинного врага. Вооруженного. Он будет в вас стрелять. И стрелять метко. Поэтому мы начнем учиться вести огонь на бегу, в падении, в прыжке…
- Для этого надо каждому спалить по ящику патронов, - сказал обиженно Пермяков.
- Будет и по ящику. Будет по два. Важно, чтобы вы палили не зря. Вот вы, Юрий Иванович, в нос попадаете пальцем с закрытыми глазами. Верно? Стрельба в движении почти то же самое. Надо привыкнуть ощущать пистолет как продолжение руки. Пусть он станет указательным пальцем. И главное в этом деле, чтобы ствол во всех случаях лежал параллельно локтевой кости. Во всех случаях - когда вы стоите, лежите на боку, на животе. Закройте глаза и вскиньте руку. Откройте глаза. Задрали ствол? Поправьтесь. Плюньте на все, чему вас учили в тире. Главное - рука и глаз. И не бойтесь дергать курок. Пусть плавно его спускают чемпионы. Нам нужны не очки, а жизнь, - Прасол перевел дух и улыбнулся. - Во речугу закатил! Будто народный депутат перед вторым микрофоном.
- Может, вы сами покажете, как надо? - с невинным видом попросил Тесля, и все сразу посмотрели на полковника. - Для поучения и нашей уверенности.
- Кому дать взрывпакет? - спросил Прасол. - Пермяков наверняка постарается меня подловить. Есть такое желание? Валяйте!
Прасол бежал зигзагом, и Пермяков ни разу не угадал, куда он сделает очередной бросок. Взрывпакет, посланный, казалось бы, туда, куда направлялся полковник, пукнул впустую, потому что Прасол внезапно рванулся в другую сторону. И огонь по мишени он открыл не с рубежа, обозначенного кучкой камней, а задолго до него, едва из–за борта выемки стало видно первую мишень. Выстрел прозвучал неожиданно и всего один раз. Остроглазый Пермяков увидел, что в центре мишени, где–то под условным подбородком фигуры, как крупная муха села пробоина.
Тесля наблюдал за полковником с изумлением. То, что делал Прасол, походило на трюки стрелка–каскадера, с одним отличием - пули были настоящие и поражали мишени без подвохов.
Вбежав в выемку, Прасол перепрыгнул через бетонную балку и, еще находясь в прыжке, саданул по второй цели во второй раз. Он успел сделать еще два выстрела. Затем упал за вагонетку, стоявшую на ржавой узкоколейке, быстро выкинул руку из–за колеса и вогнал в первую мишень сразу две пули. Встал, отряхиваясь…
- Все, товарищ полковник, - сказал Тесля, - можете из меня веревку вить, но пока не повторю ваш результат, буду здесь пыхтеть день и ночь.
- Добро, Владимир Васильевич, веревок я из вас навью. Но сейчас мы отработаем еще одну комбинацию. Борис Иванович, вы слыхали команду "Вперед! Я прикрою!"?
- Так точно.
- В кине, - сострил Пермяков. - В армии такой нетути.
- У нас будет. Только учтите, когда тебя прикрывают, это ничуть не веселее, чем когда тебе стреляют в спину. Но мы должны через такое пройти. Чтобы каждый в группе знал - прикрывают без дураков. Чтобы верили друг другу - если прикрывают, это надежно.
- Надо, так надо, - сказал Тесля.
- Отлично, Владимир Васильевич. Вы сейчас поползете до рубежа, с которого станет видна левая мишень. Я буду вас прикрывать и вести огонь по правой. Пули пойдут над головой, но вы на них ноль внимания. Я прикрываю…