- Есть, - сказал Тесля тоном, каким удачливый игрок объявляет шах менее удачливому противнику. - Основное направление левее, десять.
И сразу же стереотруба, укрепленная в машине, направила объектив в указанную точку.
- Вижу, - объявил Шарков. - Засек!
- Что скажешь, Железный? - поинтересовался Серый у шефа.
- Пока одно: хороший генерал. Цветочки любит.
- Смелый, может?
- Просто глупый. Умный генерал всегда должен чувствовать себя на войне. Не подставляться. Надо понимать, что в случае серьезных событий таких, как он, постараются убрать без задержки. В первую очередь. Еще до начала боевых действий.
- Ты словно недоволен, что он такой беспечный.
- Я доволен. И все же, Серый, нам не надо спешить с выводами. Стоит еще присмотреться. Постараться понять, почему он себя так ведет.
- Ты в чем–то сомневаешься?
- Как ты думаешь, почему за много лет риска меня ни разу не накололи?
- Не знаю.
- По одной причине: я всегда во всем сомневаюсь.
- В чем сомневаешься сейчас?
- А вдруг генерал подставляется?
- Ты спятил, Железный? Чтобы подставляться, надо по крайней мере знать, что за тобой охотятся. Мог он об этом догадаться?
- Не знаю.
- Не мог.
- А если?
- Каким образом?
- Что, коли они накололи Зеленого? Почему этот обормот исчез так внезапно?
- Брось, Железный. Мы ведь все выяснили. Аппендицит может прихватить даже тебя. Это проверено. Сосед по палате у него уголовник. Шпана, по–русски.
- Ладно, оставим. Ты спросил, как могли на нас выйти, я тебе дал вариант. А их может быть не один. Есть немало других.
- Предательство?
- Я сказал: кончили. Лучше думай о том, где копать картошку.
- Лично я бы выбрал этот лужок. Удобное место.
- Мне оно не нравится.
- Почему?
- Потому что слишком удобное. В таких местах нормальные люди обязательно будут настороже.
- Слушай, Железный, ты - псих. Это же русские . Ты служил в их армии?
Железный ощерил зубы в усмешке:
- Где я служил, там меня давно нет.
- А я служил у них . Возил командира полка. Водитель ефрейтор Курт Соо, честь имею. Так вот, ни у меня, ни у командира полковника Осипенко никогда и мысли не было, что на нашу машину кто–то может напасть. Даже в поле мы садились перекусить под любой куст, а мой автомат так и лежал в машине. Это называлось чувством хозяина. И его из русских не так–то просто выдавить, поверь мне, Железный.
Перед заходом солнца Прасол и Тесля проверили место, где был замечен блеск оптики. Железный выбрал наблюдательный пункт весьма умело. Это свидетельствовало о его высокой квалификации. С горушки открывался прекрасный вид на всю пойму ручья. Хорошо просматривалась дорога. Наблюдатели, располагавшиеся здесь, даже не пытались скрыть следы пребывания. Да и зачем? Кто запрещает людям облюбовать местечко под деревом, посидеть под ним, покурить, перекусить, поболтать? Трава вокруг была изрядно примятой: люди Железного здесь толклись не один день.
Утром следующего дня "генерал" выехал из гарнизона по обыкновению в девять. "Уазик" не спеша бежал по дороге. Сидевший за рулем Тесля держал на спидометре цифру "50".
Двое раздетых по пояс мужчин косили траву на лугу неподалеку от мостика через ручей.
- А ведь это они , - сказал Прасол уверенно.
- Почему так решил? - поинтересовался Шарков с немалым сомнением. - Тут местные нередко сенцом промышляет. Да и смысл какой нашим глаза мозолить?
- Именно в этом. Чем они здесь будут чаще маячить, тем меньше на них станут обращать внимания. По–моему, я даже узнал, кто они. Тот, что слева, Халликаспруун - Бурый. Справа, который пониже - Суур - Большой.
Тут же Прасол положил руку на плечо Тесле.
- Остановись и сходи в кусты на противоположную сторону. По малым делам. Допустим, вид этих кустиков у тебя вызывает рефлекс…
- Зачем?
- Пусть привыкают к мысли, что мы беспечны и на них не обращаем внимания.
- Проводим подкормку? - спросил Шуршалов языком заядлого рыбака. - Пожалуй, я тоже сбегаю в кустики. Ловись рыбка, большая и маленькая.
Когда машина миновала косцов, Большой отер со лба пот, оперся на косу и проводил "уазик" глазами. Бурый на мелочи не разменивался. Он продолжал косить как ни в чем не бывало.
- Они на крючке, - сказал Большой довольно. - Только подсечь.
Бурый старательно махал косой, врубаясь в сочную зелень с яростью заядлого фермера.
Вечером на машине Шаркова Прасол проехал по дороге в обратную сторону. На полянке возле края болотины стоял аккуратный стожок.
- Я сомневаюсь, - сказал Шарков, - что утром работали наши клиенты. На кой им было скирду ставить?
- Ты, Андрей, истинный горожанин. Верно? Вот и показалось тебе, что стожок - это скирда. Но заметь такую деталь: крестьянин на несколько дней оставил бы укос подсыхать. Или увез с собой, чтобы сушить сено дома. Мокрую траву не стогуют. Значит, у наших фермеров был другой интерес. Остановись.
Они прошли к стожку, постояли, делая вид, что заняты делами естественными. Осмотрелись. Стожок оказался неплохо сделанным шалашом.
- Я бы сюда посадил снайпера, - признавая поражение, сказал Шарков.
- А я под этот балаган заложу мину, - пообещал Прасол. - Ты мне Астахова призови под знамена. Не сейчас, а когда надо будет.
На другой день, когда сосед Ныыма был на процедурах, в палату, помахивая старенькой потертой планшеткой, вошел Шарков. Показал Ныыму удостоверение.
- Капитан милиции Сидоров. Уголовный розыск. У нас есть сведения, что ваш сопалатник - уголовный преступник. Вы с ним два дня. Не заметили ничего подозрительного?
Ныым ощутил, как злорадство вскипает в нем. Вот и представилась возможность сосчитаться! Этого русского, который унизил гордого Белого, а его, Ныыма, именует только чухной, стоит примерно и зло наказать. Так ему, грабителю с большой дороги, и надо! Ныым уже не сомневался, что его сосед–Лешка - грабитель.
- Да, гражданин начальник! Я его сразу подозревал. Он нехороший. С ним надо быть всегда осторожно. Очень. У него есть нож и пистолет.
- Где он хранит оружие?
- Носит всегда с собой.
- Спасибо, товарищ. Вы очень нам помогли.
Когда милиционер вышел, Ныым вытер со лба капли пота.
Едва переступив порог палаты, вернувшийся с процедур Пермяков с подозрением посмотрел на Ныыма.
- Тут легавые не появлялись?
- Нет, никто не был.
- Мне пора сквозить, - сообщил озабоченно Пермяков. - С утра возле больницы "раковая шейка" стоит.
- Что такое "сквозить"? Что такое "раковая шейка"?
- Мало того, что чухна, ты еще и тундра! Сквозить - это рвать когти. "Раковая шейка" - "мусоровоз".
Ныым и на этот раз ничего не понял, но вопросов больше задавать не стал. Ночью его сосед испарился, ничего не оставив на смятой койке и в тумбочке. Когда он ушел, Ныым не слыхал. Бандит и есть бандит…
В тот же день с бюллетенем на руках из больницы выписали Ныыма.
С какого–то момента, как заметил Шарков, события понеслись с калейдоскопической быстротой.
Когда Ныым покидал больницу, его встретил Прасол. Они прошли в городской сквер, сели на скамейку.
- Вот тебе, любезный, маленький сувенир, - Прасол протянул Ныыму плоскую серенькую коробочку. - Держи.
Ныым взял и стал с интересом крутить ее в пальцах.
- Что есть этто?
- Тебе название или назначение?
- То и труггое.
- Название - пейджер. Тебя устроит? Назначение - связь. Между мной и тобой.
- Я не путту держать связь с вами.
- Будешь.
- Это шантаж?
- Это деловое сотрудничество. Мы с тобой образовали траст - компанию на доверии. В таких отношениях со мной лучшая твоя страховка. Своих сотрудников я берегу. Ты понимаешь?
- О да, понимаю. Я теперь русский шпион?
- Нет, эстонский дурак.
- Вы не любите эстонцев?
- Что значит "не любите"? У меня среди эстонцев есть друзья. Настоящие. Дружба народов - это, Ныым, всего только лозунг. Зато, я знаю, существует дружба людей. Не взирая на национальности. Есть среди эстонцев и немало дураков. Таких, как ты…
- Почему я дурак?
- Потому что позволил Железному повести себя на грязное дело. Мнение о себе ты можешь исправить. В момент, когда Железный назначит операцию, ты мне сообщишь.
- Если я не сделаю этто?
- Ты все правильно понимаешь, Ныым. И еще, как у нас говорят, "заруби на носу". Вернешься домой, можешь ненавидеть Россию и русских. Но под одеялом. Ни в коем случае не бери в руки оружие. Пойми, Россия не всегда будет терпеть ваши штучки. Ты меня понял? Да, вот последнее. Держи, - на открытой ладони Прасол протянул Ныыму пузырек с двумя таблетками. - Когда соберешься выйти из игры с Железным, выпей одну. Тебя начнет рвать. Откажешься от участия в стычке.
- Хотитте отравить?
- Ты все–таки дурак, Ныым. Впрочем, я дал тебе две таблетки. Выбери любую и проверь на собаке.
- Я возьму.
Пузырек исчез в кармане эстонца.
Вечером Прасола ждал приятный сюрприз.
- Можешь поздравить, - сказал довольным голосом Шарков, - мы обнаружили протечку.
- Кто?
- Прапорщик Липкин. Он приезжал в город и встречался с чеченцем Селимханом Имаевым. Нас на него вывел Белый, который из больницы от Зеленого приперся к Имаеву на ночевку.
- Ох, худо России, - задумчиво сказал Прасол. - Зажали ее с двух сторон великие державы - Чечня, Эстония. И Липкин посередине.
- По некоторым предположениям, Липкин продавал Имаеву боеприпасы. Завтра в хранилище начнется проверка.
- Каким образом начальник склада НЗ может быть в курсе дел комдива?
- Его жена - прапорщика Липкина - работает в секретной части штаба дивизии.
- Липкина надо брать до проверки хранилища.
- Не спугнем?
- Если правильно подойдем к делу - нет. Свяжись с прокурором.
На аэродроме десантной дивизии Шарков встретил Чумака. По трапу на бетонку спустился невысокий чернявый мужчина лет сорока, в кепочке с пуговкой, в зеленой куртке–встровке и коричневых ботинках с широкими носами. За ним два солдата вытащили на поле оружейный, добротно сколоченный ящик и большой брезентовый мешок.
- Товарищ Чумак? - спросил Шарков.
- Точно так, - отозвался приехавший. - Только, ради бога, не острите насчет Алана. Он мне ни брат, ни сват, ни седьмая вода на киселе. Я не заряжаю водопроводную воду, не лечу взглядом геморрои. У меня амплуа другое…
- Рад познакомиться, - протягивая руку, сказал Шарков. - Острить не в моем вкусе.
- Тогда мы сойдемся.
Прасол и Чумак при встрече обнялись.
- Слушай, наш дорогой Ильич, - сказал Чумак, - ты мне дашь спокойно поковыряться на даче?
- Разве я виноват?! - возмущенно парировал обвинение Прасол. - Вот, гляди, это он, Шарков, звонил Портнову и шумел: "Ах, пришлите нам Чумака, без него мы словно без рук".
- Верьте вы ему больше, - обиженно сказал Шарков.
- Товарищ майор, - извиняющимся тоном произнес Чумак. - Не обращайте внимания. У нас всегда тот прав, у кого больше прав. А с дачей у меня в самом деле труба. Колорадский жук заедает, собирать надо.
- Костя, выручай, - оставляя шутки, сказал Прасол, - мне нужно "уаз" усилить броней.
- Зачем? Возьми БТР или БМД и шуруй.
- Ха! Спасибо за совет. Но у меня клиент капризный. БТР ему на дух не нужен, подавай "уазик".
- Сколько дашь времени?
- Ты меня знаешь, я щедрый. Нужно было еще вчера.
- Десять дней хочешь?
- Самое большое - завтра.
- Слушай, дорогой Ильич, я не Фигаро.
- Значит, договорились: два дня. Бери машину, кати в Смоленск. Дверцы и задний борт надо усилить броневым листом.
- Движок такую тяжесть не поволочет.
- Поставь другой.
- От СУ–29?
- Все, больше не проси: три дня.
Шарков, наблюдавший за этой пикировкой, понял: два человека, беседовавшие в легком стиле, понимали друг друга с полуслова и по–мужски уважали один другого.
В двадцать два десять в дверь квартиры прапорщика Липкина позвонили.
- Кто? - спросила осторожная хозяйка квартиры Наталья Петровна.
- Сосед. Корнеев. Мне бы плоскогубцы.
Дверь открылась, и сразу в нее, мощно сдвинув с дороги хозяйку, вошли четверо. За ними - понятые, соседи Липкина прапорщики Корнеев и Пышкин.
Хозяин сидел на кухне в майке, синих спортивных штанах и тапочках на босу ногу. Он пил чай. На столе стоял самовар, на блюде лежала горка пирожков с яблоками.
- Вы арестованы, Яков Михайлович, - сказал Шарков и положил на стол бумагу. - Вот постановление, подписанное прокурором. Прошу добровольно до начала обыска выдать незаконно хранимое оружие, боеприпасы, средства конспиративной связи…
- Яша, - губы у хозяйки дома тряслись. - Что ты наделал?
- Прошу вас сесть, прапорщик Липкина. Начинайте обыск, - приказал Шарков.
Час спустя в дровяном сарайчике рядом с гаражом, где стоял "запорожец" Липкина, были обнаружены два пистолета Макарова в смазке, полторы тысячи патронов в упаковках и телефон, искусно подключенный к свободной паре проводов в распределительной коробке городской связи.
Чумак знакомил офицеров группы Прасола с новым оружием, которое он привез с собой.
- Это, - Чумак поднял в руке аккуратный тупорылый автомат, короткий и, несмотря на свою миниатюрность, массивный с виду, - малогабаритный автомат МА. Николай Ильич, - кивок в сторону Прасола, - у нас любитель музыки и называет его мандолиной. У такого музыкального инструмента калибр девять. Масса - два кило. Длина - тридцать восемь сантиметров. Это позволяет укрыть оружие под любой одеждой. На двести метров мандолина гарантирует стопроцентное пробивание бронежилетов, в которые заложены титановые пластины и тридцать слоев кевлара…
Человек, постоянно имеющий дело с оружием, перестает думать о его роковом предназначении и, встречаясь с новыми образцами, в первую очередь оценивает их изящество, оригинальность конструкторских и технологических решений. Его не пугает, а восхищает поражающая сила оружия, и чем она больше, тем сильней восхищение.
- Это, - Чумак демонстрировал второй образец, - бесшумный автомат "Вал". Конструкция оружейника Дерягина. Гордость нашего арсенала. Калибр - девять. Вес - два шестьсот. Патрон конструкции Фролова…
- Не в этом главное, - прервал инструктора Прасол. - Важнее для нас то, что оружие подготовил к бою и зарядил Сергей Петрович Чумак. Заряжено Чумаком - это знак высшей пробы…
И тут случилось неожиданное: Чумак вдруг взорвался. Лицо его покраснело, и даже уши набрякли свекольным соком. Срывающимся голосом он стал выкрикивать:
- Прасол, оставишь ты… твои шуточки… мне они знаешь где?.. Ты хоть думаешь?.. Понимаешь?..
Все удивленно застыли. Пытаясь успокоить Чумака, Шарков сказал:
- Простите, Сергей Петрович, но мне кажется, ничего обидного…
- Если кажется - перекреститесь. А мне эти шуточки…
- Сергей Петрович, - вмешался в разговор Тесля, - в словах "заряжено Чумаком"…
- Что в этих словах?! Что?! В них подтекст, и какой! Когда говорят: "Заряжено Чумаком", имеют в виду Алана. Хотите верьте в его силу, хотите - нет, но он все - и газеты, и воду старается зарядить на добро. Добро - это счастье, вкус жизни. То, что заряжено мной, несет вкус смерти…
- Сергей Петрович, - снова попытался успокоить его Шарков, - рано или поздно каждый из нас познает вкус смерти. Даже те, для кого воду заряжал Алан Чумак.
- Вы опять за свое? То, что заряжено мной, заставляет этот вкус познавать раньше положенного. И мне не легче, что это бандиты, насильники, воры. Мне не легче, поймите…
- Все, Сережа, - сказал Прасол, - ты действительно утомился. У тебя на даче шурует колорадский жук. Езжай туда, мы здесь сами управимся.
Шарков смотрел и думал, насколько разные это люди. Они дружат, служат одному делу, но один из них живет сердцем, подчиняя его уму, во втором все определяет схема, уверенность в том, что жить надо так, как он, и никак иначе…
- Гражданин Липкин, какое сообщение ждал от вас Железный?
- Я должен назвать день, когда генерал Деев поедет в город или оттуда с секретными документами.
- Откуда вы, начальник склада, узнаете об этом?
- У Наташи от меня нет секретов.
- А у вас от нее?
- Были. Теперь они ей известны.
- В какой форме вы должны передать сообщение?
- Должен сказать: "Кабанчик нагулял сало. Можно резать".
- Как они узнают, едет генерал из города или в город?
- Если из города, я скажу: "Пора решать".
- Какие пароли, чтобы доказать, что передали сообщение вы?
- Я должен три раза кашлянуть.
- Каким образом?
- Вот так: "Кабанчик нагулял сало. К–х. Пора решать. Кх–кх".
- Повторите еще раз.
- Кабанчик…
- Записал? - спросил Прасол Шаркова. - Добро.
В тот день с утра на северо–западе - в гнилом прибалтийском углу - начали собираться тучи. Поначалу белые, они постепенно сгущались, серели, наливались темнотой. Солнце померкло, в воздухе похолодало. Поднялся ветер. Он дул порывами, неся с собой острые запахи соснового леса и болотной прели. Потом пошел дождь. Впрочем, дождь - это слишком сильно. Ученый муж из гидрометеоцентра определил бы происходившее как "моросящие осадки в виде водяной пыли". Эта пыль висела в воздухе и тянулась косами за мокрой пеленой проплывающих туч.
- Зараза, - сказал Пермяков, зябко поеживаясь. - Теперь зарядило дня на три…
Они сидели в кабинете Шаркова и пили чай из электрического самовара. Вошел Прасол, хмурый, сосредоточенный. Сел за стол, попросил Шаркова:
- Будь добр, накапай чашечку.
Взял стакан, погрел о него ладони. Бросил в чай дольку лимона. Внимательно смотрел, как светлеет заварка. Поднял глаза на команду. Все напряженно затихли, предчувствуя новости. И не ошиблись.
- Сегодня, - сказал Прасол. - Допивайте - и на трассу. Как поется: в последний и решительный бой. Матч состоится при любой погоде.
Он видел, как всем сразу расхотелось чаевничать.
- Андрей, - попросил Прасол. - Достань мою из загашника…
Шарков встал, открыл сейф и вынул оттуда бутылку "Посольской". Поставил на стол.
- Перед выездом по сто граммчиков, - предложил Прасол.
- Я пас, - сказал Пермяков решительно.
- Что так?
- Дал зарок спиртного в рот не брать, особенно для храбрости.
- В вашей храбрости не сомневаюсь. И не собираюсь предлагать допинг. Однако, учтите, при огнестрельных ранениях алкоголь снижает опасность осложнений.
- Ничего подобного не слыхал, хотя пропущу стакашек с удовольствием, - заметил Тесля и посмотрел налитое на просвет. - Апостольская влага, и монаси ее приемлют. А что полезно, даже жена мне не говорила.
- Она детский врач, так? Между тем огнестрельные ранения требуют специализации. Впрочем, наша медицина всегда была и пока остается лицемерной. Коли ей дана команда бороться с алкоголем, будьте уверены, даже если водка окажется бальзамом долголетия, от народа это скроют.