Глава 10
- Ну, - Иоанн Васильевич нервно дёрнул лицом, оборачиваясь на вошедшего Годунова. - Почто шведы мира просят так скоро и все земли нам уступают?
- Подсыл наш доносит, дескать, немцы магаданские, самого короля Юхана в плен взяли. А за место выкупа, велели мир с нами заключить скоро и все земли отдать. - Годунов перекрестился на иконостас. - Самих шведов немцы магаданские прельстили обещанием помочь в войне против Речи Посполитой. Бают, свои пушки и ружья обещали шведам продать, да солдат обучить шведских.
- О-хо-хо, грехи наши тяжкие, - Иоанн встал на колени перед образами и принялся креститься. - Этак они шведов вооружат и обучат, те через пять лет у нас всё сами заберут, да Новгород прихватят? Что делать? Может, тех немцев магаданских не выпускать из Холмогор, запретить выезд? Тогда и шведам ничего не продадут?
- Поздно, государь, немцы магаданские целый город на мурманской земле выстроили. Шведы те земли им простили, да железный рудник на Кируне отдали. - Борис Годунов опасливо покосился на нервничающего царя. Почти год пришлось лечиться, когда государь избил его, Годунова, всего ничего прошло с той поры. Кабы опять не попасть под руку горячую. - У главного немецкого полуполковника, Петра Головлёва, четыре своих коча выстроены, да два корабля у разбойников морских захвачены. Им в Мурманске теперь, как бы, не проще жить станет, море там зимой не замерзает, круглый год торговать можно. Ежели мы их прижимать будем, уйдут немцы с украин русских. Будет ли нам с того выгода?
- Урусов баял, прошение об открытии торгового дома магаданцы хотели подать?
- Да, государь, на условиях лучше английских. - Годунов заговорил медленно, словно рассуждая сам с собой. - Обещали цену за мягкую рухлядь на десятую долю выше английских немцев давать, мастеров наших обучить свои ружья и пушки делать.
- Да хороши ли те ружья? - Царь поднялся с колен так резко, что его приспешник едва не упал от испуга. - Коли магаданцы свои ружья по английской цене торгуют, знать, они хуже английских мушкетов? Железо, поди, гнилое?
- Нет, батюшка, все стрельцы те ружья хвалят. Яз стрелял много сам, на двести шагов пуля байдану пробила, что мишенью служила. Байдана старая, но добрая. Да и ты, государь, сам стрелял.
- Ладно, пусть Урусов напишет своим магаданским друзьям, будет им разрешение, - Иоанн Васильевич неожиданно улыбнулся. - Давай, зови лекаря, немца магаданского. Третий год он меня лечит, его лекарства лучше английских, спина редко стала болеть. Будем считать, что ружья магаданские тоже лучше английских мушкетов. Надо сразу пять полков теми ружьями обеспечить, деньги есть. Да узнает пусть, насчёт пушек магаданских, так ли они хороши, как ружья, и, сколько тех пушек нам продать смогут на Чусовой?
Часть вторая
Глава 11
Мурманск разрастался с каждым днём, к весне 1576 года в порт пришли первые европейские торговые корабли. Поморские кочи и рыбацкие шхуны норвегов, да торговцы из Варго, бывали часто, рыбаки исправно снабжали городок свежей и солёной рыбой, поморы привозили канаты, парусину, воск, дёготь, зерно, масло. Магаданцы стали богатыми покупателями, выбирая у поморов часть товара, приготовленного для англичан, да по завышенной цене. Городок насчитывал почти пятнадцать тысяч жителей, что для малочисленной Скандинавии считалось вполне серьёзным населением. И не только из-за количества горожан, а из-за гигантской промышленности (по меркам шестнадцатого века, конечно). Ещё бы, в общей сложности, в механических мастерских, на верфи, на стекольном производстве и оружейном, работали почти полторы тысячи мастеров и рабочих.
Пусть остальные десять тысяч мужчин ничего не производили, поскольку пленным шведам отводилась роль пушечного мяса, главной ударной силы магаданцев. Результатов труда рабочих с избытком хватало для выпуска требуемого количества ружей и пушек, да ещё оставались силы на коммерческое производство. Поморы, самоеды, чухонцы, норвежцы, быстро оценили доступность, цену и качество магаданских ножей, топоров и прочих стальных изделий. Англичане, торговавшие на Руси аналогичным товаром, быстро почувствовали уменьшение рынка сбыта. Трудно ли догадаться, что появления конкурентов Московская торговая кампания терпеть не будет? Да ещё торговое представительство магаданцев, что начали строить неподалёку от московского Кремля. Оно грозило если не разорением, то серьёзным падением доходов для англичан, работавших до этого в монопольной ситуации.
Если вспомнить, что магаданцы демонстративно ограбили в Стокгольме именно английские склады, а три года назад английские же врачи, лишились в Москве работы при дворе царя Иоанна, после появления там магаданских лекарей, ситуация накалялась с каждой неделей. Собственно, коварный подполковник только этого и добивался, чтобы англичане открыли военные действия против магаданцев. Самым удобным для морской державы представлялось нападение на Мурманск. Если островитяне даже на русский Архангельск нападали с завидным постоянством, магаданский городок становился единственной реальной целью. Особенно, с незамерзающим портом, без береговых укреплений, настоящая игра в поддавки.
Чем и занимался Николай в Стокгольме, кроме основной работы, всячески распространял слухи о богатстве Мурманска и его незащищённости. Он прикладывал чудеса изобретательности, чтобы рассказать о миролюбии магаданцев, о растущем достатке Мурманска, расположенного на дружественной земле. О том, что вывезенная из Стокгольма королевская казна с наступлением лета уйдёт на жалованье наёмным мастерам, рабочим и солдатам. Пока же все три тысячи отправленных на переподготовку шведских солдат и офицеров абсолютно безоружны. Оружие и боеприпасы к ним прибудет с началом навигации 1576 года из Холмогор. Зимой шведские полки учатся правильно маршировать, а офицеры изучают магаданский язык, чтобы понимать советников, что прибудут вместе с оружием. А зиму магаданцы спокойно проживут и без оружия и боеприпасов, зачем они в окружении дружественной могучей Швеции? Зато с поступлением оружия солдат быстро обучат стрельбе из магаданских ружей. Лишь после этого войска отправятся в летнюю военную кампанию в Польшу.
О реальной картине Николай молчал, никто даже в Стокгольме не знал, что в Мурманске не три тысячи уплывших морем шведов, а почти десять, куда входят несколько партий пленных солдат и офицеров. Представитель магаданцев всячески подчёркивал, что остался для защиты Стокгольма и его короля, показывая на два десятка пушек у королевского дворца. При этом, "простодушно" сообщал, что даже в Мурманске нет таких пушек, их привезут лишь в следующую навигацию. Умный наблюдатель давно сделал выводы - в Мурманске огромное количество ценностей, при полном отсутствии защиты. Пушек нет, шведские солдаты безоружны. Вооружены лишь пять сотен магаданцев (такое число озвучил Николай), у которых патроны на исходе. Все ждут новой навигации, когда прибудет пополнение, пушки, ружья и патроны. В целом, со своими обязанностями дезинформатора, сыщик справился неплохо. По крайней мере, никто не сомневался, что летом большой десант перевооружённых шведов высадится на южном побережье Балтики. Европа с прошлого года ждала возобновления военных действий шведов в Речи Посполитой. Поляки же не принимали всерьёз заявления о новой силе в европейской политике.
Как обычно, шляхтичи интересовались количеством, а не качеством магаданских отрядов, когда же узнавали, что столица Швеции была захвачена силами полка, злорадствовали. Более толковые политики и генералы заявляли, что Речь Посполита слишком сильна даже для четырёх магаданских полков, какими бы ружьями те не обладали. В целом, Европа радовалась ослаблению Швеции, не собираясь принимать во внимание каких-то диких московитских союзников, завезённых из Сибири царём Иоанном. В то, что магаданцы ведут свою политику, не верил никто, даже часть шведов. Европейцы, по своему эгоцентризму, не пытались слушать, а рассуждали в привычных рамках десятилетней политики.
Собственно, европейцам не было дела не только до московитов, но и до шведов. Вся Европа была охвачена пожаром Реформации. Во Франции три года назад пронеслась Варфоломеевская ночь, теперь гугеноты ожесточённо резали католиков и наоборот. А герой-любовник, Генрих Наваррский усиленно прикидывался добропорядочным католиком, вербуя себе новых сторонников и удерживая от бегства старых гугенотов. Испания погрязла в болотах Голландии, не в силах справиться с гёзами, которым помогали англичане. По истинно британской привычке, англичане, то вооружали протестантское войско голландцев, то предавали их, отказывали гёзам в убежище на территории Острова. Вильгельм Оранский огнём и мечом наводил порядок в Соединённых Штатах. Датчане усиленно лавировали, между воюющими соседями, вступая в союзы, обещая всем помощь, но, фактически не воевали. Священная Римская империя вела сражения по всем фронтам.
На севере австрийские католики усиленно резали немецких и чешских протестантов, стараясь не выпустить из рук заблудшие души налогоплательщиков. На юге Вена оборонялась от наступающей Оттоманской империи, то отдавая земли, заселённые славянами, то откупаясь золотом от турок. Временами, собирая наёмников всех мастей, от французов до запорожских казаков, под свои знамёна, чтобы остановить или затормозить ползучую оккупацию Европы мусульманами. В Италии, разорванной на добрый десяток королевств, не воевал только ленивый, прибирая бесхозные земли. От Испании, захватившей половину "италийского сапога", до Рима, создавшего золотом и железом Папские земли.
Возможно, поэтому, кроме англичан, никто из европейских государств не придал значения шведской междоусобице, своих проблем хватало. Англия, только вступавшая в "золотой век Елизаветы", находилась на экономическом и политическом подъёме. Закончились десятилетия чехарды у трона, когда в междоусобной войне гибли лучшие представители королевства. Правление Елизаветы, "королевы-девственницы", обещало внутренний мир и согласие, что развернуло алчные взгляды английского дворянства и купечества во все стороны, в поисках быстрого и лёгкого источника обогащения. Крупные землевладельцы приступили к знаменитому "огораживанию", вылившемуся в войну против собственного народа. Под предлогом получения большей выгоды от продажи шерсти и шерстяного сукна, английские землевладельцы изгоняли со своих земель крестьян, устраивая на их полях овечьи пастбища. Крестьян, чтобы не жаловались и не бунтовали, либо вешали за бродяжничество, либо насильно забирали в "работные дома", где те в рабских условиях по 14–16 часов в сутки трудились, почти бесплатно, на мануфактурах. Позднее это столетнее порабощение крестьян классики истории назовут "переходом Англии на капиталистический путь развития", передовым шагом правительства.
Те из англичан, кто не имел обширных земель для разведения овец, или денег на строительство мануфактуры, традиционно уходили в море. Но, не воевать, торговать, или ловить рыбу. Нет, нынешнее поколение английских моряков знало иной путь быстрого обогащения, даже целых два пути, - работорговля и пиратство. Именно в конце шестнадцатого века проявил себя Дрейк, бывший пират, позже пожалованный дворянством, а в легендах и любовник самой королевы. Да, тогда и появилась знаменитая "английская мечта" - пиратствовать и разбойничать в молодости, чтобы в зрелости стать губернатором и лордом, уважаемым человеком, обласканным королевой. Через несколько десятилетий "английская мечта" плавно перейдёт в лозунг всех протестантов, их религиозный символ. Пасторы всех стран станут внушать пастве - "Если ты добился богатства, неважно, каким методом, грабил, убивал, предавал, в любом случае, ты отмечен богом. Богатство, независимо от способа получения, - признак божественной милости к человеку".
Именно из тех времён, конца шестнадцатого века, растут ноги аморальности современного западного общества. Сначала протестантские страны - Англия, Швеция, Голландия, в шестнадцатом - восемнадцатом веках добились резкого экономического роста, связанного, естественно с политическим и военным влиянием. Исповедовали дворяне, промышленники и торговцы этих стран, упомянутый выше принцип всевластия денег, позже названный короче "деньги не пахнут". Англичане, признав предварительно индейцев Северной Америки не имеющими души, то есть, животными, а не людьми, активно занялись уничтожением всяких Чингачгуков и Зорких Соколов. Не только отстреливая, но и заражая корью и оспой, уморяя голодом и холодом в резервациях.
От них не отставали голландцы, занимавшиеся тем же самым, жестоким геноцидом туземцев с юго-восточной Азии, в Индонезии, откуда на протяжении трёх веков вывозили награбленное богатство. Причём, потомки гёзов оказались настолько жестокими, что индонезийцы, малайцы и прочие индо-китайцы, включая жителей Цейлона, изначально голландского, встречали англичан (!), как освободителей от тяжёлого гнёта. Шведы, в силу некоторых причин, не ставшие колониальной державой, хотя и высаживались в Америке, отлично проявили протестантские навыки сверхчеловеков в Восточной Европе. Они, также не считали финнов, русских, карелов и прочих дикарей людьми, как их братья англичане в Америке индейцев. Потому шведские войска до конца восемнадцатого века с равнодушием мясника, забивающего свинью, вырезали начисто все поселения аборигенов, непротестантского вероисповедания, на захваченных территориях.
Позднее, к "передовым братьям европейцам" присоединились французы, увлечённо резавшие аборигенов в своих колониях, чему не мешала уже католическая церковь, отчаянно завидовавшая сверхдоходам протестантов. За ними последовали немцы, итальянцы, испанцы. Справедливости ради, нужно отметить, что в католических захваченных землях аборигенов считали людьми, в отличие от протестантов. Потому, при всей жестокости испанской инквизиции, население Южной и Центральной Америки, не было уничтожено, как в Северной, а смешалось с колонизаторами и значительно выросло. В отличие от североамериканских аборигенов, о буме рождаемости которых в резервациях что-то не слышно.
Так и получилось, что изначально протестанты продали чужие души за богатство, лишив ради прибыли аборигенов права на душу. Спустя полтысячелетия их далёкие потомки в Европе продали уже свои души за богатство, лишая себя половой и семейной принадлежности, лишая детей права на маму и папу. Зачем в толерантной Европе эти отсталые понятия? Пусть будет "родитель N1" и "родитель N2". Поскольку деньги не пахнут, торговцы и промышленники лишают всё человечество права на здоровую пищу, на лечение, на чистый воздух, на чистую землю и на чистую воду. Зачем сохранять чистую воду и землю в США, если можно всё это отнять у животных? У тех же арабов, негров, украинцев, русских? Они не протестанты, следовательно, у них нет души. А убить животное не грех, даже наоборот. Если вы убьёте курицу не так, как на птицефабрике, а просто отрубите голову, на вас подадут в суд, за жестокое обращение с животными.
С людьми, особенно не протестантами, гораздо легче, разбомбите Белград (в гуманитарных целях, конечно), забросайте "коктейлями Молотова" и сожгите заживо украинцев в Одессе (они же славяне, да ещё православные, - суть свиньи, не имеющие души), и вам ничего не будет. Вернее, будут денежки, которые, как известно, не пахнут. А человек, заработавший много денег, по идеологии протестантов, что? Конечно, он угоден богу, он уже на пороге рая, независимо, кого и сколько он убил, он же богат!
Именно в конце шестнадцатого века закладывалась в Европе, в первую очередь, в протестантских странах, основа для всей современной нечеловеческой политики разделения людей на первый и второй сорт, на "золотой миллиард" и остальное быдло. Об этом зимними вечерами жарко спорили в Форт-Россе магаданцы, пытаясь понять, что они смогут сделать, чтобы уменьшить влияние протестантской античеловечной этики на Европу и мир будущего. Что смогут сделать магаданцы, чтобы изменить историю России в лучшую сторону? О количестве невзгод, выпавших на долю Руси в конце шестнадцатого - начале семнадцатого века, образно рассказал магаданцам историк Павел Аркадьевич.
Во-первых, Ливонская война, длившаяся два десятилетия, которая не только унесла тысячи жизней русских стрельцов и простых крестьян, беспощадно вырезанных шведскими солдатами. И, не потому, что результатом той войны стало возвращение шведам и полякам всех захваченных Россией земель, в результате чего Русь лишилась выхода в Балтийское море на полтора века. Самым плохим результатом той войны стало резкое падение авторитета Иоанна Грозного, победителя Казани, Астрахани, разгромившего турок в битве при Молодях. До поражения в Ливонской войне Русь была для Европы символом победы христианства над магометанством. После сокрушительного разгрома объединёнными армиями шведов и поляков, Русь перестали считать европейским сильным государством, сведя победы над татарами и турками к азиатским разборкам.
Кроме того, по некоторым версиям историков, даже гибель сына Ивана от руки государя вся Руси приписывают поражению в Ливонской войне. Дескать, царевич возмутился заключению бесславного мира после гибели большого количества русских воинов. Царь, же, не меньше сына разгневанный подобной ситуацией, не выдержал, и ударил наследника. Так, что неудачная Ливонская война стала предвестником гибели династии Рюриковичей, начала Смутного времени на Руси. А, Смутное время, как известно, привело на русский трон династию Романовых, самую ничтожную из русских правителей, погубивших самое себя.
Такие далеко идущие последствия принесло поражение Руси в малоизвестной войне шестнадцатого века. Потому, свои действия магаданцы направили, в первую очередь, против шведов, выведя из войны сначала северян. Теперь, когда против Руси остался Ливонский орден, Речь Посполита и несколько вассальных князьков, наступал черёд следующих действий, запланированных ещё на Урале. В принципе, можно не спешить, в ближайшие годы в Речи Посполитой начнётся смена власти, после нескольких лет безвластия главой объединённого государства станет Стефан Баторий, он то, и нанесёт в будущем ряд поражений русским войскам. Это будет примерно в 1578–1579 годах, как помнил Павел Аркадьевич. Время было.
Во-вторых, после решения вопроса о Ливонской войне, вставал не менее, а, может, более важный и страшный вопрос для Руси - Крым! Естественно, в первую очередь, не всесоюзная здравница, которой там ещё нет, а крымские татары, которых удастся покорить лишь в конце восемнадцатого века, через двести лет. Хотя, как знают все любители комедий, воевать Крым начали со времён Ивана Грозного. Двести лет безуспешных походов, миллионы русских православных людей, погибших при татарских набегах, либо уведённых на невольничьи рынки Кафы и Константинополя. Тонны серебра и мехов, отданные Русью татарам и туркам за выкуп православных пленников, тысячи воинов, сложивших голову в Диком Поле.