Возле этого шевелящегося и словно неровно дышащего чудовища было холодно, как у раскрытой могилы. Малышев видел, как старики, приблизившись к внезапно выросшей стене, закрывшей почти весь мир, молча сдергивали папахи и только потом боязливо поднимали глаза.
Да и молодым было нелегко оглядеть эту чудовищную стену, внезапно преградившую и реку, и дорогу, и выход к восточному перевалу. А ведь у большинства местных жителей там, за новым хребтом, были родственники, знакомые. Сейчас же по ту сторону плескалось новорожденное море.
Все молча двигались вдоль завала, вышли на противоположный берег бывшей реки, а ныне просто каменистое плато, сложенное из той же сланцевой глины, покрытое обломками скал, валунами от тех времен, когда и здесь текла молодая река, пробившая это ущелье.
Шли медленно, остерегаясь соскальзывающих с завала камней, вглядываясь, не проскользнула ли где-нибудь струйка воды. Сейчас всем хотелось, чтобы завал был плотнее, чтобы он остерег кишлак от прорыва воды. И это странное желание воды и одновременно боязнь ее, несмотря на всю свою противоречивость, жили в душе каждого. Но об этом не говорили, словно боялись разбудить духов гор, ниспославших это страшное несчастье.
Наконец они пересекли все плато, ширина которого вдоль завала достигала двух километров, и подошли к тому месту, где завал уперся в отрог горной цепи, сбежавшей углом в долину. И только тут Малышев, хмурый, с посуровевшим лицом, сказал:
- Думаю, товарищи, что надо пробить канал по целику и выпустить воду не через завал, а здесь, через гребень утеса. Тревожить завал опасно.
Нивелировщики, прилетевшие с Ованесовым и заместителем министра строительства, отстали вместе со своими помощниками. Они снимали план русла, плато, завала. Малышеву хотелось посмотреть, что у них получается - в горах без инструмента даже опытный инженер может ошибиться, - но Уразов все стоял на месте, будто примериваясь к тому, что сказал Малышев. И Малышев снова подумал, что задачу на него возложили серьезную и, может быть, даже невыполнимую.
Ованесов предложил:
- Перенесем обсуждение в райком. Видите, старики допытываются, что вы сказали.
- Они все равно должны принять участие в нашем обсуждении. У нас так заведено! - напомнил Адылов. Но на Малышева посмотрел сердито: - Сколько же времени понадобится для того, чтобы проложить новое русло? Вы об этом подумали?
- Я должен посмотреть сначала нивелировочный план местности.
- Тогда пойдемте обратно, - предложил Уразов.
2
В двадцать один час заседание началось снова.
В маленьком зале райкома людей прибавилось. Освещен был только стол президиума, люди в зале сидели тихо, Малышеву порой казалось, будто там никого и нет. Но вдруг взблескивали чьи-то глаза, кто-то снимал папаху, вытирая вспотевшую бритую голову, и на нее падал блик от одной из настольных ламп, и Малышев сразу начинал испытывать стеснение в груди. Ведь эти люди - да и не только они, но и все в кишлаке и в других кишлаках и городах - ждали, к чему придут члены комиссии.
План ущелья лежал на столе перед Малышевым, и капитан, склонившись над ним, рассматривал поспешно набросанные знаки, чувствуя дыхание молчаливых людей. Порой мысли его словно бы разделялись на два потока, и один был связан с планом, с цифрами, а другой касался этих людей: "А здесь ли учительницы, что смотрели расширенными глазами на меня, будто я и есть Хизр - посланец аллаха?" Но он тут же подавлял посторонние мысли, потому что главными были сейчас расчеты и в них эти две учительницы, три тысячи добровольцев, саперный батальон, двести или триста тонн сильнейших взрывчатых веществ занимали свои особые места. И когда он оторвался наконец от плана и выпрямился, он словно бы услышал общий вздох облегчения. И понял: молчание становилось уже непереносимым, оно вселяло страх…
- Мы слушаем вас, товарищ капитан! - мягко сказал Уразов.
Его узкое длинное лицо казалось спокойным, как будто он председательствовал на обычном совещании у себя в кабинете и дела, которые предстояло решить, были привычными. Но Малышев видел, как вздрагивали его крупные руки, скрещенные на столе. Это только привычка казаться спокойным, потому что для окружающих он - сила и власть, а власть должна быть твердой, чтобы преодолеть любое препятствие.
Но ведь и у Малышева в руках власть, а кроме того - знания. Уразов вынужден черпать спокойствие у Малышева, а. Малышев может быть просто спокойным. Впрочем, думать об этом спокойствии было легче, чем достичь его.
- Мое предложение довольно просто, - начал он, умеряя волнение и говоря тише, чем следовало. - Мы должны проложить новое русло по левобережному плато, где твердые породы оберегут канал от преждевременного размыва. Для того чтобы ускорить работу, произведем по всему руслу канала одновременный взрыв на выброс. После выравнивания дна канала взорвем перемычку в том месте, где обвал смыкается с плечом ущелья, не трогая самого завала, и пустим воду зарегулированным заранее потоком. По мере необходимости русло стока можно будет потом увеличить. В этом случае достаточно пробить определенное количество шурфов на перемычке и произвести еще один взрыв…
- А если произойдет подвижка всего завала?
Это заговорил инженер Ованесов. Ованесов, конечно, воевал, он помнит, что такое взрыв мины или артиллерийского снаряда и что остается от человека, попавшего под этот взрыв! Поэтому он думает прежде всего об опасности. Но ведь и все остальные думают об этом. Но, стоп! Ованесов продолжает. Да, у него несомненно есть не только возражения, но и предложения. Он прилетел сюда сразу после обвала, не один раз обошел все плато, во многом разобрался.
Ованесов не резко, но настойчиво протестовал против "взрывного" варианта. Беспокойство свое он оправдывал тем, что при таком мощном взрыве, какой предлагает Малышев, трудно учесть возможные колебания почвы. И тогда обвал может "потечь" вниз, открыть преждевременную дорогу воде. А кроме того, длительный процесс создания нового канала погубит посевы в низовьях реки, а города и поселки, останутся без воды так долго, что потери будут неисчислимы. По мнению Ованесова, проще всего разрушить завал в том месте, где он перекрывает само русло…
- А как вы пробьете эти четыреста метров шевелящейся земли? - не выдержал Малышев.
- Мелкими взрывами, - невозмутимо ответил Ованесов. - Я сделал предварительные расчеты. За две недели…
- За две недели озеро поднимется на двести метров. И первая струйка воды создаст такой селевой поток, что ни один кишлак вниз по течению не уцелеет!
- Это верно! - хмуро подтвердил председатель колхоза Атабаев. - Инженер не видал селей. Офицер видал. Для селя бывает довольно и маленького дождя. А тут хлынет водопад и понесет с собой весь этот завал…
- А если завал сдвинется с места при взрывном колебании почвы? - Ованесов тоже начал горячиться.
- Взрывом можно управлять! - резко ответил Малышев.
- Правильно! - поддержал его Даренков. - Капитан Малышев провел не один управляемый взрыв.
- Сколько дней понадобится по вашему плану, капитан? - Теперь Уразов смотрел сурово, и Малышев понял: он думает о главном, о людях, которые ждут воду, о полях, которые тоже ждут воду. И ответил коротко:
- Восемь дней.
- Кто поддерживает предложение капитана? - Уразов тем же прямым, суровым взглядом посмотрел на каждого из сидящих за столом.
- Я! - Даренков встал рядом с Малышевым.
- Я! - Атабаев подошел к этим двоим.
- Поддерживаю! - поднялся Адылов.
Это получилось как-то само собой, что каждый голосующий поднимался во весь рост, но в то же время придало необычную торжественность. Заместитель министра переглянулся с Ованесовым, пожал плечами и тоже встал:
- Принимаю.
Ованесов, бледный, растерянный, переводя взгляд с одного на другого, все-таки нашел силы сказать:
- Я запишу особое мнение.
- Это ваше право, - сухо произнес Уразов. И, обращаясь к капитану, спросил: - Когда приступите к работе?
Малышев прислушался к далекому гулу, доносившемуся из открытого окна, и ответил:
- Через полчаса. Мой батальон прибыл.
3
В двадцать два тридцать кишлак наполнился гулом машин.
Уразов закрыл заседание, и все члены комиссии вышли на площадь. На площадь высыпали все жители. В эту ночь никто, должно быть, и не собирался спать. Даже дети крутились между машинами, косясь на минометы, на тяжелые прицепы, на закурившиеся пахучим саксаульным дымком походные кухни. Возможно, ребятишки надеялись, что река вот-вот оживет, ведь солдат было так много, а по краю площади стояли жители кишлака с кетменями и тяжелыми ломами на плечах, а к ним присоединялись пробравшиеся по горным тропам люди из соседних кишлаков, и если все примутся за разборку завала, то мигом разнесут его по камешку. Совсем рядом с их кишлаком была могила какого-то древнего полководца, а над нею - гора. Учительница Фатима Атабаева рассказывала, что гору сложили солдаты того погибшего полководца: прошли шеренгой мимо могилы, и каждый положил на нее один камень. А выросла гора, в которой в прошлом году все лето копались археологи, да так и не докопались до погребения. Этим летом они приедут снова. Археологам тоже нужна вода, надо скорее выпустить реку из плена.
Солдаты разбивали палатки. Чайханщики и их добровольные помощники, гремя пиалами на подносах, обносили гостей горячим чаем. Во дворах, негромко мыкнув, падали под острым ножом бараны, пахло пловом и шашлыком - это дехкане, по призыву своего старейшины Атабаева, готовили угощение. К Малышеву подбежал Севостьянов, доложил: палатка разбита, телефон поставлен, уха и жареная форель готовы…
Подошли лейтенанты Карцев и Золотов. Происшествий в дороге не случилось. Узости устранены. Бульдозеры и экскаваторы могут пройти, - конечно, осторожно. Встретили несколько бригад дорожных рабочих, которые будут продолжать расширение полотна. Им приданы пятеро минеров с запасом взрывчатки.
Уразов, с любопытством наблюдавший, как слаженно переходил батальон с колес к оседлой жизни, спросил:
- Когда сможете приступить к работе, капитан?
Малышев посмотрел на часы: было двадцать два сорок. Конечно, солдатам надо поесть. Но они понимают, что от них ждут действий. И ответил:
- Можем приступить через пять минут. Разрешите отдать необходимые распоряжения.
Уразов отступил в сторону. Малышев отправил лейтенанта Золотова наводить мост через бывшее русло реки, попросил Карцева вызвать сигнальщиков с флажками, поставить прожекторные установки по берегу и осветить плато, разбить минеров на пятерки, снабдить инструментами. Самому догнать комиссию на плато. Там Малышев будет размечать места будущих минных галерей.
Распорядившись, Малышев пошел в темноту. Следом двинулись сигнальщики, члены комиссии, вооруженные инструментом саперы, а за ними подалась и вся толпа кетменчи, ожидавшая на площади.
Легкий на ногу Карцев догнал Малышева на самой окраине плато. Солдаты, врассыпную поспевавшие за ним, несли охапки сигнальных флажков. Приноровившись к походке командира, Карцев спросил:
- Что решили?
- Будем прокладывать канал направленным взрывом. Длина - тысяча девятьсот метров. От завала минные галереи пробиваем мы, ниже встанут колхозники. Но к каждой бригаде надо прикрепить одного-двух минеров. По всей трассе протяните телефонную связь. Один аппарат установите в райкоме партии, один - в штабной палатке, один - в моей. Сейчас разметим шурфы и начнем.
В это время в спины им ударил свет прожекторов. Все ущелье словно вспыхнуло.
Офицеры оглянулись. В русле реки засверкали озерца, в них серебряными ножами запрыгала вспугнутая светом рыба, и ребятишки, пораженные этим светом среди ночи, с визгом бросились к сверкающим озерцам, полезли в воду в штанах и халатах, выхватывали мгновенно гаснущие без воды серебряные клинки форелей. А взрослые, деловито засучив штаны выше колен, с поднятыми на плечи желобчатыми лопатами и кетменями, переходили эти озерца вброд или обходили по камням, и все это напоминало внезапную атаку на поле боя.
- Поторопимся! - приказал Малышев и ускорил шаг.
Он начал разметку с головной части канала, там, где плечо к плечу сошлись горы и завал. Едва сигнальщик воткнул первый флажок, кирки и лопаты звякнули по камню - солдаты начали расчистку первой минной галереи. Малышев и Карцев пошли вниз по плато, ставя все новые флажки. За ними нарастал грохот сбрасываемых камней. Солдаты откатывали валуны и тяжелые глыбы, оставшиеся на плато с тех незапамятных времен, когда тут были еще ледники и от горы до горы, через все ущелье, текли молодые реки земли, разрушая камень и превращая его в плодородную почву. Река не раз меняла потом свое русло, откатываясь то к правому, то к левому берегу, и Малышев, намечая место для очередного шурфа, невольно прикидывал, какая трудная работа ждет солдат и добровольцев-колхозников.
Но вот последняя группа солдат осталась за его спиной, и там уже загремел металл о металл и о камни. Теперь вслед за Малышевым и Уразовым шли колхозники. Группы добровольцев останавливались у новых отметок, только здесь распоряжались не взводные, а белобородые старики, которым, как вначале показалось Малышеву, и по ровному-то месту ходить уже трудно. Однако они тихой немногословной толпой все шли и шли вслед за Малышевым, роняли редкие слова. От огромной толпы добровольцев отделялись небольшие группки людей, и вот уже и здесь зазвенело железо, ударяясь о камень, заскрипела неподатливая слежавшаяся глина, загремели ломы, появились доски и колья для крепления шурфов.
У последнего шурфа над самым обрывом речного берега Малышев остановился и оглянулся назад. На всем освещенном поле вскипала и словно бы бугрилась земля, осыпаясь мелкими фонтанами, некоторые группы солдат вгрызлись в нее уже по голову и теперь прилаживали воротки для выемки земли мешками и ведрами. Молодые солдаты действовали сноровисто и ловко, недаром же Малышев обучал их почти целый год. И он был рад, когда услышал, как заговорили меж собой старики, цокая языком, часто повторяя восхищенное: "Вах! Вах!"
Не хотели отстать от солдат и добровольцы. Их было больше, чем солдат, и Малышев заметил, что на некоторых шурфах люди сменяли друг друга через десять - пятнадцать минут. Так - это Малышев знал - добровольцы обычно работали на рытье каналов в степях, с полной отдачей, а затем отступали на шаг-два, и их место занимали другие, чтобы начатая работа продолжалась беспрерывно, пока не будет окончена, а уж потом будут и отдых, и праздник, и веселая похвальба своими подвигами.
Уразов, неотступно следовавший за Малышевым и отмечавший шурфы на своем плане, поглядев, с каким усердием трудятся люди, спросил:
- Неужели мы не предотвратим катастрофу? С такими-то людьми? Как вы считаете, капитан, когда можно будет произвести взрыв?
- Если взять обычные нормы труда землекопов, то на рытье таких шурфов и закладку взрывчатки потребовалось бы десять дней. Но эти люди знают, что значит в наших условиях лишний день. Я думаю, что через пять-шесть дней мы заложим взрывчатку.
- Это было бы подлинным чудом!
- Это и будет чудо! - суховато сказал Малышев.
4
Малышев пригласил Уразова и Адылова к себе поужинать.
В просторной офицерской палатке стояли три походные койки, под брезентовым потолком светила электрическая лампочка, на алюминиевом столе, накрытом белоснежной скатертью, были расставлены приборы, - одним словом, Севостьянов постарался, даже флягу со спиртом не забыл выставить на видное место, а вокруг нее, как выводок цыплят, серебряные лафитнички, подаренные когда-то Малышеву ко дню свадьбы.
Гости вышли за палатку, где к колышку был подвешен умывальник, а рядом - полотенце. Все они сегодня почти ничего не ели, только пили зеленый чай, да и не до еды было. И когда они снова вернулись в палатку, Малышев увидел их неожиданно совсем другими - веселыми, улыбчивыми.
Адылов намекнул было, что лучше бы пойти в райком, но капитан указал на стоящие рядком полевые телефоны:
- Дежурный по штабу уже знает, где вас искать.
Уху и рыбу подали в металлических тарелках - капитан объяснил, что фарфоровые сервизы пока не взяты на вооружение из-за хрупкости, - шутке посмеялись, тем более что все было отменно вкусно. И разведенный спирт, оказавшийся во фляге, был приятен после этого тяжелого дня, да и прохладнее стало к ночи, а это тоже прибавило бодрости.
Когда первый голод был утолен и Севостьянов налил чай в пиалы, Малышев спросил:
- Как это произошло?
Адылов выпрямился, черные глаза его уставились в одну точку, кожа на скулах затвердела. Уразов тоже ожидал рассказа - днем было некогда говорить о переживаниях и свидетельствах очевидцев.
Адылов решил пойти с женой в кино на дневной сеанс. До начала сеанса оставалось десять минут. Жена разговаривала, с учительницами - они ее подруги, им всегда есть о чем поговорить. Адылов стоял рядом с ними и смотрел в сторону восточного перевала, надеясь увидеть машину начальника милиции Фаизова, который должен был еще утром вернуться со следствия из кишлака Ташбай.
С площади далеко на восток проглядывается все ущелье за горой Темирхан, по имени которой назван и кишлак. Гора эта, похожая на верблюда с двумя горбами, нависает одним горбом над ущельем и рекой. В это время ему показалось, что передний горб горы покачнулся.
Он еще подумал, что зря подолгу засиживается ночью за книгами, - глаза устают! - и на мгновение зажмурился. Когда открыл глаза, увидел, что гора медленно сползает вниз. Движение было таким мягким, спокойным, что он все еще не верил себе, и только для того, чтобы убедиться, не кажется ли это ему, он окликнул жену и указал рукой вперед, на скользящую гору. В это время раздался общий крик ужаса: на площади в воскресный день всегда многолюдно. И только тогда долетел грохот обвала.
Гора все еще падала, раскалываясь на части, а воздух в ущелье словно закипел, от напора его начали лопаться стекла в тех домах, что глядели окнами на восток. Потом ущелье стало мутнеть, словно там появились тучи дыма или тумана, а грохот все нарастал, и завал приближался к кишлаку. Гора падала через ущелье наискось.
Адылов приказал людям отступать на западный конец кишлака, а сам с несколькими добровольцами бросился в ближние к падающей горе дома, чтобы вывести людей. Камни уже падали на кишлак, как вулканические бомбы, но, к счастью, никто не пострадал, были убиты лишь несколько животных в ближних к обвалу дворах. Люди бежали, в чем были, по узким улочкам на площадь и дальше. Адылов вошел в здание райкома и вызвал по прямому телефону дежурного ЦК…
Он замолчал, устало откинулся на спинку стула, но плечи его еще вздрагивали, словно над ним продолжали лететь эти камни, похожие на вулканические бомбы. Уразов и Малышев тоже молчали.
Наконец Малышев спросил:
- В верховьях много объектов, которым угрожает затопление?
- Гляциологическая станция. Но до нее вода не поднимется. Горный рудник и поселок при нем, - там уже приняты первые меры по переселению людей в горы и кишлак Ташбай, через который теперь должны получать снабжение отрезанные от нас люди…
- Фаизова нашли? - поинтересовался Уразов.
- Да. Он задержался в Ташбае.
- Никто не попал под обвал?
- Нет. Мы проверили всех людей на руднике, у гляциологов и в Ташбае. После весенних осыпей дороги в верховьях реки были еще не исправлены, и эта случайность избавила от жертв.