Но сии слова возымели совершенно противоположное действие. Ла Крезо не имел намерения отступать, его просто раздирало расправиться с Ригором.
– Я вызываю тебя на поединок, буффон! – в ярости воскликнул барон и, слегка пошатываясь, надел шлем.
Шлем с позолоченной отделкой, сделанный на заказ самым известным оружейником Питером Ройтленгером, выглядел роскошно. Барон отвалил за него десять су и очень им гордился.
– А твой шлем, буффон, я повешу перед замковыми воротами! Прицеплю к нему чёрное сюрко, дабы устрашать незваных гостей! – пообещал барон приглушённым голосом.
Ярость охватила Ригора. Как смеет этот пьяный барон оскорблять его, Чёрного Рыцаря?!
– Я принимаю ваш вызов! – спокойно ответствовал Ригор.
Аньез и её матушка одарила благородного защитника восторженным взглядом. Аньез вообще не ожидала, что заезжий рыцарь может заступиться за честь простой девушки.
Ригор надел шлем. Барон воззрился на его красный плюмаж и едко заметил:
– Павлин! Сюрко чёрное, а перья красные!
– Я – Чёрный Рыцарь! – с достоинством заметил Ригор. – И намерен посчитаться с вами!
Барон разразился неистовым смехом.
…Рыцари вышли из харчевни во внутренний двор и обнажили мечи. Барон, прилично пошатываясь, всячески оскорблял Ригора.
– Смотри на мой меч, щенок! Я сразил им множество врагов, когда ты ещё писался в штаны! Я изрублю тебя на куски!
Меч был действительно хорош, его клинок зловеще отражал попадавшие на него солнечные лучи. Ригор отчего-то не испытывал чувства страха. "Слава богу – не копейный поединок… Противник изрядно пьян… А мечом я владею неплохо…" – мысленно понеслось у него в голове.
Противники начали сходиться, прикрываясь тарчами. Барон сделал яростный выпад, Ригор же ловко отразил его. Ла Крезо не унимался и, напирая на противника, попытался поранить его руку нижней остро отточенной кромкой тарча.
Ригор ловко применил удар, которому научил его де Лер, и увернулся. Барона охватила неистовая ярость, он сбросил шлем на землю и снова ринулся на противника, оглашая окрестности диким воплем.
Но, не рассчитав свои силы, Ла Крезо потерял равновесие, пошатнулся и упал. Ригор не растерялся и тут же кинулся к барону, опустился на колени и приставил к его горлу мизерикордию, "кинжал милосердия", которым победитель в бою протыкал горло поверженного рыцаря.
– Сдавайся! Ты повержен! – воскликнул Ригор.
Но не тут-то было. Красная пелена бешенства застелила глаза барона, он вопреки всякому здравому смыслу рванулся вперёд, пытаясь схватить противника… и мизерикордия впилась ему в горло.
Ла Крезо захрипел, изо рта у него потекла кровь…
– Матерь Божья! Вы убили его! – воскликнул один из вассалов барона.
Потрясенный Ригор сидел подле Ла Крезо, того охватили судороги, и он испустил последний вздох.
Повисла тягостная тишина. Аньез прильнула к матери. Та смахнула слезу: что же теперь будет?
– Поединок был честным! – наконец высказался вассал барона, по виду самый старший. – Я готов это свидетельствовать перед графом де Бельфором и нашим сюзереном графом Бургундским.
Свидетели поединка дружно закивали.
Карл приблизился к Ригору.
– Вы победили, сударь…
– Что?.. – Ригор воззрился на оруженосца бессмысленным взором, ибо только что впервые в жизни убил человека.
– Вы – Чёрный Рыцарь и защищали честь женщины, пусть и простолюдинки. К тому же этот сеньор оскорбил вас… Есть свидетели.
Карл помог Ригору подняться с земли. Один из вассалов подобрал с земли шлем, теперь уже бывшего своего господина, приблизился к Ригору и произнёс:
– Ваш трофей, сударь. Поединок был честным…
Все присутствующие пришли к единодушному мнению: поединок был справедливым и барон сам во всём виноват.
Вассалы посовещались и решили продолжить свой путь в Бельфор, дабы предстать перед взором Гильома II и рассказать о смерти барона Ла Крезо.
Хозяйка харчевни по сходной цене продала вассалам крытую повозку, те уложили в неё тело покойного сеньора и отправились в Бельфор.
* * *
Ригор не испытывал радости от своей победы. Но, несмотря на это, получив шлем покойного в качестве трофея по правилам поединка, не преминул надеть его.
Весть о том, что Чёрный Рыцарь победил задиристого барона (правда, имени его никто не знал, ибо Ла Крезо не удосужился представиться "буффону"), мгновенно пронеслась по всей округе. И, где бы ни появился Ригор, все тотчас узнавали его по описаниям очевидцев, которых престранным образом становилось всё больше и больше. Ибо любому купцу или странствующему музыканту, жонглёру да ещё бог весть кому, хотелось лично рассказать "из первых уст" услышанную краем уха историю, изрядно приукрасив её.
Тем временем вассалы с телом покойного барона приближались к Бельфору, а прекрасная Луиза де Ла Крезо даже не подозревала, что стала вдовой.
* * *
…Луиза пробудилась, в ужасном расположении духа. Она неохотно залезла в бадью с тёплой водой, предусмотрительно приготовленной прислугой, дабы госпожа совершила утреннее омовение. Баронесса тщетно пыталась промыть своё тело под поясом невинности, в который её облачил муж перед отъездом в Бельфор. Луиза немного понежилась в тёплой воде.
– Агнесса, помоги мне… – обратилась она к горничной и протянула ей руку.
Дородная горничная ловко подхватила свою госпожу, помогла ей спуститься из бадьи по специальной деревянной лесенке. Молодая служанка тотчас поспешила обтереть тело Луизы мягкой тканью, а затем облачила её в просторное одеяние.
Баронесса запахнула одеяние, как можно плотнее и направилась к столу, на котором стояло блюдо с фруктами. Она взяла сочную грушу, надкусила её и поморщилась.
– Проклятый пояс невинности! Ненавижу его!
Горничная и служанка переглянулись, задавшись вопросом: кого ненавидит госпожа – пояс невинности или супруга? И вскорости решили, что и того и другого…
Луиза не в первый раз страдала от металлического приспособления, выкованного специально по заказу барона всё тем же оружейником Питером Ройтленгером (который изготовил ему шлем). Барона охватила дикая радость, когда он впервые облачил свою дражайшую супругу в это варварское изобретение. Тогда Луиза промучилась в нём пять дней, барон же объезжал с ежегодной инспекцией свои владения и предавался охоте.
И вот в августе у ворот замка Ла Крезо появился герольд самого графа Бургундского. Он вручил барону свиток, увенчанный тяжелой сургучовой печатью с изображением традиционного бургундского орла.
Послание предписывало барону Жульберу, урождённому де Ла Крезо, владельцу одноимённого замка, явиться в Бельфор, где в сентябре будет проходить рыцарский турнир, в котором примет участие сам сюзерен. После турнира барону предписывалось предстать перед светлыми очами графа и дать объяснение своему поведению, идущему вразрез с понятиями чести и рыцарским кодексом.
Барон вскипел, ярость захлестнула его. Он в бешенстве метался по залу.
– Барон де Монтеро! Ублюдок! Настрочил на меня жалобу самому сюзерену! Щенок! Надо было лучше защищать свои владения! Кто сильнее, тот и прав! Этот лес принадлежал ещё моему отцу!
Слуги попрятались кто где мог. Ибо в такие минуты барон не давал себе отчёта в действиях и мог запросто кого-нибудь убить ненароком. Такое уже случалось…
Луиза, услышав безумный рёв супруга, поспешила закрыться в своей горнице вместе с камеристкой и горничной. И покуда он метал гром и молнии, несчастные женщины дрожали, словно листочки на ветру.
Наконец барон осушил кувшин вина и несколько утихомирился, решив, что непременно отправится в Бельфор и вопреки завистникам и врагам примет участие в турнире, на который, кстати, его не соблаговолили пригласить (вероятно, учитывая его безумный характер). А уж, если фортуна к нему будет благосклонна и он сможет сразиться с бароном де Монтеро! Жульбер уже мысленно представлял, что он сделает с ненавистным соседом.
Но к началу турнира барон, увы, не успел. Непредвиденные дела задержали его в замке. А вернее сказать, его страсть к вину. Ибо в последнее время он постоянно напивался, дабы заглушить горечь обиды. Порой он пребывал в невменяемом состоянии по неделе, а то и по две.
Луиза знала, что супругу предписано явиться на суд сюзерена. Она выказывала крайнее беспокойство по этому поводу и тайком пыталась переговорить с верными вассалами. Те лишь разводили руками, понимая, чем может закончиться поездка в Бельфор. Барон наверняка будет вести себя не сдержанно – сюзерен прогневается, обяжет выплатить штраф в пользу барона де Монтеро, а может, и того хуже – прикажет заключить под стражу.
Луиза, хоть и не питала к мужу тёплых чувств, всё же выказала надежду, что вассалы удержат его от необдуманных поступков. Они, в свою очередь, пообещали баронессе сделать всё возможное. Но, увы… Жульбер был неисправим. И, разумеется, перед своим отъездом в Бельфор барон не забыл "заковать" интимные места супруги в пояс невинности. После чего с чувством выполненного супружеского долга он отправился в путь…
И вот на протяжении последних дней Луиза проклинала своего эгоистичного, жестокого и своенравного супруга, посылая на его голову всевозможные беды. И, видимо, одно из сих проклятий настигло его.
А может быть, терпение Всевышнего закончилось, и барону было суждено умереть во дворе харчевни от руки трубадура-рыцаря, проигравшего первый же копейный поединок в жизни. Сия встреча повлекла бесславную смерть Жульбера де Ла Крезо, зато вселила уверенность в собственных силах в Ригора, в настоящем – Чёрного Рыцаря.
Вассалы тотчас отправили баронессе нарочного, которому вручили письмо с печальным известием, а затем, погрузив тело своего сеньора в крытую повозку, отправились в Бельфор. Ибо они вовсе не желали прогневать сюзерена.
* * *
Прочитав послание вассалов, Луиза, а ныне вдова барона Ла Крезо, была готова убить невесть откуда взявшегося Чёрного Рыцаря, но вовсе не из-за того, что тот лишил её любимого мужа. По правде говоря, Луиза терпеть его не могла. Жульбер был намного старше её, обладал прескверным характером, вечно пропадал то на охоте, то на очередной военной вылазке против соседей. Поэтому впервые в жизни Луиза вздохнула с облегчением: наконец-то она свободна и может делать всё, что пожелает. Но неожиданно она вспомнила об одной неприятности, которая, увы, уж очень ограничивала вновь обретённую свободу.
…Ригор, пребывая в прекрасном настроении, верхом на отменном коне, с трофейным шлемом на седельном крюке, дабы каждый встретившийся по пути смог бы оценить красоту и его солидную стоимость, приближался к родовому замку покойного (и даже не подозревал об этом).
Неожиданно набежал ветер, небо затянулось тучами, начал накрапывать дождь.
– Вижу замок! – с энтузиазмом констатировал Карл.
– Интересно, кому он принадлежит? – поинтересовался Ригор.
– Да не всё ли равно? – резонно заметил оруженосец. – Замки мелких баронов, как две капли воды, похожи друг на друга. И как назло никого не видно… Вымерли все, что ли, от чумы?
– Ну и шутки у тебя, Карл! – возмутился Ригор, ибо любой бургундец боялся чумы, словно смерти.
– Главное, чтобы хозяин замка дал нам ночлег и стол. А имя его мне безразлично… – продолжал разглагольствовать Карл, держась за стремя лошади, дабы не отставать от Ригора.
Странствующий рыцарь приблизился к замку. Дождь набирал силу…
– Могу я попросить у вашего хозяина ночлега? – обратился он к стражникам, стоявшим под специальным навесом рядом с воротами.
Те переглянулись.
– Хозяина больше нет, – сказал один из них. – Пал в поединке…
– Тогда у хозяйки… – вмешался успевший промокнуть Карл.
– Назовите ваше имя, сударь… – нехотя обратился один из стражников к Ригору.
– Я – Чёрный Рыцарь. А это мой оруженосец…
Стражники многозначительно переглянулись.
Взгляд одного из них упал на седельную сумку Ригора, а затем и на седельный крюк, к которому был прикреплён шлем.
Чёрный Рыцарь заметил взгляд стражника.
– Отличный шлем! Неправда ли? – похвастался он. – Он достался мне в поединке с одним заносчивым бароном…
– И вы убили его, сударь… – предположил один из стражников и сделал знак рукой своим сотоварищам.
– О да! Это был честный бой! И тому есть немало свидетелей!
Ни о чём не подозревая, рыцарь хвастался своими немногочисленными подвигами, а Карл выбивал зубами дробь, ослабив присущие ему внимание и осторожность. Тем временем один из стражников ловко орудуя алебардой, снабжённой специальным крюком, намертво зацепил всадника за доспехи.
– Тащи его! Тащи! – возопил он.
Его сотоварищи подоспели на помощь мгновенно, и Ригор, ничего не успевший сообразить, уже барахтался на земле. Карла тут же скрутили и бросили рядом с Ригором.
– Что вы себе позволяете? – наконец возмутился Ригор, пытавшийся подняться с земли, но тотчас увидел перед носом два обнажённых клинка. – Что я вам сделал? Или вы хотите ограбить меня? Здесь что гнездо разбойников?
– Ты в замке барона Ла Крезо! – воскликнул один из стражников. – Это имя тебе ничего не говорит?
– Нет… – признался Ригор. – А кто это?
Карл, всегда отличавшийся сообразительностью, уже успел заметить герб на надвратной башне замка. Он изображал лисицу, державшую в передних лапах меч.
– Боже всемогущий… – прошептал Карл. – Нас убьют…
– Значит, ты не знаешь, чей это замок? – продолжал наступать стражник на Ригора и покрутил перед его носом кинжалом.
– Нет… Объяснитесь наконец! Что за произвол?! – возмутился Ригор, собравшись с силами.
– Ригор! – возопил оруженосец. – Герб! Герб! Этот замок принадлежит ему…
Ригор на мгновение замер.
Стражники ещё плотнее обступили странников.
– М-да, сударь… – протянул самый ярый стражник. – А оруженосец-то прав! Посмотрите-ка на герб…
Ригор оглянулся в указанном направлении и обомлел: на него с надвратной башни взирала лисица, державшая меч в передних лапах.
– Поединок был честным! – твёрдо произнёс Ригор.
– А уж это графиня сама решит! – пообещал ему стражник.
* * *
Управитель доложил баронессе:
– Ваша милость, странствующий Чёрный Рыцарь (а именно так он представился) и его оруженосец просят ночлега. – И с нескрываемым любопыством воззрился на свою госпожу.
Ибо в силу своего статуса он уже знал о гибели барона (о чём совершенно не жалел, как и вся прислуга, включая последнюю кухарку или прачку) от руки некоего Чёрного Рыцаря.
Баронесса встрепенулась. Она даже не пыталась разыграть вдовью печаль перед обитателями замка, её на данный момент заботило совершенно другое… Но всё же возмутилась.
– Кто? Чёрный Рыцарь? Неслыханная дерзость! Прикончить мужа и явиться к вдове! – негодовала Луиза.
– Ах, ваша милость… – вмешалась камеристка.
– Что тебе? – с нетерпением перебила её баронесса.
– Может быть, он раскаивается и лелеет надежду о прощении… – робко предположила она.
Луиза фыркнула.
– Ты явно начиталась модных французских романов этой, как её… – баронесса сморщила своё высокое чело.
– Азалаис де Поркайрагуэс… – подсказала госпоже камеристка.
– Да-да… Именно так я и хотела сказать. – На мгновение баронесса задумалась. – Хорошо, я соблаговолю взглянуть в глаза этому горе-рыцарю… Хотя впрочем…
"Именно ему я обязана своей свободой, правда не окончательной…" – подумала она.
– Пригласи рыцаря, я приму его…
– Но, ваше сиятельство, есть одно деликатное обстоятельство… – вкрадчиво произнёс мажордом.
– М-да… И какое же? – удивилась баронесса.
– Стражники немного переусердствовали, да и связали это рыцаря…
Луиза улыбнулась.
– Прекрасно! Так даже лучше!
…Вскоре Ригор предстал перед баронессой. Вид у него был несколько потрёпанный.
Он же увидел перед собой даму средних лет, ещё сохранившую остатки былой стати. Хозяйку замка нельзя было назвать красивой, но было в ней что-то притягательное.
– Так вот вы, значит, какой – Чёрный Рыцарь! – воскликнула она и приблизилась к Ригору.
– Простите меня, сударыня… Я стал виновником смерти вашего супруга… – пытался оправдаться Ригор.
Баронесса нетерпеливым жестом заставила его замолчать.
– Не траться слов, сударь. Всем известно, барон был чудовищем. Он наводил ужас на всю округу. Думаю, соседи-бароны все как один выразят вам свою искреннюю признательность за то, что они наконец обрели покой. Ибо мой супруг был буквально помешан на войне…
Ригор с нескрываемым интересом и удивлением воззрился на баронессу.
– Тогда, может быть, сударыня, вы прикажите развязать мне руки…
– Разумеется, мои стражники явно перестарались.
Ригор, освобожденный от пут, почувствовал себя увереннее. Вдова была настроена миролюбиво, и он решил воспользоваться этим обстоятельством.
– Так или иначе, сударыня, я всё-таки доставил вам неприятности… И хотел бы вымолить у вас прощение с лютней в руках.
Баронесса удивлённо округлила глаза.
– Вы играете на лютне?
– Да, – подтвердил Ригор и поклонился со всем изяществом, на которое был способен (несмотря на мокрые волосы и сюрко, заляпанное грязью). Баронесса оценила его изысканные манеры. – И сочиняю альбы, кансоны…
– О! – воскликнула Луиза. – Как интересно! Я сгораю от нетерпения услышать их!
– Почту за честь, сударыня… – произнёс Ригор, вложив в эти слова столько страсти и желания.
Баронесса уловила его интонации и задумалась: "Хорош собой… А я теперь свободна… Но пояс… Будь он проклят! Он всё портит…"
Остаток дня Ригор в новом одеянии (вероятно, из обширного гардероба барона, ибо оно было явно ему велико), развлекал Луизу игрой на лютне и нескончаемыми альбами и кансонами.
Наконец она, оставшись наедине с Ригором, не выдержала и в порыве чувств воскликнула:
– Раз вы избавили меня от супруга, то и избавьте меня от невыносимой невинности, сударь!
Ригор не понял, что же имеет в виду баронесса и растерялся…
Луиза же засмеялась, видя смущение рыцаря.
– Дело в том, что мой покойный муж заключил меня в пояс невинности, ключ же увёз с собой… Это единственное препятствие на пути к нашему обоюдному наслаждению, – томно произнесла баронесса и распахнула домашнее одеяние.
Ригор увидел ещё стройное тело, жаждавшее любви и… бедра графини были буквально скованы хитроумным поясом, который не позволил бы им предаться страсти.
– Я знаю, как решить эту интимную проблему, – заверил Ригор. – Но вам придётся забыть о стыдливости и показать варварское приспособление моему оруженосцу. Уж он мастер открывать хитроумные замки! Поверьте мне.
– Ничего, сударь, я не стыдлива. Если я столько лет переносила барона на супружеском ложе, то мне уже ничего не страшно. Зовите вашего оруженосца. Пусть захватит с собой надлежащий инструмент.