… Карл, в крайнем волнении и возбуждении, открыл-таки хитроумный замок. Баронесса, освободившись от пояса, подобно голодной львице накинулась на Ригора.
Вплоть до рассвета из её спальни доносились восторженные возгласы. Новоявленные любовники заснули только под утро.
Через несколько дней в замок прибыли вассалы, уладившие все спорные вопросы в Бельфоре (смерть "обвиняемого" барона, несомненно, облегчила его участь, и граф Бургундский на суде был снисходительным) и доставившие тело барона. Баронесса всплакнула для порядка, священник произнёс соотвествующие по сему поводу молитвы (ибо Жульбер погиб в бою без покаяния), и тело было погребено в семейной усыпальнице семейства Ла Крезо.
Луиза де Ла Крезо, как и положено, соблюдала траур (по сути, формально), сама же еженощно предавалась любовным безумствам с Ригором. Но, увы, всё когда-нибудь заканчивается. По истечении года Луизе стали оказывать повышенное внимание овдовевшие сеньоры, в том числе и барон де Монтеро.
Практичная баронесса решила, что она достаточно насладилась свободой, пора подумать и о втором замужестве.
Глава 10
После длительного путешествия Чёрный Рыцарь и его оружейник пересекли границу графства Клермон-ан-Оверни, правителем которого считался граф Клермонский. Тот же, в свою очередь, подчинялся королю Франции Филиппу I. Несколько лет назад Клермон стал центром движения крестоносцев, сюда стекались бароны, виконты и графы со своими вассалами, дабы объединить усилия и выступить в очередной Крестовый поход.
Странники целый день петляли по тропинке, исхоженной местными жителями, ведущей через отроги горного массива Шен-де-Пюи.
– Здесь ходят небось одни лишь горные козы… – недовольно пробурчал Карл, ведь свой путь он проделывал пешком.
Ригор сверху вниз взглянул на своего оруженосца. Он всё ещё сожалел об утраченном покровительстве Луизы де Ла Крезо.
Наконец впереди в лучах заходящего солнца появился замок.
– Всевышний услышал мои молитвы! – воскликнул уставший оруженосец. – Нас ждёт тёплая постель и сытный ужин. Сейчас хоть и август месяц, но спать на голой земле, укрывшись плащом, мне надоело.
Ригор слегка кивнул в знак согласия. Действительно, походная жизнь, которую они вели с тех пор, как покинули замок Ла Крезо, его утомила. Хотелось тепла, комфорта, да, наконец, и покровительства знатной дамы.
Ригор всё острее осознавал, что жизнь странствующего рыцаря не для него. Хотя он дал обещание Матильде де Монбельяр прославлять её имя и покрыть себя неувядаемой славой, но всё как-то было недосуг. Слава обходила его стороной, если не считать поверженного барона Ла Крезо и пары-тройки стычек с мелкими грабителями, промышлявшими на дорогах. А что до прославления её имени… Он сдержал обещание: сочинил две альбы и три кансоны в её честь, теперь их распевают по всей Бургундии.
И даже находясь под крылом Луизы де Ла Крезо, Ригор не забывал отправлять редкие письма в Монбельяр с попутной оказией. Правда, то, что он писал Матильде, было в основном вымыслом. Но что поделать, если всех драконов уничтожили давным-давно, а на дорогах Бургундии всё меньше попадалось отъявленных злодеев, лишь небольшие шайки разбойников. Да и тех устрашить при помощи меча не составляло труда. Их жертвами в основном становились вилланы да купцы, что путешествовали без охраны.
Ригор всмотрелся вдаль: замок, прилепившийся, словно гнездо горного орла, к отрогам Шен-де-Пюи, в какой-то момент показался ему необычайно притягательным и даже… мистическим. Неожиданно его охватило смятение…
"Странно, – подумал Ригор. – Отчего этот замок так волнует меня? Неужели именно в нём мне предстоит обрести свою судьбу?.."
Он пришпорил коня, дабы быстрее достичь замка. Карл, уже задыхаясь от усталости, вдобавок нагруженный поклажей и копьём, едва поспевал за ним.
Колокола замковой церкви известили о заходе солнца. Постепенно стали сгущаться сумерки…
Странники приближались к замку, до них доносились отголоски безудержного веселья и музыки. Да и в окнах замка ярко пылали свечи. Его хозяин барон Гуго де Тьер и его супруга Франсуаза, урождённая де Исуар, праздновали знаменательное событие – свадьбу своей несравненной дочери Констанции.
* * *
Франсуаза, несмотря на свой возраст, ещё считалась очень красивой женщиной: белокурые волосы, серые глаза; высокая, статная – она, словно сошла со страниц парижских романов о прекрасных дамах и куртуазной любви. Гуго де Тьер был почти на двадцать лет старше жены (Франсуаза – вторая жена барона, первая жена умерла от горячки много лет назад) и всё чаще страдал от ран, полученных в Крестовом походе.
В то время как он пребывал на Святой земле, его старшая дочь Эстела, рождённая от первой жены, заболела оспой, которая обезобразила её лицо до неузнаваемости. Франсуаза никогда не любила свою падчерицу. А теперь, когда лицо девочки было изуродовано болезнью, баронесса едва ли скрывала отвращение по отношению к бедняжке и всячески унижала и оскорбляла её.
Крестовый поход затянулся, барон не возвращался. Франсуаза, понимая, что на уродливой падчерице никто не женится (а девочке уже исполнилось тринадцать лет, рубцы на лице так и не прошли), и та станет лишь обузой, решила избавиться от неё.
Сначала Франсуаза хотела отравить Эстелу, но потом побоялась брать грех на душу, потому как была ревностной католичкой.
Она тайно отправила падчерицу в свой родовой замок Исуар под охраной двух слуг и престарелой кормилицы. А в усыпальнице замка Тьер вместо Эстелы похоронили дочь конюха примерно такого же возраста, которая некогда переболела оспой. После похорон баронесса наградила конюха за обещанное молчание и также отправила в Исуар.
Когда барон вернулся из Крестового похода, жена сообщила ему о смерти Эстелы. Тот горевал недолго, ибо за годы похода отвык от своих дочерей и даже не заподозрил жену в подлоге.
Прошли годы, Констанция превратилась в прелестную девушку. Барон подыскал ей выгодную партию: молодого барона Леона де Орийнака.
И вот теперь в замке Тьер праздновали свадьбу…
* * *
Чёрный Рыцарь достиг замка в разгар веселья. Крестьяне наслаждались дармовым господским вином, смачно закусывая его мясом (а такой случай выпадал нечасто, ибо их повседневной пищей были пресные лепёшки, сыр да кислое молоко).
Ригор невольно улыбнулся, печальное настроение и тоска по Луизе де Ла Крезо невольно улетучились.
Стражники также в изрядном подпитии встретили заезжего рыцаря добродушно, преподнесли чашу вина, дабы он испил его за здоровье молодых.
Ригор не заставил просить себя дважды, ибо резко почувствовал голод и жажду. Карл сглотнул слюну, наблюдая, как его господин осушает чашу.
– Отличное вино! – похвалил Ригор и взглянул на Карла, готового потерять сознание от обиды, жажды, голода и усталости. – Нельзя ли повторить для моего оруженосца?
Один из стражников тотчас наполнил чашу Ригора вином и потянул её Карлу. Тот с жадностью припал к ней.
– Ох… – с наслаждением выдохнул он, возвращая чашу.
Заметив на седельном крюке Чёрного Рыцаря лютню, стражник оживились.
– Спой нам, странствующий рыцарь! – попросили они. – Расскажи о своих приключениях и победах.
Ригор взял инструмент в руки и начал играть. Стражники и замковая прислуга, услыхавшая нежные звуки лютни, плотным кольцом обступили странников.
Ригор исполнил зажигательную балладу, чем привёл своих слушателей в немалый восторг. Ему снова поднесли вина и увесистый кусок мяса, на сей раз не забыли обитатели замка и об оруженосце, который, подобно изголодавшемуся волку, набросился на жаркое.
Не успел Ригор закончить вторую балладу, как к нему подошёл слуга, облачённый в гербовые цвета семейства Тьер. Он смерил придирчивым взором облачение Чёрного Рыцаря, его оруженосца и вымолвил:
– Сударь, барон просит пожаловать вас на пир и усладить его слух вашим пением…
– Почту за честь! – ответил Ригор, предвкушая провести время в изысканном обществе.
Следуя за важным слугой, он лихорадочно размышлял: "Неважно молода ли баронесса… Красива ли… Она просто женщина… Я хочу обрести покой хоть на какое-то время… Странствия утомили меня… Что бы такое исполнить, дабы поразить её?…"
Вскоре Ригор очутился в просторном зале. За длинными столами сидели многочисленные гости, во главе пиршества – пожилой сеньор в богатых одеждах. Ригор сразу же догадался, что это и есть хозяин замка барон де Тьер. По правую руку от него – его супруга, баронесса Франсуаза де Тьер. По левую – прелестная Констанция и барон Леон де Орийнак.
Гостей из последних сил развлекали акробаты и жонглёры, которые также по совместительству были музыкантами. Двое из них играли на свирелях, третий – на виеле, четвёртый на арфе. Уставшие акробаты пытались, попадая в такт нехитрому мотивчику, совершать чудеса профессионального действа, но, увы, давалось им это с трудом.
Баронесса сразу же обратила внимание на молодого статного рыцаря, облачённого в чёрное сюрко. Держался Ригор уверенно, его рыцарское облачение и соотвествующие сему атрибуты выдавали в нём не простого нищего баронета, потерявшего наследство отца, или вовсе десятого сына в благородном обедневшем семействе.
Она шепнула что-то барону, тот с интересом воззрился за заезжего рыцаря и громогласно приказал:
– Я желаю, дабы наш гость поведал о своих подвигах!
Жонглёры умокли, акробаты застыли с неестественных позах и тотчас по мановению руки распорядителя пира удалились, освободив центр зала для нового исполнителя.
Распорядитель пира трижды, как и положено, ударил специальным жезлом о каменный пол и произнёс:
– Чёрный Рыцарь, ваше сиятельство. Прибыл только что… Он усладит ваш слух игрой на лютне.
Распорядитель удалился. Ригор занял надлежащее ему место среди столов с опьяневшими баронами, немногочисленными вассалами, их супругами и подрастающими отпрысками, коих уже изрядно утомило однообразное представление. Увы, местечко Шен-де-Пюи считалось отдалёнными землями графства Клермон-ан-Оверни. И вряд ли кто из клермонских и бургундских трубадуров отважился бы отправиться в столь дальний путь, ибо дорога проходила по горной местности, была утомительна и полна опасностей, да и замки в здешних местах встречались редко. Поэтому стяжать славу велеречивого поэта и искусного музыканта здесь никто не торопился.
Ригор учтиво поклонился знатному семейству, его тонкие длинные пальцы коснулись инструмента – дамы замерли в ожидании утончённого представления, затем он обвёл томным взором гостей и запел:
Я знаю все, что лгут вам про меня
Льстецы презренные, клянусь вам я!
Не верьте им, их речь полна обмана;
Не уклоняйте сердца своего
Вы от меня, служителя его;
Подругою останьтеся Ригора…
Ригор умолк, его пальцы в последний раз коснулись струн, нежный звук лютни растворился в воздухе… Дамы как завороженные смотрели на Чёрного Рыцаря…
Баронесса первой нарушила повисшую тишину. Ибо даже подвыпившие бароны и вассалы успокоились, так умиротворяюще подействовала на них прозвучавшая баллада.
– Эта баллада посвящена даме? Не так ли?..
Ригор поклонился в знак согласия.
– О да, ваше сиятельство. Прекрасной Даме… Даме моего сердца, ибо именно из-за неё я отправился странствовать, дабы стяжать славу рыцаря-трубадура и прославить её красоту и добродетель.
Действительно, эту балладу Ригор посвятил Матильде де Монбельяр. Хотя виконтессу и потеснила в его сердце страстная Луиза де Ла Крезо. Однако он не забывал свою покровительницу, благодаря которой стал Чёрным Рыцарем, и время от времени с оказией отправлял ей свои сочинения. Эту трогательную балладу он написал, будучи в замке Ла Крезо.
Франсуазе понравился ответ рыцаря.
– Назовите ваше имя, сударь! – настойчиво потребовала она.
– Ригор, ваше сиятельство… Ригор де Жюиф… – представился рыцарь, немного приукрасив свою фамилию, добавив маленькую частичку "де", открывающую двери в приличное общество. И добавил: – Я из Бургундского графства…
Баронесса милостиво кивнула. Проверить происхождение и правдивость слов рыцаря она не могла. Да разве можно в них сомневаться! Ведь он так хорош собой!
* * *
На следующий день, после полудня, молодожёны отбыли в Орийнак.
По воле судьбы, а точнее – баронессы де Тьер, Ригор задержался в замке. Он развлекал её балладами, кансонами и альбами, сочинёнными в своё время для графинь де Мюлуз, де Бельфор, виконтессы де Монбельяр и баронессы де Ла Крезо.
Франсуаза, как женщина умудрённая опытом, понимала, что у Ригора имеется "список побед", в котором значится отнюдь не одна знатная дама. Баронессу буквально распаляло любопытство, настолько ей хотелось знать о былых победах Чёрного Рыцаря. Тот некоторое время предпочитал скромно о них умалчивать, но, наконец, Ригор приоткрыл ей завесу своих любовных похождений. Баронесса пришла в неописуемый восторг и тотчас возжелала рыцаря. Тому же ничего не оставалось делать, как сдаться. Ибо в данном случае (как и некогда с графом де Мюлуз) пожилой барон де Тьер не смог стать препятствием их обоюдному влечению.
…Ригор провёл в замке де Тьер вплоть до глубокой осени, наслаждаясь безмятежной жизнью и ласками Франсуазы. Барон де Тьер слабел с каждым днём. Франсуаза с нетерпением ждала его смерти, но ни в коем случае не намеревалась ускорить её, потому как была полноправной хозяйкой. Барон же всё меньше вникал в дела своего родового гнезда.
На Ригора же у баронессы имелись вполне определённые планы. После смерти супруга она намеревалась оставить его в замке в качестве придворного трубадура и… любовника. А затем, выйти за него замуж. Одно обстоятельство омрачало счастье баронессы – её падчерица, которая и по сей день жила в замке Исуар.
К тому же до Франсуазы стали доходить тревожные слухи, якобы в замке Исуар, что в десяти лье от Тьер, жила некая дама, скрывавшая своё лицо под серебряной вуалью. Дама эта была, безусловно, молода… Но отчего она скрывала лицо?
Не так давно заезжий торговец рассказывал баронессе о хозяйке Исуара, выказывая крайнее удивление и … даже страх:
– Представляете, ваше сиятельство, передо мной предстала стройная высокая дама в полупрозрачных одеждах. Её каштановые волосы струились по плечам и ниспадали, подобно шёлковым нитям. Её голос был подобен журчанию ручейка… Но лицо… Лицо скрывала серебряная вуаль. Отчего? Что прячется за ней? Неужели врождённое уродство? Или эта дама от кого-то скрывается?.. Но почему тогда она охотно принимает у себя путников? И даже проводит с ними ночь…
Баронесса удивлённо вскинула брови.
– Проводит ночь? Какое распутство! – возмутилась она и прикусила нижнюю губу. "Девчонка становится опасной… Скоро о ней будет судачить вся округа… И, не дай бог, дело дойдёт до Клермон-Феррана… Хорошо, что муж почти не выходит из своих покоев…"
– О да, ваше сиятельство! Я, разумеется, не молод и сия таинственная особа, назвавшаяся госпожой Эстелой, не удостоила меня своей благосклонностью… Ну, вы понимаете, о чём я говорю… – несколько смутился торговец. Баронесса в нетерпении кивнула. – Так вот, – продолжил он свой рассказ, – но мой помощник молод и хорош собой… Дама провела с ним ночь…
Баронесса почувствовала слабость во всех членах. "Надо срочно предпринять меры и избавиться от Эстелы… Но как?.. Подкупить кого-нибудь из слуг?.. Не знаю… Вряд ли кто из них решится на убийство… Возможно, мне пригодится Ригор…"
Торговец провел ночь в гостеприимном замке Тьер и покинул его на следующий день. Франсуаза поспешила призвать Ригора в свои покои.
– Мой супруг, барон де Тьер, чувствует себя хуже день ото дня, – печальным голосом сообщила она, смахивая набежавшую слезу.
– Сударыня… – поспешил успокоить её Ригор. Но та жестом остановила его красноречие.
– Я уверена барон долго не проживёт, дни его сочтены. – Холодно произнесла она, отчеканивая приговор де Тьеру. – Год, как и положено, я буду блюсти траур. Но затем… – она испытывающе посмотрела на Ригора, – я намерена снова выйти замуж…
Трубадура охватило смятение: неужели ему снова придётся скитаться от замка к замку и ночевать в лесу? Тяжёлый вздох вырвался из его груди. Но Франсуаза истолковала его по-своему.
– Ах, не печальтесь, сударь! Я знаю, какие чувства вы испытываете ко мне! – с жаром воскликнула баронесса.
Ригор опустился перед ней на колени.
– Из ваших уст я готов выслушать всё, что угодно… Когда я должен покинуть Тьер?.. – голосом приговорённого к казни поинтересовался он.
Баронесса растрогалась.
– Боже мой! Ригор! Неужели вы до сих пор ничего не поняли?! Я не намерена удалять вас! А напротив… – баронесса осеклась и, собравшись духом, выпалила: – Я хочу, чтобы вы стали новым бароном де Тьер.
Трубадур замер, не в силах подняться с колен. Так он стоял достаточно долго, пытаясь осмыслить слова Франсуазы. Та же наслаждалась произведённым на него впечатлением, ибо были уверена: Чёрный Рыцарь давно забыл Матильду де Монбельяр и его сердце принадлежит только ей.
Наконец Ригор очнулся, поднялся с колен и приблизился к баронессе. "Пусть она старше меня… Мне всё равно… Я стану бароном…" – мелькнуло у него в голове.
Он, молча, привлёк баронессу к себе и запечатлел на её устах страстный поцелуй.
Наконец любовники разомкнули объятия.
– Но есть одно обстоятельство, которое может помешать нашему счастью… – томно произнесла баронесса.
– Какое же? Я готов устранить его тотчас же! – с жаром заверил Ригор.
Баронесса улыбнулась.
– Я не сомневалась в вашей преданности… – Она одарила любовника ослепительной улыбкой, неспешно прошлась по своим покоям и лишь после этого поведала ему суть дела: – В замке Исуар живёт моя падчерица Эстела. Её прозвали Дамой в серебряной вуали… Это чудовище… Она безобразна от рождения, ни один мужчина не женится на ней по своей воле. Мало того, она развратна! Заманивает в свой замок мужчин-путников и, словно дьяволица, совокупляется с ними!
Ригор невольно содрогнулся. Его воображение нарисовало горбатую кривоногую карлицу, лицо которой скрывала серебряная вуаль. Она тянула к нему свои когтистые руки и умоляла подарить ночь любви…
– Так вот, падчерице недавно исполнилось двадцать лет… И с каждым годом она становится всё опаснее. Я боюсь, что она подкупит моих слуг и отравит меня… А затем завладеет всем имуществом после смерти барона.
– А что же барон? – задал резонный вопрос Ригор. – Что он говорит по этому поводу?
Франсуаза на мгновение смутилась, но быстро нашлась, что ответить:
– Эстела настольно уродлива, что барон не желает знаться с ней. Да и потом она, увы, унаследовала дурной характер своей матушки. Та постоянно изменяла барону, стоило ему только покинуть замок. Но по закону Эстела – его дочь. И, если она вознамерится искать защиты у графа Клермонского, то я не смогу противостоять ей.
– Так что же от меня требуется? – наконец спросил Ригор.