* * *
И вот настал ответственный момент, ради которого Франциск проделал столь долгий путь из Доля в Труа. Бернардетта превзошла все ожидания барона, прекрасно справившись со своей ролью, и не на шутку увлеклась пожилым герцогом (надо отдать должное – для своего зрелого возраста он выглядел отменно). На следующий день после охоты барон, не желая терять завоёванных позиций, испросил у Генриха личную аудиенцию. И тот, разумеется, не отказал, ибо намеревался просить руки Бернардетты.
После обмена светскими любезностями барон первым перешёл к делу:
– Монсеньор, смею напомнить вам о своём письме…
Генрих наморщил лоб, по правде говоря, он уже благополучно забыл о нём.
– Ах, барон, в последнее время так много всего случилось… Не напомните ли мне суть изложенного в том письме дела?
– Разумеется, ваша светлость. Я осторожно намекал вам на то, что участь земель Лангруа-Атюйе окончательно не решена… – осторожно высказался Франциск.
Генрих сразу же понял, куда клонит его гость.
– Графиня де Лангр по-прежнему сохраняет формальную независимость своих земель. Удивительно, на что она рассчитывает?.. Граф Бургундский слаб… Вряд ли она сможет рассчитывать на чью-либо военную помощь, – закончил свою мысль Ла Доль.
Лицо Генриха приобрело хищное выражение.
– М-да… Земли Лангруа-Атюйе, несомненно, лакомый кусок… – заметил он и без обиняков спросил: – Неужели вы, сударь, имеете на него виды?
– В некотором роде, монсеньор, – признался барон, ибо юлить не было никакого смысла.
– Вы намерены просить у меня военной помощи? – предположил Генрих.
– И да, и нет, монсеньор. Я хочу предложить вам взаимовыгодный союз, благодаря которому вы обретёте Лангруа-Атюйе, а я – корону Бургундского графства.
Глаза герцога расширились от удивления.
– Вы дерзки, барон. Вероятно, у вас есть план действий?..
– Безусловно, монсеньор. И, если вы снизойдёте выслушать его…
Генрих жестом прервал барона.
– Не тратьте лишних слов, сударь. Переходите прямо к делу…
И барон поведал герцогу о том, что он, прямой потомок виконта Обри, правившего Маконом и получившего Бургундию в наместничество от самого графа Гуго Чёрного. А нынешний правящий бургундский дом также происходит от наместников, но получивших графство в управление гораздо позже Маконов, и что многие бароны графства поддерживают его.
– У вас есть генеалогическая грамота, подтверждающая право на престол? – на всякий случай поинтересовался герцог.
– О да, монсеньор! И вы можете с ней ознакомиться. – И барон потянул Генриху свиток, заверенный печатью Гуго Чёрного.
Герцог развернул его и внимательно просмотрел.
– Что ж, я удовлетворён увиденным, сударь, – подытожил он. – Думаю, наш союз увенчается успехом, не только военный, но и родственный…
Генрих многозначительно посмотрел на барона. Тот понял, что не ошибся и рассчитал всё правильно: речь пойдёт о Бернардетте.
Через несколько дней герцог официально объявил о своей помолвке с Бернардеттой Ла Доль. И почти сразу же, не без участия Урсулы, он удалил из Труа виконтессу де Арси и её дочь, бывшую фаворитку, которые отправились в свои владения.
Барон и баронесса отправились обратно в Доль, дабы подготовить достойное приданое для дочери. Герцог же был категорически против, дабы Бернардетта покинула Труа с родителями, предоставив ей покои, которые немногим ранее занимала очаровательная фаворитка. Так что девушка осталась в резиденции герцога на правах невесты.
Печальный пример фаворитки, удалённой от двора, охладил желание придворных дам и их дочерей, мечтавших упасть в объятия Генриха. Они старались выказывать бургундке всяческое почтение. Но та, предупрежденная матерью и унаследовавшая её тонкое чутьё в женских делах, держалась настороже.
Глава 14
Вернувшись в Доль, барон тотчас отписал письмо Гильому II в Безансон. Он признался, что посетил Труа и имел честь видеть герцога Лимбургского. Разумеется, его визит носил частный характер. Барон не забыл напомнить графу, что его жена приходится племянницей Генриху Лимбургскому, и потому он, подчинившись её настояниям, отправился в Труа (предусмотрительно умолчав о том, что его дочь – невеста герцога).
Затем барон долго и пространно разглагольствовал о состоянии дел в Нижней Лотарингии, а также о настроениях, царивших на сопредельных землях. И в завершение своего многословного послания он выказывал опасения, что Генрих Лотарингский планирует подчинить независимое графство Лангруа-Атюйе, несмотря на то, что графиня де Лангр заручилась поддержкой Безансона.
Получив письмо барона, граф Бургундский пришёл в страшное волнение. Увы, он не был одарён военными талантами, умом и силой воли, подобно Рено II, своему отцу, и Рено I, своему прадеду (который, кстати, благодаря своим талантам и заполучил Бургундское графство в наместничество, а затем окончательно узурпировал власть).
Он тотчас созвал Государственный совет.
В зале за длинным прямоугольным столом в назначенное время собрались: казначей, коннетабль, маршалы, советники, канцлер, нотарий и графиня Олтинген, матушка сюзерена.
Генрих вошёл в зал в сопровождении двух пажей и, обведя цепким взором своих государственных мужей (и, разумеется, кивнув матушке), терпеливо выждал, когда те, соблюдая этикет, выкажут приветствие, занял место во главе стола.
Нотарий зачитал совету письмо Ла Доля. Собравшиеся внимательно его выслушали.
– Ла Доль достойный воин, сражавшийся в Палестине с вашим отцом, монсеньор, – высказался первый советник, ещё помнивший былые времена величия графства Бургундия. – Ему можно доверять.
– Несомненно, мы должны проверить изложенные в письме факты, – подключился к обсуждению второй советник. – И заслать в Нижнюю Лотарингию своих шпионов.
Коннетабль де Люинвиль спокойно возразил:
– Со шпионами мы явно опоздали. Война может начаться либо в ближайшее время, осенью, покуда полно провианта, либо на следующий год, что весьма сомнительно…
Советники переглянулись. Генрих же явно волновался. Его матушка, Режина фон Олтинген, всегда присутствовала на советах государственной важности. Это правило ввёл ещё Рено II, её незабвенный супруг, потому как дорожил мнением жены, женщины умной и дальновидной.
Когда же Рено II не вернулся из Крестового похода, графство переживало тяжёлые времена: царила повальная нищета, шайки разбойников заполонили дороги. Многие рыцари, верные короне, погибли. Бароны, вернувшиеся с добычей, практически вышли из-под контроля. Наследник трона Гильом II был ещё слишком юн, дабы навести порядок в графстве и решать задачи государственной важности. Но его матушка, графиня Олтинген, она же – регент при малолетнем сюзерене, взяла власть в свои руки и добилась относительного спокойствия в Бургундии.
Шли годы. Режина фон Олтинген, увы, не молодела. Но по-прежнему она не потеряла государственной хватки и ясности ума.
– Письмо барона Ла Доля – ещё не повод для беспокойства, – спокойно заявила она. – А если всё, что он написал, – лишь его домыслы?
Советники переглянулись.
– Что вы предлагаете, ваша светлость? – спросил барон де Люинвиль.
– Не торопиться, – ответила Режина. – Генрих Лимбургский не отважится напасть на Безансон. А что касается графства Лангруа-Атюйе… Если лотаринги начнут военные действия, то придётся выполнять условия договора, подписанного с графиней де Лангр. Я также считаю, что следует пригласить барона Ла Доля в Безансон. И переговорить с ним… Мой покойный супруг всегда доверял людям, а не пергаменту, – предложила вдовствующая графиня.
Генрих задумался.
– Я отправлю гонца в Доль сегодня же, – решил он.
– Следует предупредить графиню де Лангр о возможном нападении. Пусть она укрепит границы. Дополнительные меры не помешают… – высказался коннетабль. – К тому же я бы советовал вам, монсеньор, направить в Лангр одного из маршалов с отрядом из ста человек.
Совет ещё какое-то время обсуждал письмо Ла Доля и меры, которые следует предпринять в связи с предполагаемой угрозой вторжения лотарингов. И в конце концов одобрил предложение де Люинвиля.
Генрих не любил государственных советов и был рад, что необходимое решение было найдено достаточно быстро. После совета в Доль отправился гонец…
* * *
Получив приглашение из Безансона, барон понял, что его письмо не осталось без внимания и Гильом явно обеспокоен.
Ла Доль немедля отправился в Безансон в окружении свиты и вооружённого отряда. Арман же, его старший сын, остался в замке.
… Гильом встретил барона сдержанно. Он не выказал верному вассалу особенных почестей. Вдовствующая графиня проявила нескрываемый интерес к гостю и изъявила желание переговорить с ним тет-а-тет, считая, что присутствие Генриха ей не требуется (увы, она была невысокого мнения об умственных способностях своего отпрыска).
Франциск Ла Доль умел преподнести себя с лучшей стороны, выказать преданность короне, напомнить о своих былых заслугах и, наконец, очаровать женщину и завоевать её доверие; найти веские аргументы в подтверждение того, что лотаринги готовят вторжение в Лангруа-Атюйе.
После разговора с бароном Режина, прониклась к нему доверием. И не только…
Ла Доля окружили вниманием, графиня Олтинген всячески благоволила к нему и советовалась по разным делам. Вскоре окружению Гильома стало ясно: вдовствующая графиня влюблена в барона.
Франциск и сам не ожидал такой удачи. Несомненно, это обстоятельство во многом поможет достижению его заветной цели – узурпации власти.
В середине октября примчался гонец с посланием графини де Лангр и донесением от маршала, направленного в Лангруа. Маршал сообщал, что лотаринги разоряют приграничные земли Лангруа-Атюйё. Они нападают неожиданно, грабят и убивают, сжигают целые селения. Война неизбежна…
Графиня де Лангр, в свою очередь, молила Гильома о дополнительной помощи: границы её владений с Нижней Лотарингией имеют слишком длительную протяжённость, и ей не хватает сил, дабы противостоять неприятелю. К тому же она выказывала опасения, что до конца октября лотаринги предпримут решительные действия и попытаются захватить Лангр.
Гильом по настоянию матери вновь собрал совет, уже второй за столь короткий промежуток времени.
Собравшиеся государственные мужи выказывали крайнее беспокойство, действия лотарингов становились опасными.
– Никто точно не знает, что задумал Генрих Лимбургский, – высказался барон Ла Доль, которого пригласила на совет Режина фон Олтинген. – Возможно, он лелеет дерзкие планы – захватить Безансон. Армия Нижней Лотарингии сильна как никогда. Но я не думаю, что герцог Лимбургский отважиться напасть на Бургундию раньше следующей весны. Всем известно, что зима – не лучшее время для сражений. Но мы можем предотвратить нападение на Амуа, если разгромим лотарингов в Лангруа-Атюйе… А для этого нужны силы.
Началось активное обсуждения речи барона. Коннетабль был с ним согласен.
– Лотарингам надо преподать урок! Дабы они не посмели зариться на бургундские земли! Пусть лучше пострадают Лангруа-Атюйе, нежели они подобно саранче устремятся в глубь Бургундии!
Коннетабля единодушно поддержали маршалы и графиня. Советники колебались.
– Я внимательно выслушал вас и принял решение, – произнёс Гильом, – отправить в Лангруа-Атюйе войско под командованием коннетабля де Люинвиля.
– Монсеньор, – произнесла графиня, – в отсутствие коннетабля охрану Безансона следует укрепить верными людьми Ла Доля.
Франциск мысленно ликовал: вот уж точно не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Режина фон Олтинген, сама того не зная, с каждым днём приближала его к бургундскому трону.
"За это я сохраню вам жизнь, дорогая Режина… – решил барон. – А нынешней ночью я непременно посещу ваши покои и утомлю вас любовной страстью…"
На совете хранил молчание лишь один человек: казначей. Он уже мысленно подсчитывал: во сколько обойдётся помощь Лангру. Получалось, что в кругленькую сумму.
* * *
Пока коннетабль де Люинвиль усмирял лотарингов в Лангруа-Атюйе, жизнь в Безансоне текла своим чередом.
Барон Ла Доль, подчинившись желанию Режины фон Олтинген, привлёк своих вассалов, а также баронов, состоявших с ним в заговоре, на службу в Безансоне. После чего обитатели резиденции графа Бургундского относились к нему с подчёркнутым почтением, понимая, что любовник Режины с каждым днём усиливает своё влияние на Бургундский дом.
Единственный человеком, которому не нравился барон, была Агнесс фон Церинген, супруга Гильома II Бургундского, дочь германского герцога. От отца она унаследовала недоверие к людям и рачительное отношение к деньгам.
Она не раз говорила Гильому:
– Этот Ла Доль просто наглый выскочка. Он буквально с одного прыжка оказался в алькове вашей матушки! Удивляюсь, куда делать прежняя проницательность Режины?! Неужели она не видит, что барон попросту использует её, дабы заполучить как можно больше привилегий. Вдовствующая графиня осыпает его подарками. На днях она подарила ему новые доспехи, изготовленные в графстве Церинген. А завтра что она ему подарит? Отменного коня? Золотую цепь, усыпанную драгоценными камнями? Замок?
Генрих закатывал глаза, ибо терпеть не мог подобных речей супруги.
– Моя матушка вольна поступать так, как ей угодно. В конце концов она – вдова. И как всякая женщина, не потерявшая интереса к жизни, имеет право завести любовника, – резонно возражал он.
– Вот-вот! – ярилась Агнесс. – Это всё от твоего безволия. Никому противостоять не можешь, даже матери! Она разорит тебя! Мало того, что огромные суммы ушли на экипировку и провиант войска, отправившегося в Лангруа, так ещё и фаворитов надобно содержать!
Обычно Гильом не выдерживал напора Агнесс и советовал:
– Если ты так радеешь за казну, отправляйся к моей матери и сама скажи ей, дабы она не осыпала милостями барона Ла Доля.
Агнесс лишь фыркала в ответ.
– Можно подумать, это вразумит её. Боже мой, если бы всё это видел твой отец! – сокрушалась она.
И вскоре Агнесс убедилась, что была права: Режина действительно преподнесла в подарок барону золотую цепь, которую тот нацепил на шею и с гордостью демонстрировал её своим вассалам. Теперь оставалось дело за боевым конём, а затем – замком. Агнесс не сомневалась: ещё немного – и наглый выскочка Ла Доль обойдётся казне в сумму незапланированного военного похода.
А Ла Доль лишь ожидал удобного момента, дабы нанести удар…
* * *
Вести из Лангруа поступали неутешительные. Лотаринги изрядно потрепали войска Лангруа и Бургундии. Коннетабль сообщал, что лотаринги отбросили их от границ, и опасался, что вскоре осадят столицу графства.
Гильом нервничал. Матушка и барон Ла Доль успокаивали его: скоро ноябрь, выпадет снег, военные действия сами собой прекратятся. А уж весной Безансон соберётся с силами и вновь отправит войска.
Дабы развеяться, Гильом решил устроить охоту. Бароны поддержали его: война войной, тем более, что боевые действия ведутся не на территории Бургундии, а развлечься просто необходимо.
К тому времени люди Ла Доля проникли практически во все замковые службы. Барон понимал, если он хочет захватить трон, нынешней власти надо нанести удар изнутри.
Безансон, столица графства Бургундия, занимал выгодное стратегическое положение. Он стоял на возвышенности, которую словно петля огибала река Ди. Мало того, Безансон окружали две линии обороны – высокие каменные стены с воротами, обшитыми металлическими листами, сооружёнными ещё во времена Рено I. На стенах первой линии обороны возвышались дозорные башни, с высоты которых отлично просматривалась вся окрестность. Подъёмный мост, перекинутый через так называемое "узкое горло", основание естественной природной речной петли, окружавшей резиденцию, охраняли башни-турели. В случае необходимости мост мгновенно разрушался – Безансон становился неприступным.
Франциск Ла Доль всё это прекрасно знал и отнюдь не намеревался штурмовать Безансон.
…Ярким солнечным утром Гильом, граф Бургундский, в окружении свиты, к которой примкнул Ла Доль и несколько его людей, покинули стены замка, направившись к ближайшему лесу, где выжлятники выследили семейство кабанов.
Накануне барон переговорил с доверенными людьми и разработал план действий. Как только Гильом покинет замок и углубится в лес, они должны будут захватить Агнесс, Режину и маленького наследника Гильома III и бросить в темницу. Замковую стражу, если та будет оказывать активное сопротивление, уничтожить.
Начальник стражи Безансона слыл человеком неподкупным, верным бургундскому дому. Но вот его помощник, бывший маршал, считал себя незаслуженно обойдённым и мечтал занять более высокую должность.
Барон Отён, который вместе со своим отрядом прибыл в Безансон, дабы "охранять" правящую семью, нашёл подход к обиженному маршалу. Золото и серебро оказались веским аргументом в привлечении маршала на сторону заговорщиков. Помимо него нашлись в Безансоне и другие предатели, мечтавшие возвыситься и получить богатые земли от нового графа Бургундского.