- Здесь пять пудов свинца и столько же пороха, - ответил Момчил. - Через неделю, если будет хорошая погода, жду вдвое больше. Поэтому захвати, Драган, с собой четырех или пять мулов, да и денег не забудь - надо платить вперёд.
- Я передам воеводе…
Они уложили на спины мулам тяжёлую поклажу и двинулись назад.
Звенигора, прижавшись к скале, не пропустил ни слова. Он мало что понял из этой беседы. Однако убедился, что Момчил и его друзья ничего злого против них не затевают.
Теперь его ещё больше встревожил незнакомец. Без сомнения, это враг. Другу нечего прятаться и подкрадываться.
Заметив, что болгары двинулись назад, неизвестный припал к земле, подождал, пока затих шум шагов, и поднялся на ноги. В этот миг его схватила за ворот твёрдая рука.
- О аллах! - вскрикнул незнакомец.
- Ты кто? - спросил Звенигора. - Что здесь делаешь?
В ответ незнакомец выхватил кинжал. Но Звенигора опередил и ударил ятаганом меж лопаток. Тот вскрикнул и, падая на землю, выпустил из рук оружие.
На крик прибежали болгары. В это время вышла луна, и Звенигора увидел, что один из них был молодой сухощавый юноша, а другой - полный великан в белом кожушке без рукавов.
- Это ты, руснак? - удивился Момчил, узнав Звенигору. - Что здесь произошло? Кого ты убил? Как ты очутился здесь?
Звенигора поведал о своём приключении и, заканчивая рассказ, толкнул ногой труп незнакомца.
- А кого убил, не знаю.
Момчил перевернул неизвестного, заглянул ему в лицо.
- Ба, да это Василёв, стражник с Каменного брода. Помак. Плохой и злой человек!.. Он, наверное, следил за нами. Драган, - обратился старик к юноше, - вам надо немедленно уходить отсюда. Как знать, нет ли здесь поблизости отряда стражников или янычар.
- А разве вам, бай Момчил, не угрожает опасность? - спросил в ответ Драган. - Я за вас беспокоюсь.
- Ты хочешь сказать - за Марийку, хитрец, - улыбнулся в седые усы Момчил. - Не бойся! Пока вас не поймают, нам бояться нечего. Спроважу эту собаку в море, никто и не узнает, куда он делся.
- Я наведаюсь к вам через несколько дней, бай Момчил, - произнёс Драган. - После горы Орлиной Дундьо сам поведёт мулов дальше. Там уже безопасно. А я возвращусь сюда.
- Как хочешь, - ответил Момчил и попросил великана-толстяка: - Дундьо, помоги мне отнести эту падаль к берегу. Я привяжу к его шее камень и сброшу подальше от берега в море.
Момчил начал было поднимать тело стражника, но Дундьо опередил его. Схватив в охапку, будто куль соломы, бегом помчался к берегу. Через несколько минут вернулся. Переводя дух, сказал густым басом:
- Уже.
- Отнёс?
- Закинул.
- Как - закинул? Куда? - встревожился Момчил.
- В море. Взял за ноги, раскрутил и забросил. Только булькнуло!
- Эх, что ж ты наделал, Дундьо! - вскрикнул Момчил. - Его же прибьёт к берегу!
- Не прибьёт, - мрачно ответил великан.
- Уж если Дундьо закинул, то не прибьёт! - засмеялся Драган. - Он наверняка шуганул его на самую середину моря.
Взяв мулов за поводья, парни попрощались и исчезли в темноте. Марийка хотела проводить их, но Момчил остановил:
- Не ходи! Надо скорее домой. Боюсь, что Василёв не один здесь шатался, - и обратился к Звенигоре: - А ты, парень, смельчак! Спасибо тебе!
3
До утра уже никто не заснул. Все собрались в просторной комнате хижины и при свете восковой свечи на все лады обсуждали, что им делать дальше. Спыхальский встревожился и предлагал немедленно скрыться в горы. У Звенигоры созревал другой план. От Момчила он узнал, что до Бургаса можно добраться по морю в лодке. А оттуда до Рудника, где должен был находиться брат Серко, рукой подать.
Однако об этом он пока что помалкивал.
Через открытые двери доносились стоны Якуба. Златка поминутно бегала к нему, давала пить или поправляла постель. Её гибкая фигурка то появлялась в полуосвещённой комнате, то исчезала в густой темноте кухни. Звенигора поймал себя на мысли, что завидует Якубу. Хотелось, чтобы Златкины руки поднимали его голову, чтобы она ему подносила глиняную кружку с холодной ключевой водой. Арсен уже сознавал, что в сердце входит сладкое, пьянящее чувство, и это больше всего волновало его. Перед глазами все время стояла Златка. Даже во сне. Потому и мучился сейчас казак, не зная, на что решиться: остаться здесь, чтобы иметь возможность защитить Златку, или ехать в Бургас вызволять Нестора Серко.
Начало светать. Порозовел край неба над морем. Марийка готовила завтрак, застелив стол новой вышитой скатертью. Момчил вытащил из погребка бочонок ракии. Ночной подвиг Звенигоры растрогал старика и рассеял его сомнения относительно беглецов. Поднимая вверх чашу, Момчил торжественно произнёс:
- Пью за здоровье храброго юнака Арсена… За ваше возвращение на родину, другари! Чтоб ни один турок не перешёл вашей дороги!
Из кухни снова донёсся стон Якуба.
- Кроме нашего друга Якуба, - добавил Звенигора. - Ибо не каждый вашенец - приятель, бай Момчил, и не каждый турок - враг… Бывает свой хуже татарина: продаст и деньги пересчитает…
Он опрокинул чашу. Ракия была ароматная, настояна на каких-то горных кореньях.
Момчил тоже выпил и крепкими белыми зубами откусил кусок жареной баранины. Когда Златка снова вышла к Якубу, он сказал:
- Это так, хлапе. Но я никак не пойму, почему вам так дорог этот турок и турчанка.
Звенигора вытер ладонью рот.
- Теперь нам нечего скрывать, бай Момчил. Якуб - наш друг. Он вместе с нами участвовал в восстании против спахии, который держал его в темнице. И никакой он не купец… Мы вместе бежали через море к нам домой. А буря прибила фелюгу к Болгарии. Вот почему мы очутились здесь. Теперь наша судьба в ваших руках, бай Момчил. Захотите с Марийкой помочь нам - великая благодарность, не захотите - мы сразу же уйдём в горы. И Якуба понесём с собой. Мы не можем его бросить.
Момчил отрицательно покачал головой.
- Что ты, другарь! Болгары от дедов, прадедов честные люди! Честные и добрые. За добро они никогда не платят злом. Пусть Якуб с дивчиной остаются у нас в хижине. А вы скройтесь в горах, пока он поправится…
- Прятаться в горах я не буду. Мне надо добраться в Бургас, а оттуда до Рудника.
- До Рудника? - переспросил Момчил. - Я бывал там с Марийкой. Но что вынуждает тебя, Арсен, ехать туда?
- Я должен там разыскать одного невольника и выкупить его. Если сможешь, бай Момчил, дать мне лодку, чтобы доплыть до Бургаса, я буду тебе очень благодарен.
- Но один ты не справишься в дороге.
- Мне поможет пан Мартын…
- Конечно, - буркнул Спыхальский, встопорщив усы.
- Я не о том, - возразил Момчил. - Вы чужеземцы, и вас очень быстро схватит стража. Если так надо, тогда лучше мне пойти с вами. Я знаю дорогу, порядки…
- Нет, дедуся, - вмешалась Марийка, внимательно слушавшая беседу, - если на то пошло, то поеду я. Кто знает, сколько дней уйдёт на эту поездку, а тебе нужно быть дома. Разве ты забыл, что днями приплывает стамбульский гость? Да и Драган вскоре вернётся…
- И правда, - задумался Момчил. - Не смогу я ехать. Придётся тебе, Марийка, проводить наших гостей.
Звенигора недоуменно глянул на девушку. Момчил перехватил его взгляд:
- Ты сомневаешься в ней? Казаче, ты не знаешь наших горянок! Марийка стоит любого доброго парня.
- Дедусь! - покраснела девушка.
- Не буду, не буду, внученька! Иди приготовь все в дорогу. Возьми запасов на неделю. И не мешкай. Через час вам надо отправляться.
4
Лодка шла быстро, слегка покачиваясь на волнах. Спыхальский сложил сухие рыбацкие сети, прилёг на них, и вскоре послышался его могучий храп. Звенигора сидел у руля, а Марийка задумчиво смотрела на далёкий синий берег, что проплывал с правой стороны…
На второй день к вечеру вдали показался Бургас. Лодку решили оставить под присмотром Спыхальского между камышами в тихом устье какой-то речки. Поужинав, легли спать.
Ночь прошла спокойно. С первыми лучами солнца, поднимавшегося из-за моря, Звенигора и Марийка двинулись в путь. Шли быстро, так как хотели до вечера вернуться назад.
Дорога все время поднималась в гору и вилась меж зелёных виноградников. Навстречу катились тяжёлые, неуклюжие арбы, запряжённые серыми круторогими волами. На арбах сидели осанистые болгары в белых штанах, черных суконных жилетках и высоких овечьих шапках. Их худые, обгоревшие на солнце лица были суровы, будто вытёсаны из камня.
Всевозможное добро: шкуры, зерно, сушёный виноград, поташ - плыло на этих арбах в портовый город Бургас, а оттуда по морю в Стамбул или в другие заморские страны.
Никто не обращал внимания на молодого стройного мужчину и девушку, что спешили, озабоченные, вздымая ногами дорожную пыль. В полдень они остановились на высоком перевале, откуда открывался вид на широкую долину, где раскинулось село с красными, черепичными, и серыми, камышовыми, кровлями.
- Это Рудник, - сказала Марийка. - А вон и усадьба спахии!
То был каменный дом, окружённый хозяйственными постройками за высокой каменной стеной. Издалека он походил на крепость. А в действительности это была обычная усадьба турецкого спахии, построенная руками райя - крепостных крестьян. Однако толстые стены домов, конюшен и других построек надёжно защищали хозяина от внезапного нападения и, в случае необходимости, могли выдержать осаду отряда гайдутинов.
Дубовые ворота оказались на замке, и Звенигора постучал в них кулаком. Сначала со двора донёсся собачий лай, а потом в калитке открылось небольшое окошко, и в нем показались взлохмаченный чуб и сонное лицо сторожа.
- Что за люди? Кого вам? - моргнул он круглым совиным глазом.
- Мы хотим видеть хозяина, - сказал Звенигора и сунул в окошко серебряную монету. - Впусти, пожалуйста, добрый человек.
Ворота открылись, и Звенигора с Марийкой вошли в просторный двор.
- Прошу сюда, на скамейку, - поклонился турок. - Подождите, пока я узнаю, захочет ли хозяин допустить вас пред светлые очи.
Вскоре он вернулся и ввёл их в маленькую комнатку. Посредине стоял низенький столик, вокруг него желтели пухлые подушки.
- Ага подождёт здесь, - произнёс старик. - Хозяин сейчас выйдет.
Он отклонил тяжёлый ковёр, что заменял двери, и скрылся за ним. Через несколько минут в комнату вошёл пожилой, с жёлтым, обрюзгшим лицом спахия и сонно взглянул маленькими глазками на чужестранца.
- Да будет небо милостивым к тебе, высокочтимый ага Сараджоглу! - поклонился Звенигора. - Извини, что тревожу в такое время, когда правоверным положено отдыхать.
Спахия равнодушно кивнул головой и протянул гостю мягкую холодную руку. Звенигора пожал её с отвращением, как скользкую жабу.
- Мне сказали, что у тебя ко мне дело, - глухо произнес турок, отступая на шаг.
- Да, высокочтимый ага. Я слышал, что ты продаёшь невольников…
- Глупости! Это кто-то набрехал тебе. Я сам купил бы полдесятка невольников. Молодых, конечно. Старых у меня и без того достаточно.
- А я купил бы старого. Мне как раз старый и нужен.
Спахия почмокал толстыми губами, что-то соображая. Потом сказал:
- Если тебе не дают покоя лишние деньги, то я могу выручить от такой беды. У меня есть несколько старых невольников.
- Нельзя ли посмотреть на них?
- Отчего ж? Пошли.
Они вышли во двор.
Спахия хлопнул в ладоши. Подбежал сторож, который поглядывал на них из глубины двора.
- Выпусти невольников, - приказал ему хозяин.
Сторож брякнул ключами у каменного подвала.
- Выходите! Вы! - крикнул он, сняв замок.
Звенигора вздрогнул. Давно ли и он ночевал в такой же вонючей холодной яме? Давно ли и на него так же кричали, как на скотину?
Из подвала раздался звон кандалов, стон. По крутым ступеням поднимались грязные, седые, худые, жёлтые, как мертвецы, люди и, щурясь от яркого солнечного света, становились в ряд перед хозяином.
- За этих дорого не возьму, - сказал спахия. - Покупай!
Звенигора напряжённо всматривался в незнакомые лица. Кто же из них Нестор Серко? Люди угрюмо смотрели на спахию и чудаковатого купца, пожелавшего почему-то купить их - живых мертвецов.
- Будьте здоровы, земляки! - поздоровался взволнованный Звенигора.
- Здоров будь и ты, земляк! - вразнобой ответили те.
- Нет ли, случаем, среди вас Нестора Серка?
- Нестора Серка? - удивились невольники. - Кто же ты такой, добрый человек? Откуда Нестора знаешь?
Звенигора понимал взволнованность и радость невольников, которые, может, впервые за многие годы услышали родную речь из уст вольного человека. Однако никто из них не ответил на его вопрос, и это стало волновать его.
- Да отвечайте же, когда вас спрашивают! - почти закричал он рассерженно.
- Нет его среди нас, - тихо ответил один.
- Нет? А где же он? - Звенигора был потрясён.
- Хозяин продал его… На галеры, говорят…
- Продал? Когда?
- Несколько недель назад. Поговаривают, что султан войну готовит и ему нужны на галеры гребцы. Всех молодых, да и немолодых, но ещё сильных невольников забрали посланцы султана. И Нестор попал туда. Хотя ему и за пятьдесят, но он ещё крепкий.
Звенигора пригорюнился. Все его надежды, которые он лелеял в последнее время, что счастливо завершатся опасные приключения, сразу развеялись как дым. Придётся возвращаться домой, не выполнив наказ Серка.
- Может, знаете, куда его послали? - спросил тихо.
- Где там! - ответил седобородый дед с чёрными, как угли, глазами. - Отправили - да и конец… Сам спахия не знает куда… - Он пристально вглядывался в Звенигору внимательным взором. Потом тихо спросил: - А ты не выкупать ли Серка приехал?
- Да, - безнадёжно махнул рукою Звенигора.
Невольники сразу зашумели:
- Так выкупи нас!
- Сынок, век будем бога молить за тебя!
- Все хозяйство отдам тебе, как прибудем домой!..
Все, как сговорившись, упали перед Звенигорой на колени. Звенигора оторопел. Растерянно взглянул на спахию.
- Что это они? - спросил тот.
- Просят, чтобы выкупил их.
- Ну, и что же ты решил? - усмехнулся спахия. - Видишь, какой товар? Не хочешь покупать? Для меня они - лишние рты. Не в коня корм… А работы с них - черта с два! В пору вешать или топить, проклятых!.. Но не рассчитывай, что продам дёшево. Вижу, они тебе для чего-то нужны…
Невольники, очевидно, улавливали, о чем идёт речь, так как, услыхав последние слова хозяина, взмолились:
- Выкупи нас, добрый человек! Выкупи!..
- Нестора все равно не найдёшь, а мы тоже христиане, земляки…
- Сынок, сжалься над нами! Имей доброе сердце! Мы отдадим тебе твои деньги, когда возвратимся домой!..
Звенигора с ужасом смотрел на умоляющие глаза, на сухие, натруженные руки, на длинные седые бороды. И в нем боролись жалость к этим обездоленным и чувство долга перед кошевым. Невольников всюду много - всех не выкупишь. А что скажет Серко, когда узнает, что деньги истрачены не по назначению, а на каких-то чужих немощных людей?
Однако, чувство жалости пересилило. "Не везти же деньги домой. Лучше купить свободу этим бедолагам".
- Сколько возьмёшь за них, ага?
Турок перестал морщиться, словно от зубной боли. В его глазах блеснули огоньки.
- За всех пятьсот польских злотых.
- Это дорого. Двести. И ни куруша больше!
Звенигора прикинул, что, даже заплатив пятьсот, у него ещё останется столько, что хватит при случае выкупить и Нестора.
- Дела не будет! - упёрся спахия. - Ты хочешь обмануть меня, гяур!
- Как могу я тебя обмануть? Разве на базаре за эти скелеты больше дадут?
- Уж если ты покупаешь, то, наверно, рассчитываешь на барыш?
- А как же, конечно, рассчитываю. Потому и не дам больше.
- Ну, четыреста должен дать.
- Двести пятьдесят. Это моё последнее слово.
- Ты меня грабишь, собака неверная! - выкрикнул спахия, но без злости. Через припухшие веки смотрели хитрые карие глазки. - Ладно, давай!
- Пиши купчую и бумагу об освобождении.
Через час спахия вручил бумаги, а Звенигора отсчитал ему деньги. Сторож открыл замки кандалов, и невольники со слезами радости бросились к своему избавителю. Каждый старался обнять его, поцеловать руку. Черноглазый дед прижал руку Звенигоры к своей груди.
- Сынок, - прошептал он, всхлипывая, - теперь для Ивана Крука ты самый родной человек… Будешь в Чигирине - не обойди мою хату…
- А я из Корсуня…
- Я из Брацлава…
Каждый наперебой приглашал к себе. И Звенигора с горечью подумал, что дорога домой и для них и для него ещё ой какая далёкая! Не мало встретится на ней и явных и неведомых опасностей. И кто знает, когда они достигнут своей родной пристани, своего родного уголка земли…
Выведя дедов из села, Звенигора отдал им бумаги и сказал:
- Бывайте здоровы, земляки! Пусть вам путь счастливый стелется! Идите прямо через Планину на Валахию. А там - на Запорожье. Передайте кошевому, что турки войну готовят. Пусть наши начеку будут.
Старики упали на колени. Крук схватил руку казака, поцеловал.
- Пусть во всем у тебя будет удача, сынок! Береги себя!
Расчувствовавшийся Звенигора еле вырвался из горячих объятий, схватил Марийку за руку и зашагал прочь. А деды, опьяневшие от счастья, ещё долго стояли на вершине и смотрели вслед покрасневшими от слез глазами.
Поздно вечером Звенигора и Марийка увидели с горы море. До него было ещё далеко, но под лунным светом оно мерцало тысячами загадочных огоньков и, словно живое, быстро приближалось им навстречу. Они ускорили шаг. Из-под ног вздымалась холодная дорожная пыль, скрипела на зубах. С моря подул прохладный ветерок, остудил распалённые за день тела.
Найдя еле заметную тропинку в камышах, они свернули к речке.
- Пан Мартын! Где ты? - приглушённо окликнул Звенигора.
Ответа не было. Они поспешили вперёд. Под ногами зашуршал сухой прошлогодний камыш. С кряканьем взлетела перепуганная утка.
- Пан Мартын!..
Они выбежали на то место, где оставили лодку. Перед ними расстилалась бесконечная гладь серебристой воды. Тишина. Ни души… Где же Спыхальский? Звенигора оглянулся вокруг. Густой камыш, что утром упирался в небо, теперь лежал прибитый, истоптанный, будто здесь пронёсся табун коней. У берега из воды виднелась полузатопленная лодка. Поблизости из ила торчало сломанное весло.
- Пан Мартын!.. - в отчаянии крикнул Звенигора, поняв, что произошло какое-то несчастье.
В ответ прокричала только ночная птица. И снова наступила тревожная, гнетущая тишина.