- Это правда. Хотя и не утешение. Надо немедленно что-то делать, чтобы вырвать её из когтей Сафар-бея!
- Я тоже так думаю, - сказал Звенигора.
- Мы сейчас же едем в Чернаводу!
Воевода Младен не скрывал своего волнения. Войдя в горницу, он приказал кмету немедленно готовить для всех коней.
2
Поздно ночью отряд всадников во главе с воеводой Младеном въехал в ворота Чернаводского замка.
Ночь была лунная. Холодные спокойные горы безмолвно спали, укутанные голубыми туманами.
Замок воеводы, расположенный в недоступном ущелье восточной Планины, мрачно высился каменными стенами на узком уступе. Внизу шумел говорливый горный поток.
Воеводу ждали. Ворота бесшумно отворились, служители взяли коней и, освещая дорогу еловыми факелами, подвели к дверям большого каменного дома. Когда все спешились, воевода сказал:
- Друзья мои, все мы устали, а потому все дела откладываем до утра. Сейчас вас отведут на ночлег… Но я хочу предупредить о заведённом здесь порядке. Как бы поздно кто ни лёг, с восходом солнца он должен быть на ногах. Спите спокойно, вас разбудят… На добраночь, другари!..
Утром к Звенигоре подошёл слуга:
- Друг, воевода ждёт. Иди за мной.
В небольшой комнатке, куда ввёл его слуга, Звенигора увидел воеводу, который, склонившись над столом, что-то быстро писал. Поздоровавшись, воевода присыпал бумагу песком и отложил в сторону.
- Теперь мы можем спокойно поговорить о делах, - сказал он, жестом предлагая Звенигоре садиться. - Так случилось, друг, что ты оказался в самой гуще событий, которые волнуют меня уже много месяцев… Опасных событий.
- Что-нибудь новое о Златке?
- О Златке? Нет. О других делах.
Воевода внимательно смотрел на казака, словно хотел проникнуть в самые потаённые его мысли.
Теперь, при утреннем свете, Звенигора заметил и усталость, светившуюся в чёрных глазах воеводы, и сетку мелких морщинок под глазами, и седые виски. На вид ему лет пятьдесят. Одет неприхотливо, но со вкусом. Чёрный бархатный кунтуш плотно облегает крепкие плечи. За поясом два пистолета, а на боку богато инкрустированная сабля.
- Дорогой друг, - встал воевода, - позволь познакомить тебя с моей женой Анкой. Она хочет сама расспросить о нашей дочурке. Но прошу, будь немногословен. Нас ждут и другие очень важные дела…
Воевода открыл тяжёлые дубовые двери, которые вели во внутренние комнаты.
- Анка!
Сразу же на пороге появилась статная красивая жёнщина в чёрной одежде. Увидев её, Звенигора чуть не вскрикнул - так она была похожа на Адике. Теперь нет никаких сомнений, что Адике и есть дочь воеводы Златка.
- Я еле дождалась утра, - сказала женщина вместо приветствия, протягивая Звенигоре руку. - Ты наш самый желанный гость, так как принёс нам счастье, на которое я давно уже перестала надеяться. Прошу, садись, дорогой друг!
- Я тоже рад, увидев, что Златка действительно ваша дочка… - взглянул Арсен на Младена и Анку.
- Она так похожа на меня?
- Безусловно. Те же глаза - такие темно-синие, что кажутся чёрными, - нос, рот, даже голос, пани Анка… Пока я не видел вас, в сердце у меня иногда возникало сомнение… Теперь оно исчезло, и я радуюсь вместе с вами.
- Радоваться рано… Златки нет, и мы не знаем, что с нею, - сказал Младен.
- Главное, что она жива. И до тех пор, пока Сафар-бей не знает, чья она дочь, ей опасность не угрожает. Её жизни, во всяком случае. А мы тем временем сделаем все, чтобы освободить её.
Воевода переглянулся с женой.
- Мы всю ночь думали об этом, - сказал он. - Я уже послал верных людей в Сливен и в Загору, завтра или послезавтра мы получим подробные сведения о Златке, если она ещё там. Мы благодарны, друг, за сердечную готовность помочь нам освободить нашу дочь, но, думаю, мы не можем требовать от тебя участия в этом деле. У каждого свои заботы, своя дорога.
- Да, у меня своя дорога. Но она так тесно переплелась с дорогой Златки, что теперь их разведёт разве что сам господь бог! Вот почему я хочу и должен встретиться с Сафар-беем.
Воевода снова переглянулся с женой. Сказано достаточно прозрачно. Нет сомнения - казак влюблён в их дочь, он и не скрывает этого. Мало того, вроде даже даёт понять, что имеет на неё не меньше прав, чем родители. Это сразу не понравилось Анке. Она сжала губы, раздумывая, как вести себя с чужеземцем, чтобы и не оскорбить и не дать повода надеяться на одобрение его чувств.
Изменение настроения Анки заметили и Звенигора и воевода. Казак не придал этому значения, а воевода, по-видимому думавший иначе, чем жена, постарался сгладить неожиданно возникшую натянутость:
- Если так, дело решено: тебе, другар Арсен, придется ехать в Сливен.
- Я тоже так думаю, - спокойно сказал казак. - Кроме меня, никто из ваших людей не знает ни Златки, ни Якуба.
- Конечно… Я рад, что мы пришли к одной мысли. Надо теперь подумать, как это сделать… Анка, распорядись, пожалуйста, чтоб нам подали завтрак сюда.
Жена воеводы вышла. Вскоре гайдутин внёс на деревянном подносе хлеб, холодную телятину, мёд и кувшин виноградной ракии.
Воевода наполнил ракией чарки и сказал:
- Много лет не было в этой комнате более дорогого гостя, нежели ты, другар. Известие о Златке влило в наши сердца новые силы, возвратило нас к жизни… За твоё здоровье, другар! За наш успех!
- За ваш успех, воевода! - с чувством произнёс Звенигора. - За гостеприимную Болгарию!
- Ты что-нибудь слышал о нашем гайдутинском восстании? - оживился воевода Младен. - Знаешь о его целях? Тебе известно, что все вы оказались среди тех, кто поклялся не складывать оружия до тех пор, пока болгарская земля стонет под властью турецкого султана и его сатрапов?
- Да, я об этом знаю, - отвечал Звенигора. - Я несколько раз бывал в Болгарии, много рассказывал о вашей борьбе Якуб… Сейчас многое вижу собственными глазами.
- Ты нам сочувствуешь?
- Ещё бы! Наши народы - братья. У нас общий враг. Я не только сочувствую, но готов и сам присоединиться к вам. К тому же у меня есть поручение, не выполнив которое я не имею права возвратиться на Украину…
- Какое? Не могли бы мы помочь?
Звенигора рассказал. Воевода развёл руками:
- Только счастливый случай поможет тебе. Турция велика, и найти в ней человека, особенно невольника, так же трудно, как маковое зёрнышко на песчаном морском берегу. Что ж касается другого… то и я слышал, что султан готовит войну против Московии и Украины. Собственно, это ещё надо проверить. Завтра или послезавтра ты поедешь в Сливен с моими людьми, чтобы вызволить Златку, и там вам обязательно придётся близко сойтись с Сафар-беем и его окружением. Постарайтесь проверить эти сведения. Почему я остановил свой выбор на тебе, а не на ком-либо другом? Тебя никто не знает, ты не болгарин, которым турки не доверяют. Ты можешь выдать себя за приезжего купца.
- Если турки узнают, что я с Украины, меня могут схватить…
- Выдавай себя за польского купца. Сейчас султан заигрывает с польским королём, чтобы тот не объединился с Русью… К тому же ты свободно владеешь турецким языком. Это понравится тем, с кем придётся общаться в Сливене. Выдавая себя за сторонника ислама, а то и настоящего потурнака, очень быстро приобретёшь их доверие. Если подтвердится, что турки готовят военный поход, мы найдём возможность предупредить Запорожье и ставку князя Ромодановского. Таким образом, ты сможешь хорошо послужить своей родине и оказать услугу московскому царю.
Звенигора был удивлён осведомлённостью воеводы Младена о событиях, происходящих далеко от его родных Балкан.
Воевода, как бы угадывая мысли казака, говорил дальше:
- Болгария - маленькая страна. Наших собственных сил для борьбы с Портою мало. Чересчур мало. К тому же враг посеял раздор в нашем народе: много болгар стали помаками, принявшими ислам. Но, на счастье, мы не одиноки! С нами и сербы, и волохи, и молдаване, а по ту сторону Чёрного моря армяне, грузины… Греки тоже с нами, арабы… Все они только ждут благоприятного времени. Но наша наибольшая надежда на вас, другари! На Русь!.. Пусть только сунет спесивый султан голову в пасть северному медведю! Это станет началом его конца и нашего освобождения!.. Теперь ты понимаешь, друг, почему меня так интересуют эти сведения.
Воевода умолк и взглянул в глаза казаку.
- Я согласен, - ответил Звенигора.
- Но ты не представляешь всю глубину опасности, с которой неизбежно встретитесь там. Я должен предупредить об этом…
- Э-э, казаку всю жизнь рисковать головой приходится.
- Это совсем другое: в бою, когда рядом друзья, опасность не так страшна. А там вы встретитесь с Сафар-беем.
- Ну и что?
- Это наш самый заклятый враг! Фанатичный приверженец ислама и опытный воин. Всего два года возглавляет он здесь отряд янычар, а беды натворил больше, чем многие турецкие воеводы за двадцать лет. Сжигает села, убивает всех, на кого падает подозрение в связях с нами, беспощадно расправляется с пленными гайдутинами… Мы давно за ним охотимся, но безуспешно. Это хитрый и коварный враг! Хорошо владея болгарским языком, он часто сам переодевается крестьянином, ходит по базарам, выслеживает, подслушивает неосторожных горцев, а потом неожиданно налетает со своими головорезами на селения и все предаёт огню… Я уверен, что про Момчила он тоже что-нибудь пронюхал. Момчил - мой давний друг, мои глаза на побережье, моя надёжная рука там… Я всегда знал, сколько войск и каких турки забросили через побережье ко мне в тыл. Через Момчила мы получали от венецианских купцов порох, свинец и фузеи… Теперь старик схвачен. Его смерть тоже будет на счёту Сафар-бея!.. Этому негодяю надо… - Воевода резко взмахнул рукой, что могло означать только одно - снять голову с плеч.
- Понимаю, - сказал Звенигора.
- Но главное задание, Арсен, дорогой мой другар, освободить Златку… Об этом надо думать прежде всего…
- Подождите!.. У меня есть ещё одна просьба! - На пороге стояла Анка. Она вошла тихо и, очевидно, слышала конец беседы. - Много лет прошло с тех пор, как украли наших детей. Теперь мы узнали о Златке. А Ненко?.. У меня до сих пор ещё теплится надежда, что я когда-нибудь встречу нашего Ненко… Он жив! Материнское сердце чувствует… Может, удастся, другар, встретить кого-нибудь ещё, кто помнит негодяя Гамида, расспроси осторожно о той давней истории. Чего доброго, найдётся и след сына…
Воевода нахмурился и отошёл к окну. Анка остановилась перед Звенигорой.
- Я постараюсь узнать, пани Анка, - тихо сказал казак. - Но столько лет прошло…
- Не думай, что мы не искали его! - Женщина побледнела, глаза её затуманились. - Младен не жалел ни сил, ни денег… Однако ничего определённого мы не узнали. Гамид словно в воду канул. А с ним исчезли и дети… Одна-единственная весточка дошла к нам от одной старой ахчийки из Ямболя. Она рассказала, что однажды в харчевне её хозяина остановился молодой ага со свитой. С ним было двое детей, которых ага приказал ей искупать… Девочка тихо сидела в уголке и испуганно, как затравленный зверек, смотрела на чужих людей, а мальчик все время плакал, отбивался от аги, отказывался есть и был очень грязный.
Старушка уговорила мальчика раздеться и посадила в корыто, начала купать. Когда ага на минутку вышел, она спросила мальчика, как его звать. "Ненко", - ответил тот. Но в это время вернулся со двора ага и приказал замолчать. Так ахчийка и не успела узнать у мальчика, кто они и откуда. Однако хорошо запомнила, что у мальчика на правой руке, ниже локтя, три белых шрама… Такие шрамы были у нашего Ненко…
Голос женщины задрожал, она замолкла. Воевода обнял её за плечи, утешая, и незаметно подал знак Звенигоре, чтобы он оставил их.
Звенигора молча поклонился и вышел.
3
На следующий день на перевале Вратник появился большой купеческий обоз. Взмыленные кони с натугой тянули тяжёлые крытые возы. Возницы то подбадривали усталых животных криками, то хлестали кнутами.
Впереди обоза, удалившись шагов на сто, ехали два всадника. Это были Звенигора и Драган. Но их трудно было узнать: Звенигора переоделся богатым львовским купцом-турком, на боку у него кинжал и два пистолета, искрящихся на солнце перламутровыми рукоятками. Драган одет скромнее, широкие поля шляпы затеняют худое загорелое лицо, в руке тяжёлая дубовая палица.
Узкая каменистая дорога круто поднималась вверх. По обеим сторонам мрачной стеной стояли сосновые и еловые леса. Зелёная тишина, наполненная густыми запахами трав и смолы, дышала тревожным покоем, заставляла путников внимательнее всматриваться в пустые заросли.
- Скоро? - спросил Звенигора.
- Сейчас уж перевал, - ответил Драган. - За этим поворотом нас ждут. А застава стражников чуть дальше… Услышат стрельбу - прибегут.
Несколько минут спустя обоз достиг вершины перевала. Здесь было просторно. В одном месте дорога расширялась так, что образовывалась большая площадка, поросшая вереском и загромождённая мелкими камнями. Слева площадка заканчивалась крутым обрывом, справа стоял непроходимый ельник.
- Здесь, - сказал Драган и, приподнявшись, свистнул.
И сразу же затрещали в лесу выстрелы из пистолетов и янычарок. Возницы остановили коней, начали торопливо разворачивать возы назад. Снова загремели выстрелы. Над головами просвистели пули. Бросив на произвол обоз, Звенигора и Драган ударили под бока коней, понеслись вперёд, крича:
- На помощь! На помощь! Разбой!..
Издалека донеслись удары колокола. Драган завопил ещё громче:
- Сюда! На помощь! Грабят!..
Стрельба прекратилась. Возы развернулись, и возчики погнали коней вниз. На дороге осталось десятка два вооруженных людей, выскочивших из леса. Некоторые из них погнались было за Звенигорой и Драганом, но, заметив конный отряд стражников, вынырнувших с криком и свистом из-за красноватой скалы, повернули назад и присоединились к своим товарищам.
- Что здесь происходит, гнев аллаха на ваши головы! - гаркнул, останавливаясь перед убежавшими, дородный пожилой халавуз с окладистой седой бородой.
Звенигора соскочил с коня, поклонился, ударив руками о полы кафтана:
- Разбойники! О аллах! Догоните негодяев! Они забрали все мои возы с товарами! О вай, вай! Что я теперь буду делать, несчастный?.. Прошу вас - догоняйте! Я щедро всем заплачу!..
Однако стражники не тронулись с места. Халавуз приложил ко лбу руку козырьком и посмотрел на дорогу, где вдали виднелись гайдутины.
- Их много? - спросил он.
- А кто их знает, - вмешался в разговор Драган. - Может, двадцать, а может, и пятьдесят…
- Нас слишком мало, чтобы их преследовать, - перебил халавуз.
К вечеру "купцы" в сопровождении двух стражников прибыли в Сливен - небольшой городок в южном предгорье Средней Планины. Кривыми улочками добрались до базарной площади, завернули в хан - заезжий двор, где можно было поесть и переночевать. Хозяин хана, старый, но расторопный Абди-ага, хорошо разбирался в людях и сразу, по одежде, оценил нового постояльца.
- Весь мой дом к услугам высокочтимого аги, - поклонился он Звенигоре. - Что будет угодно?
- Комнату для меня и моего проводника. Ужин на двоих. И - покой. Я хочу отдохнуть после всего, что пережил на Вратнике…
- На перевале на вас напали разбойники?
- Да. Они захватили моего отца и забрали все моё добро, которое я вёз из самого Львова.
- Аллах экбер, какая утрата!
- И что хуже всего - я мог бы возвратить мои возы, если бы не трусость стражников, побоявшихся погнаться за гайдутинами. Пугливые ишаки! Я пожалуюсь беглер-бею на них, будьте уверены!
- О-о, ага - смелый человек, если действительно отважится на такое!
- Ты думаешь, это небезопасно?
- Для нас - да. Но ты чужестранец. К слову, если мне будет позволено, я хотел бы дать совет…
- Пожалуйста.
- Нет надобности ехать к беглер-бею. Как мне известно, сливенский паша и ага Сафар-бей имеют чрезвычайные полномочия вершить все дела в околии. Обратись, ага, к ним.
- Этот совет стоит обдумать. Благодарю, Абди-ага.
- Не за что. Прошу извинить меня, тороплюсь уйти: надо рассказать соседу о такой важной новости. Он снаряжает караван в Сучаву и должен знать, что Вратник опасен… А вы отдыхайте. Все будет к вашим услугам.
САФАР-БЕЙ
1
После завтрака Звенигора побрился перед небольшим тусклым зеркальцем и начал одеваться. Дорогая одежда, раздобытая людьми воеводы Младена, была тесновата, зато хорошо подчёркивала стройную фигуру и крепкие мышцы плеч.
- Ну и купец! - усмехнулся Драган. - Настоящий Самсон! Непривычно видеть торговца с выправкой воина.
- Тесс! - подморгнул Звенигора, подкидывая на ладони тугой кошелёк. - Вот веское доказательство того, что я купец. Спасибо воеводе, не поскупился!.. Ну, а на случай чего надо, иметь при себе и кус острого железа. Признаться, к нему я больше привык, чем к золоту. - Он пристегнул к потайному поясу небольшой кривой ятаган в мягком сафьяновом чехле, который утонул в широких складках шаровар.
Послышался скрип ступеней, и в комнату вошёл хозяин заезжего двора:
- Мир вам, правоверные! Я рад видеть вас в добром здоровье.
- Благодарю, ага-джан, - отвечал Звенигора. - Мне приходилось останавливаться в богатых ханах, но такого гостеприимства, как у Абди-аги, не встречал нигде. С этих пор все мои друзья и я будем останавливаться только здесь!
- Высокоуважаемый Кучук-эфенди будет ещё более высокого мнения о своём слуге покорном, когда узнает, что я принёс радостную весть… - расплылся в улыбке старый турок.
- Что, схватили тех разбойников? Вернули мои богатства?
- К сожалению, нет. Но тебя приглашает к себе городской паша Каладши-бей. Он желает из первых уст услышать о нападении гайдутинов на купеческий обоз.
- Всего-то? - Звенигора не скрыл своего разочарования.